Философская лирика Эдуарда Мижита

Полный текст

Введение Тувинская литература, как и все национальные литературы России, в советское время развивалась по канонам соцреализма. С конца 1990-х гг. писатели начали пересматривать идеологическую линию развития литературы, появились произведения, открывающие новый взгляд на мир и человека. Тувинские поэты нового времени стали мыслить более масштабно, в русле мировой философии, литературы, религии, эстетической мысли, это выводит национальную поэзию на другое синтезное мышление, на другую плоскость, что соответствует утверждению о наднациональности художественного сознания [1. С. 17]. Произведения, отражающие новый взгляд на мир и человека, важны во все времена, а в наше время - особенно, так как XXI в. характеризуется рационализмом и кризисным мироощущением человека. Теоретиками литературы прогнозируется формирование в XXI в. «общечеловеческой литературы» (Ю.Б. Борев), «произведения которой не утрачивают национальных особенностей и опоры на национальные традиции, но обретают качественно новый уровень всеобщности» [2]. И это потребует, как считает Ю.Б. Борев, новых дополнительных инструментов для своего истолкования и понимания. В данной статье анализируются новые поэтические мысли и образы, символы и метафоры в современной тувинской поэзии с применением герменевтического метода исследования как способа толкования скрытого (внутреннего) смысла текста. Исследование базируется на методологических трудах М.М. Бахтина, Ю.Б. Борева, Г.-Г. Гадамера, В.В. Налимова, А. Камю, В.В. Заманской, Л.С. Дампиловой и др. Обсуждение В качестве примера нового уровня миропонимания и мироощущения в тувинской литературе нами рассматривается художественное мышление тувинского поэта Эдуарда Мижита, в своих произведениях ставящего философские вопросы о смысле жизни, месте человека в жизни, внутреннем мире человека, об истине, жизненном пути, судьбе и т.д. Определяются поэтические искания Э. Мижита в контексте русской литературы и философии, а также метафизические аспекты в его произведениях в русле мировой философской и религиозной мысли. Вызывают интерес книга стихотворений в прозе Э. Мижита «Казыргылыг кудуктуӊ кыйгызы» («Зов взвихренного колодца», 2002), сборник стихотворений и поэм «Бөдүүн одуруглар» («Простые строки», 2006), сборник верлибров «Расколотый миг» (2011), отличающиеся глубоким проникновением в необычный, сложный поэтический мир, мир непростых мыслей поэта, наполненных болью сердца, призывом к свободе и многообразием путей поиска истины. Расшифровка значения его оригинальных образов и символов требует от читателя определенных интеллектуальных усилий. А эти усилия могут увенчаться пробуждением в душе читателя высоких и чистых помыслов, чувства внутренней свободы и т.д. Главные вопросы, ставящиеся в анализируемых произведениях Мижита, в основном онтологического характера, они связаны со стремлением постичь смысл жизни. Выделим вопросы, которые поэт ставит в стихотворении «Не названьем, а сутью своей»: Что такое весь этот окружающий мир? Что такое время, текущее безостановочно? Что такое в действительности жизнь? Что же это - не названьем, а подлинной сутью своей? Что такое звездное небо и вселенная? Что такое человек на белом свете? Что такое судьба и личная воля людей? Приговор ли это неотменимый или что-то другое? Что такое ум и душа? Почему мы не можем найти кончик-начало нити? И вселенная, и время, и жизнь Почему не по-другому, а именно так устроены?[12][3. С. 45] Это первостепенные вопросы, которые диктуют, какими будут ответы на все другие вопросы. Если считать, что вселенная и жизнь сотворены Всевышним, то надо признать, что законы и правила общества и государства, а также вопросы этики должны подчиняться истине и высшему закону. Тогда все будет иметь смысл. А если считать, что все это не является результатом творения, а результатом самопроизвольного развития, то надо признать, что законы жизни общества и человека являются следствием простого общественного договора (по Томасу Гоббсу и др.). Если так, то всякий сильнейший может установить свои законы, потому что, согласно логике, все предыдущие законы установлены не высшим разумом, а придуманы людьми. В таком случае не становится ли все бессмысленным?.. «Решить, стоит или не стоит жизнь того, чтобы ее прожить, - значит ответить на фундаментальный вопрос философии», - пишет А. Камю в своем философском эссе «Миф о Сизифе» [4. С. 223]. Многие великие писатели и философы, такие как Ф.М. Достоевский, Ф. Кафка, В.С. Соловьёв, Н.А. Бердяев, А.Ф. Кони, А. Камю, Ф. Ницше и др., искали ответы на вопросы такой направленности. Как считает исследователь экзистенциальной философии в русской литературе В.В. Заманская, в ХХ в. - веке экзистенциализма - философия начала выражать себя через художественную литературу [1. С. 40]. Из истории человечества мы знаем, что, когда человек и общество, прежде чем найти ответы на основополагающие вопросы философии, начинают ставить вопросы социального характера, неизбежно возникают «опасные» ответы и решения. Мижит говорит об этом: … Когда, не познав этого, прежде всего Начинают спрашивать «Кто виноват?» и «Что делать?», Естественно, тут же меч оказывается под рукой, И начинается опустошительная война. («Не названьем, а сутью своей») [3] Поэт говорит о том, что ответы на главные вопросы человек сам должен искать. Очень опасно, когда человек без всяких вопросов, безоговорочно приняв какое-либо учение, считает, что только оно самое верное и делает его жизненным руководством. Наряду с этим он размышляет и об ответственности мыслителя, который в неуемной жажде познания (особенно в естественно-научном плане) способен подвергнуть опасности сам предмет познания. Об этом стихотворение Мижита «Хрупкая мысль»: Стремясь познать до самой сердцевины Смысл и корень вселенной и жизни, Бабочку жизни я невзначай, между делом Вдребезги чуть не разбил и не сжег [3]. Лирический герой, обуреваемый жаждой познания жизни, где весь мыслительный и вербальный аппарат метафорически приобретает форму молота и наковальни, чуть не убивает бабочку, т.е. саму жизнь. Самый простой пример - исследования микромира (элементарных частиц) привели к созданию атомной бомбы. В стихотворениях Мижита объектом исследования являются главные вопросы философии, а субъектом - человек, задающий себе эти вопросы и думающий над ними: «Все-таки, в действительности, что такое я сам?» - спрашиваю я, Лишь только себе не давая покоя, Снова и снова думаю, до конца проверяя себя, Словно стал я кротом, копающимся в земле, Вовнутрь себя самого проникая в поисках ответа, Я в душе своей глубже и глубже копаюсь. («Вопрос») [3] В результате анализа данного стихотворения выясняется, что человек, ищущий ответы на вопросы, сам очень сложен и состоит из множества феноменов: Если посчитать, разложив и пристально вглядываясь, Оказывается, даже я один, хоть и крохотен, но становясь вселенной, Все-все в синем небе и на черной земле, Все, что видно и невидимо людям, Я в себе - в своем теле, разуме и душе - Ношу с собой, вплетя в себя и мертвым узлом завязав... [3] Таким образом, поэт приводит нас к выводу о том, что Вселенная, как макрокосм, и человеческое существо, его сознание и душа, как микрокосм, находятся в тесной связи. Так не должны ли мы вначале исследовать самого человека для того, чтобы познать Вселенную и ее смысл? В связи с этим и мудрецы древности наставляли: «Познай себя - и познаешь весь мир». В индуизме и буддизме это тоже главный принцип самопознания человека. Призыв «Познай самого себя»[13] был и у древних греков. И. Кант считал самопознание началом человеческой мудрости. Стихотворение в прозе «Оолчук болгаш дамыракчыгаш» («Мальчик и ручеек») [5. С. 7-9] - это результат размышлений поэта о свободе воли и предопределенности (вспомним труд А. Шопенгауэра «Мир как воля и представление»). Свобода воли - метафизическая проблема. Нам остается понять: предопределена ли судьбой жизнь человека, или она свободна. «Психологически насыщенный мир поэзии Мижита можно отнести к „открытым“ текстам, в которых читатель находит разные интертекстуальные коды» [6. С. 159]. Поэма «Ынчалза-даа» («Но») Спор Мижита с классической философией с ее тягой к категориальному разграничению вещей и явлений бытия может натолкнуть на мысль о том, что он ярый приверженец экзистенциальной философии. Но и здесь он начинает свой спор с попытками установления окончательной «абсолютной» истины, учитывая, что «…диалог, полемика с предшественниками и современниками, авторефлексия художника - явление древнее, как сама поэзия» [7. С. 63]. Об этом споре со всеми и с самим собой говорит поэма «Ынчалза-даа» («Но») [3. С. 310-328]. Главный герой поэмы - мысль. Поэма построена по образу дерева: есть в ней и ствол, и ветки, и листья. Ствол дерева выражает основную тему, ветки - это самостоятельные, несогласные между собой стихи с эпиграфами из строк стволового стихотворения, а листья - спорящие друг с другом на эту же тему четверостишия. Следует отметить, что Мижит попытался собрать воедино и выразить в одном произведении все свои философские размышления. В данной поэме впервые в тувинской поэзии появилась такая сложная форма: мысли поэта неоднонаправленны, звучат не в унисон друг с другом и приходят не к одному и тому же выводу, а все время спорят друг с другом. Когда одна мысль поэмы выражена, другая мысль со словом (союзом) «но» подвергает ее сомнению, а третья мысль также с союзом «но» сопротивляется диктату и первой, и второй мысли. Такой способ мышления, по В.В. Налимову, приводит к «непрекращающемуся диалогу, порождаемому многообразием вариантов вероятностно задаваемых расщепленностей - это одна из семантических особенностей человека» [8. С. 185]. Здесь имеет место, как говорил М.М. Бахтин, «диалогическая природа сознания, диалогическая природа самой человеческой жизни» [9. С. 318] и «интертекстуальный» диалог (Ю. Кристева, Р. Барт). Используя такой способ поэтического выражения мыслей и идей, Мижит призывает читателей не ограничиваться только одной мыслью, одной идеей, одним выводом. Каждое событие поэмы - это очередной поворот философской, религиозной и эстетической мысли о смысле человеческой жизни, смысле истории, сути бытия, возможности и невозможности постижения всего этого. И тем самым идеи данной поэмы по философским, религиозным мотивам являются очередным возвращением изначальных мыслей: Но старательно, в меру своих сил, Изучая их и разбирая, я должен признать, Что не нашлось ни одного мудреца на свете, Кто указал бы на Истину без сомнений и споров [3]. По мнению Мижита, главное не в том, что человек усваивает какое-либо философское учение и делает его руководством своей жизни, а в том, что, постоянно глубоко размышляя, находит основной смысл своего существования. Изучив все философские системы и учения, поэт пришел к выводу, что и в них мало того, на что человек может опереться в реальной жизни. Данные строки относятся также к вопросу о нашей возможности и невозможности понять жизнь до самых корневых основ: Неужели все мы вот так вот, В круге, не имеющем ни начала, ни конца, В этом бесконечном и бессмысленном кольце Кружимся, кружимся и кружимся? Если так, то звуки такого огромного мира Без истинного и высшего смысла - Не бренькание ли несуразное, Подобное звону струн ненастроенного чадагана[14]? [3] По Гадамеру, «повсюду, где мир испытуется нами, где происходит преодоление чуждости, где совершается усвоение, усмотрение, постижение, где устраняется незнание и незнакомство, повсюду совершается герменевтический процесс собирания мира в слово и в общее сознание» [10. С. 14]. Именно после пристального всматривания в мир и жизнь, глубокого проникновения во все, в душе и мыслях поэта рождается множество разных вопросов: …На протяжении тысяч и тысяч лет безостановочно Ветер Времени, что кружится, завихряясь, Жизни миллионов людей и их судьбы Кружит в воздухе, словно мусор. И как зерно, как пищу для каменных жерновов, К чему он бросает их жизни, к чему? Неужели жизни людей, их умы и души Напрасно исчезнут и в пыль превратятся - и всё?!.. Столько мыслей, столько мечтаний, столько смертей Неужели не имеют хоть крохотного результата? Ведь должно же все иметь свой смысл... Отчего же весь этот мир так безжалостен? [3] В этих строках поэта явно слышны отголоски и кьеркегоровской «тревоги», и хайдеггеровской «заброшенности». Также явно видно, что в его поисках истины выражена обеспокоенность отсутствием бога, которое декларировала современная философия. Но в других строках выражается его неверие в какие-либо религиозные догмы. Таким образом, он осознанно противоречит самому себе, выявляя противоречивость и неопределенность всех суждений. Как отметила Л.С. Дампилова, «в философских размышлениях Эдуарда Мижита поэтика неопределенности становится универсальным началом его поисков смысла бытия» [6. С. 158]. Для поэта поиск смысла бытия имеет значение не для выявления какой-то определенной, пусть наивысшей, системы философского учения, а для того, чтобы найти такой образ мышления, чувствования и понимания мира, который давал бы человеку опору, которую он так жаждет: Мне кажется, что, найдя корень всего И произнеся его сокровенное священное слово, Можно искоренить страдание во вселенной, Можно перевернуть и обновить этот мир. А если изменить правила Вселенной Нет сил, то хотя бы найдя ее смысл, Поднять бы его высоко во всем блеске и этим Раны страдальцев залечить бы и слезы их утереть [3]. Но этот путь - путь мысли - непрост. Только настоящая мысль, не принимая никакого учения без вопросов, на веру, все время задает вопросы, на которые то или иное учение не может ответить: С нравом, как у малых детей, что непрестанно Беспокойно задают и задают вопросы: «А что за этим?», «Что дальше?», «Что будет потом?», Кто же создал меня, к чему это и кому это нужно? [3] Споря с собой, поэт приходит к выводу, что «путь мысли - это борьба внутри самого человека»: Когда, ищущая лекарство Истины с ее Добром и Высшей красотой, Надежда моя направляет мою волю и мысль, Мне, бедняге, раненному на войне, что идет внутри меня самого, Кажется, что я все же иду вперед и вперед… Но… Сердце мое и разум, синее небо и черную землю Не в силах свести и пришить их друг к другу, Гнущаяся беспомощно и запутывающаяся, Мысли моей нить не имеет Иголку веры [3]. Как в древнегреческом мифе о Сизифе, когда камень мысли лирического героя скатывается вниз, он снова и снова катит его на гору. Человек, ищущий главный смысл, похож на Сизифа. Отлично понимая, каким будет результат его поисков, поэт находится в постоянном покое: Да, в самом деле, на то, что разгадаю загадку твою, Нет у меня надежды, я понимаю тоже. Твои стрелы, что пронзят мое ищущее сердце, Все равно меня опередят, я не спорю. Но раз уж родился я человеком И имею хоть чуть-чуть мыслящую голову, Пред твоими вратами, к которым нет ключа, Не желаю, сдавшись, безмолвно лежать [3]. Хоть и выражена мысль поэта о том, что человеку для того, чтобы найти и познать истину, потребуется вера, он сам, не принимая безоговорочно религиозные учения, которым на протяжении не одной тысячи лет верили и верят миллионы людей, то соглашается с ними, то и им задает вопросы. Ведь, по мнению М.М. Бахтина, «единственно адекватной формой словесного выражения подлинной человеческой жизни является незавершимый диалог» [9. С. 318]. В огромном светлом мире людей Сотворившая его чудесная сила, Закрыв на замок смысл жизни, За пазухой прячет и прячет ключи. Как бы ни был прекрасен, но без смысла, С жизнью с ее удивительным счастьем, Мирозданье твое безграничное и светлое Кажется темной и тесной тюрьмою [3]. А в следующих строках поэт сам опровергает и эту свою позицию: Тебя одарили жизнью на этой земле Что же ты называешь этот мир безжалостным?! [3] Автор, противопоставляя своему же «восстанию» свою мысль, выраженную в вышеприведенных строках, не прекращает поиски истины: Да, именно так, стучаться в твои ворота, Да, именно так, пока жив, не прекращу, Хоть и шумных, беспокойных бунтарских, Моих мыслей шило не согнется… Не скрою, этот мир таков, что хочется жить и жить, Таким прекрасным он сотворен!.. Но Если не будет в нем Высшего смысла, то, возможно, Я скажу: «Забери мою жизнь обратно!»… Но… [3] Поэт задается вопросом: «То, что человек безостановочно думает и думает, не главный ли смысл его жизни на свете?» По мнению Б. Паскаля, «мы бессильны что-либо доказать, и перед этим бессилием отступает самый завзятый догматизм» [11. С. 176], вместе с тем: «Величие человека - в его способности мыслить» [11. С. 169]. Так или иначе, автор уподобляется героям Франца Кафки. Он задается бесконечными вопросами также, как и Йозеф К. в «Процессе», пытающийся построить линию защиты, даже не зная, в чем его обвиняют. Он стремится проникнуть в смысл бытия, как и землемер К. в «Замке» пытается проникнуть в Замок и приступить к исполнению своих обязанностей. Лирический герой Мижита, «терпящий страдания поисков», не ставит точку в завершении произведения с такими сложными мыслями, а снова приглашает читателя «к далекой тайне», «к давно покинутой родине», т.е. к Началу всего позабытого: Словно «девять пыток», что истязают всего меня, Дерево мыслей моих, что идут по девяти сторонам, Не имеет корней, вот это и страшно… Но В тайном месте, в дальних далях все равно они, наверное, есть. Изливая свою бесконечную речь, своих мыслей Корни я пытался найти - в этом моя загадка. В Матери-Земле ли, в душе ли, в Синем ли Небе, Где же, в конце концов, находятся эти корни? Или в Высшем мире, что зовется Белым Небом, Что три мира видит насквозь, находятся они? Вот и она - Истинная Сердцевина вопросов… Но пока ответы так и не нашлись… Но время от времени кажется мне, Что плачущий ум и рыдающая душа, Тайно тоскуя по давно покинутой родине, Все время хотят вернуться домой… Но… [3] Так заканчивается поэма «Но», которая является не поэтическим переложением философских текстов, а поиском истины «с плачущим умом и рыдающей душой». Не зря автор выбрал одним из эпиграфов к данной книге [3] следующие слова Паскаля: «Я с тем, кто, тяжко стеная, пытается обрести истину» [11. С. 180]. «Огоньки познания» Произведения с еще более углубляющимися кругами и слоями смыслов мы можем найти в книге Мижита «Туман өттүр отчугаштар» («Огоньки сквозь туман») [12]. В одноименном цикле стихотворений на первый взгляд говорится о вполне понятных, реалистических вещах, таких, как воспоминания, печаль, светлая мечта человека, тоскующего по родине, радость от того, что перед его глазами появляются «огоньки» родного села: Словно в детстве своем, возвращаясь в свое село, мерцающие, то исчезая, то снова показываясь, крохотные огоньки - теплый свет родной земли я увидел… Ничего, вот теперь-то уж ничего, все хорошо… [12. С. 33] Но это верхний слой структуры произведения. А если мы войдем в более глубокие слои, то выявляются философские взгляды поэта. По Платону, познание жизни есть, пусть и смутное, припоминание [13. С. 263]. Крохотные огоньки у Мижита - это огоньки познания. А почему лирический герой все время хочет домой, стремится вернуться туда? Возвращение означает спасение своей души. А спасение в том, чтобы вернуться домой - вернуться к Богу. По мысли А. Камю, человек тоскует по Высшему Разуму и стремится к нему: «Ностальгия по Единому, стремление к Абсолюту выражают сущность человеческой драмы» [4. С. 32]. Поэт все время размышляет, мучаясь и томясь в безвыходности, осознавая, что нет одного-единственного ответа на самые главные вопросы. Таким образом, чем многовариантнее, противоречивее и многозначнее мысли, тем полнее может быть ответ. Истинная мысль не может иметь только одно направление, не может двигаться лишь по одной линии. В противном случае стихи становятся назиданием и пропагандой. Поэтому Мижит, не давая ни одного определенного ответа в своих произведениях, многократно используя слова «наверно», «возможно», «может быть», приглашает читателя к размышлению, как заключил М.М. Бахтин, «слово хочет быть услышанным, понятым, отвеченным и снова отвечать на ответ, и так ad infinitum. Оно вступает в диалог, который не имеет смыслового конца» [9. С. 306]. Ни в одном его произведении образы не повторяются, каждое его стихотворение - новая попытка, новое испытание, новое открытие. Только экзистенциальные вопросы, являясь глубинным течением, находятся в их сердцевине [14. С. 60]. Каждое стихотворение ищет подлинную суть человека, его жизни. Философские стихи Мижита, на наш взгляд, могут открыть перед читателями новые просторы миропонимания, связи человека с миром и т.д. Заключение Экзистенциальные размышления Эдуарда Мижита вносят в художественную литературу онтологические вопросы, поднимают познание внутреннего мира человека на новую ступень, на метафизическую ступень бытия. Его поэзия не стихотворное переложение извечных общепризнанных житейских истин, а поэзия сомнений, противоречий в интеллектуальном и духовном мире самого мыслящего, поэзия мучительного поиска. Она призывает читателя не к догматичному, а свободному и независимому мышлению. Современная тувинская литература обогатилась произведениями, характеризующимися новым мироощущением и новым взглядом на внутренний мир человека.

Об авторах

Людмила Салчаковна Мижит

Тувинский институт гуманитарных и прикладных социально-экономических исследований при Правительстве Республики Тыва

Автор, ответственный за переписку.
Email: lmizhit@mail.ru
ORCID iD: 0000-0003-1991-0517

кандидат филологических наук, ведущий научный сотрудник отдела культурологии и религиоведения

Российская Федерация, 667000, Кызыл, ул. Кочетова, д. 4

Список литературы