Justice and lawmaking: Social-philosophical aspect

Full Text

Круглый стол, организованный НИУ ВШЭ, проходил в формате видеоконференции из здания Государственной Думы Российской Федерации. Его модерировали советник аппарата Государственной Думы Д.С. Моисеев и заместитель декана по научной работе факультета права НИУ ВШЭ А.А. Ларичев. В ходе заседания продолжительностью более четырех часов участники — юристы, политологи, философы, международники — выступили с докладами, в которых затрагивались разные теоретические и практические аспекты реформирования российского общества и законодательства в направлении внедрения в них принципов политической и правовой справедливости.

В докладе «Диагноз социальной справедливости в России. Пациент скорее мертв, чем жив» профессор Б.Н. Кашников (НИУ ВШЭ) предпринял попытку постановки диагноза социальной справедливости в России. Он отметил, что, по мнению Аристотеля, государство, как и нация, сохраняется лишь до тех пор, пока имеется объединяющая социальную общность вера в справедливость как одну из детерминант внутреннего единства. Если такой веры нет, то классовая и территориальная вражда рано или поздно разрушает страну. Классовая вражда проистекает из неравенства классов, а территориальная — из неравенства регионов, когда один паразитирует на богатстве других. Чтобы избежать этого, необходимо формировать в обществе убежденность в осмысленности и значимости совместных действий общества и власти, в ориентированности законодательства на формальную справедливость, т.е. равенство закона для всех. Не менее важна и справедливость распределения основных благ, в чем российское общество не является образцом. Условие веры в наличие распределительной справедливости — соответствие распределения некоему универсальному моральному принципу, например, свободы. Однако главным источником веры в справедливость выступает поддержание общей справедливости — разделяемой всеми членами общества уверенности в рациональности и значимости цели совместных действий. Даже в сложных внутриполитических условиях, вызванных разными причинами, возможно достижение социально значимых целей, таких как снижение бедности, обеспечение достойного уровня здравоохранения, оптимальное решение демографических проблем. Однако заметных результатов в достижении таких целей в России пока мало, зато есть растущая коррупция. При этом снижение того катастрофического неравенства, которое мы видим в России, совершенно необходимо прежде всего в интересах самой власти.

Профессор А.Б. Дидикин (НИУ ВШЭ) в докладе «Дистрибутизм как теория общественного благосостояния» отметил, что в теории дистрибутизма важна ценность самореализации людей в труде и ценность собственности. Каждый гражданин принадлежит к разным социальным группам, но должен видеть рост уровня жизни благодаря тому, что он или становится собственником, или участвует в создании общественного богатства. Гражданин должен видеть, что налогообложение справедливо, потому что то, что выплачивается государству в виде налогов, всегда имеет «обратную связь» в виде оказываемых государством услуг. Человек должен нести гражданскую ответственность за тот коллектив, в котором работает или состоит. В той модели общества, где больше собственников, появляется и больше ответственных граждан. При этом идея справедливости все-таки рассматривается через распределение — подразумевается, что мы не можем говорить о справедливости вообще. Моральная ответственность поступков людей оценивается не только с точки зрения того, каков их личный интерес, но и какой интерес отстаивает коллектив, которому они принадлежат. В этом смысле рассматривать человека как автономного индивида не всегда правомерно.

Профессор М.А. Гласер и Н.Н. Новик (НИУ ВШЭ) в совместном докладе «Деонтология социальной справедливости и ее риски» показали, что деонтология оказывает значительное влияние на социум. Деонтологи полагают, что истина как исходная посылка должна относиться ко всем областям человеческих отношений и деятельности, в том числе к политике и справедливости. Например: если я врач и врачую общество, имею ли я право лгать больному, если это общество больно? Нет, не имею — в любом случае я должен говорить правду. Мы, конечно, не уверены, какой эффект возымеют наши слова: они могут привести к кризису, и дальше мы можем только рассуждать, о каком кризисе идет речь и можно ли вылечить общество. Очевидно, что очень сложно понять, какая ложь кому полезна и в каких обстоятельствах. Выход из положения можно найти, обеспечив координацию внутренних намерений граждан и общественного блага, и политический механизм для этого — заключение соглашения, достигнутого в процессе коммуникации. В истории России несколько раз заключались общественные контракты в целях справедливости, например, пандемийный — когда государство обещало в обмен на терпение граждан решить проблему экономических издержек в результате локдаунов и ограничений, а также сохранить здоровье населения. Однако быстро возникла негативная тенденция — россияне оценивали свою прошлую материальную обеспеченность выше, чем ее перспективы на ближайший год. Поэтому деонтология справедливости весьма дискуссионна — ее роль в социуме может быть очень большой, но для этого нужно доверие как инструмент политики и один из важнейших источников справедливости. Есть ли сегодня доверие между российским обществом и властью — вопрос сложный, поэтому риски деонтологии справедливости гораздо выше, чем ее позитивные моменты, и, скорее всего, у государства нет иного выхода, кроме как пойти по пути контекстуализма и, заключая договор с обществом, отходить от деонтологии в интересах государственного строительства.

А.В. Слинченко (Общероссийская общественная организация «Деловая Россия») в докладе «Справедливый бизнес и законодательное регулирование. Новая этика бизнеса в условиях тренда на инклюзивность и равноправное распределение» рассмотрел понятие справедливости применительно к текущим бизнес-процессам и случаи практического воздействия принципов «новой этики». Он отметил, что абсолютное большинство компаний относится к инклюзивности как к необходимой части выполнения общего договора, как к своеобразной галочке, которую необходимо поставить, чтобы не привлекать к себе внимание. Иными словами, принципы разнообразия становятся самоцелью, а их реализация — простой формальностью. На самом деле задача бизнеса, а также и государства, представляющего собой, по сути, большую корпорацию, заключается в создании понятных и прозрачных условий для получения гражданами благ и возможностей. Термин «разнообразие» нужно применять, в первую очередь, в отношении разнообразия новых смыслов и качественно нового содержания, которые люди могут привнести в корпоративную культуру. Предоставление равных возможностей самореализации и отсутствие боязни внешнего несоответствия традиционным стандартам способны выявить наиболее достойных сотрудников на принципах меритократии.

Профессора М.Л. Ивлева и А.М. Орехов с доцентом А.З. Черняком (РУДН) в выступлении «Справедливость как институциональная “ловушка”: уроки для России» раскрыли тему на примере советских и российских общественно-правовых институтов. Попытка использовать экономический термин в контексте социально-политической проблематики может привести к интересным результатам: например, можно определять институциональную ловушку как некую комбинацию социальных институтов, которые при попытке реализации своей деятельности получают результаты, кардинально отличающиеся от планируемых при конструировании таких институтов. Социальный институт может выступать в качестве ловушки, которая, с одной стороны, обладает определенными функциями социальной полезности, но, с другой стороны, может породить негативные эффекты, т.е. несправедливость. Причем эти негативные эффекты — следствие действий не отдельных людей, а института.

Можно определять институциональные ловушки и как созданную в государстве систему институтов, рассчитанную на обеспечение определенного вида справедливости, если таковой действует в ущерб общественным ценностям, в том числе тем, что связаны с реализацией других типов справедливости. Предположим, реализуя один тип справедливости, мы ликвидируем несправедливость в одной социальной сфере, но одновременно в другой возникает новая несправедливость, которая проявляет себя во все большей степени. Можно считать институциональной ловушкой случаи, когда институт, полезный в каком-то отношении систематически, в немаловажных случаях порождает серьезную с точки зрения общества несправедливость, а государство, которое этот институт учредило, не может ее отменить.

В современной России можно выделить три группы социальных институтов разного происхождения. Одна группа, куда входит бесплатное образование, медицина, пенсии и льготы, унаследована от СССР, эти институты создавались для обеспечения всеобщего равенства возможностей и справедливого в социалистическом смысле распределения благ, — они перестали быть ловушками для справедливости. Другая группа — постсоветские институты, которые создавались в российское время не для обеспечения справедливости, а ради укрепления системы властных и экономических отношений, и потому порождают институциональные ловушки. Третья группа — институты новой России, созданные на обломках СССР как инструменты обеспечения определенных видов справедливости, характерных для западной демократии, но, как правило, в ущерб другим типам справедливости. Например, институт частной собственности был призван обеспечить право законного владения законно приобретенным имуществом, но усугубил неравенство и расслоение общества.

Основное решение проблемы институциональных ловушек — не создавать их, а если они уже возникли (что часто трудно предотвратить или предвидеть), то стараться из них выбраться, создавая новые институты, реформируя существующие, изменяя отношение людей к положению дел, чтобы их личностные качества компенсировали соответствующие недостатки институциональной системы.

Д.М. Моисеев (ГД РФ) в докладе «Элитаризм и парламентаризм. Идеал парламентария в античности и в Новое время. Современная критика парламентаризма» рассказал о взаимосвязи элитаристских представлений и института парламентаризма. В результате историко-философского анализа текстов античных и современных авторов докладчик пришел к выводу, что смысловые траектории элитаризма и парламентаризма, которые в древности были отражением идей справедливого правления лучших, разошлись в двух направлениях. Социальная философия накопила комплекс разных представлений и политических аргументов о сущности и эффективности элитаризма и парламентаризма, которые не позволяют относиться к современным формам либерально-демократического республиканского устройства однозначно.

Профессор А.А. Ларичев (НИУ ВШЭ) выступил с докладом «Этичность правовых норм как фактор доверия к законотворческому процессу». Рассуждая о справедливости, связи закона и морали, он отметил, что в России нередко принимаются правовые нормы, которые не воспринимаются обществом и не способствуют формированию доверия к нормотворчеству. Например, в уголовном кодексе многие нормы не соответствуют запросам общества. Возможно, это продиктовано тем, что нормотворческая деятельность, как и юридическая наука, субъективны, и государству приходится идти против установок, доминирующих в обществе, ради общего блага. Этические нормы в праве — инструмент вспомогательный, и нельзя допустить, чтобы кто-то пытался контролировать и навязывать обществу моральные установки, подводя под них правовые нормы. Обратная ситуация тоже содержит риски в плане общественного доверия.

Доцент А.А. Веретенников (НИУ ВШЭ) в докладе «Социальная справедливость: анализ понятия» рассмотрел его в рамках философии языка, формальной семантики и формальной прагматики. Он подчеркнул, что социальная справедливость обычно определяется как некая разновидность дистрибутивной справедливости, как требование равенства в распределении богатства, возможностей и привилегий внутри сообщества. При этом социальная справедливость выступает целью или частью комплекса прав человека и потому имеет самые разные интерпретации. Например, американские консервативные авторы полагают, что социальная справедливость — это просто способ, с помощью которого левая часть американского сообщества, по сути, сторонники демократической партии, пытаются навязать свою социалистическую программу перераспределения ресурсов и финансов. С точки зрения философии языка справедливость можно рассмотреть как иллокутивный акт, пресуппозицию или импликатуру. В большинстве дискуссий о справедливости есть и импликатура, и пресуппозиция.

Доцент Д.А. Романов (НИУ ВШЭ) рассказал о научном проекте, связанном с автоматизированными способами оценки этичности. Опрашиваемым предлагается оценить ситуацию: «Капитану полиции Иванову, который совершил административное правонарушение, присудили 80 часов обязательных работ. Хорошо это или плохо? Этично это или не этично?». Это не законно — не соответствует правовым нормам, потому что к имеющим специальное звание сотрудникам органов внутренних дел не применяются обязательные работы. После обработки ответов были получены следующие результаты: примерно 60 % считают, что это совершенно нормально и скорее хорошо, чем плохо (менее 5 %). По мнению авторов проекта, этот и другие примеры показывают, что подход работает: можно, опрашивая достаточно большое количество экспертов, выявлять устоявшиеся оценки этичности или неэтичности правовых норм. Сейчас авторы проекта разрабатывают специальную информационную систему, которая позволяет загружать и обрабатывать тексты нормативных правовых актов, таких как федеральные законы, указы президента, постановления правительства, ведомственные нормативно-правовые акты, — чтобы исследовать сеть взаимосвязей между ними.

В завершение круглого стола В.Д. Чураков (НИУ ВШЭ) в докладе «Этичность использования технологии “подталкивания” (nudge) в законотворческой деятельности» поделился результатами исследования, основанного на поведенческой экономике: люди не всегда и не все рациональны, поэтому государству следует их подталкивать к совершению действий, которые людям кажутся хорошими. Был приведен пример подобной практики государственного управления: государство подталкивает нас к правильному действию, когда мы, допустим, мусорные контейнеры превращаем в большие баскетбольные корзины, и людям становится веселее и приятнее выбрасывать мусор, как следствие — экологическая обстановка понемногу улучшается. Обычно теоретики этической экономики выделяют четыре цели в применении технологии «подталкивания» — благополучие, достоинство, автономия и самоуправление.

Подводя итоги, следует отметить единодушное признание участниками круглого стола, что социальная справедливость является тем социально-политическим идеалом, к которому должен быть устремлен вектор развития современной России.

About the authors

A. M. Orekhov

Author for correspondence.
Email: orekhov-am@rudn.ru
Miklukho-Maklaya St., 6, Moscow, 117198, Russia

References

Supplementary files