Том 20, № 1 (2020)

Статья посвящена переосмыслению феномена социальных медиа с позиции теории макдональдизации общества. Рассматривая социальные медиа в неразрывной связи с системами общества потребления, автор показывает, что формируется новый макдональдизированный институт, исследование которого открывает новые теоретические и методологические возможности. В статье представлен обзор отечественных исследований, демонстрирующих усиление макдональдизирующего влияния на социальные институты российского общества, и проведен анализ социальных медиа с точки зрения факторов макдональдизации. Сквозь призму концепции Дж. Ритцера о «ничто» и «нечто» в системе макдональдизированных институтов рассмотрены социальные сети Facebook и ВКонтакте. Определена теоретико-методологическая значимость рассмотрения социальных медиа в качестве макдональдизированного института. Показано, что функционально социальные медиа полностью соответствуют всем пяти факторам макдональдизации, сформулированным Ритцером. Автор показывает, что социальная сеть Facebook относится к гробализованной форме «ничто» и, следовательно, является важной движущей силой глобализации, тогда как социальная сеть ВКонтакте относится к глокальной форме «ничто» и тем самым создает уникальные смыслы на стыке локального и глобального уровней. Одним из таких новых смыслов является то, что ВКонтакте отражает традиционный взгляд на гендерную идентичность, сексуальную ориентацию и институт брака. Автор приходит к заключению, что социальные медиа являются макдональдизированным институтом и могут стать новой исследовательской оптикой: рассмотрение социальных медиа как макдональдизированных институтов актуализирует использование микс-методологии (mixed methods research).

В статье рассматриваются устойчивые представления, которые обнаруживаются у значительной части московских студентов при оценке личностных качеств российской молодежи. В исследовании, представленном в докладе Общественной палаты РФ в 2011 году, был отмечен высокий уровень критичности молодежи в оценке своего поколения и выдвижение на передний план таких черт, как эгоизм и безответственность. В исследованиях Московского гуманитарного университета, проведенных с 2011 по 2019 годы, была воспроизведена часть инструментария опроса Общественной палаты относительно студенческих оценок качеств, присущих российской молодежи, и были получены те же результаты. В рейтинге качеств в 2019 году первые 10 позиций заняли: лень, эгоизм, коммуникабельность, безответственность, агрессивность, самостоятельность, равнодушие, оптимизм, наивность и цинизм, т.е. наряду с позитивными чертами в этом перечне оказались те, что традиционно считаются неприемлемыми. Последние 10 позиций заняли: открытость, доброта, предприимчивость, инициативность, жадность, рационализм, ответственность, честность, патриотизм и совестливость. Высокие в оценке общества нравственные черты в оценках студентов представлены как нехарактерные для современной молодежи. Включение в опрос дополнительных открытых вопросов, проясняющих оценки студентами нравственных черт людей прошлого, настоящего и будущего, показало, что в старших поколениях и кругу общения студенческая молодежь ценит именно высокие моральные качества и готова передать их своим детям. Рейтинг таких ценностей открывают честность, доброта, ответственность, целеустремленность, открытость, коммуникабельность, искренность, отзывчивость, пунктуальность и доброжелательность. Противоречия в оценке черт молодежи и ожидаемых нравственных качеств близких людей многократно подтверждены на эмпирическом уровне, однако это не особенность студенческой молодежи, а отражение аномии в сфере ценностных ориентаций в переходный период. В статье утверждается, что тенденция трансформации ценностных ориентаций студенчества в сторону индивидуализма устойчива, но не присуща всей молодежи.

Каждый исторический период формирует особое поколение граждан, имеющих свои ценности и нормы. Дети и молодежь становятся основной движущей силой развития высшего образования, однако эта система в России переживает трудный период, связанный с вопросами, которые не были решены после 1990-х годов: качества, доступности и эффективности высшего образования, неравенства в доступе к профессиональному образованию и др. В связи с этим проведение интеллектуальных конкурсов можно рассматривать не только в качестве позитивного проявления социальной активности школьников, но и как средство поддержки талантливой молодежи и создания отношений преемственности между системами среднего и высшего образования. Статья посвящена социальным аспектам интеллектуальных конкурсов школьников (далее - ИКШ). Интеллектуальные конкурсы направлены на развитие социальной практики, связанной с проектно-научной деятельностью, преподаванием и обучением исследовательской деятельности в школах. Предметом исследования выступили исследовательские и практико-ориентированные интересы школьников в рамках интеллектуальных конкурсов по обществознанию: предпочтения, ценности и жизненная стратегия школьников при выборе сферы своих интересов. Были проанализированы письменные проекты школьников, презентации подготовленных проектов, включая устные выступления конкурсантов, ответы конкурсантов на вопросы экспертов, реакции конкурсантов на вопросы, напрямую не связанные с темой представленного проекта, дальнейшее участие конкурсанта в работе секции, а также дополнительная информации фонового характера. В результате сделаны выводы не только о содержании предмета исследования, но и о процедуре и условиях, необходимых для оценки качества работы и творческого потенциала участников интеллектуальных конкурсов.

Периферийные (сельские) регионы большинства стран мира сталкиваются с четырьмя замкнутыми кругами проблем, которые являются причиной их низкого уровня развития и неспособности достичь устойчивых социально-экономических показателей. Первый круг проблем связан с демографическими особенностями сельских районов: незначительная доля молодежи и гендерный дисбаланс снижают экономические показатели, что приводит к доминированию натурального хозяйства над производством и торговлей; смещенная возрастная структура в сочетании с низким уровнем услуг определяет низкую рождаемость и высокий миграционный отток. Второй круг проблем - пространственной изоляции - объясняет неразвитую инфраструктуру, которая не привлекает бизнес и новых жителей, но выталкивает молодежь и трудоспособное население, особенно семьи с маленькими детьми. Третий круг проблем связан с образовательными возможностями: низкий уровень образования и навыков означает, что в сельских районах не хватает рабочей силы, что также не привлекает сюда бизнес. Высокая безработица влечет за собой высокие риски бедности, которые усиливают миграционный отток из сельских районов. Все эти круги проблем препятствуют местному развитию просто потому, что на сельских территориях недостаточно человеческого и экономического капитала. Такие негативные тенденции характерны не только для сельских районов России, но и оказывают серьезное влияние на периферию многих постсоциалистических и европейских стран. Правительства стран ЕС и России реализуют множество программ в целях местного развития, чтобы преодолеть негативные последствия обозначенных кругов проблем. В первой части статьи авторы оценивают возможности их преодоления в рамках проекта «Ладожская инициатива» (успешные и неуспешные усилия по решению местных проблем). Во второй части статьи авторы описывают ряд российских грантовых и приоритетных программ, призванных способствовать местному развитию.

В статье обозначены трактовки (социальной) безопасности, которые могут быть использованы в рамках социологического анализа ее особенностей, факторов и способов обеспечения на теоретическом и эмпирическом уровне. В частности, авторы отмечают нынешнее смещение трактовок проблемы безопасности с государственно-центричного на социально-центричный подход, что существенно расширило возможности операционализации данного понятия и объясняет обращение социологии к этой проблематике, несмотря на сохраняющуюся здесь терминологическую путаницу. Безопасность оказалась встроена в уже устоявшееся понятийное поле, куда включены такие понятия, как риски, опасности, вызовы, угрозы, насилие и пр. (некие «объективные» феномены), а также тревоги, опасения, страхи и пр. (форматы их социального осмысления и «измерения» в ходе опросов общественного мнения). В качестве демонстрации возможностей социологии безопасности (хотя выделение данного отраслевого направления представляется слишком условным) на организационном уровне авторы приводят результаты эмпирического исследования, реализованного в формате кейс-стади (в качестве кейса выступает и район проведения, и объект наблюдения) методом анкетирования: была рассмотрена проблема обеспечения безопасности дошкольных учреждений в Одинцовском районе Московской области с точки зрения запросов субъектов образовательного процесса к организации безопасности в дошкольных учреждениях (управленцы, воспитатели и родители дошкольников). Как показали результаты опроса, родители и сотрудники дошкольных организаций (заведующие и старшие воспитатели) единодушны в том, что определенной гарантией безопасности выступает наличие системы видеонаблюдения, что предотвратит проникновение посторонних (т.е. угрозы безопасности дошкольных учреждений рассматриваются как исходящие, в первую очередь, извне), причем наличие пропускной системы в формате турникетов и пропусков родители и воспитатели не считают необходимой мерой. Заведующие и воспитатели дошкольных учреждений в большей степени озабочены вопросами противодействия терроризму (давление требований «сверху») и противопожарной безопасности (видят угрозы безопасности и «внутри» своего учреждения), т.е. наблюдается рассогласование мнений субъектов образовательного процесса относительно источников и остроты угроз безопасности для дошкольных учреждений.

В статье рассматривается принцип единства исполнительной власти в федеративном устройстве современной России - чтобы показать, что единая система исполнительной власти в контексте российской политико-правовой культуры предполагает иерархичность отношений между органами исполнительной власти разных уровней. Такая специфика взаимоотношений между федеральными органами исполнительной власти и органами исполнительной власти субъектов Российской Федерации противоречит идее вертикального разграничения власти. Российская модель федеративных отношений исходит из того, что там, где имеет место переплетение интересов федерации и ее субъектов, продуктивным представляется не их обособление или размежевание, а взаимодействие, обеспечение совместного решения задач, стоящих перед государством и его составными частями. Автором были изучены федеральные нормативно-правовые акты и практика Конституционного Суда, в которых нашел свое закрепление и оценку принцип единства системы исполнительной власти. Статья основана на культурологическом подходе как разновидности системно-структурного анализа права и иных элементов социальной действительности. Такой подход позволяет рассмотреть специфику российского федерализма как особой модели государственного управления в динамике, а соответствующие институты - в их постоянном взаимодействии и развитии. Использование формально-юридического метода позволило выявить правовое содержание принципа единства системы государственной власти как «краеугольного камня» российского федеративного устройства. Результатом стала следующая культурно-историческая модель российских федеративных отношений: допуская широкую децентрализацию в политической сфере (через закрепление перечня предметов совместного ведения федерального центра и субъектов РФ, а также по остаточному принципу - исключительной законодательной компетенции субъектов РФ), федеральный центр усиливает централизационные механизмы в административной сфере (через распределение полномочий в рамках предметов совместного ведения), тем самым обеспечивая конкуренцию политических интересов при сохранении жестких этатистских начал в сфере государственного управления.

Статья представляет собой рецензию на книги известного чешского социолога, заведующего кафедрой исторической социологии факультета гуманитарных наук Карлова университета (Прага), Иржи Шубрта «Исторические процессы, социальные изменения, модернизация с точки зрения социологии» (М.: РУДН, 2017. 248 с.), «Антиномии, дилеммы и дискуссии в современной социологической мысли: очерки социальной теории» (М.: РУДН, 2018. 280 с.) и «Individualism, Holism and the Central Dilemma of Sociological Theory» (Bingley: Emerald Publishing, 2019. 184 р.). Эти работы объединяет описание и анализ главной социологической дилеммы - индивидуализма/холизма, которая является главным научным интересом И. Шубрта на протяжении последних лет. Актуальность проработки этой дилеммы очевидна: индивидуализм исходит из субъективности человеческой личности, а холизм - из объективности сверхиндивидуальной социальной реальности, и такое противопоставление тормозит развитие теоретического знания. Следовательно, необходимо пытаться преодолеть это противостояние, что Шубрт и делает, подвергая критическому анализу предыдущие попытки разрешения дилеммы и предлагая посмотреть на нее с точки зрения подхода «дуплекс», который отражает как волюнтаристское, так и социальное начала.