Phraseologisms with Intensifying Semantics in Russian: Dynamic Aspect

Full Text

Введение

Интенсивность как функционально-семантическая категория давно интересует исследователей и рассматривается ими на материале различных языков (см. [1–4] и др.). Интерес к ней усилился в настоящее время благодаря антропоцентрическому вектору в науке, обращенному к возможностям экспликации на уровне языка и речи особенностей человеческого мышления и познания. Опираясь на триединство «качество — количество — мера», категория «интенсивность» постоянно дает о себе знать в речевой деятельности [5.  С. 3, 10]. Как пишет В.И. Карасик, «человеческое общение полифонично и предполагает, помимо передачи информации, функцию поддержания контакта» и выражение позиции автора речи, включая такие смыслы, как интенсивность протекания действия, проявления признака и т.п. [6.  С. 258].

Языковая категория интенсивности, «реализуемая с помощью универсального языкового смысла ‘очень’» [7.  С. 300], располагает целым рядом экспрессивных средств для выражения своего категориального назначения, среди которых приоритетное положение занимают лексика и фразеология. Фразеологические единицы (далее — ФЕ) с интенсифицирующей семантикой традиционно исследуются в связи с категориями градуальности, экспрессивности, усилительности и во многом — при обращении к процессам их индивидуально-авторского преобразования. Об интересе к данному разряду ФЕ свидетельствуют научные статьи и диссертационные исследования (см., в частности: [8–11] и др.).

Критерием выделения фразеологизмов с интенсифицирующей семантикой является наличие в их толковании наречий или прилагательных со значением степени: очень, сильно, крайне, сильный, крайний и под. Такие обороты сочетают в своем значении квалификативные или градуальные денотативные семы и коннотативные, экспрессивно-оценочные. В.М. Мокиенко считает, что «…у фразеологизма номинативное растворено в экспрессивном, подчинено ему. Эти две стороны языкового знака во фразеологизме синкретичны, тогда как в лексике (особенно неэкспрессивной) — дифференцированы, разъединены» [12.  С. 211]. Полагаем, что семантика интенсивности специфична для каждого семантико-грамматического разряда ФЕ в каждый из исторических периодов функционирования языка — следовательно, и соотношение указанных сем в структуре значения единицы будет различным.

Идея структурно-семантической моделируемости фразеологизмов и известной общности в особенностях образования и функционирования одномодельных единиц сегодня не нуждается в доказательствах. Высказанная и обоснованная В.М. Мокиенко применительно к русской и — шире — славянской фразеологии [12], эта идея открыла широкие перспективы для разно­аспектного изучения ФЕ. И сегодня опыт, накопленный в области структурно-семантического моделирования, находит у исследователей применение для реализации новых возможностей — в частности, для лексикографической репрезентации моделей [13–15]. Взгляд на определенный тип устойчивых единиц в двух проекциях — ретроспективной и синхронической — позволяет выявить продуктивность структурно-семантической модели в языке и вектор ее развития.

Цель данного исследования — проследить устойчивые тенденции и особенности функционирования русских ФЕ с интенсифицирующей семантикой на материале старорусского языка повседневного общения, русского языка XX века и фразеологических неологизмов XXI века. Объектом детального рассмотрения в статье являются единицы, организованные по фразеологической модели до + существительное в Р.п.

Материал и методы

Материалом для исследования в первой, историко-ориентированной, части работы послужили данные исторических словарей русского языка и картотека «Словаря обиходного русского языка Московской Руси XVI—XVII вв.»^[1], хранящаяся в Межкафедральном словарном кабинете им. Б.А. Ларина^[2] в СПбГУ.

Вторая часть работы, обращенная к особенностям современного употребления ФЕ с интенсифицирующей семантикой, базируется на данных составляемого в настоящее время в СПбГУ «Идеографического словаря русской фразеологической неологии (1980-е — 2020-е гг.)» и обширном материале «Национального корпуса русского языка» (далее — НКРЯ).

Результаты исследования Фразеологизмы с интенсифицирующим значением в старорусском языке повседневного общения

Русский язык XVI—XVII вв. представляет собой начальный этап формирования национального языка. Под фразеологизмами в памятниках, отражающих деловой язык и язык повседневного общения этого периода, понимаются различные по структуре и степени слитности компонентов устойчивые словесные комплексы, являющиеся базой для формирования фразеологического фонда современного русского языка. Под «устойчивым словесным комплексом» (далее — УСК), вслед за Л.И. Ройзензоном, понимается языковая единица, воспроизводимая в языке и речи в качестве готовой единицы более сложной организации, чем слово [16.  C. 100].

Интенсифицирующая семантика проявляется в разных разрядах УСК. Это идиомы — кричать во всю голову, кричать в большой голос ‘очень громко’; стереотипные формулы — кормиться (скитаться, питаться) Христовым именем ‘жить подаянием, прося милостыню в крайней нужде’; взять негде, продать нечего и дать нечего и взять негде ‘о крайней степени бедности’; на (великом) жалованье — формула благодарности (см. о формулах подробнее [17]); парные сочетания (гнев и ярость ‘чувство сильного негодования, возмущения, состояние озлобления’); тавтологии (далече-далече ‘очень далеко’). Устойчивых сравнений, характерных для современного русского языка, сравнительно немного; ср.: бояться чего-либо как огня, голоден как собака, голова как пивной котел.

Интенсифицирующая семантика присуща ФЕ разных лексико-грамматических разрядов — глагольным, именным, адъективным, адвербиальным: сердце горит ‘о состоянии сильного волнения, возбуждения’, горько плакать (плакаться, восплакаться, рыдать, прослезиться) ‘сильно плакать’, возлагать (налагать, наложить, возложить) раны на кого-что-либо ‘бить так сильно, что на теле появляются раны’; из глубины сердца ‘с сильным чувством, переживанием’; пьян мертв ‘об очень сильной степени опьянения’, безголовые (безголовные) беды ‘очень тяжкие, горькие беды’; что дале то пуще ‘об интенсивном развитии событий’.

В исследуемом материале преобладают ФЕ, в которых превалирует коннотативный компонент значения. Это обусловлено тем, что многие единицы употребляются в текстах челобитных, основное предназначение которых вызвать сочувствие в адресате в надежде на его помощь: А по своей примногой неизреченной милости изволишъ припомнить про мое убого сиротство, и я въ безголовыхъ бѣдахъ и въ горькихъ своихъ слезахъ и въ розореньи чютъ живъ… отъ пажарнова времене, государь, весь розорился безъ астатку^[3].

Обращает на себя внимание в этой связи широкое варьирование компонентов ФЕ и наличие факультативных усилительных компонентов — например, за (глухой) печатью ‘запечатанный, без возможности вскрытия’. По справедливому мнению И.И. Туранского, усилительные фразеологизмы «являются весьма распространенным средством интенсификации высказывания и наряду с другими средствами занимают свое определенное место в общей системе форм, способов и репрезентации категории интенсивности» [4.  С. 145]. Средства и способы создания усилительности в языке делового и повседневного общения Московской Руси разнообразны: это, например, прием тавтологии (грабежем грабить, убытками изубытчить), сдваивание синонимов (незнатно и неведомо), плеонастическое выражение в сочетании с интенсифицирующим местоимением всякий (изобижать всякими обидами), усиление негативной оценки чьих-л. интеллектуальных способностей за счет введения интенсифицирующего определения со значением ‘не имеющий ума’ (дурак безумный) и т.п. Усилительным является компонент-местоимение весь (кричать во всю голову, кричать во все горло, кричать во весь народ), ставший одним из наиболее ярких показателей в лексическом составе ФЕ с семантикой интенсивности — ср. ФЕ (кричать) во всю Ивановскую мочь (силу), а также одномодельные выражения, приведенные В.М. Мокиенко: во всю коневью мочь, во всю конскую прыть, во всю девичью мочь и др. По его мнению, сила действия в подобных оборотах «запрограммирована их компонентным составом» [18.  С. 264].

Рассмотрим фразеомодель до + имя существительное в Р.п. на примере ФЕ до смерти. Это устойчивое предложно-падежное сочетание в рассматриваемый период многозначно. Его семантическая структура претерпевает изменения, постепенно двигаясь от конкретного (первого) значения, уже содержащего в своем значении — благодаря глаголу-сопроводителю (убить, губить и под.) — сему интенсивности, к указанию на значительную протяженность во времени, при которой сема интенсивности занимает периферийное положение. Третье получаемое оборотом значение — чисто интенсифицирующее.

Спектр условий употребления и семантика адвербиальной ФЕ до смерти (-ию) в текстах памятников выглядит следующим образом: 1. Окончательно (о лишении жизни). Беглые крестьяне и съ ними гулящие люди… розбили три деревни… да одного крестьянина Гришку Щетника сожгли до смертию^[4]. Характерным является уточнение в контекстах использования результата действия в отношении глаголов сжечь, убить, задавить, губить до смерти. Подобное употребление содержит значение интенсивности действия. 2. До конца жизни. Я тебѣ не отлѣзу ни до вѣку / до смерти / до своево живота. Разг. Фенне, 381, 1607 г. 3. В высшей степени, крайне, чрезвычайно. Споры о божественнихъ делехъ до смерти не люблю^[5]. Последнее значение сохраняется у ФЕ и в современном русском языке.

Если в старорусском языке повседневного общения отдельные обороты находились еще только в процессе обретения семантики интенсивности, то в русском языке XX — XXI вв. уже насчитывается значительное количество оборотов с разной степенью кристаллизации семантики интенсивности, составляющих определенный разряд, привлекающий внимание исследователей.

Фразеологические неологизмы конца XX — начала XXI вв.

Осуществляя научное описание состава русской фразеологии, начиная  с 60-х гг. XX в., А.Н. Баранов и Д.О. Добровольский отмечали, что «такие смыслы как ‘очень, сильно’, ‘хорошо’ и ‘плохо’ представлены в семантике большого количества идиом, распределенных по самым разным таксонам» [19.  С. 46]. Это обязывает лексикографов к введению такой системы отсылок, когда при наличии в значении семы интенсивности ФЕ попадает в таксон «интенсификаторы общего характера». В «Словаре-тезаурусе современной русской идиоматики» в этот таксон включены ФЕ по самые гланды, за десятерых, как заведенный, на всю (полную) железку и др. Значителен разряд ФЕ, образованных по рассматриваемой нами модели: до жути, до безобразия, до неприличия, до чертиков, до самых печенок, до полусмерти и др. [20.  С. 227].

В русском языке конца ХХ — начала ХХI в. отмечается тенденция к расширению круга лексических интенсификаторов за счет «заимствования из некодифицированных подсистем языка» и развития семантики интенсивности у ряда прилагательных и наречий литературного языка [21.  С. 221]. Как показывает проводимая в настоящее время под руководством В.М. Мокиенко лексикографическая работа над составлением «Идеографического словаря русской фразеологической неологии (1980-е—2020-е гг.)», ФЕ с интенсифицирующей семантикой широко представлены в различных идеографических рубриках. Приложение трудовых усилий, например, характеризуется с использованием таких ФЕ с усилительным акцентом, как (работать) как папа Карло, рвать себе пупок и др. Семантика ‘пьяный’ — в формате критического проявления этого признака — вербализуется оборотами до остекленения, до ржавых мук, до поросячьего визга, до зеленых чертей, до изумления. О способности характеризовать предельные проявления признаков или действий в различных сферах свидетельствует широта сочетаемости; ср. для ФЕ до очумения — это лексемы работать, напиваться, выкладываться, заседать и др., для ФЕ до опупения — это слова втрескалась, загружены, долго, обидно и т.п.

На особенности функционирования ФЕ, выражающих сильные эмоции и подвергающихся экспрессивному переосмыслению, еще в 1966 г. обратил внимание А.В. Кунин, назвав их фразеологическими интенсификаторами и выделив в них несколько разрядов. В силу утраты компонентами ФЕ их буквальных значений оборот получает целостное интенсифицирующее значение и способность усиливать воздействие сказанного [22]. Позже — при изучении польских устойчивых сравнений — Е.К. Николаевой был введен термин «демотивированный интенсификатор» как номинация семантически опустошенных компонентов сравнительной части, передающих лишь высокую интенсивность проявления признака или действия [23].

Интенсифицирующие выражения — и среди них предложно-именные сочетания, построенные по модели до + сущ. в Р.п., включаются исследователями в разряд ФЕ как обладающие устойчивостью, целостностью и экспрессивностью — обязательным для фразеологизма признаком. Значительное внимание к ним в последние годы — см., в частности, [24–26] и др. — объясняется как их семантической «полифоничностью», так и заметным усилением процессов интенсификации в русском языке и увеличением количества интенсификаторов.

М.В. Сандакова видит семантическую специфичность интенсификаторов в том, что значение интенсивности в них усиливается семантикой предлога до, добавочно сообщающим «значение достижения определенного уровня, преодоления высокой градационной планки» [27.  С. 727]. Автор отмечает возможность употребления интенсификаторов «в оценочно чуждом контексте» и тенденцию к преодолению сочетаемостных ограничений, связанных с оценкой, т.е. к оценочной универсализации [27.  С. 724]. На наш взгляд, это высшая степень интенсификации: семантика интенсификатора уже вне связи с буквальным значением словосочетания. Такой статус интенсификатора выражение до жути, по мнению В.А. Плунгяна, получило уже в начале XX [29].

Важной вехой в изучении этого разряда ФЕ представляется «Словарь русской идиоматики. Сочетания слов со значением высокой степени» Г.И. Кустовой; в него включены не менее 50 интенсификаторов со структурой до + сущ. в Р.п. (до боли, до безумия и др.), хотя некоторые частотные обороты остались за пределами словаря [29].

ФЕ со структурой до + сущ. в Р.п., составляющие внушительный пласт неологических единиц, в ходе работы над «Идеографическим словарем русской фразеологической неологии» создают некоторые трудности при решении вопроса об их размещении в границах тех или иных разрядов именно в силу развития ими значений, отличающихся от первичных, и перехода в разряд интенсификаторов.

Анализ употребления подобных единиц в современном русском языке позволяет проследить процесс развития у них интенсифицирующих значений. Рассмотрим в качестве примера контексты использования в НКРЯ ФЕ до посинения и до потери пульса.

До посинения

Посинение — состояние по значению глагола посинеть, т.е. приобрести синий цвет, или очень бледный (если речь идет о цвете кожи), с синюшным оттенком. В НКРЯ это выражение в прямом значении зафиксировано  с 20-х гг. ХХ в.: Если она перестанет синеть, нужно подбавить едкого натра, до посинения вновь^[6]. Особое употребление словосочетания связано в это время с ситуацией изменения состояния части тела в результате сильного физического воздействия, с образованием синяка. Затем он забил себе гвоздь в голову, чуть не выколов глаз, а после этого отбил себе до посинения палец^[7].

Со значением ‘до полной потери сил, до изнеможения’ просторечное выражение вошло в словарь «Новые слова и значения — 80» (далее — НСЗ) [30], хотя в НКРЯ контексты отмечены существенно раньше: Если в спор этот ввязаться, он будет до посинения доказывать, что искусство, стихи, особенно балет — все это никому не нужно.^[8]

В современном языке на первый план выступает интенсифицирующее значение выражения, реализуемое в подавляющей части контекстов НКРЯ (в одном только газетном подкорпусе НКРЯ приведено 133 таких примера) выражения до посинения. Ср.: А можете сидеть и до посинения покупать случайные товары. Если теперь женщине суждено стоять в очередях до посинения, отоваривая визитные карты, муж ведь может и соскучиться^[9].

Однако в ряде контекстов по-прежнему наблюдается совмещение прямого значения (о цвете кожи с синюшным оттенком) и переносного интенсифицирующего значения: обычно в сочетании с глаголами пить, бить, пороть, нырять и др., обозначающими действия, чреватые реальным изменением цвета кожи — в случае их продолжительности, утратой чувства меры. Ср.: Нырял весь день, до посинения, всё казалось, что вот-вот найдёт, что она ему в руки дастся^[10]. «Китайская пытка» — это когда до посинения (жертвы, разумеется) бьют палками по пяткам^[11]. За «чвкашник» и «шаверму» людей надо пороть до посинения, чтобы <…> называли вещи своими именами^[12]. Это представляется закономерным, поскольку образную основу выражения составляет восприятие аномально бледного (синеватого) цвета кожи или губ как следствия длительного, сильного переохлаждения и даже смерти. Выражение до посинения вписывается, таким образом, в семантическую модель «до смерти», «до смертельной бледности» и имеет в современных текстах значение ‘очень долго, очень много’.

В статусе интенсификатора оборот предельно расширяет свою сочетаемость: это, в первую очередь, глаголы — до посинения работать, копать, спать, звонить, доказывать, ржать, пялиться в бинокль и т.д. — и существительные с семантикой опредмеченного действия: Конечно, у нас бывают и конфликты, и споры до посинения, но все они, как мне кажется, — во имя общего дела^[13]. Раньше  с 10 попытки можно было уехать, а теперь столбняк до посинения…^[14]

Отдельные случаи использования интенсификатора продолжают удивлять, хотя и укладываются в целом в рамки ставшей привычной семантики; ср. название статьи о последствиях замены маршруток другими видами транспорта, где наблюдается контаминация ФЕ двух продуктивных моделей (ср. довести до ручки): Д. Ребров. Транспорт довели до посинения. К чему привела реформа столичных маршруток^[15]. На наш взгляд, это может свидетельствовать о переходе ФЕ из просторечия в разговорную речь.

До потери пульса

Внутренняя форма этого разговорного фразеологизма также связана с представлением о смерти — о ней может свидетельствовать отсутствие пульса, и он может рассматриваться как более экспрессивный вариант идиомы до потери сознания, зафиксированной в [28]. Первый контекст употребления ФЕ в НКРЯ датируется 1974 г. (ср. до потери сознания — 1855 г.); первая фиксация в словаре НСЗ-80 — со значением ‘очень любить, нравиться и т. п.’ [29]. Позже его значение уточняется: ‘максимально, до крайнего предела, до полного изнеможения, опьянения и т.п.’ [31.  С. 205].

По данным НКРЯ, сочетаемость этого фразеологического интенсификатора — преимущественно глагольная — едва ли не безгранична: до потери пульса работать, петь, удивляться, наесться, влюбиться, хохотать, напиться, искать, тренироваться, спорить и т.п.

Менее частотны сочетания с наречиями: Тебе почему-то с утра это важно до потери пульса, а вечером — не важно^[16]. Смешно до потери пульса: баба сидит дома, например, хлопает ресницами в окно, терзаемая тревогами, а мужик приходит домой весь в помаде и духах, придумывает очередную отмазку и ложится спать^[17].

В следующих примерах нельзя не заметить семантического сближения существительных, называющих виды физической нагрузки: Бег на длинные дистанции, лыжный марафон, работа на даче до потери пульса противопоказаны^[18]. Никаких «сушеных крокодилов», ни отжимания до потери пульса, ни стирания чужого белья по ночам^[19].

Заключение

Таким образом, ФЕ с интенсифицирующей семантикой, образованные по структурной модели «до + сущ. в Р.п.» — это одна из активно функционирующих и постоянно пополняемых групп устойчивых оборотов в русском языке новейшего периода. ФЕ, построенные по данной модели, вызывают затруднения при их лексикографическом описании в силу семантического синкретизма — совмещения прямого значения с новым интенсифицирующим и невозможности их четкой дифференциации в контексте. Проведенный анализ свидетельствует о продуктивности рассмотренной фразеомодели: фиксируется появление все новых единиц, используемых в том числе не только в разговорной речи, что иллюстрирует очевидную тенденцию к повышению накала экспрессивности в речи наших современников.

 

 

^{1 Словарь обиходного русского языка Московской Руси XVI—XVII веков. Вып. 1–9. СПб. : Наука, 2004–2020.}

^{2 Ларин Б.А. Три иностранных источника по разговорной речи Московской Руси XVI—XVII веков. СПб. : С.-Петерб. Ун-т, 2002.  С. 509–658.}

^{3 ДАИ — Дополнения к Актам историческим, собр. и изд. Археограф. комис. Т. 1–12. СПб. : Типография 2-го Отделения Собственной Е.И.В. Канцелярии, 1846–1872.  С. 199.}

^{4 АИ — Акты исторические, собранные и изданные Археографической комиссией. Т. 1–5. СПб. : В Тип. Экспедиции заготовления гос. бумаг, 1841–1842.  С. 181.}

^{5 Лудольф Г.В. Русская грамматика 1696 г. (Оксфорд, 1696). Л. : Ленингр. науч-исслед. ин-т языкознания, 1937.  С. 89.}

^{6 Радио Всем, 1926.}

^{7 Русин Н.П. Антарктические тетради : документальный дневник участника Первой Континентальной антарктической экспедиции // М-во природных ресурсов и экологии Российской Федерации, Федеральная служба по гидрометеорологии и мониторингу окружающей среды, Гос. науч. центр Российской Федерации, Арктический и антарктический НИИ. Санкт-Петербург : ААНИИ, 2013.}

^{8 Шукшин В.М. Воскресная тоска, 1958. Комсомольская правда, 1962, 1 января, под названием «Приглашение на два лица»}

^{9 Толстая Т.Н. Войлочный век. М. : Редакция Елены Шубиной, 2015.}

^{10 Панчин А. Сумма биотехнологии. Руководство по борьбе с мифами о генетической модификации растений, животных и людей. М. : Corpus (АСТ), 2016. Рэйн О. Айя шамана Арбузова // В. Лебедев / Заповедник Сказок: Избранное. Том пятый (сборник). М. : Para avis, 2015.}

^{11 Пытки именем закона // АиФ, 1998.06.03. Режим доступа: https://archive.aif.ru/archive/1636928 (дата обращения: 12.01.2024).}

^{12 https:// mel.fm›gramotnost/chto-eto-znachit/782369. (дата обращения: 05.03.2025).}

^{13 Караченцов Н. Водка и сцена несовместимы // АиФ, 07.05.2003. Режим доступа: https://archive.aif.ru/archive/1628804 (дата обращения: 12.01.2024).}

^{14 Из центра города исчезнут «Газели» (2007). Режим доступа: https://bvf.ru/forum/showthread.php?t=440104 (дата обращения: 05.03.2025).}

^{15 Новая газета, 31.10.2016. Режим доступа: https://zhurnaly-online.ru/gazety/1315-novaya-gazeta-121-ponedelnik-31-oktyabrya-2016.html (дата обращения: 12.01.2024).}

^{16 Наш космос 2 (2018–2021). Режим доступа: https://bvf.ru/forum/showthread.php?t=1151780&page=31 (дата обращения: 12.01.2024).}

^{17 vk (19.02.2016) (дата обращения: 12.01.2024).}

^{18 (Если вы «гипер»! // Аргументы и факты, 29.04.2004)}

^{19 («Солдат Джейн» // АиФ, 19.03.2004).}

About the authors

Elena I. Zinovieva

Saint Petersburg State University

Email: e.i.zinovieva@spbu.ru
ORCID iD: 0000-0001-6253-9739
SPIN-code: 9059-2243

Dr.Sc. (Philology), Professor, Professor of the Department of Russian as a Foreign Language and Methods of Its Teaching, Faculty of Philology

7-9, Universitetskaya emb., Saint Petersburg, Russian Federation, 199034

Elena K. Nikolaeva

Saint Petersburg State University

Email: e.nikolaeva@spbu.ru
ORCID iD: 0000-0002-2449-3490
SPIN-code: 1934-7675

PhD in Philology, Associate Professor of the Department of Russian Language and Teaching Methods, Faculty of Philology

7-9, Universitetskaya emb., Saint Petersburg, Russian Federation, 199034

Elena I. Seliverstova

Saint Petersburg State University

Author for correspondence.
Email: e.seliverstova@spbu.ru
ORCID iD: 0000-0003-2020-0061
SPIN-code: 2032-2115

Dr.Sc. (Philology), Professor, Professor of the Russian Language Department for the Humanitarian and Natural Sciences Faculties

7-9, Universitetskaya emb., Saint Petersburg, Russian Federation, 199034

References

Supplementary files