Витальность русского языка и русскоязычная литература

Полный текст

1. ВВЕДЕНИЕ Подвергая изучению тему витальности (жизнеспособности) русского языка, исследователь прежде всего обратится к специальным словарям в поисках наиболее полного определения термина. Из трех словарей (Словарь социолингвистических терминов. Москва, 2006; Словарь социолингвистических терминов. Астана, 2007; Словарь терминов межкультурной коммуникации. Москва, 2013), к которым обратился автор настоящей статьи, наиболее расширенное толкование содержит словарь, изданный в Астане в 2007 году [1]. Витальность языка в данном словаре определяется как «жизнеспособность (жизненность), выживаемость, устойчивость, способность языка к выживанию и развитию», которая измеряется совокупностью объективных и субъективных параметров [1. С. 298]. К наиболее важным параметрам измерения жизнеспособности языка социолингвисты относят следующие: социально-политические; социально-демографические; собственно лингвистические параметры; социально-функциональные; национально-культурные. Среди социально-политических параметров группа известных казахстанских ученых - авторов данного словаря (Э.Д. Сулейменова, Н.Ж. Шаймерденова, Ж.С. Смагулова, Д.Х. Аканова) выделяют следующие: осуществление целенаправленной языковой политики в области статусного планирования языка и корпусного планирования языка; наличие государственных программ поддержки и развития языка, развитие социальной инфраструктуры полноценного функционирования языка (образовательные учреждения, органы печати, радиосеть, телекомпании и телепрограммы, книгоиздание и т.п.) и др. К социально-демографическим параметрам ученые относят число носителей конкретного языка в отношении с общей численностью данной этнической группы, число носителей языка (как родного языка) среди младшего поколения, соотношение числа билингвов и монолингвов (носителей данного языка), степень двуязычия среди носителей конкретного языка и др. Собственно лингвистические параметры подразумевают наличие литературного языка, степень разработанности и стабильности языковой нормы как совокупности унифицированных, устойчивых и обязательных реализаций, внутриструктурные параметры (скорость распространения языковых инноваций, устойчивость языка к иноязычному влиянию, наличие отраслевых терминологий, динамика развития лексикона и др.), наличие диалектов и их отношение к литературному языку и др. К категории социально-функциональных параметров социолингвисты относят количество функций языка и интенсивность его использования в наиболее важных сферах жизни общества, прежде всего в образовании (основной сфере формирования языковой компетенции), науке (гуманитарной и естественно-технической), СМИ, административной деятельности и делопроизводстве, судопроизводстве, промышленных предприятиях и других сферах производства. Среди национально-культурных параметров выделяют национальное искусство, театр, кино, религию, различные виды литературы (художественной, лексикографической, религиозной, деловой, учебной, терминологической и пр.), традиционные промыслы и др. [1. С. 298-299]. Как видим, в некоторых пунктах косвенно затрагиваются те или иные стороны (книгоиздание; билингвы, степень двуязычия) особого параметра, которому посвящена настоящая работа, а именно феномену так называемых билингвальных и/или транслингвальных поэтов/писателей, создающих русскоязычную литературу. В настоящей работе под русскоязычной литературой понимается совокупность художественных текстов (проза, поэзия, драма, в том числе автоперевод), созданных нерусскими авторами на русском языке, т.е. та литература, которая практически не подпадает под определение «национальная литература». Как представляется, эту литературу следует рассматривать как особый параметр измерения витальности русского языка. 2. ОБСУЖДЕНИЕ До сих пор ученые и литераторы, писатели и критики не пришли к единому взгляду на данный феномен. Русскоязычная литература после 1991 года довольно часто определяется в работах филологов как билингвальная или транслингвальная. В трудах некоторых ученых, например М.М. Ауэзова, русскоязычная литература дефинируется как русскоязычная ветвь национальной литературы. Опираясь на исторические факты, в частности англоязычную литературу ирландского этноса («К примеру, ирландский этнос, давший англоязычной литературе таких писателей, как Свифт, Гольдсмит, Лоренс Стерн, Оскар Уайльд, Бернард Шоу, Джордж Мур, Джеймс Джойс, вот уже несколько столетий не имеет литературы на ирландском языке» [2. С. 111]), М.М. Ауэзов отмечает, что подобные исторические факты свидетельствуют о формировании особого типа личности - «маргинальной». Подобный тип личности способен к восприятию культуры как изнутри, так и извне, в крупном масштабе; он предрасположен к целостному пониманию этнической культуры, ее состояния и перспектив в соотношении с другими культурами. «Благодаря этому качеству маргинальные личности неоднократно исполняли в истории роль активных деятелей как в развитии одной, отдельно взятой культуры, так и в процессе ее взаимосвязей с другими культурами» [2. С. 108]. С точки зрения известного южно-осетинского ученого Н.Г. Джусойты (1925- 2017), русскоязычную литературу нельзя назвать национальной ни по языку, ни по этническому происхождению автора, т.е. раз и навсегда прикрепить ее к русской (национальной) литературе или литературе другого народа, к которому принадлежит писатель по праву рождения [3]. Так или иначе эта литература создается на русском языке. До распада единой советской культурно-исторической общности (1991) русскоязычная литература исследовалась в контексте многонациональной советской литературы, в том числе в рамках теории ускоренного развития младописьменных литератур (Г.Д. Гачев и др.). После 1991 года, несмотря на то, что понятия «многонациональная советская литература», «ускоренное развитие младописьменных литератур» постепенно забывались, круг исследователей этого объекта не сузился, а, напротив, расширился (В.Р. Аминева, М.М. Ауэзов, У.М. Бахтикиреева, О.А. Валикова, Г.Г. Гамзатов, С.А. Гринберг, М.М. Джусупов, Н.М. Джусупов, Е.И. Зейферт, И.Т. Какильбаева, Е.Н. Кремер, З.А. Кучукова, Н.Л. Лейдерман, А.В. Подобрий, А.И. Смирнова, М.В. Тлостанова, Р.О. Туксаитова, А.Б. Туманова, И.С. Хугаев, Г.Т. Хухуни, Э.Ф. Шафранская и др.). Исследуя истоки русскоязычной литературы, У.М. Бахтикиреева в своей монографии подробно останавливается на трудах разных авторов, посвятивших свои работы данной проблематике (А.С. Пушкин, Г.Д. Гачев, В.Д. Оскоцкий, Н.Л. Лейдерман, Ш. Мазанаев, Т. Толстая и др.). Так, в монографии У.М. Бахтикиреевой отмечается, что Г.Д. Гачев начинал активно исследовать феномен русскоязычной литературы с 1970-х годов. «На периферии российского региона, как и на периферии античного: Эллады и Рима, - их культурой и языком воспользовавшись, складывается и растет-крепнет могучая культура - творчество. Она - на русском языке, но и сверх-русская (иль «недо-русская», как иные считают пуристы?…). Использовал мировой Дух (Гегеля если схемой воспользоваться) для своих целей русский язык и его великую литературу - и пошел сим Словом орошать и плодотворить; а новообращенные в него свою живую кровь и Эрос вливают… Так что русский язык перестал совпадать с Россией. И давно уже этот процесс идет…» (выделено нами. - И.Т.) [4. С. 39]. Ученый подчеркивает, что такая литература «таит в себе как бы двуплановое содержание, и выявить его целиком можно лишь, если рассматривать его одновременно в двух рядах: в ряду: 1917-1961 и в ряду: начало истории человечества - 1961» [Цит. по: 4. С. 39]. Начало истории человечества (человечности - прим. авт.), о котором писал Г.Д. Гачев, очевидно, связано с национально-освободительным движением странколоний Азии, Африки и Латинской Америки. Это движение сопровождалось многочисленными встречами разного уровня, посвященными в том числе и осмыслению художественной литературы этих стран, созданных на языке метрополии («языке колонизатора»). Такие форумы проходили и в СССР. Спустя десятилетие Г.Д. Гачев отмечает, что сосуществование в советском обществе литератур, отражающих художественные образы иных культур, не наблюдалось «ни в одной стране в мире». Осмысление и описание этого объекта необходимо уже потому, что оно способствует более глубокому пониманию закономерностей литературы в целом [4]. Распад Советского Союза стал своего рода бифуркационной точкой. Исследования русскоязычной литературы «старого образца» уступают место новым эпистемологиям. Стали появляться работы, в которых прежнее понятие «советская литература» подвергалось критическому осмыслению (например, «монстр, гибрид, “советской литературы”» (Т. Толстая). Как и бывает при смене культурно-исторических эпох, произошел сдвиг в осмыслении этого «гибрида» - русскоязычной (нерусской, «ничейной») литературы. Известный писатель Т. Толстая в середине 1990-х характеризовала русскоязычную литературу как «странный и небывалый сплав», который стал пониматься как часть советской литературы. Создававшаяся нерусскими по происхождению авторами литература на русском языке языке вызывала вопросы и острые дискуссии. “Despite the exponential growth of transcultural/translingual studies in recent decades, phenomenon of literary translingualism is still open to question. Specifically, it has been suggested that translingual practices in literature are equivalent to a “cultural bomb” that make minority ethnic groups forget their “names”. Translinguism is as old as the mythical Babylon itself. But if in the usual communication the translingual practices are evaluated rather positively (as the strategy of cooperation with the Other, the pledge of communicative luck), so from the point of view of the creative discourse the opinions of both writers and researchers are ambiguous” [5. P. 391]. Распадавшаяся на «этнодома» советская культурно-историческая общность находилась в процессе подъема национального самосознания, что не могло отразиться на литературе и непосредственно на оценке ее. Вопрос соотнесения художественных текстов русских и русскоязычных писателей с той или иной национальной культурой был одним из самых актуальных в тот период. Так, дагестанский исследователь писал, что, несмотря на точность А. Бестужева-Марлинского, «автора произведений на дагестанскую тематику “Акмаллат-Бек”, “Мулла-Нур” и т.д. - он не может считаться национальным писателем Дагестана» [6]. По мнению Ш. Мазанаева, достаточно много споров вызывают произведения русскоязычных писателей нерусского происхождения. Армянка Мариэтта Шагинян, грузин Булат Окуджава, кореец Анатолий Ким, еврей Эммануэль Казакевич, татарин Михаил Львов, башкир Анатолий Генатуллин в восприятии читателя - русские писатели, хотя в их произведениях ярко ощущаются следы нерусского происхождения - как на уровне языка и стиля, так и в специфике выбора тем, проблем и изображения характеров [6]. Известный литературовед и критик В.Д. Оскоцкий, отмечает, что сближение с инонациональными литературами и культурами, соприкосновение с ними, вхождение и погружение в них наложили неустранимую печать и на творчество русских писателей, а значит, на саму русскую литературу. Сожалея о сужении переводческой деятельности после распада советской общности, В.Д. Оскоцкий отмечает, что расширение читательской аудитории стало одним из стимулов национального литературного процесса, выработав свои закономерности, отличительные параметры и свойства. Советская литература не представляла собой сумму слагаемых литератур, а была явлением намного более сложного порядка [7]. В начале нового века в «Мире русского слова» появляется статья известного и авторитетного ученого - литературоведа Н.Л. Лейдермана (1939-2010), посвятившего большое количество работ феномену русскоязычной литературы. Ученый, как нам представляется, с большим сожалением пишет о том, что «мы даже не умеем ценить то великолепное культурное явление, которое родилось на почве духовного сообщения разных народов, что волею судьбы были собраны в российском государстве. Я имею в виду так называемую “русскоязычную литературу”; поразительный феномен, подобно которому нет, кажется, в мире» [8. С. 61-62]. Представленные позиции являются достаточно репрезентативными для понимания феномена русскоязычной литературы, исследуемой в настоящее время практически во всех постсоветских странах (исключая страны Балтии). Дискуссионной остается данная проблематика для исследователей внутри Российской Федерации, в ее субъектах. Об этом свидетельствуют как научные труды (монографии, книги) последних двух десятилетий (Г.Д. Гачев, Н.Г. Джусойты, Н.Л. Лейдерман, М.В. Тлостанова, И.С. Хугаев и др.), так и диссертационные исследования и отдельные работы (В.Р. Аминева, У.М. Бахтикиреева, О.А. Валикова, Г.Г. Гамзатов, Е.И. Зейферт, Е.Н. Кремер, А.Б. Цырендоржина и др.). В исследовательских работах современных филологов определяются истоки русскоязычной литературы [9], русскоязычное творчество нерусских авторов рассматривается как актуальная междисциплинарная проблема (У.М. Бахтикиреева) [10]. В контексте представленных выше позиций важным представляется отметить особую точку зрения русского ученого-системолога к данной проблематике. Речь идет о Г.П. Мельникове, обратившем внимание на необходимость изучения русскоязычных текстов нерусских авторов. Феномен создания русскоязычной литературы представлялся ученым уникальным явлением, в частности, «не будучи русским», писатель приобщал русских к «образности и переживаниям, мироощущению» других народов. Совмещение двух языковых стихий, двух разных систем образов порождает особый текст, в процессе создания которого нерусский автор «находит из еще ненайденных русских средств такие, которые приспособлены для выражения образов» иных культур» [4. С. 4-5]. Иными словами, русскоязычный автор, четко разграничивая особенности двух культур и языков, их обслуживающих, использует язык творчества для передачи значений, важных с точки зрения этнического языка. При сравнении способов выражения одного и того же образа, элемента окружающей действительности русскоязычный писатель различает систему значений данных языковых культур, семантические характеристики языковых единиц двух различных систем. Речь идет о специфической и целенаправленной коммуникативной деятельности, которая, как любой другой вид деятельности, регулируется определенной моделью поведения [4]. Создаваемые русскоязычными авторами художественные тексты отражают особый лингвокреативный способ осмысления окружающей действительности, своеобразное мироощущение ментальности, синкретизировавшее в себе архетипы культуры этноса, к которому он принадлежит по праву рождения (этнокультурный код нации) и возможности русской языковой системы, способной передавать этнокультурный код иного народа. Русскоязычные тексты можно рассматривать как богатейший материал для более глубокого понимания особой функции русского языка в историческом процессе - быть одним из средств выражения образов иных культур [4]. Благодатным материалом для этого служит заимствования из этнического языка русскоязычного автора, лексика с национально-культурным компонентом семантики, безэквивалентная и относительно безэквивалентная лексика, использованная в русскоязычном тексте. При этом семантические или стилистические изменения, привносимые этими лексическими группами, не влекут за собой изменений, способных существенно повлиять на диахроническую трансформацию информационного кода русского языка. Как видим, лингвисты (а не только литературоведы) считают, что в русскоязычной художественной литературе запечатлен особый русский язык, который следует подвергать исследованиям. Кроме того, как показывают работы лингвистов, русскоязычные художественные тексты доказывают своим существованием высокую степень кодируемости русской языковой системы [4. С. 241]. В последние годы в некоторых российских научных журналах отмечается, что интерес к текстам и литературе, в целом написанной на языке метрополии, все более актуализируется. 3. ЗАКЛЮЧЕНИЕ Русскоязычная литература - совокупность художественных текстов (проза, поэзия, драма, в том числе автоперевод), созданной не русскими авторами на русском языке. Это литература не национальная, а транснациональная и транслингвальная: “The significance of the term ‘translingualism’ indicates a new quality of texts (including literary texts) that cannot be identified as ‘bilingual’ or ‘monolingual’. Translingual text implies a lack of clear boundaries between the contacting languages, as well as specific integration of linguistic resources within the literary whole thing” [11. 128. 222]. Как полагают исследователи [5], это само измененное состояние глобальной семиосферы, вызванное мощными информационными потоками в обществе. Если рассматривать транс как защитный механизм коллективной психики, благодаря которому происходит «внутреннее переконструирование» образов мира, то «транс» культуры - это способ ее самосохранения, «растяжения» и усиления границ одновременно. Это предполагает следующее. 1. Локальные культуры, находящиеся под давлением культур «глобальных» (и их языков), функционируют в «смешанном дискурсе», внутри которого циркулируют элементы различных языковых и культурных систем. 2. Локальные культуры зачастую уходят в интроспекцию, в этническое воображаемое, память народа, архетипический субстрат этноса, чтобы противостоять вынужденной унификации со стороны глобального социума. При этом средством вербальной трансляции этнокультурного содержания нередко становится более широкий в функциональном отношении язык-посредник (английский, русский и др.). В подобных условиях и зарождается транслингвальная литература. 3. Кризис «конца локальности» (о котором рассуждают Делез, Глаттари, Баба, Тлостанова) индуцирует переход мыслящих субъектов эпохи постмодерна в «пространство вненаходимости», внедомности, «культурной ловушки». Это ощущение можно описать формулой «ни тут, ни там» (А. Шмидт), когда личность занимает промежуточное положение на «перекрестке культур», не входя ни в одну из них как в среду своего обитания» [5]. Можно говорить о том, что русскоязычная литература относится почти ко всем параметрам измерения витальности русского языка: социально-политический параметр - книгоиздание; социально-демографический параметр - билингвизм, степень двуязычия; собственно лингвистические параметры - внутриструктурные параметры (скорость распространения языковых инноваций, устойчивость языка к иноязычному влиянию, динамика развития лексикона и др.); социально-функциональные параметры - количество функций языка (высокая степень кодируемости русского языка) и интенсивность его использования в образовании (основной сфере формирования языковой компетенции), науке (гуманитарной и естественно-технической); национально-культурные параметры - различные виды литературы (художественной). Эту литературу можно рассматривать как особый параметр измерения витальности русского языка. В русской языковой «оболочке» воссозданы художественные образы иных «видений» национальных картин мира.

Об авторах

Ивелина Димитрова Тодорова

Российский университет дружбы народов

Автор, ответственный за переписку.
Email: eve_li@mail.ru

аспирант кафедры русского языка и межкультурной коммуникации факультета гуманитарных и социальных наук

Российская Федерация, 117198, Москва, ул. Миклухо-Маклая, 6

Список литературы