Бесермянско-тюркские взаимосвязи: на основе названий деталей традиционной одежды

Полный текст

Введение Бесермяне - малочисленный народ, расселенный в северной Удмуртии: в нескольких сельских районах и городе Глазове. Этот народ издавна привлекал внимание исследователей, что связано с особенностями этнической группы. С одной стороны, самоназвание бесерман ассоциируется со словами басурман ~ бусурман ~ мусульман(ин), что может указывать на возможную связь с тюркско-мусульманским миром, хотя и верующие бесермяне ныне относят себя к христианам. С другой стороны, этот народ говорит на одном из наречий удмуртского языка, который, как известно, относится к финно-угорской группе уральской языковой семьи. Ученые до сих пор не пришли к единому мнению по поводу происхождения бесермян. В этом вопросе в целом преобладают две точки зрения. Первая из них предполагает, что бесермяне - это первоначально тюркский народ (булгары, чуваши, татары), воспринявший удмуртский язык. Вторая точка зрения исходит из того, что бесермяне - это удмурты, подвергшиеся сильному тюркскому влиянию [1. С. 6-22; 2. С. 3-13; 3. С. 185-187; 4. С. 87-88; 5. С. 53]. Цель настоящей работы - выявление и систематизация тюркских названий деталей традиционной бесермянской одежды. Описанию удмуртской народной одежды посвящено достаточное число научных работ. Одно из ранних детальных исследований в данном направлении - монография известного этнографа В.Н. Белицер «Народная одежда удмуртов: Материалы к этногенезу» [6]. Наряду с описанием костюмных комплексов разных локальных групп удмуртов в книге значительное место отведено традиционной бесермянской одежде, которая становится объектом рассмотрения также в более поздних исследованиях [7; 3; 8]. Однако во всех имеющихся работах, посвященных народному удмуртскому костюму, в первую очередь проводится этнографическое описание самих элементов одежды, а исследованию их наименований придается вторичное значение. В связи с этим данная работа представляется актуальной. Актуальность ее обуславливается также возможностью использования результатов исследования в практической деятельности: в культурно-просветительной и музейной работе, а также на курсах по краеведению. Материалы и методы Материалами для исследования послужили полевые записи бесермянской речи, хранящиеся в виде картотеки в научном архиве Удмуртского института истории, языка и литературы УдмФИЦ УрО РАН[1]. Кроме этого, были использованы работы авторов, в которых описана традиционная удмуртская и бесермянская одежда. Основным методом исследования послужил описательный метод. В работе широко применялся ареальный аспект - фиксация названия деталей одежды производилась не только в бесермянском, но по возможности также среди различных этнотерриториальных групп удмуртов. Был использован также (частный) метод этимологического анализа. Обсуждение В статье рассматриваются термины, связанные с названиями деталей традиционного костюма бесермян. Помимо собственно элементов одежды в список включены названия украшений, а также понятия, связанные с изготовлением и отделкой. Анализируемые термины даны полужирным шрифтом, в скобках уточняется чтение с помощью финно- угорской транскрипции. После перевода приводятся материалы из монографии Т.И. Тепляшиной [1], далее - рукописные материалы ее картотеки, за которыми стоит аббревиатура (ПМТ) - полевые материалы Тепляшиной. Графическая система записей сохранена. В целом их прочтение не представляет особой трудности, однако следует отметить, что буквой ө обозначена неогубленная гласная фонема заднего ряда среднего (средне-нижнего) подъема, акустически близкая к чув. ӑ, тат. ы. Надстрочный знак (ө) представляет собой ее редуцированный вариант. Далее приводятся лексикографические материалы разных диалектов и имеющиеся этимологии слова. После этого при необходимости нами даются краткие комментарии, а также предлагается собственная этимология для тех терминов, у которых она отсутствует или выглядит сомнительной. 1. бетлөк (betlə̑ k) ‘бетлык (завязка для закрепления женского головного убора кашпу)’: betlɵkez gurulaz d'is'alo kašpuze voz'өnө. ‘Бетлыком под подбородком завязывают кашпу’ (ПМТ); < чув. питлӗк, тат. битлек ‘сетка (в пчеловодстве)’, ‘маска’ < пит / бит ‘лицо’ + суфф. -лек / -лӗк < ‘то, что предназначено для лица’. Как элемент костюмного комплекса и его название, скорее всего, первоначально заимствовано у чувашей. Впоследствии звуковой облик мог испытать татарское влияние. 2. задап (zаdap) ‘мелкая пуговица, пуговка’: zadap ‘тж.’ [1. С. 65]; zadap vuro gad' šobret vөle. ‘Мелкие пуговицы пришивают на планку, пришиваемую для закрытия разреза груди’ (ПМТ); < тат., ср. тат. сəдəп, диал. задап ‘перламутр, пуговица (из перламутра)’, сəдəф ‘перламутр’ < араб. [9. I. С. 151]. 3. зӥяк (zijak) ‘зыяк (узор в три нитки; поперечные тесемки для украшения)’: зыяк (бес.) - название шва в вышивке, состоящего из трех ниток [6. С. 121, 137]; ziak lue sezөjaz, gad'az, sajesaz. ‘Поперечная из ситца полоска пришивается на подоле, на груди и на рукавах’ (ПМТ); < тат. зийəк ‘тесьма, нашиваемая на женскую одежду’ [10. С. 138]. 4. зɵбɵн (zə̑ bə̑ n) ‘зыбын (верхняя женская одежда из домотканого сукна или шерсти), зипун’: zөbөn ‘зыбын’ [1. С. 181]; zөbөn merč'an d'eralis' vuro. ‘Зипун шьют из холста расчесанного волокна’ (ПМТ); удм.: южн. бес. зыбын - женская летняя шерстяная одежда [6. С. 50, 103, 137]; удм.: южн. < булг.: чув. сӑпӑн ‘женский суконный кафтан, поддевка’ [11. С. 58]; < тат. зыбын, чув. саппун ~ сӑпӑн < рус. зипун < араб. җүббүн [9. I. С. 290]. Полагаем, что южно удмуртское, а также современное бесермянское слово следует отнести к татарским заимствованиям. Однако описываемая реалия, как и некоторые другие элементы традиционного бесермянского костюма, первоначально могла быть воспринята от чувашей. 5. изма (izma) ‘изма (рельефные полоски, нашитые поперек к грудному разрезу рубахи)’: изма ‘название шва в виде плетеного шнура’ [1. С. 46]; бес. изма < тат. измə < изү ‘шить, делая зигзагообразные строчки’, ызма ‘зигзаг в узорах; прошивка с зигзагообразным узором’ [3. С. 189; 9. I. С. 295]. 6. кабачи (kabač́i) ‘женский вышитый нагрудник’: kаbаč'i ‘нагрудник (часть женского костюма)’ [1. С. 100]; бес. кабачө ‘нагрудник (фартука)’ [12. С. 171]; бес. кабачө ~ кабачөк ‘тж.’ [13. С. 120]; сев. kaba)t'śi ~ кабачи ‘нагрудник пожилых женщин’ [14. С. 86; 6. С. 45-47]. Финский лингвист Ю. Вихманн относил к татарским заимствованиям [14. С. 86]. Однако подобного слова в татарском нами не найдено. Вероятно, первоначально слово заимствовано из языка чувашей в форме *кобөчө < чув. *хопӑчӑ ~ хопӑлчӑ ‘крышка, покрышка’. Впоследствии гласный первого слога видоизменился под влиянием татарских слов капу (қа°бу) ‘закрывать, прикрывать’, капкач ‘крышка, покрышка’. 7. калап (kalap) ‘моток (пряжи)’: kalap ‘тж.’ [1. С. 65, 99]; šorkod so kalap ǯ'okton. *‘šorkod - это то, куда наматывают пряжу’ (ПМТ); бес. калап ‘моток шерсти’ [12. С. 172] < тат. кəлəп ‘моток пряжи’ [9. I. С. 392, 413]. 8. камали (kamal'i) ‘камали (вид перевязи)’: kamal'i ‘нагрудник [из серебряных монет]’ [1. С. 253]; бес. камальө ‘перевязь (расшитая монетами лента, которую женщины носили через плечо как украшение)’ [12. С. 174; 13. С. 120]; пюж. камали ‘тж.’ [15. С. 85]; сев. камали ‘перевязь’ [6. С. 77, 138]. По мнению доктора филологических наук М.Г. Атаманова (личное сообщение), данное слово может восходить к осетинскому камари. Однако в осетинском языке названное слово заимствовано из грузинского, в котором является персидским проникновением: осет. kamari ‘женский пояс’ < груз. kamari ‘пояс’ < перс. kamar ‘тж.’ [16. С. 570]. Более вероятным представляется заимствование из татарского языка, в который рассматриваемое слово также проникло из других языков: кəмəр ‘украшенный пояс (военного чина, жениха, невесты)’ < тур. < перс. камар ~ кэмэр ‘пояс’ [9. I. С. 395]. Звукопереход р > л, а также возникновение конечной гласной можно объяснить влиянием языка чувашей, с которыми у бесермян и завятских удмуртов в определенный период времени существовали тесные контакты: ср. чув. кӗмӗллӗ ‘имеющий серебро’. Гипотеза об изначальном заимствовании из булгарского или чувашского языка несостоятельна из-за вокализма тюркских соответствий, ср. тат. кӧмеш ‘серебро’ < *kümülč [17. I. С. 273; 9. I. С. 449]. Булгарская праформа *kümül в удмуртском не могла отразиться в облике камал(и). 9. касита (kaśita) ‘касита (вид перевязи)’: kas'ita ‘вид украшения’ (ПМТ); ср.: тат. хəситə, диал. каситə ~ касидə ‘амулет в форме четырехугольного или треугольного карманчика, пришиваемого к широкой тесьме’, диал. ‘монисто’. В татарском языке восходит к арабскому источнику [9. II. С. 388]. 10. качөк (kač́ə̑ k) ‘качык (вид ожерелья)’: качек ‘ожерелье из монет и раковин’ [6. С. 75, 138]; качөк ‘монисто’ [12. С. 180; 13. С. 120]. Происхождение названия украшения не совсем ясно. Отдаленно оно сближается с татарским словом күнчек ‘прорезь рубахи, обшивка прорези рубахи (на груди)’ [10. С. 284]. В бесермянском же следовало бы ожидать вариант кенчөк ~ көнчөк (keńč́ə̑ k ~ kə̑ ńč́ə̑ k). Не исключено, что первоначальное название (? күнчек) испытало последующую эволюцию (замену) в связи с христианизацией народа, когда описываемое украшение стало выполнять роль ожерелья-гайтана, к которому прикреплялся нательный крест. Подобное украшение ранее широко бытовало у удмурток и называлось кироскал - шнур, предназначенный для креста (‘крест + шнур’. - С.М.) [6. С. 75]. В таком случае правомерно предположить происхождение слова от тат. *хачлык ‘то, что предназначено для (ношения) креста’ < хач ‘крест’ + суфф. -лык. Сонорный согласный мог выпасть на бесермянской почве, ср.: бес. чука ‘чулок’ < чулка; бес. мөчо ‘баня’ < мөнчо. 11. кашпу (kašpu) ‘кашпу (бесермянский женский головной убор, богато украшенный монетами и т. п.)’: kašpulen jөrpөdesez evel. ‘У кашпу, бесермянского головного убора, макушки нет’ (ПМТ). Головной убор весьма похож на чув. хушпу ~ хошпу, особенно на хошпу верховых чувашей, что дает справедливый повод считать его чувашским заимствованием [17. I. С. 377]. Имеется также версия о татарском заимствовании, ср. тат. кашбау ‘налобная повязка; женский головной убор с налобными украшениями’ [9. I. С. 386], тат. диал. кашпау ‘холщевая шапочка, обшитая серебряными монетами [10. С. 235], но в этом случае в бесермянском название бы звучало как кажбау ~ кашпау. Полагаем, что усвоение реалии и слова могло произойти от чувашей как на нижней Вятке, так и на нижней Чепце (левом притоке Вятки) в форме *кошпу (< чув. хошпу). Последующее татарское влияние привело к изменению гласного первого слога в а (кошпу + тат. кашбау > кашпу). 12. кɵмась (kə̑ maś) ‘кумач’: kөmas' ~ kөmač' ‘тж.’ (ПМТ). Чувашский лингвист М.Р. Федотов удм. кымач, как и рус. кумач, относит к тюркским заимствованиям, ср. чув. хӑмач ~ хӑмаҫ ‘кумач’, тат. комач ‘ткань красного цвета’. В тюркские языки эти заимствования пришли из арабского [17. II. С. 324; 9. I. С. 435]. В бесермянском наречии исследуемое слово имеет чувашский фонетический облик, и оно действительно может быть чувашским, а не булгарским заимствованием, как это принято говорить в исследованиях по удмуртскому языку о тюркских заимствованиях чувашского типа. 13. ляга (l'aga) ‘ляга (вид женского шейного украшения)’: лага ‘шейное украшение из бисера и монет’ [6. С. 75, 138]. По внешнему виду украшение весьма напоминает чувашское ҫуха, однако его название (уточненное произношение - с палатальным согласным л') представляет собой закономерную адаптацию в бесермянской речи татарского слова йақа ‘старинное женское украшение из монет, надеваемое на шею’ [10. С. 161]; < тат. яка ‘ворот’. 14. такъя (takja), татья (tat'ja) ‘такья (девичий головной убор)’: татья ‘тж.’ [1. С. 41, 58]; takjaen kerč'өkөnө ‘надеть на голову такью’ (= ‘связаться такьей’. - С. М.). Удм. южн. такйя ~ такт'а ‘старинный женский головной убор с подвесками из монет’ считается татарским заимствованием [11. С. 120; 17. II. С. 259; 9. II: С. 203]. Судя по фонетическому облику слова, название бесермянского головного убора первоначально заимствовано, по-видимому, из чувашского (*токйа < тохья). Впоследствии под влиянием татарского такыя его название приобрело форму такйа. Заключение Выше нами представлен список бесермянских терминов, связанных с элементами народной одежды. Перечислим их с краткими переводами: бетлөк ‘завязка головного убора кашпу’, задап ‘пуговка’, зӥяк ‘узор в три нитки; тесьма’, зөбөн ‘зипун’, изма ‘поперечные полоски на грудном разрезе рубахи’, кабачи ‘вышитый нагрудник’, калап ‘моток пряжи’, камали ‘перевязь’, касита ‘перевязь’, качөк ‘монисто’, кашпу ‘головной убор замужних женщин’, көмась ‘кумач’, ляга ‘вид шейного украшения’, такъя ‘девичий головной убор’. Большинство этих слов (12 из 14, кроме качөк и ляга) можно найти в монографии Т.И. Тепляшиной или / и ее картотечном фонде. Такие слова, как: бетлөк, задап, касита - записаны ею впервые; также ею установлена принадлежность ранее зафиксированного слова калап именно к бесермянскому наречию. Распределение (фиксация или реальное бытование) терминов - названий одежды по основным диалектным группам выглядит следующим образом: 1) только бесермянское наречие - бетлөк, задап, зӥяк, изма, калап, касита, качөк, кашпу, көмась, ляга (10 слов); 2) бес. + южн. - зөбөн, камали, такъя (3 слова); 3) бес. + сев. - кабачи (1 слово). Распределение по происхождению: 1) татарские заимствования - задап, зӥяк, зөбөн, изма, калап, касита, качөк, ляга; тат. + чув.: камали (9 слов); 2) чувашские заимствования - кашпу, көмась; чув. + тат.: бетлөк, кабачи, такъя (5 слов). Результаты исследования названий деталей бесермянского костюма позволяют сделать определенные выводы. Как видим, большая часть исследованной тюркской терминологии относится к элементам и аксессуарам традиционной женской одежды. В ходе детального рассмотрения терминов выявлено превалирование татарских заимствований над чувашскими, хотя налицо сходство форм традиционной женской (и девичьей) одежды бесермян с чувашским костюмом. Исследователь традиционной удмуртской одежды И.А. Косарева по вопросу этногенеза бесермян высказывает предположение о том, что в формировании этого народа участвовали и удмуртский, и булгаро-чувашский компоненты, при этом смешение происходило в результате женитьбы удмуртов на булгарках. Наши исследования в целом подтверждают приведенную выше гипотезу. Однако следует сделать некоторые предварительные уточнения. В этногенезе бесермян достаточно отчетливо прослеживается участие чувашского компонента, который позднее сменяется татарским суперстратом, вследствие чего часть чувашских терминов испытывает фонетическую адаптацию в соответствии с татарскими аналогами. Булгаризмов среди исследованной терминологии не выявлено, однако можно выдвинуть предположение, что они были заменены соответствующими чувашскими формами в результате более позднего межэтнического взаимодействия.

Об авторах

Сергей Анатольевич Максимов

Удмуртский федеральный исследовательский центр УрО РАН

Автор, ответственный за переписку.
Email: makseran02@yandex.ru
ORCID iD: 0000-0002-5389-9502
Scopus Author ID: 35068285800

кандидат филологических наук, старший научный сотрудник

Российская Федерация, 426004, г. Ижевск, ул. Ломоносова, 4

Список литературы