Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: История России

Рассматривается положение российских немцев в империи, которые в годы Первой мировой войны оказались заложниками внешнеполитической ситуации. Анализируется процесс трансформации государственно-этнической идентичности немцев через выявление факторов, которые оказали на них психологическое воздействие и способствовали формированию «негативной» идентичности в их среде. Источниковой основой исследования послужили письма военного врача Ф.О. Краузе и российских немцев, служивших на Кавказском фронте, а также немецких колонистов разных губерний Российской империи; постановления и распоряжения военной и гражданской администрации, материалы периодической печати; делопроизводственная переписка между министерствами и другие материалы, хранящиеся в центральных и региональных архивах Российской Федерации. Показано, что рост националистических настроений в российском обществе и проведение антинемецкой политики в стране оказали на российских немцев значительное психологическое давление. Из-за этого в годы Первой мировой войны они оказались в условиях «новой реальности». Авторы пришли к выводу, что под влиянием различных факторов российским немцам пришлось выбирать разнообразные способы сохранения своей идентичности: смена фамилии, эмиграция, полное погружение в свою профессиональную деятельность.

Рассматривается проблема вовлечения коренных малочисленных народов Севера в советское строительство в первой половине 1920-х гг. на примере Туруханского края (до 1930 г. он объединял население, проживавшее на севере Енисейской губернии). Основу источниковой базы составили документы из фондов Государственного архива Красноярского края. Отмечается, что на раннем советском этапе национальная политика в отношении автохтонных народов Севера отличалась гибкостью и поиском баланса интересов государства и северных народностей, так как в основу были положены не политические, а социально-экономические задачи. На этом этапе государство взяло на себя административное управление, оказание экономической помощи малочисленным северным народам, заботу о сохранении жизнеобеспечивающей системы пользования природными ресурсами, всего того, что определяет традиционный уклад их жизни. Началось создание органов самоуправления (родовых советов), торгового, медицинского обслуживания и школьного образования. Проводниками советской политики среди коренных малочисленных народов выступили северные инструкторы. Этот институт был призван, с одной стороны, упорядочить практику деятельности советских учреждений среди коренных малочисленных народов Севера, а с другой - помочь последним адаптироваться к новым социально-экономическим условиям. Авторы определяют специфику и роль северных инспекторов (с 1924 г. - инструкторов по инородческим делам) через характер взаимодействия государственных, местных административных и родовых институтов в процессе выработки и реализации поддержки коренных малочисленных народов енисейского Севера, общее катастрофическое положение которых могло повлечь за собой необратимые процессы вымирания этих народностей.

Анализируется культурная составляющая социальной жизни касимовских татар в межвоенный период, суть которой сводилась к реализации культурной революции, которая наряду с индустриализацией страны и коллективизацией сельского хозяйства в середине 1920-х гг. была объявлена важной частью трехзвенной программы социалистического строительства. Цель заключается в установлении особенности поведенческого паттерна касимовских татар указанного периода. Источниковая база основана на материалах периодической печати и эго-документах. Показаны условия и реалии «перековки сознания», борьба с пережитками прошлого, сводившаяся к попыткам искоренения религиозных культов и обычаев у касимовских татар. Раскрыт уровень развития, преемственность, специфика локальной трансформации в важнейшем сегменте культурной сферы - образовании и просвещении. Авторы пришли к выводу, что касимовские татары на крутом повороте истории в 1920-е гг. проявили энергию и волю, чтобы стать «равными среди равных» народов, как это декларировалось на официальном уровне. Пытаясь сохранить собственную идентичность, они проявили и свойственный им этатизм, приняв и активно участвуя в преобразованиях в рамках реализации задач культурной революции.

Анализируются социальные практики создания и хранения тувинского семейного фотоальбома на протяжении XX - начала XXI в. Источниками исследования выступили материалы нарративных биографических интервью с десятью респондентами - коренными жителями Тувы разных возрастов, которые были записаны авторами в апреле - мае 2023 г. Появление фотоальбомов, особенности их создания и хранения отражают общую историю фотоальбомов в советском государстве, а теперь в России. Авторы указывают на то, что в истории фотоальбомов появляются тувинские традиции, например, в фоторамках внутри юрты располагаются фотографии родственников, домашних животных (скакунов), элементы национальной кухни. Но события XX в. сделали для тувинцев актуальной тему потери и кражи фотографий и фотоальбомов. В XXI в. у тувинцев появилось большое разнообразие фотоальбомов на разных носителях, и сегодня семейные фотоальбомы в том числе репрезентируют этничность людей.

Демонстрируется амбивалентность подходов российских министерств в конце XIX в. в отношении государственно-частного партнерства в рамках реализации проекта железной дороги в Закаспийском генерал-губернаторстве. Приводится аргументация в поддержку и против указанного подхода, раскрываются причины отказа царского правительства от идеи государственно-частного партнерства в строительстве Закаспийской железной дороги. Источниковой основой исследования стали протоколы заседания правительственной комиссии, письма правительственных чиновников, статистическая информация по товарообороту с Персией, другие материалы, хранящиеся в Архиве внешней политики Российской империи и в Центральном государственном архиве города Москвы. Автор пришел к выводу, что формальным основанием для отклонения заявки предпринимателей в реализации проекта по строительству данного железнодорожного пути послужило признание финансовой неэффективности для государства участия в данном проекте. Реальной причиной принятия подобного решения стала позиция правительственных кругов, выступивших против привлечения частных инвестиций в реализацию предлагаемого транспортного проекта в Среднеазиатском регионе по причине военно-стратегических и геополитических факторов.