Образы билингвизма в моей монолингвальной жизни (лирические фантазии)

Аннотация

Полный текст

Билингвизм как явление в социуме многогранно. В определении социолингвистического словаря (academic.ru) выделяются разные виды владения родным и еще одним языком: лингвистический, социокультурный (аккультурация индивида), когнитивный, нейрофизиологический и психологический; групповой и индивидуальный; пассивный и активный; симметричный и асимметричный и много-много других видов и подвидов. А я его увидела в определенных образах и контекстах моей жизни и попыталась их осмыслить, показать, в системе каких картинок и образов билингвизм вошел в мое сознание задолго до научного осознания его сущности. Очень часто человек, владеющий одним языком, оказывается билингвом поневоле, контекстным билингвом. И пусть такое понимание сложно отнести к научному, однако жизнь человека протекает в многообразии социальных контекстов, где пассивный контекстный билингвизм становится нормой. Абсурдная мысль? Да, но это наша реальность. По крайней мере, реальность моего поколения, уже не послевоенного, но живущего в Союзе в шестидесятые годы XX столетия. Рожденная в интернациональной семье, познавала мир через язык матери - русский язык. Он доминировал в семье. Да и не только в семье - в стране. Однако отдельные образы и ситуации в моем детстве жили благодаря хакасскому языку, языку моего отца. Іӌе, чаӌа - так он обращался к своей тетушке, которая ему заменила мать и жила в нашей семье. И мы, дети, ее тоже звали тетя, но по-русски. А она нас - палам. Таковы реалии! Из разговоров отца с тетушкой мы знали, что такое ипек, туз, сут; пас ахырча, харын ахырча и многое другое. Был ли это билингвизм? Вряд ли. Но в конкретных ситуациях понимание и реакция свидетельствовали об успешности общения. Что это как не контекстный билингвизм? В начале шестидесятых отца пригласили работать в Манский район Красноярского края. Там, в разных таежных поселках мы прожили около десяти лет. Нарва, Унгут, Лейба, Колба, Баджей, Кияй, Тюлюп, Жержул - вот только некоторые топонимы этого района. И это в российской Сибири! Уже и язык-источник установить за редким исключением практически невозможно! Но все живущие в этом районе не воспринимали эти названия как нерусские. Не зная истинного значения слов, они точно знали, что это и где находится. Может быть, это можно назвать топонимическим билингвизмом? А в поселках жили преимущественно сосланные (бывшие кулаки и неблагонадежные). Это их дома, построенные в 30-х-40-х годах, чтобы выжить в Сибири, и сформировали поселки. Строились по землячествам. Так, в поселке Нарва были Белоруссия, Эстония, Литва. И там жили мои друзья. И мы то играли в Белоруссии, то бегали в Эстонию! В Литве родители брали рассаду экзотических для Сибири растений для огорода. В Унгуте была немецкая слобода, целые улицы и переулки украинцев, забайкальцев, греков, калмыков, белорусов, латышей, литовцев, эстонцев. «Широка страна моя родная…»! В шестидесятые годы основным языком общения в школе, магазине, на улице, в клубе был русский язык. Мои ровесники практически все говорили без акцента, но я слышала сильный акцент в речи их бабушек и дедушек и даже некоторых их родителей. И акценты-то были абсолютно разные! Сейчас бы я это не назвала акцентом. В науке есть понятие интерференции и степени освоенности. Вот в этом многообразии языков и акцентов проходило наше детство. В поселке ссыльных это был билингвизм поневоле. Но в шестидесятые годы он уже стал акцентом памяти о политическом насильственном билингвизме. Таковы ассоциации из детства, связанные с билингвизмом. Время учебы в педагогическом институте в Абакане и любовь к танцам, реализованная в студенческие годы в народном ансамбле «Жарки», стало для меня временем творческого билингвизма. Особенно в ансамбле. Наш балетмейстер Сара Даниловна Славина, тоже из сосланных, была бывшей балериной Рижского театра оперы и балета. Впервые в культуре хакасского народа она поставила сценические народные танцы по фольклорным сюжетам, создала коллектив, который был участником международных молодежных и творческих фестивалей в Москве в 1958 году и в Кишиневе в 1971. В ансамбле мы все были билингвами, а некоторые и полилингвами: певцы пели на хакасском, русском, украинском, итальянском языках; танцоры выполняли команды балетмейстера на языке балета, созданного французом Раулем Фейе, общались между собой на русском и хакасском языках. Я не говорила на хакасском, но в контексте общения главные смыслы понимала. Возможно, благодаря моему детскому контекстному билингвизму. Контекстный билингвизм остался моей лингвальной сущностью на всю оставшуюся жизнь. Почти 50 лет живу в Казахстане, понимаю по-казахски в определенных контекстах, особенно хорошо дома на кухне! Будучи Главным ученым секретарем университета 8 лет, понимала основное содержание официальных документов на казахском языке. В науку пришла через образный билингвизм. Изучала образ женщины-богатырши в тюркоязычном героическом эпосе хакасов, алтайцев, шорцев, казахов, кир- гизов. Работала по подстрочникам и научным изданиям. На защиту представила положение об этапах эволюции образа богатырши, о временной и культурной преемственности его поэтической сущности в национальных эпосах, восходящей к хакасской Пора-нинжи, мифической женщине-богатырше. С языками лучше не стало, но приобрела бесценное - образный билингвизм: способность распознавать в процессе общения лингвокультурную основу образов, смыслов, традиций, что делает общение успешным. Русский язык стал языком профессии на долгие годы. Но без билингвизма и здесь не обошлось! Более 20 лет преподавала и преподаю русский язык как иностранный. Моими студентами были представители народов всех континентов земли, носители разных языков и культур. Общение в аудитории всегда было успешным. И если не языки, то информацию о культуре народа, его традициях познавала в общении со студентами и использовала ее в образовательном процессе. Более того, под моим научным руководством был создан учебный комплекс по обучению казахскому языку иностранных граждан (1997 г. Грант Фонда Сороса). А вдруг это методический билингвизм? И последний образ - научный билингвизм. Работая над докторской, изучила научную литературу по когнитивной лингвистике, конечно в переводе, но представленную различными национальными школами Европы и Америки. И если не языки, то их научные идеи и методология помогли мне успешно разработать свою научную платформу. Они воздействовали на меня, и общение наше было успешным: я приобретала новые знания, а ученые - нового единомышленника, как и положено в науке. Я построила свое эссе на инструментальной сущности билингвизма как способности человека использовать другой язык для успешного общения. Образность билингвальных ситуаций обеспечивает успешность общения. И это основная цель, и язык является только средством кодирования смыслов, обеспечивающих это общение. А успешность общения обеспечивается прежде всего знаниями о мире, о народе, его культуре; знаниями контекста общения, системы образов и традиций, научных знаний и использованием их в личной практике общения. Возможно, именно поэтому родились те образы билингвизма, которые сопровождали меня в моей монолингвальной жизни: контекстный, топонимический, политический насильственный (поневоле), творческий, образный, методический, научный. Критериями их образной репрезентации стали специфика контекста, причины, способы выражения смыслов и, конечно же, сфера использования.