Sovereignty in the perception of the Russian civil society: A sociological dimension

Full Text

Ключевым событием, обозначившим фундаментальные перемены в российском обществе, стала специальная военная операция (СВО): завершился внедрявшийся с 1991 года курс на интеграцию российской экономики и правящего слоя элиты в западное общество, на смену компрадорской модели управления пришла стратегия суверенности, идеология самостоятельного развития [13]. Разворот от курса целенаправленного внедрения в массовое сознание представлений о принадлежности России к западной цивилизации и провозглашение ее в качестве самобытной цивилизации, отстаивающей свой суверенитет, обозначили вступление российского общества в новый этап развития и в отношениях с Западом.

Задача упрочения российской государственности актуализирует необходимость научного анализа социальной основы процесса суверенизации, его движущих сил. Проблеме суверенитета посвящено множество теоретических разборок, сформулированы разные его определения. Так, в социологической энциклопедии под суверенитетом понимается полная независимость государства от других государств в его внутренних делах и внешних отношениях. Учитывая актуальность и практическую значимость проблемы суверенитета, Институт социально-­политических исследований ФНИСЦ РАН провел серию опросов экспертов для оценки социальной базы процесса суверенизации российского общества и степени поддержки его социально-­активными слоями. Эксперты опрашивались методом анкетирования по единой унифицированной методике в период с 2022 по 2024 годы. При отборе экспертов принимались во внимание уровень их компетентности, регион проживания и сфера занятости. Все респонденты получили высшее образование, среди экспертов 2024 года (n=129) 21 % имеют второе высшее образование, 8 % — ученую степень. Сфера их профессиональной деятельности представлена следующим образом: государственная служба (федеральный уровень) — 5 %; государственная служба (региональный уровень) — 9 %; муниципальное управление — 6 %; наука, образование — 17 %; крупный бизнес федерального уровня — 14 %; средний и малый бизнес — 39 %; другое — 10 % (1).

При разработке социологического инструментария учитывались следующие положения, имеющие методологическое значение: обеспечение суверенитета — это сложный процесс, затрагивающий интересы множества слоев и групп, сопровождающийся проявлениями социальных напряжений, точками бифуркаций; водораздел, разъединяющий мировоззренческие и поведенческие позиции в отношении суверенитета, сосредоточен вокруг отказа от идеологии и политики либерализма, западных моделей развития и выбора в качестве идейной основы преобразования страны идеологии традиционных духовных ценностей как стержневой основы суверенитета; успех курса на суверенность в условиях цивилизационного противостояния с западом возможен лишь при сплочении гражданского общества и власти, поддержки социумом политики независимости страны.

Анализ полученных экспертных оценок свидетельствует о поддержке социально активными субъектами гражданского общества стратегии на суверенное развитие страны. Ответы на вопрос «Сегодня граждане, эксперты и политики высказывают оценки и мнения, что послание Президента России В.В. Путина Федеральному Собранию в 2024 году в сочетании с поставленными целями специальной военной операции обозначило начало нового периода в жизни российского общества и государства — отказ от горбачевско-­ельцинского курса радикальных неолиберальных реформ и перехода к суверенному развитию новой России. Если Вы согласны с этим, то в какой мере?» распределились следующим образом: не согласны 5 %, согласны в наивысшей мере — 24 %, в высокой — 34 %, в средней — 27 %, в малой — 7 %, в наименьшей — 3 %. По мнению большинства экспертов, реализуемая в стране политика суверенизации обозначила начало нового периода в жизни российского общества и перехода к суверенному развитию. Вместе с тем каждый десятый эксперт согласен с этим в «наименьшей» и «малой мере», а около трети (27 %) указали на «среднюю меру» согласия с такой оценкой. Характерно, что 5 % выразили несогласие с такими оценками, но никто из несогласных не воспользовался предусмотренной в анкете возможностью изложить свое видение этапа отказа России от неолиберальных реформ и перехода к стратегии суверенного развития. Это свидетельствует о том, что в обществе нет устоявшейся оценки горбачевского-­ельцинского периода радикальных реформ и перехода к суверенному развитию новой России.

В целом гражданское общество осознает необходимость такого развития и поддерживает курс на отказ от западных моделей развития, что показывает распределение ответов на вопрос «Если, по Вашему мнению, курс на суверенность России, на отказ следовать в русле западных моделей развития поддерживается в обществе, оцените, пожалуйста, сегодняшний уровень этой поддержки со стороны следующих субъектов гражданского общества» (2) (таблица 1).

По параметрам «высокий» и «средний» уровень поддержки граждане страны занимают лидирующие позиции в рейтинге социальных субъектов, поддерживающих курс на суверенность страны. Высокое место по этим параметрам эксперты отвели госслужбе и госсектору экономики — они составляют основу социальной поддержки стратегии на обеспечение российской суверенности. В то же время у значительной части российского общества сохраняются иллюзии о возможности возвращения России к прежней системе отношений с Западом — отсюда различия в экспертных оценках степени поддержки процесса суверенизации российского общества. Характерны в этом плане различия в экспертных оценках уровня поддержки со стороны управленческой среды бизнеса с государственным участием и частного крупного корпоративного бизнеса: если половина (54 %) экспертов поддержку бизнеса с госучастием оценило как «высокую», то на эту позицию в отношении частного корпоративного бизнеса указало лишь 37 %. В отношении среднего и малого бизнеса аналогичную оценку высказала также примерно треть опрошенных (34 %). Такая оценка позиций среднего и малого бизнеса по отношению к курсу суверенного развития России в сочетании с невысокими оценками уровня поддержки со стороны крупного (частного) корпоративного бизнеса вызывает вопросы: от позиции этой социальной среды в силу ее многочисленности во многом зависит обеспечение суверенитета страны и ее устойчивости.

Таблица 1
Уровень поддержки курса на суверенность России (%)

 Интерес представляют экспертные оценки характера восприятия курса на суверенность со стороны управленческих структур образования и науки. В оценках экспертов по параметру «в высокой мере» лидирует сфера образования (49 %) и науки (44 %). В таблице можно выделить и крайности — в экспертных оценках уровня поддержки со стороны «культуры, кино, театральных работников»: с одной стороны, треть экспертов оценила уровень поддержки как «в малой мере», с другой стороны, почти такая же часть экспертов отметила «высокий уровень» поддержки, что, видимо, отражает противоречивость позиций в сфере российской культуры. Невысоко оценивают эксперты и уровень поддержки курса на суверенность со стороны интернет-­среды — большинство (71 %) респондентов считают его «малым» и «средним», как и в случае с информационным сектором (IT). На последнем месте в оценках экспертов находится уровень поддержки российской суверенности со стороны офисной и социальной среды — во многом это результат ее болезненного восприятия разрушения привычной для нее системы отношений с Западом после начала специальной военной операции.

При анализе содержательной части суверенизации исследователи обычно выделяют три уровня суверенитета: первый уровень — государственно-­политический, в широком понимании он включает в себя независимость в определении государственного и политического устройства страны и в функционировании институтов государства; второй уровень обеспечивает независимость общества, его мировоззренческой, духовной основы; третий уровень — экономический — предопределяет самостоятельность в выборе экономической стратегии развития страны, в проведении экономической политики. Перечисленные уровни суверенитета, выступающие в качестве базовых в анализе процесса суверенизации, не достаточны для комплексной оценки уровня суверенитета. Современная гибридная война, рассчитанная на психокогнитивное воздействие на те сферы общества и государства, которые в случае их ослабления могут существенно снизить защищенность страны, обусловливает необходимость более детальной классификации суверенитетов. Особого внимания заслуживает суверенность тех сторон в жизнедеятельности общества и государства, которые в наибольшей мере испытывают негативные воздействие извне. Данный аспект нашел отражение в классификации суверенитетов, перечисленных в Таблице 2, где представлено распределение ответов на вопрос «Согласно экспертным оценкам, одним из главных мега-­трендов современного цивилизационного развития стала борьба за суверенность [11]. Для России суверенитет — это окончательный слом компрадорской модели управления, изменения в системе отношений государства и общества, в сфере экономики [14]. В какой мере, по Вашему мнению, необходимость укрепления каждого из перечисленных ниже суверенитетов отражает ожидания общества?».

Таблица 2
Классификация суверенитетов по уровню необходимости их укрепления (%)

 Из оценок экспертов следует, что ни один из перечисленных суверенитетов не может считаться в полной мере обеспеченным, и в наибольшей степени нуждаются в укреплении экономический, информационный и технологический суверенитеты — как предопределяющие уровень достижения всех остальных типов суверенитета. Первое место в оценках экспертов с точки зрения необходимости укрепления занимает экономический суверенитет (высокая необходимость — 68 %). По сути, оценки экспертов отражают сформировавшиеся в общественном сознании представление об отсутствии в российской экономической политике самостоятельности, о ее продолжающемся следовании западным концепциям развития. Второе место в условном рейтинге необходимости укрепления суверенитетов занимает информационный суверенитет (высокая необходимость — 66 %), что отражает, с одной стороны, обеспокоенность экспертов нынешним уровнем защиты информационного поля страны, с другой — оценку будущих угроз с учетом расширяющихся технических возможностей для информационно-­коммуникативного воздействия как на личность, так и на большие социальные группы. Третье условное место занимает технологический суверенитет (высокая необходимость — 66 %), что, видимо, отражает осознание социумом, что технологический суверенитет — это технологический фундамент будущего страны, ее безопасности и независимости, определяющее ее выживание в информационную эпоху.

Условную середину в иерархии суверенитетов занимает государственно-­политический суверенитет (высокую необходимость его укрепления отметили 65 % опрошенных), что, видимо, объясняется и влиянием специальной военной операции, стимулировавшей формирование в общественном сознании нацеленности на защиту страны. По параметру «высокий уровень» необходимости укрепления обращает на себя внимание и культурный суверенитет (60 %), поскольку 27 % экспертов отметили «среднюю» необходимость его укрепления, а каждый десятый (13 %) — малую. Завершают иерархию мировоззренческий и духовный суверенитеты, выступающие основой российской государственности и идентичности: по позиции «высокая мера» необходимости укрепления они находятся практически на одном уровне, и характерно, что здесь эксперты ушли от крайних оценок.

Условие выживания любой крупной страны — ее способность обеспечивать свой суверенитет. Для России суверенитет — это не только сохранение и укрепление своей идентичности в практическом плане, но и когнитивный слом всей системы взглядов и представлений о возможности врастания российской цивилизации в систему западных ценностей: продолжается столкновение позиций в экономике, госуправлении, образовании и информационной сфере. Отказ от идеологии и политики западного либерализма поставил вопрос о необходимости развития идейной основы российского общества. Получившие распространение в последнем десятилетии политические практики и идеологии прагматизма и патриотизма, дополненные затем идеологией консерватизма и традиционных ценностей, отражают текущие мировоззренческие запросы российского общества. Они ориентируют на сохранение нынешней социальной реальности, но в них отсутствуют стратегические цели развития общества и государства. Соответственно, актуализируется задача оценки мировоззренческих ожиданий, которые формируются в российском обществе в отношении идейной основы будущего страны. Ответы на вопрос «Высказываются суждения о наличии в российском обществе ожиданий идеологии, ориентирующей на преобразования страны в будущем. По-­Вашему, есть ли в обществе такой запрос и если есть, то в какой мере он отвечает ожиданиям общества?» распределились следующим образом: подобного запроса нет — 2 %, высокие ожидания (запрос представлен в наибольшей степени) — 52 %, средние — 33 %, запрос представлен в малой степени — 12 %. Абсолютное большинство экспертов отмечает наличие в российском обществе ожиданий формирования идеологии, «ориентирующей на преобразования» страны в будущем, причем ожиданий «высокой» и «наивысшей» степени, реже — «средней». Такая направленность экспертных оценок свидетельствует о неудовлетворенности социума содержанием идейных обоснований российской государственности и о нацеленности на их обновление.

Обращают на себя внимание экспертные оценки целесообразности возвращения к советскому общественному проекту. Ответы на вопрос «В общественном дискурсе появились суждения о целесообразности возвращения к опыту советского общественного проекта, основанного на воплощении социальных идей равенства, социальной справедливости. Предлагается переосмыслить его и реализовать на новом уровне. Как Вы считаете, отвечает ли это потребностям современного российского общества, и если да, то в какой мере?» распределились следующим образом: подобного запроса в обществе нет — 6 %, высокий общественный запрос — 36 %, средний — 33 %, незначительный — 24 %, т.е. в отношении такого использования советского проекта в российском обществе (по оценкам экспертов) не сложилось устойчивого мнения. Разброс в оценках экспертов степени соответствия ожиданиям общества возращения «к опыту советского общественного проекта» показывает, с одной стороны, нацеленность на применение в стратегии развития в той или иной мере советских идей, с другой стороны, отсутствие в обществе единой консолидированной позиции о мере его использования. Иными словами, в обществе продолжается поиск обновленной стратегии развития страны на основе идей равенства и социальной справедливости.

Суверенность во многом зависит от тех идейно-­политических воззрений, которые формируются в обществе о стране и мироустройстве, пути, по которому должно идти ее развитие. Значимой в этом плане представляется динамика экспертных оценок тех позиций, которые составляют идейно-­политическую основу суверенитета. В Таблице 3 представлены экспертные оценки мировоззренческих позиций, предопределяющих идейную основу суверенизации и социальной консолидации: варианты оценок представленных позиций проранжированы по параметру «необходимы в высокой мере».

По сравнению с 2022 годом в 2024 году в оценках экспертов произошли заметные изменения: значимость консолидации страны в период проведения специальной военной операции обусловила выделение экспертами в качестве мировоззренческой основы российского общества идейных позиций, обеспечивающих суверенитет страны через единение жизнедеятельности граждан и государства. В частности, об этом говорит рост доли экспертных оценок по параметру «необходима в высокой мере» такой позиции, как убеждение, что «Россия — моя страна», а не «Россия — эта страна» (68 % в 2024 году против 56 % в 2022). Иными словами, проблема суверенитета становится консолидирующей концепцией развития страны.

Таблица 3
Оценка мировоззренческих позиций, предопределяющих идейную основу суверенизации и социальной консолидации (в %)

 Примечания

1. Исследование проведено в марте-­июне 2024 года в 19 регионах страны. Экспертный опрос был реализован Институтом государственной службы РАНХиГС под руководством и с личным участием Л.Е. Ильичевой и А.В. Иванова. Математическую обработку результатов провела Т.Ю. Белоусова.
2. В инструментарии применялась пятибалльная шкала, где 1 — в наименьшей мере, а 5 — в наивысшей мере. В таблицах результаты по позициям «в наименьшей мере» и «в невысокой мере» объединены в группу «в малой мере», по позициям «в высокой мере» и «в наивысшей мере» — в группу «в высокой мере».

About the authors

N. V. Merzlikin

Author for correspondence.
Email: merzlikin37@bk.ru
Fotievoy St., 6, bldg. 1, Moscow, 119333, Russia

References

Supplementary files