Ассоциативное поле концепта «огонь» в языковом сознании носителей русского языка на фоне латышской лингвокультуры

Полный текст

Введение

Анализ языкового сознания дает возможность рассматривать содержательный аспект отдельных языковых единиц в их отношении с психологическим восприятием и интерпретацией реальности: каким образом семантические компоненты значения фиксируются в сознании определенной этнической группы и отдельных носителей языка, какие составляющие смысла, актуализируются, каким образом выстраивается определенная система смыслов в языковой картине мира отдельного индивида. Языковое сознание – «это образы сознания, овнешняемые языковыми средствами… Образы языкового сознания интегрируют в себе умственные знания, формируемые самим субъектом преимущественно в ходе речевого общения, и чувственные знания, возникающие в сознании в результате переработки перцептивных знаний, полученных от органов чувств в предметной деятельности» (Тарасов, 2003: 3). Проведение свободного ассоциативного эксперимента дает возможность смоделировать ассоциативное поле из вербальных реакций респондентов на определенное слово-стимул. Такое поле является языковым материалом, который овнешняет языковое сознание, а его анализ позволяет выявить специфические черты национального языкового сознания. Многие исследователи используют ассоциативный эксперимент как инструмент изучения языкового сознания различных наций. Смоделированное ассоциативное поле в результате анализа и характеристики слов-реакций на определенное слово-стимул может выступать в качестве особой формы вербализации одноименного концепта, обозначенного в сознании носителя конкретной лингвокультуры. В современной лингвистике активно используется подобная методология, о чем свидетельствует целый ряд опубликованных исследований подобного рода, которые проводились в английском и татарском языках (Хайруллина, 2009), в русской и арабской (Abo Elela, 2018), русской и китайской (Ишмурзина, 2015), русской и американской (Стрельчук, Лонская, 2018), русской и английской (Карасик, Милованова, 2021) языковых картинах мира и др.

Актуальным представляется рассмотреть признаки и смысловой объем концепта «огонь» в языковом сознании носителей русского и латышского языков на материале свободного ассоциативного эксперимента, поскольку в научной среде подобные исследования в достаточной мере не проводились. Специфика русского языка на территории Латвии определяется иной языковой средой, вследствие этого логичной видится гипотеза о том, что русский язык живет и развивается под влиянием латышской языковой и культурной среды.

Огонь, вода, земля и воздух – это основные стихии мироздания, так называемые первоначала, которые наблюдал древний человек, осваивая мир. Концепт «огонь» занимает важное место в картине мира русских, имеет свою историю, включает в себя реальный и потенциальный объем знаний носителей русского языка. Доказательствами этого являются: полисемичность лексемы «огонь»; наличие многочисленных словообразовательных дериватов, которые могут быть как самостоятельными, так и компонентом в составе фразеологизмов, поговорок, пословиц; наличие у лексемы «огонь» синонимов, также репрезентирующих данный концепт. Исследователи часто обращаются к изучению концепта «огонь» в русском языке. Так, Г.В. Приходько анализирует разные аспекты образа огня в ментальном пространстве русских, выделяет 11 групп сем, презентующих этот концепт (Приходько, 2005). Е. Сирота исследует особенности объективации концепта «огонь» на материале фразеологических единиц. С помощью метода наблюдения и описания, приема когнитивной и культурно-фоновой интерпретации рассматривается содержание данного концепта, которое реализуется в значительном количестве языковых средств (Сирота, 2020). Исследование А.В. Трофимовой посвящено изучению специфических особенностей языковой репрезентации и структурации концепта «огонь». Анализируется соотношение языка, сознания и культуры в рамках концептологических исследований (Трофимова, 2005). Подобные исследования проводятся в аспекте функционирования русского языка как языка метрополии.

Новизна работы заключается в решении важной научной проблемы – лингвистическом описании концепта «огонь». Впервые на основе лингвистического эксперимента с участием русскоязычной молодежи, проживающей в восточной части Латвии, проводится анализ ассоциативного поля данного концепта в русском языке.

Цель исследования – охарактеризовать выражение концепта «огонь» носителями русского языка в Латгалии с позиции латышской лингвокультуры на материале анализа смоделированного ассоциативного поля.

Методы и материалы

Методы исследования обусловлены целью исследования и спецификой исследуемого материала. Для обработки экспериментальных данных использованы анализ словарных дефиниций, описательный метод, количественный и статистический анализ. Проверка гипотезы осуществлялась методом свободного ассоциативного эксперимента, при котором от испытуемого требовалась моментальная реакция на предъявленное слово-стимул.

Основанием для применения свободного ассоциативного эксперимента стало предположение о том, что совокупность ассоциаций на конкретное слово-стимул формирует актуальное языковое ассоциативное поле, которое имеет структурные, лексикографические и онтологические признаки.

В свободном ассоциативном эксперименте приняли участие 444 человека (218 респондентов-русских: 80 мужчин и 138 женщин; 226 респондентов-латышей: 85 мужчин и 141 женщина). Эксперимент проводился в трех исследовательских парадигмах: образовательной (одна социальная группа), возрастной (18–24 лет), национальной (русские и латыши). Респонденты самостоятельно определяли родной язык для участия в письменном методе анкетирования.

В результате проведенного эксперимента было получено 436 реакций в группе русских респондентов и 453 реакции в латышской группе. Не было получено ни одной испорченной анкеты или отказа, что свидетельствует об актуальности данного концепта в языковом сознании участников эксперимента.

Проведение анкетирования в рамках ассоциативного эксперимента потребовало соблюдение следующих условий:

• незаинтересованность респондентов в результатах эксперимента;
• добровольное участие и анонимность;
• неограниченное количество ассоциаций;
• разборчивость написанных ассоциаций, без вариантов прочтения;
• ограниченное время выполнения задания.

В эксперименте испытуемым предлагалось ответить на слово-стимул «огонь» на русском и uguns на латышском языке любым возможным количеством первых возникших ассоциаций. При этом их выбор не ограничивался качественными признаками, но время выполнения задания было ограничено.

Полученные реакции были проанализированы с лингвокультурологической точки зрения. При обработке ассоциаций с лингвистической точки зрения также учитывались их формально-грамматические особенности. Среди реакций были выделены реакции-предложения, сказуемые, словосочетания и слово. Реакции были рассмотрены по своей частеречной принадлежности. Лингвокультурологический анализ позволил выявить дополнительные смысловые нюансы слова «огонь», репрезентирующего одноименный концепт.

Результаты

Результаты исследования подтверждают гипотезу о том, что русский язык в Латвии живет и развивается под влиянием латышской языковой и культурной среды. Кроме того, проведение свободного ассоциативного эксперимента в контрастивном аспекте дало возможность проанализировать определенную языковую картину мира русских в Латвии, позволило выявить ее особенности с позиции языковой картиной латышей. Эксперимент проводился среди молодежи, что позволяет говорить о новой формирующейся языковой картине мира под воздействием специфической языковой, культурной и политической ситуации.

Результаты проведенного исследования позволяют предполагать наличие оригинальной языковой модели, обусловленной особым лингвокультурным статусом русского языка в Латвии: сочетание позиций родного языка, второго языка, одного из двух языков (в билингвальной среде) и иностранного языка.

В процессе работы были описаны и проанализированы полученные результаты эксперимента, которые отражают сходства и различия восприятия концепта «огонь» в языковом сознании современных молодых носителей русского языка на фоне латышской лингвокультуры жителей Латгалии в первой половине ХХI века.

Обсуждение

Ассоциативное поле концепта «огонь» было смоделировано после проведения свободного ассоциативного эксперимента среди представителей русской и параллельно латышской лингвокультур, проживающих в Латгалии – в регионе восточной части Латвии. Уникальность региона связана с его приграничным положением, что определило специфику исторического развития и формирование культурного контекста. Ф.П. Федоров выделяет несколько условных периодов в истории региона, связанных со сменой этнического вектора. В результате этих процессов регион, с одной стороны, формируется переселенцами с психологическим комплексом чужого пространства и поведенческим комплексом покорителя, с другой стороны, приграничное положение и удаленность от центра способствовали формированию мультикультурной модели: «Последняя треть XIX века – полтора десятилетия предвоенного XX века явилась эпохой не только стремительного развития Латгалии, но и формирования идеологии единой жизни, мультинационального, мультиконфессионального, мультикультурного пространства» (Федоров, 2008: 19). Позиции русских в регионе и статус русского языка представляется многогранным явлением. Можно говорить по меньшей мере о трех статусах русского языка в современной геополитической ситуации в Латвии. Во-первых, согласно пятой статье закона «О государственном языке»¹ 1999 года, все языки, кроме латышского и ливского, считаются иностранными, таким образом, русский язык в Латвии официально имеет статус иностранного языка. С другой стороны, русский язык является родным для почти трети латвийцев, но их число постепенно снижается, свидетельством этому являются данные переписи населения Латвии. Но русский язык в Латвии и, в частности, в Латгалии является родным не только для большинства русских, но и для белорусов, украинцев, поляков, евреев и других народов, которые проживают на территории современной Латвии. И, в-третьих, по официальной статистике², 37 % браков в Латвии смешанные. Дети, рожденные в таких семьях, как правило, с самого рождения становятся билингвами, и для них русский язык может иметь статус неродного языка или языка домашнего обихода. Интересен также и тот факт, что часть носителей латышского языка в Латгалии владеют латгальским языком, который некоторые лингвисты предлагают номинировать как третий живой балтийский язык наряду с латышским и литовским, а также часто разговорным русским и польским языками. Русские и латыши при помощи языка создают свои языковые картины мира, сохраняют и транслируют свою культуру и традиции. Но необходимо отметить, что русские в Латвии создают особую языковую картину мира на фоне латышской лингвокультуры. Каждый человек, освоивший не только язык родной культуры, но и иную лингвокультуру, обладает определенным механизмом мышления и взглядом на мир. Такие особенности лингвокультурного многообразия присущи участникам свободного ассоциативного эксперимента – молодежи Латгалии.

По результатам свободного ассоциативного эксперимента было получено ассоциативное поле стимула «огонь» в русском языковом сознании и параллельно в латышском. Слово-стимул «огонь» для русских и uguns для латышских респондентов знакомы и доступны для понимания, также обладают общими признаками. Слова относятся к одной части речи (существительное в русском и латышском языках), они многозначны, имеют более двух ЛСВ, способны вступать в синтагматические и парадигматические отношения и представлять национально-культурную информацию.

В ассоциативном поле (АП) были рассмотрены все полученные в ходе эксперимента ассоциации, включая следующие:

• ассоциация на английском языке (в лат. fire);
• несуществующее слово (в рус. угонь);
• ассоциация-аббревиатура (в лат. VUGD);
• грамматические формы слова, которые считаются разными реакциями (в рус. жечь, жжет, в лат. гореть, горит).

АП в обеих группах можно назвать разнообразным с точки зрения лексических и грамматических особенностей полученных реакций. Следует отметить, что в смоделированном русском АП преобладают реакции-слова (или словоформа – 99 %). Другие реакции (сказуемые, словосочетания и предложения) составляют единичные случаи. Активизируя индивидуальный и коллективный жизненный опыт, носители языка идентифицируют и вербализуют различные характеристики огня, которые выражают в русском языке именами (существительным – 65 %, прилагательным – 22 %), наречием (7 %), глаголом (5 %). На такое распределение видов реакций, вероятнее всего, повлияла форма и формулировка задания, выполнение которого проходило в письменной форме (испытуемые должны были написать первые, которые приходят в голову слова-ассоциации на предлагаемое слово). Также одной из причин могут быть лексико-грамматические особенности слова-стимула (имя существительное в именительном падеже, мужского рода, единственного числа). В 99 % ответов условие задания было полностью соблюдено, но 1 % ответов-реакций – это некоторое нарушение условия задания. Подобное нарушение нельзя объяснить только на основе собственно лингвистических критериев без учета психолингвистических и собственно психологических (Мартинович, 1997). Анализируемый материал показывает, что возникновение подобных реакций в АП при проведении эксперимента само по себе еще не свидетельствует о нестереотипности такой реакции, но их появление характеризует в моделируемом АП семантические, грамматические и ассоциативные связи, в которых находит отражение индивидуальное восприятие концепта «огонь» носителя русского языка.

Ассоциации-реакции респондентов в ассоциативном поле слова-стимула «огонь» отражают в основном парадигматические связи, которые преобладают в языковом сознании носителей русского и латышского языков. Например, словообразовательные ассоциации (в лат. пожар, пожарные), синонимические (в рус. и лат. пламя, огонек), сочетаемостные (в рус. красный, большой, в лат. яркий, сильный), фразеологические (в рус. играть с огнем, Вечный огонь, в лат. бежать как от огня), тематические (в рус. искра, жар, в лат. дым, пепел), эмоциональные (в рус. страсть, любовь, пылкий, всепоглащающий, в лат. страсть, боль, страх, катастрофа). Необходимо также отметить лингвокультурологические ассоциации (в рус. Лиго, ад, Вечный огонь, в лат. Янов день, Огонь и ночь, феникс).

Частотные ассоциации можно определить как слова-реакции, возникающие в языковом сознании у многих носителей языка. Так, в русском ассоциативном поле слова-стимула «огонь» как наиболее частотные реакции можно выделить следующие: пламя – отмечают 19 % респондентов, пожар – 17 %, тепло – 11 %, вода – 8 %, костер – 8 %. Среди латышских реакций слова-стимула «огонь» маркерами частотности являются: горячий – 14 %, пламя – 12 %, тепло – 10 %, жар – 7 %, костер – 7 %, вода – 5 %. В АП есть и единичные ассоциации, которые были только единожды упомянуты в ответах-реакциях респондентов, например: бездна, печка, дача, шашлык, пикник, женщина в русском и грех, солнце, земля, жизнь, танец, смерть в латышском языке. Следует отметить, что среди ассоциаций есть и конкретные имена и названия с лингвокультурологической коннотацией. Так, в АП интересны такие единичные реакции:

• «Огонь и ночь» – название пьесы Райниса, изданной в 1905 году, в основе которой лежит эпос Андрея Пумпурса «Лачплесис»³;
• «Лиесма» – (лат. Liesma, рус. пламя) рижское книжное издательство, которое специализировалось на художественной литературе. Оно было основано в октябре 1944 года и прекратило свою деятельность в июне 2001 года;
• Линда – женское имя. В Латвии проживает около 7510 человек с этим именем;
• Вечный огонь – неугасающий факел, символ торжественной памяти народа о павших героях и борцах за свободу, свою Родину во время войны. Следует отметить, что в идеологическом контексте Вечный огонь в культурном пространстве Латвии воспринимается как маркер русско-советской идентичности и ассоциируется именно с сохранением памяти о событиях Второй мировой войны. Допустима гипотеза, что в сознании латышей Вечный огонь ассоциируется с русским, но не столько в этническом, сколько в политическом контексте.

Интересна реакция «Лиго» у русских и реакция у латышей «Янов день», хотя обе номинации являются латышскими обозначениями праздника, пример подобного ассоциативного расхождения демонстрирует отличительные сегменты двух лингвокультур. По-разному называют респонденты фактически один и тот же древний латышский праздник, особую знаковость который приобрел в 30-е годы прошлого века (первый период независимости Латвии) как праздник, направленный на объединение нации и развитие идеи национальной идентичности. Праздник строится на пересечении языческой (летнее солнцестояние) и христианской традиций (Иоанн Креститель), традиционно отмечается в ночь с 23 на 24 июня. Кульминацией праздника становится именно ночь (отсюда и особая знаковость огня). 23 июня – это день подготовки к празднику, в связи с чем праздник получает еще одно название, менее популярное и поэтому реже используемое – Травный день. В этот день принято собирать цветы и лекарственные травы, а сам процесс сбора трав приобретает ритуальный характер. Этот день также называют днем Лиги (Лига – латышское женское имя), который считается одним из самых больших и популярных латвийских праздников и включен в Культурный канон Латвии.

В результате ассоциативного эксперимента были восстановлены основные значения русского слова-имени «огонь». В Новом толково-словообразовательном словаре русского языка слово «огонь» характеризуется полисемичностью: 1) а) раскаленные светящиеся газы, выделяющиеся при горении; пламя; б) что-либо горящее, зажженное; 2) перен. разг. повышенная температура тела; жар; 3) перен. внутреннее горение, страсть; 4) свет от осветительных приборов или от чего-л. горящего; 5) перен. боевая стрельба⁴. При сравнении словарной и ассоциативной статьи в русском АП «огонь» выявлены ассоциаты к первым трем значениям лексемы. Незначительно представлены в ассоциативном поле русских восприятие огня как стрельбы или света от осветительных приборов. Это свидетельствует о несоответствии реального значения слова, которое не актуально в языковом сознании носителей языка, его лексическому значению.

В современном толковом словаре латышского языка отмечаются следующие значения лексемы «огонь»: 1) видимое излучение света и тепла, производимое веществом, материалом, обычно легковоспламеняющимся, нагретым до соответствующей температуры; также пламя // перен. ощущение жара, а также ощущение активности, прирост сил // перен. страсть (1) // перен. сильное эмоциональное состояние; большой энтузиазм, рвение // перен. человек, которому свойственен большой задор, рвение, деятельная активность // перен. быстрое, активное течение (явления в обществе) // средства (например, спички, зажигалки) для разжигания и высечения искры; горящий объект, используемый для воспламенения; 2) свет, излучаемый каким-либо источником // лучи света, освещенные участки и т. д., вызванные источниками света; включенные источники света, объекты, отражающие свет // перен. блеск, сияние (в глазах), вызванное (обычно) эмоциональным состоянием // перен. яркий свет; яркий цвет; 3) стрельба, пальба; залпы снарядов, патронов⁵.

В результате обработки данных ассоциативного эксперимента были восстановлены многие значения рассматриваемого имени. Проведенный анализ дает возможность предположить, что для наивного языкового сознания представителей латышской лингвокультуры являются важными свет и тепло, которые дарует огонь, а также возможная угроза для жизни, исходящая от горящего пламени. Одно из значений лексемы «огонь» – стрельба – в сознании латышских респондентов не фиксируется.

Семантические объемы данных слов в русском и латышском языках соотносятся не полностью. В русском языке отмечено пять значений лексемы «огонь», в латышском – три, но за счет большого количества переносных значений в латышском языке семантический объем рассматриваемых лексем вполне сопоставим.

В латышском АП огонь представляется разноцветным: красным, алым, желтым или оранжевым, однако в русском сознании огонь только красный. Характеристика огня в плане предполагаемой температуры варьируется от холодного, теплого, горячего до раскаленного и обжигающего, то есть от абсолютной температуры до высокой, которая ассоциируется у респондентов с признаками болезни или ожогом: ср. в рус. и лат. ожог, жар, боль. В сознании современного носителя русского языка сохраняется и знание закона, связанного с огнем, – это ассоциация «старник», что отмечено и в латышском АП. Русские респонденты обозначили эту реакцию как кула (ср. лат. kūla), используя для написания латышской лексемы кириллицу. Следует отметить, что в современном русском языке Латвии достаточно частотны транслитерированные лексические единицы, что говорит о формировании самобытного набора лексики. Поджигать прошлогоднюю траву (старник) в Латвии запрещено – это деяние является наказуемым. Поджигатели вредят не только природе и недвижимому имуществу других людей, но и ставят под угрозу их жизнь и здоровье. Нарушителям грозит штраф до 700 евро. Тем не менее на территории Латгалии поджог старника остается распространенным явлением, что и находит отражение в языковой картине.

В обеих лингвокультурах аксиологическая характеристика стихии огня заметно подвержена влиянию стереотипов. Респонденты воспринимают огонь как отрицательно (в рус. катастрофа, беда, страх, ад, опасность, уничтожение и в лат. ужас, смерть, несчастье, ненависть, гнев), так и положительно. Позитивные реакции русских респондентов связаны с приятными воспоминаниями и моментами в жизни: романтика, шашлык, пикник, дача, тепло, счастье, а также с домом: печь, уют, камин, дрова, свет, спокойствие, любовь, покой. Это объяснимо, так как в языковом сознании русских огонь выступал не только одной из стихий объективного мира, но и имел сакральное значение. В русской мифологии культ огня был тесно связан с понятием домашнего очага – русской печи, без которой была немыслима русская изба. Языковое сознание латышей, в отличие от русских, в данном эксперименте ассоциирует огонь с молнией, солнцем, землей, стихией, грехом, грешностью, адом, и это связано с древнейшими мифологическими верованиями балтов, в том числе и латышей. «Все балтийские народы имеют развитый и древний культ огня. Огню поклонялись и считали его бессмертным. На высоких горах и на речных берегах находились официальные племенные святилища, там горел огонь, охранявшийся жрецами. В каждом доме размещался священный очаг, где постоянно поддерживали огонь. Только раз в году, накануне праздника летнего солнцестояния, его символически гасили и затем снова разжигали. Огонь по аналогии с Солнцем считался божеством, требующим жертв. Латыши называли пламя «матерью огня» (uguns māte). Его «кормили» и тщательно оберегали. Огонь считали очистительным элементом и символом счастья» (Гимбутас, 2004: 214).

Как известно, фоновые знания, которые входят в языковое сознание носителей конкретного национального языка, лишь частично закрепляются в лексикографическом толковании слова. Очевидно, что анализ результатов свободного ассоциативного эксперимента дал возможность выделить некоторые особые характеристики важные для более полного понимания смысловой стороны концепта «огонь». Так, огонь для двух АП – это:

1) домашний очаг: печь, печка, шашлык, камин, дача, пикник, костер, сковорода;
2) опасность, разрушительная сила (в сознании респондентов огонь ассоциируется с несчастьем и смертью, болью и страхом);
3) двойственность: жар – лед, ужас – красиво, горячий – холодный, ангел – ад;
4) жизненные ценности: жизнь, любовь, ненависть, смерть, вечность;
5) тяжелое испытание: ужас, боль, ожог;
6) символ уважения и поклонения: Вечный огонь, священный, Лиго, Янов день;
7) живое существо: танцует, бежать, баран.

Концепт «огонь» в русском языковом сознании включает некоторые дополнительные признаки: 1) женское начало: женщина, Лига, Линда; 2) интенсивность и размер: яркий, всепоглощающий, большой, огромный; 3) комфорт и удовольствие в быту: теплый, романтика, красивый, счастье; 4) внутренние ощущения: спокойствие, покой, завораживающий.

В латышском языковом сознании отличительными признаками являются: 1) огонь – это действие: горит, греет, жжет, светит, тлеть; 2) чувства и эмоции: милый, страсть, гнев, волнующий.

Заключение

Итак, обработка и анализ результатов эксперимента позволяют определить огонь как полноценный концепт. Это подтверждается тем фактом, что знаковость в языковой картине мира не ограничивается денотативным значением, которое приводится в словарях. По своему содержанию концепт «огонь» гораздо шире и детальнее словарной языковой единицы, о чем свидетельствует достаточно большое количество различных ассоциаций, выявленных в ходе свободного ассоциативного эксперимента.

Концепт «огонь» в языковом сознании русских Латгалии наделен многоуровневым ассоциативным полем, что дает возможность для различного рода его интерпретаций.

Результаты анализа полученных ассоциативных реакций характеризуют смоделированное ассоциативное поле как активное и подвижное, помогают определить его уникальные национально-культурные особенности. Респонденты отмечают сходство огня с одушевленным существом. В языковом сознании респондентов огонь воспринимается как живое, активное существо. Это выражается в словах-ассоциациях, которые обозначаются глаголами активного действия, лексикой, употребляемой с одушевленными существительными (огонь бежит, ярость огня, огонь всепоглощающий, танец огня). Использование различных эпитетов для характеристики огня доказывает, что огонь воспринимается современными носителями русского языка как сила, сочетающая характеристики живой и агрессивной: опасный, разрушительный, враждебный, воинственный, быстрый.

Перспективы проведенного исследования могут быть обозначены как:

• выявление основных особенностей языковой картины мира русской молодежи Латгалии через анализ концептов четырех стихий: земля, воздух, вода, что позволит говорить об определенной лингвистической интерпретации пространственной модели;
• рассмотрение динамики изменений в восприятии концепта «огонь»: проведение тестовых мониторинговых экспериментов с определенным временным промежутком;
• сравнительный анализ ассоциативного поля концепта «огонь» в русском языке диаспоры (на примере Латгалии) и языка метрополии. В качестве исследуемой локации может выступать приграничная зона (Псковская область) и один из центральных российских регионов. Это позволит акцентировать специфическую модель языковой картины мира в диаспоре, ее отличия от базовой модели, а также определить закономерность влияния контекстуальной лингвокультуры.

 

^{1 Valsts valodas likums. URL : https://likumi.lv/ta/id/14740-valsts-valodas-likums (accessed : 12.05.2021).}

^{2 Данные приводятся со ссылкой на официальную информацию Центрального статистического управления (Centrālā statistikas pārvalde), код таблицы в базе данных ILG020. URL : https://www.csb.gov.lv/lv/statistika/statistikas-temas/iedzivotaji/laulibas/tabulas/ilg020/noslegto-un-skirto-laulibu-skaits-statistiskajos (дата обращения : 12.05.2021).}

^{3 Райнис Я. Огонь и ночь. Рига : Латвийское государственное издательство, 1953.}

^{4 Ефремова Т. Новый словарь русского языка. Толково-словообразовательный. М. : Русский язык, 2000. URL : https://www.efremova.info/ (дата обращения : 12.04.2021).}

^{5 Latviešu literārās valodas vārdnīca (LLVV). Rīga : Zinātne, 1972–1996. URL : https://tezaurs.lv/llvv/ (accessed : 10.05.2021).}

Об авторах

Эльвира Степановна Исаева

Даугавпилсский университет

Автор, ответственный за переписку.
Email: elvira.isajeva@du.lv

доктор филологических наук, доцент кафедры русистики и славистики, гуманитарный факультет

Латвийская Республика, LV-5401, Даугавпилс, ул. Виенибас, д. 13

Элина Гиршевна Васильева

Даугавпилсский университет

Email: elina.vasiljeva@du.lv

доктор филологических наук, профессор кафедры русистики и славистики, гуманитарный факультет

Латвийская Республика, LV-5401, Даугавпилс, ул. Виенибас, д. 13

Список литературы