Критерии семантической членимости идиом

Полный текст

Предварительные замечания и постановка задачи

Исследователями фразеологии давно замечено, что идиомы ведут себя в речи весьма по-разному. Одни из них сохраняют полную стабильность и не допускают ни синтаксической проницаемости, ни вариативности порядка слов (типа не бей лежачего; без сучка и задоринки), в то время как другие подвергаются самым различным модификациям, которые, тем не менее, не выходят за пределы санкционированного узусом синтаксического варьирования, то есть не переходят в статус игровых употреблений, воспринимаемых как некие уникальные творческие акты. Ср. такие модификации, как бежать как крысы с тонущего корабля → крысы, бежавшие с корабля; это тонущий корабль, с которого уже бегут крысы; за деревьями не видеть леса → деревья, за которыми не виден лес, или примеры пассивизации испортить всю малину → вся малина была испорчена (но вряд ли возможно испустить дух → *дух был испущен).

Казалось бы, идиомы, будучи центральным классом фразеологической системы, то есть единицами, отличающимися наибольшей нерегулярностью выражения смысла, относятся к сфере лексикона и должны, как и положено стандартным лексическим единицам, сохранять максимальную устойчивость формы, допускающей лишь морфологические изменения. Однако в самых разных языках встречается довольно много идиом, отдельные компоненты которых обладают определенной семантической самостоятельностью, что увеличивает потенциал варьирования структуры таких идиом. Выражения этого типа мы называем семантически членимыми идиомами.

Феномен семантической членимости идиом начинает активно исследоваться уже в 80-х гг. XX в.^[1] На материале русского языка первой известной работой в этой области была докторская диссертация Алины Михайловны Мелерович [2]. На материале английского языка явление семантической членимости идиом и его следствия для их синтаксического поведения впервые обсуждались в статье [3]^[2]. На значимость этого явления для контрастивных исследований обратил внимание в своей книге «Сопоставительный анализ немецкой и русской фразеологии» Александр Давидович Райхштейн [6]. И, что особенно важно для нашего юбилейного выпуска, Валерий Михайлович Мокиенко тоже интересовался этой проблематикой (ср. [7]).

Вопросы соотношения синтаксической структуры идиомы и ее семантики (в том числе наличие определенного параллелизма между значением и формой, проявляющегося в членимости ее семантической структуры) активно обсуждались в работах, выполненных в русле когнитивной лингвистики [8–11], прежде всего в исследованиях, основанных на психолингвистических экспериментах [12–16]. Хотя в целом интерес к проблемам семантической членимости идиом несколько поостыл в последние годы, публикации в этой области (в первую очередь и на материале английского языка) продолжают появляться. Из относительно недавних работ (ср. [17–19]).

В своих предыдущих публикациях я и сам неоднократно обращался к разным аспектам семантической членимости идиом (см. [20–11]), а в одной из работ последних лет указал на два вопроса, которые требуют отдельного подробного рассмотрения [22.  С. 94]. Это определение критериев, позволяющих отделить членимые идиомы от нечленимых, и выявление тех факторов, которые помогают носителям языка определить, насколько самостоятельны части той или иной идиомы семантически, и, следовательно, дискурсивно. Один из этих вопросов — поиск относительно надежных критериев семантической членимости — стоит в центре внимания данной статьи.

Может ли категория семантической членимости идиомы оказаться полезной в создании современных лингвистических ресурсов?

То, что категория семантической членимости идиом значима для теории фразеологии, сомнений не вызывает. Положение о том, что идиомы неоднородны в отношении распределения элементов их значения по элементам их синтаксической структуры, а следовательно, и в степени спаянности этих элементов, расширяет наши знания о самой сути этого класса фразеологии и помогает четче определить его границы.

Что касается возможностей практического применения этой категории, то наиболее очевидный способ ее использования — это получение дополнительных сведений о дискурсивном поведении идиом. Поскольку способность идиом образовывать лексико-синтаксические варианты в какой-то степени зависит от того, насколько самостоятельны в семантическом отношении их элементы, применение знаний о семантической членимости оказывается полезным в проектах, предполагающих поиск идиом в корпусах текстов. Известно, что идиомы способны появляться в тексте в весьма разнообразных формах, в том числе отличающихся от канонической, причем иногда довольно сильно:

(1) Шеф немецкой дипломатии Клаус Кинкель <…> бросил увесистый камень в британский огород, дав понять, что если Лондон пока не готов к кардинальным преобразованиям во имя единства, то можно и подождать (Независимая газета)^[3].

(2) Нетрудно понять, в чей огород стороны собираются кинуть совместный камень, хотя прямо в документе ни одна страна названа не будет (Московские новости).

(3) <…> я бы сыграл, пусть не в ящик, а в реанимацию, это уж точно (Антонина Глушко. Пьесы).

Если в задачи проекта входит разработка алгоритмов автоматического поиска идиом в корпусе, необходимой предпосылкой успешной реализации проекта является учет потенциала варьирования каждой идиомы. Поскольку потенциал варьирования зависит от семантической самостоятельности отдельных компонентов идиомы или их групп (см. рисунок), учет семантической членимости представляется полезным не только в чисто теоретическом плане, но и для решения технических задач.

Принципиальная зависимость возможностей синтаксического варьирования идиом  от членимости их семантической структуры  / 
Источник: соcтавлено Д.О. Добровольским / Source: compiled by Dmitrij O. Dobrovol’skij.

Так, идиома бросить камень в (чей-л.) огород членима, что хорошо видно по примерам (1) и (2)^[4], а идиома сыграть в ящик (3) — нет. Соответственно, и степень узуальной приемлемости модификаций весьма различна: в основе примера (3) лежит креативная языковая игра, а примеры (1) и (2), хоть и не вполне стандартны, соответствуют узусу журналистского дискурса. Вопрос о разграничении модификаций, которые воспринимаются как узуально допустимые, и откровенно игровых употреблений идиом заслуживает отдельного исследования. Здесь можно лишь указать на то, что если под языковой игрой понимать намеренное нарушение языковых норм, преследующее достижение комического эффекта, то под это определение попадают контексты типа (3), но вряд ли (1) или (2).

В настоящий момент мы с коллегами работаем над проектом по созданию лексикографической информационной системы, интегрирующей двуязычный словарь с параллельным корпусом^[5]. Исследование выполняется на материале немецкого и русского языков. Создаваемый ресурс предоставит пользователю возможность перехода от словаря к корпусу и от корпуса к словарю. Для того чтобы этот ресурс мог выполнять свои функции, словарные статьи электронного словаря^[6] должны быть структурированы так, чтобы обеспечить переход от словарной статьи или ее элементов к примерам из параллельного корпуса, а каждый пример в корпусе должен соединяться со словарной статьей соответствующей единицы, то есть необходимо предусмотреть возможность поиска в параллельных текстах.

Одной из фокусных категорий языковых единиц в проекте являются устойчивые конструкции разных классов, в том числе идиомы^[7]. Главная проблема, возникающая при автоматизации поиска устойчивых конструкций в корпусе связана с тем, что, помимо возможной многозначности, они могут обладать существенно вариативностью. Даже такие тривиальные с точки зрения теории фразеологии свойства как изменяемость по грамматическим категориям одного или нескольких компонентов (например, спряжение глагола) должны специально учитываться при формулировке языка запросов. Еще более сложная задача — учет в языке запросов вариативности порядка слов, синтаксической проницаемости (дистантного расположения компонентов) и в особенности лексической вариативности одного или нескольких компонентов^[8].

В принципе, задача нахождения в корпусе устойчивых конструкций любого типа может решаться двумя путями: либо все вхождения устойчивой конструкции в корпусе должны быть размечены, либо каждая конструкция из словаря (в нашем случае — НРС) вносится в специальную базу данных и сопровождается инструкцией по ее поиску в корпусе^[9]. В нашем проекте мы идем по второму пути, предполагающем фиксацию потенциала варьирования каждой устойчивой конструкции. Так, для идиомы Blut und Wasser schwitzen ‘испытывать смертельный [панический] страх, обливаться холодным потом (от страха)’ указывается, что глагольный компонент schwitzen изменяется по лицам, числам, времени и наклонению и может находиться в любой части предложения, а группа компонентов Blut und Wasser представляет собой фиксирование единство, не допускающее ни перестановки, ни введение внутрь этой группы дополнительных слов^[10].

Возникает вопрос, могут ли оказаться при таком способе аннотирования неоднословных лексических единиц сведения о семантической членимости идиом. На первый взгляд, вроде бы нет. Ведь для каждой устойчивой конструкции потенциал ее морфосинтаксического варьирования эксплицитно фиксируется. Однако для того, чтобы лингвист, работающий над аннотированием, мог определить, насколько велика свобода варьирования формы каждой идиомы, он обращается к понятию семантической членимости, то есть определяет степень семантической автономности компонентов, позволяющей обращаться с ними как с самостоятельными словами в метафорическом значении. При этом, естественно, встает вопрос о критериях, позволяющих отделить членимые идиомы от нечленимых.

В поисках операциональных критериев

Первое, что нужно оговорить, приступая к выработке способов выделения семантически членимых идиом, — это то существенное ограничение, что строгие критерии (работающие по принципу «если А, то обязательно Б») здесь едва ли возможны. Вообще это относится к любому собственно семантическому явлению в области лексических единиц, в основе значения которых лежат тропеические преобразования. Единственное, что представляется возможным, — это найти «слабые» критерии, то есть выявить тенденции, предсказывающие с определенной степенью вероятности, что та или иная идиома обладает свойством семантической членимости. Каждый из этих критериев, по-видимому, недостаточен сам по себе, но если таких критериев несколько, то в сумме они могут дать неплохой результат^[11].

Невозможность формулировки строгих критериев в этой области объясняется еще и тем, что сама эта категория довольно размыта и градуальна: можно говорить, по-видимому, не просто о членимых и нечленимых идиомах (или, как они названы в [4], idiomatically combining expressions или idiomatic combinations vs. idiomatic phrases), а о различной степени семантической разложимости идиомы на ее составные части. Также и степень узуальности vs. окказиональности варьирования формальной структуры идиомы — понятие градуальное. И если считать, что свойство членимых идиом — допускать различные виды узуально нормативного варьирования, затрагивающего их внутреннюю структуру, приходится признать наличие переходных случаев.

Важно сразу отметить, что такой естественный и, казалось бы, бесспорный признак, как наличие большого количества вариантов в реальном употреблении идиомы, в качестве критерия ее членимости использоваться не может. Это может звучать парадоксальным. Ведь в обычном случае мы доказываем, что та или иная идиома является членимой, именно обращаясь к ее поведению в дискурсе. Чем больше вариативности допускает идиома (особенно на синтаксическом уровне), не нарушая при этом норм узуса, тем больше у нас оснований считать ее членимой. Однако здесь возникают по меньшей мере два возражения. Во-первых, чисто методологически недопустимо менять местами причину и следствие. Если мы исходим из того, что семантическая членимость является причиной модифицируемости идиомы, это утверждение осмысленно и поддается проверке лишь в том случае, если для измерения как семантической членимости, так и вариативности будут найдены отдельные инструменты, то есть независимые друг от друга критерии. Если использовать синтаксическое поведение идиомы в качестве операционального критерия для определения ее семантической членимости, вряд ли можно говорить о зависимости одной переменной от другой.

Во-вторых, далеко не все виды вариативности структуры идиомы действительно зависят от членимости. Есть много других факторов (ср. подробнее, например, [20]). Было бы правильно сначала обратиться к классификации модификаций и выявить для каждого вида его зависимость или независимость от членимости. Так, пассив возможен и от нечленимых идиом, если в позицию подлежащего продвигается актант идиомы, заполняющий ее аккузативную валентность, например: его сдали в архив → он был сдан в архив; его обвели вокруг пальца → он был обведен вокруг пальца и т.п. А такие синтаксические трансформации, как номинализация глагольной идиомы, вообще не зависят от семантической членимости исходной формы.

Даже там, где членимость играет определенную роль для успешного осуществления трансформации, часто действуют еще и другие факторы. Например, для пропускания отрицания выделен ряд факторов (см. [24]), лишь одним из которых — причем даже далеко не самым главным — является членимость. Это свойство существенно в первую очередь для контрастного отрицания, допустимого для членимых и ненормативного для нечленимых идиом. Конструкции типа Он дал не дуба, а березы; Он сыграл не в ящик, а в кастрюлю (ср. также пример (3) выше) осмысленны только в контексте языковой игры. Сказанное относится и к идиоме откинуть копыта, хотя структурно ей можно противопоставить квазисинонимичную идиому откинуть коньки. И в этом случае сконструированное противопоставление допустимо только как языковая игра: Он откинул не копыта, а коньки. Ср. также явно игровые (хотя семантически и прагматически — в отличие от предыдущих примеров — вполне осмысленные) контексты типа Это не священная, а вовсе даже дойная корова. Таким образом, нечленимые идиомы не могут пропускать контрастное отрицание, а для общего отрицания, представленного оператором неверно <что>, внутренняя структура идиомы вообще не столь существенна. В этом случае действуют совершенно другие факторы.

И наконец, есть еще один аргумент против использования синтаксического поведения идиомы в качестве критерия ее членимости. Встречаются членимые идиомы, которые редко модифицируются в дискурсе. Ср. идиому вагон и маленькая тележка (чего-л.) и ее толкование в АСРФ: «чего-л., осмысляемого как содержимое вместилища^[12], больше, чем нужно — не просто очень большое количество, но даже немного больше». Из толкования видно, что идиома семантически членима: не просто очень большое количество (вагон), но даже немного больше (маленькая тележка). Тем не менее эта идиома, судя по имеющимся контекстам употребления, практически не подвержена синтаксическим изменениям.

Итак, какие критерии могут быть предложены в этой области? Было бы неправильно думать, что раньше вопрос о критериях выделения семантически членимых идиом не ставился. Так, А.Д. Райхштейн [6.  С. 114–115] предлагает в качестве основного критерия усложнение синтаксической структуры и увеличение числа компонентов идиомы, то есть чем больше слов в составе идиомы и чем больше заполненных синтаксических позиций, тем больше вероятность, что идиома окажется членимой. Это вполне точное наблюдение, подкрепляемое материалом. Так, в состав идиом бежать как крысы с тонущего корабля, за деревьями не видеть леса, вагон и маленькая тележка входит большее количество слов, чем в состав идиом типа испустить дух или дать дуба. Сложность здесь в том, что из этого «правила» довольно много исключений. Ср. схожие по структуре идиомы показать (чье-л.) истинное лицо и показать кузькину мать (кому-л.), первая из которых членима (ср. возможную замену показать на увидеть, узнать и пр. со сменой диатезы — дай человеку власть и ты узнаешь его истинное лицо), а вторая — нет.

Другой предлагаемый А.Д. Райхштейном критерий — наличие в семантической структуре конкретно-предметной семы лица. Проще говоря, идиомы типа волк в овечьей шкуре естественно делятся на части: волк ‘некто, осмысляемый как хищник’ и в овечьей шкуре ‘старающийся казаться добрым и мягким, то есть как бы маскирующийся под жертву’. Ср. толкование этой идиомы в АСРФ: «человек, старающийся казаться добрым и мягким по характеру, будто бы преследующим цели, соответствующие нормам высокой морали, который на самом деле является злым, имеющим плохие, даже преступные намерения, и осмысляется как хищник, маскирующийся под свою жертву». Интересно, что сама предложная группа в овечьей шкуре далее нечленима, поскольку ей соответствует единый семантический блок (овечья шкура как ‘средство маскировки’), способный выполнять самостоятельную роль в дискурсе.

Третий критерий А.Д. Райхштейна — это наличие разных идиом с единой образной основой, «между которыми существуют частичные формальные и соответствующие частичные смысловые различия» [6.  С. 115]. Например, заваривать кашу и расхлебывать кашу.

В [2] и [7.  С. 216] в качестве критерия выделения семантически членимых идиом постулируется наличие параллелизма между формальной структурой идиомы и структурой ее толкования. Ср.: хлопот | полон рот ‘хлопот | очень много’ [7.  С. 244]. Апелляция к толкованию — идея сама по себе бесспорно правильная. Хорошее аналитическое толкование должно отражать многие свойства идиомы, в том числе и членимость ее семантической структуры. Но дело в том, что толкование, стремящееся к полноте и точности отражения значения толкуемого выражения, редко делится на части, явным образом коррелирующие с определенными компонентами этого выражения. Ср. толкование идиомы хлопот полон рот (у кого-л.) в АСРФ: «у кого-либо так много дел, что это затрудняет его нормальную жизнедеятельность и осмысляется как чем-то забитый рот, причем на выбор сравнения влияет рифма».

В некоторых случаях корреляция частей толкования с отдельными компонентами или их группами более очевидна; ср. бежать как крысы с тонущего корабля в АСРФ: «в спешке покидать какое-либо место, организацию и т. п. из-за очевидной опасности, не пытаясь соблюсти приличия или сопротивляться, уподобляясь поведению эгоистичных и подлых (в обыденном сознании) животных, покидающих тонущее судно». Из этого толкования видно, что тонущий корабль ассоциируется с местом или организацией, покидаемым в спешке людьми, уподобляемыми крысам.

Хотя, как показывает этот пример, толкование отражает черты изоморфизма между формой и значением идиомы, трудно пользоваться методом анализа словарного толкования как простым и устойчивым к помехам рабочим критерием. В ходе практической работы с материалом мы постепенно выделили несколько критериев, каждый из которых прост сам по себе, что позволяет использовать его в качестве эвристического инструмента. Хотя ни один из этих критериев не дает абсолютно надежного результата, поскольку ни один из них не действует на всем пространстве идиоматики, их одновременное использование существенно улучшает результат.

Прежде чем установить критерии выделения из всего инвентаря идиоматики семантически членимых единиц, удобно начать как бы «от противного», то есть найти ясные показатели нечленимости. Таким показателем является отсутствия параллелизма между синтаксической структурой идиомы и ее синтаксической функцией. Например, если по структуре идиома — императивное предложение, а по функции — адвербиал или предикатив, то эта идиома явно нечленима; ср.: не пришей кобыле хвост, знай наших, не бей лежачего, будь здоров сколько/как… Другими примерами отсутствия параллелизма структуры и функции — и соответственно, примерами нечленимых идиом — могут служить такие единицы, как за здорово живешь; хоть стой, хоть падай; наше вам с кисточкой. Естественно, этот критерий не имеет обратной силы, то есть было бы неверно думать, что во всех случаях, когда синтаксическая структура идиомы функционально прозрачна, мы имеем дело с членимыми идиомами.

В качестве эвристик, позволяющих выделить семантически членимые идиомы, мы предлагаем три критерия: 1) наличие у идиомы коррелятов, отличающихся по способу глагольного действия: конверсивов, каузативов, инцептивов и пр.; 2) наличие элементов перифразирования в контексте; 3) референтное употребление именных групп в составе идиомы. Рассмотрим эти критерии последовательно.

Корреляты по способу глагольного действия возможны, естественно, только у идиом со структурой глагольной группы, причем встречаются в русском языке не так уж часто^[13]. Ср.: стоять у руля — встать у руля — поставить у руля (кого-л.). Близкие варианты есть у идиомы стоять у кормила власти. Каузативные пары встречаются у идиом типа остаться на бобах — оставить на бобах (кого-л.), сесть в лужу — посадить в лужу (кого-л.), сесть в калошу — посадить в калошу (кого-л.) — ср. (4) и (5), а также вариант с менее стандартным глаголом усадить (6):

(4) Но я не считаю, что я в этом деле сел в калошу (Владимир Дудинцев. Белые одежды. (1987))^[14].

(5) Hа этот раз Мегрэ был поражен. Его, как говорят, «посадили в калошу»… (Ж. Сименон. Мой друг Мегрэ/пер. с фр.).

(6) Листовки тут выпускают редко, кустарным способом, очень локальные по содержанию. Бровин сочиняет их прямо по-немецки и сам размножает на ротаторе. Я этого не умею. Мельхиор долго не давал мне сделать листовку, боялся, что я забью Бровина. Но в конце концов рискнул и усадил меня в калошу (Ю. Нагибин. Война с черного хода).

Казалось бы, образование мини-парадигм такого рода — явление продуктивное и предсказуемое, однако это не так. Идиома остаться на бобах имеет стандартную каузативную пару с глаголом оставить, а ее довольно точный синоним остаться у разбитого корыта — нет. Зато у этой последней идиомы есть коррелят вернуться к разбитому корыту (ср. многочисленные примеры в основном корпусе НКРЯ), которого нет у идиомы остаться на бобах.

Все идиомы такого плана семантически членимы. У них выделяются по крайней мере две относительно самостоятельных части: глагол, реализующий значение определенной лексической функции (в смысле теории моделей «Смысл↔Текст» (см. [25]), и остальная часть идиомы, отвечающая за специфику образа. Сама возможность замены одного функционального глагола на другой, часто ведущая к смене диатезы, при сохранении образной составляющей идиомы и ее базовой семантики свидетельствует об автономности этих частей идиомы.

Членимость идиом этой группы хорошо видна на материале толкований коррелирующих единиц в АСРФ, в которых ясно прослеживается наличие общей части и частей, варьирующих изоморфно изменению глагольного компонента:

ВЗЯТЬ… ПОД [СВОЁ] КРЫЛО/КРЫЛЫШКО (кого-л./что-л.) 1. (о ком-л./чем-л.) взять на себя защиту кого-л./чего-л. или оказание помощи кому-л./чему-л. 2. (о чем-л.) сделать кого-л./что-л. частью своей организационной структуры, предоставив в его использование свои возможности — в частности, обеспечив помощь

ПОПАСТЬ… ПОД КРЫЛО/КРЫЛЫШКО 1. (чьё-л./к кому-л./чего-л.) оказаться под защитой кого-л./чего-л. или получать помощь от кого-л./чего-л. 2. (чего-л.) оказаться частью организационной структуры чего-л., пользуясь ее возможностями — в частности, помощью

ПОД КРЫЛОМ/КРЫЛЫШКОМ 1. (чьим-л./у кого-л./чего-л.) (быть) под чьей-л. защитой или получать помощь от кого-л./чего-л. 2. (чего-л.) входить в организационную структуру чего-л., пользуясь ее возможностями — в частности, помощью

Следующий критерий, действие которого не ограничено идиомами определенной лексической структуры, — это эвристика, основанная на анализе элементов перифразирования различных частей идиомы в контексте ее употребления. Наличие элементов перифразирования в непосредственном окружении идиомы указывает на возможности интерпретации метафоры, лежащей в основе ее актуального значения, и раскрывающего семантический потенциал ее частей. Часто эта интерпретация частей идиомы оказывается контекстно обусловленной; ср.:

(7) Мне показалось, что, экранизируя пьесу Гладкова, я смогу убить двух зайцев, соединить два желания, как правило, несовместимых. Первое, я не покривлю душой, — пьеса мне очень понравилась, — так что насилия над собой делать не придется. И кроме того, патриотическая вещь Гладкова даст возможность заверить незримую ощетинившуюся силу в моей лояльности и идейной чистоте. Случай, как видите, подвернулся идеальный, так как ни о каком компромиссе речи не было (Э. Рязанов. НЕподведенные итоги).

(8) Экономисты надеются, что полноценная работа центров жилищных субсидий для малоимущих отделит овец от козлищ: тех, кто не платит за жилье по бедности, от тех, кто действует по принципу «не хочу — не плачу» (Корпус публицистики).

Важно отметить, что какие-то объяснения в контексте, помогающие читателю раскрыть значение идиомы или лучше соотнести его с конкретной ситуацией, могут быть у любой идиомы, в том числе и нечленимой. Подобные пояснения могут служить показателем членимости идиомы только в тех случаях, когда они относятся не к идиоме в целом, а к ее частям. Так, в примере (7) контекст указывает на контекстуально обусловленное смысловое наполнение формы двух зайцев: какие именно две цели преследовал автор текста, то есть что стоит за двумя зайцами, и почему их именно два. В примере (8) поясняется, какие группы людей понимается как овцы, а какие — как козлища. Тем самым, эти компоненты получают самостоятельную семантическую интерпретацию. Важно также, что структура идиом такого типа включает переменные (овцы — это, грубо говоря, ‘некие хорошие люди’, а козлища — ‘некие плохие’), которые при погружении идиомы в дискурс наполняются конкретным содержанием.

Этот критерий, как и другие, не универсален и дает хорошие результаты лишь на определенном фрагменте идиоматики. Семантическая членимость идиомы особенно хорошо видна в тех случаях, когда комментарии, перифразирующие отдельные компоненты идиомы, вставляются внутрь ее структуры:

(9) <…> весьма сложно отделить овец, ставших жертвой внешних обстоятельств, от козлищ, чье нерадение либо бездарность довели предприятие до ручки (Корпус публицистики).

В примерах типа (10) критерий перифразирования существенно менее убедителен:

(10) <…> можно было бы раздуть скандал и уж тут-то дать себе волю, выпустить пар, сбросить напряжение (Корпус детективов).

Идиома выпустить пар сопровождается уточнением ее значения, однако компоненту пар не соответствует некая переменная. Это не значит, что идиома выпустить пар нечленима: слово пар метафорически ассоциируется с ‘эмоциональным напряжением’. Толкование соответствующего значения этой идиомы в АСРФ выглядит так: «не имея конкретной рациональной цели, исключительно ради разрядки, снять эмоциональное напряжение при помощи каких-либо действий, чаще словесно, что описывается как снижение давления внутри котла и т. п. и высвобождения части содержимого при помощи специального устройства». Членимость этой идиомы может быть проверена с помощью теста на пассивизацию:

(11) У нас с ним сразу возникла несовместимость. Драки не получилось. Застолье шло и дальше на грани дебоша, а разрешилось всё общей пляской. Пар был выпущен в дробцах, «цыганочке», «русской» (Ю.М. Нагибин. Моя золотая теща (1994)).

То, что компонент пар может перемещаться в позицию подлежащего, показывает наличие у него относительно автономного метафорического значения, однако комментарий-пояснение в примере (10) вряд ли может рассматриваться как убедительное доказательство. Как уже было сказано выше, пояснения в контексте встречаются у любых идиом, впрочем, как и у любых тропов, особенно если автор не считает их прозрачными и общеупотребительными.

Последний критерий, который хотелось бы обсудить в этой статье, — это референтное употребление именных групп в составе идиомы. В первую очередь это касается случаев, когда именная группа оказывается в сфере действия указательных, вопросительных, относительных и неопределенных местоимений, кванторных слов и т.п.^[15]; ср.:

(12) Мне стало жаль корейца — такие удары не проходят бесследно, а до Олимпиады еще далеко, и если «надежда Сеула» попадет в такую переделку еще разок, как бы ему досрочно не перейти в разряд спортивных пенсионеров, если таковые у них имеются, понятно (И. Заседа. Бой за рингом).

(13) Каждый из них стоит 18 долларов. Делают их в далекой Индии. семилетние дети, получая за каждый мяч всего лишь 20 центов. Эту ложку дегтя поднесла знаменитому футболисту организация «Христианская помощь», распространив в Лондоне доклад. В нем говорится также, что бедные дети производят еще и боксерские перчатки и мячи для игры в регби, на которых наживаются известные британские компании (Известия).

(14) <…> выскочил проводник из вагона, мимо Кольки пробежал, да застопорился. — Ха! Привет! — кричит. Зубы скалит. <…> — Я раньше сообразил, что тут за каша заваривается, удрал на дорогу (А. Приставкин. Ночевала тучка золотая).

(15) Кажется, впервые за весь этот день я в одну секунду со всей отчетливостью осознал, в какую я влип историю (Э. Тополь. Красная площадь).

Определительные придаточные рестриктивного типа также фокусируют именную группу, и контексты такого типа могут рассматриваться как диагностические:

(16) Попала же бабушка Дарья в переплет, в который сегодня попадают многие одинокие пожилые люди, имеющие благоустроенные квартиры (Известия).

В качестве диагностических могут использоваться и контексты, несколько отступающие от стандарта:

(17) Центр постарался сделать все возможное, чтобы в ходе подготовки к референдуму сыграть на патриотических чувствах людей и, образно говоря, убить сразу даже не двух, а трех зайцев (Столица).

(18) Эпитет призван смотреть и боковым и затылочным зрением, схватив несколько зайцев зараз. Нужно, чтобы от него у зрителя немного разбегались глаза (Абрам Терц. Голос из хора).

В примерах (17) и (18) речь идет не о двух, а о трех и более потенциальных выигрышах или преследуемых целях. Поскольку идиома убить двух зайцев семантически членима, т.е. компоненту зайцы может быть приписано относительно самостоятельное значение (нечто вроде ‘выгоды’, ‘потенциального выигрыша’ или ‘преследуемой цели’), модификация именной группы двух зайцев в трех или нескольких зайцев вполне прозрачна и воспринимается как почти обыденная.

Можно подумать, что использование данного критерия несколько противоречит высказанному выше положению, что вариативность в целом не может рассматриваться как эвристика, помогающая отделить членимые идиомы от нечленимых. Однако это не так. Изменения синтаксической структуры, связанные с референтным статусом именного компонента, коммуникативно выделяют этот компонент, а это возможно, только если он осмысляется как семантически относительно автономная сущность. Ср. невозможность референтного употребления именных групп в нечленимых идиомах типа палец/пальца в рот не клади (кому-л.): *этот палец/этого пальца ему в рот не клади; *тот палец, который был положен ему в рот; *тот рот, в который я неосторожно положил палец и т. п.

Заключение

Развитие лингвистики, как и ряда других наук, происходит по спирали: каждый новый этап не обязательно характеризуется пересмотром традиционных воззрений на подходы к изучению языка или появлением принципиально новых тем; часто лингвисты возвращаются к изучению ранее исследованных феноменов, но под другим углом зрения. Так, феномен семантической членимости идиом уже изучался ранее, в частности в известных работах 80-х и 90-х гг. XX в., в то время, когда стала ощущаться необходимость изучать и описывать фразеологизмы не как застывшие единицы лексикона, а как реализации определенных синтаксических конструкций. Когда в сферу внимания исследователей попал тот факт, что для многих идиом характерно довольно свободное речевое поведение, от теории фразеологии потребовался учет факторов, отвечающих за неоднородность идиоматики в плане синтаксической вариативности.

На современном этапе смещение фокуса внимания на факторы реального употребления языка мотивировано, в первую очередь, возможностью использовать корпусы текстов и другие электронные ресурсы для получения быстрого доступа к большим массивам эмпирических данных. Это позволяет по-новому подойти к решению проблемы семантической членимости идиом. Современный интерес к этому явлению мотивирован появившейся возможностью перейти от анализа единичных примеров к проверке гипотез о зависимости синтаксической вариативности идиомы от ее семантики на обширном корпусном материале. Еще одним важным фактором возвращения вопроса семантической членимости идиом в круг центральных задач теории фразеологии стала возможность использовать полученные данные при создании лингвистических ресурсов, предполагающих поиск идиом в корпусах текстов, в том числе и параллельных.

Для решения подобных практических задач необходимо выработать критерии, позволяющие различать членимые и нечленимые идиомы. Ряд таких критериев был предложен в данной статье. Очевидно, что ни один из них не дает стопроцентно надежных результатов. Но использование этих и, возможно, еще каких-то дополнительных критериев позволит с достаточной степенью точности решить поставленную задачу.

 

 

^{1 Отдельные наблюдения, связанные с принципиальной синтаксической свободой некоторых идиом, высказывались и ранее; ср. « […] idioms have an integrity only at the level of semantic representation. That is, it is claimed that while they function as a semantic unit, they never function as a lexical unit, i.e. they are not inserted as a unit at any one point of derivation» [1.  С. 339].}

^{2 Эти идеи были развиты в известной работе [4]. На материале немецкого языка близкие задачи решаются в [5].}

^{3 Здесь и далее используются примеры из базы данных по русской идиоматике (БДРИ), разработанной в Отделе экспериментальной лексикографии ИРЯ РАН. Если примеры взяты из других источников (например, из Национального корпуса русского языка — далее: НКРЯ), это оговаривается отдельно.}

^{4 Важно также, что сочетания типа увесистый камень представляются гораздо более узуальными, чем совместный камень и, тем более, британский огород. Это мотивировано семантикой прилагательного, вводимого в структуру идиомы.}

^{5 Отдельные наблюдения, связанные с принципиальной синтаксической свободой некоторых идиом, высказывались и ранее; ср. « […] idioms have an integrity only at the level of semantic representation. That is, it is claimed that while they function as a semantic unit, they never function as a lexical unit, i.e. they are not inserted as a unit at any one point of derivation» [1.  С. 339].}

^{6 В проекте используется «Немецко-русский словарь актуальной лексики: около 50 000 лексических единиц» (далее НРС).}

^{7 В нашем проекте мы говорим об устойчивых конструкциях, а не о фразеологизмах, поскольку речь идет об устойчивых словосочетаниях в самом широком смысле, а границы множества фразеологизмов понимаются в разных концепциях весьма по-разному и, как правило, существенно у́же. В этой статье речь идет в основном об идиомах, иногда называемых в литературе также «фразеологизмами в узком смысле».}

^{8 Наш ресурс — не единственный проект, перед которым ставятся такие задачи. Ср.: https://parsemefr.lis-lab.fr/parseme-st-guidelines/1.2/?page=vid#decision-tree-vid (дата обращения: 23.03.2025) — сервис PARSEME, разрабатываемый на материале 26 языков мира (русский язык в корпусе этого сервиса отсутствует).}

^{9 Ср. описание близкого по сути решения: “We present a novel weakly supervised multiword expressions extraction method which focuses on their behaviour in various contexts. <…> In our approach, we do not need a corpus annotated specifically for the task. The only required components are: a lexicon of multiword units, a large corpus, and a general contextual embeddings model” [23.  С. 444].}

^{10 В дальнейшем изложении мы используем лишь русские примеры, чтобы не перегружать статью и сделать ее интересной для русского читателя, не занимающегося немецким языком.}

^{11 Некоторые из положений, обсуждаемых в данном разделе, были впервые сформулированы в моем докладе, сделанном несколько лет назад на семинаре под руководством Ю.Д. Апресяна. Высказанные в ходе дискуссии конструктивные замечания и предложения с благодарностью учтены в этой статье.}

^{12 В формате толкования, принятом в АСРФ, курсивом выделяется та часть толкования, которая отвечает за экспликацию внутренней формы.}

^{13 Заметим, что в германских языках такая регулярная вариативность, ведущая к образованию своего рода парадигмы, гораздо более продуктивна. Ср. также один из обсуждаемых выше критериев Райхштейна [6.  С. 115].}

^{14 Примеры (4) и (11) взяты из основного корпуса НКРЯ.}

^{15 В языках с артиклями фокусирование референтного статуса элемента идиомы дополнительно проявляется в способности именной группы к варьированию артикля.}

Об авторах

Дмитрий Олегович Добровольский

Институт русского языка РАН; Институт языкознания РАН; Федеральный исследовательский центр «Информатика и управление» РАН

Автор, ответственный за переписку.
Email: dobrovolskij@gmail.com
ORCID iD: 0000-0003-4531-6968
SPIN-код: 5016-7847
Scopus Author ID: 6504265936
ResearcherId: L-2871-2015

доктор филологических наук, профессор, главный научный сотрудник

119019, Российская Федерация, г. Москва, Волхонка, д. 18/2; 125009, Российская Федерация, г. Москва, Большой Кисловский пер., д. 1-1; 119333, Российская Федерация, г. Москва, ул. Вавилова, д. 44-2

Список литературы

Дополнительные файлы