Вариативность русских фразеологизмов с компонентами-антропонимами

Полный текст

Введение

По замечанию А. Ланглотца, утверждение о том, что идиомы в дискурсе часто варьируются, давно стало фразеологическим трюизмом (Langlotz, 2006: 173). При этом описание феномена варьирования фразеологизмов в соединении с такими их характеристиками, как устойчивость и воспроизводимость, классификация изменений, узуальных и окказиональных, исследование смысловых преобразований и модификаций составляет актуальное поле исследования в современной науке. Теоретические и методологические принципы изучения варьирования разрабатываются параллельно с вопросами отражения варьирования в словарях; созданные классификации отражают многообразие видов варьирования. «В большинстве классификаций выделяется варьирование на разных уровнях языковой системы: в сфере фонетики и/или орфографии, в области морфологии, синтаксиса и лексики. Морфологическое варьирование предполагает такие изменения, как варьирование по числу, падежу, виду, реже роду и пр.» (Баранов, Добровольский, 2013: 18).

Варьирование свойственно фразеологизмам, с одной стороны, как сверхсловным единицам языка, с другой – как строевым единицам речи, воспроизводимым на большом пространстве, что обусловливает творческий характер их употребления и ведет к множественности изменений. Это не противоречит устойчивости фразеологизмов (которые могут употребляться без изменений), поскольку варианты, как правило, не связаны с изменением значения, не отклоняются от структурного типа, но допускают внутренние языковые изменения. Однако происходящие в речи преобразования фразеологизмов способны затрагивать их семантику. Выделяют семантические и структурно-семантические преобразования; к первому типу относятся любые изменения значения оборота и его образной основы и/или внутренней формы; под вторым типом понимаются «смысловые преобразования, сопряженные с изменением лексического состава и/или грамматической формы ФЕ» (Мелерович, Мокиенко, 2001: 23). Структурно-семантические преобразования и варьирование синтаксической структуры имеют связь с понятием трансформации в генеративной грамматике, или правил, позволяющих образовывать новые синтаксические (поверхностные) структуры на основе тех структур (глубинных), за образование которых отвечают правила базового компонента (Chomsky, 2002). Б. Фрейзер (Fraser, 1970) отмечает, что с точки зрения трансформационной грамматики фразеологизмы являются аномалией; ср. также синтаксические теории генеративистов (Kuiper, 2007: 54).

В работах, посвященных варьированию фразеологизмов, используются близкие, но не тождественные понятия: варьирование, вариативность, вариантность, преобразование, модификация. Представляется, что варьирование – наиболее общее понятие, обозначающее изменчивость как сущностную характеристику фразеологизмов; варьирование лежит в основе таких разных явлений, как вариативность, преобразование (модификация) и синонимия. Под вариативностью, вслед за В.П. Жуковым¹, мы понимаем формальные и содержательные изменения, которые происходят в пределах одной единицы; вариантами считаются единицы, сохраняющие при всех изменениях семантическое тождество. Термин «модификация» трактуется по-разному. В англоязычных источниках (Schenk, 1993; Wasow et al., 1983) под модификацией понимается ввод в структуру идиомы modifier, то есть несогласованного определения. В то же время Б. Брюнинг и М. Омазич (Bruening, 2020; Omazić, 2008) допускают наличие модификатора в структуре идиомы, то есть включают в число модификаций лексические субституции. Д.О. Добровольский употребляет термин «модификация» в несколько ином смысле, как окказиональный вариант (Ich gebrauche hier den Terminus Modifikation also in einem etwas anderen Sinn als okkasionelle Variante) (Добровольский, 2013: 479). Такое понимание модификации отвечает и нашему представлению (см., например: Дронов, 2021). «В имеющихся классификациях варьирования, как правило, смешиваются формальная техника преобразования и возникающий семантический эффект. <…> Важно различать варьирование внутри одной единиц и модификации, приводящие к возникновению новых выражений» (Баранов, Добровольский, 2013: 20).

Считается, что вариативность форм не нарушает семантическое тождество фразеологизма; к содержательным изменениям ведут, как правило, лексические замены. Особенно это касается замены существительного, которое приводит «к настолько значительному изменению значения всего словосочетания, что естественнее рассматривать выражения <…> как разные идиомы» (Баранов, Добровольский, 2013: 17).

Поскольку настоящее исследование вариативности проводится на материале единиц с антропонимами в их составе, кратко определим функции компонентов-антропонимов во фразеологизмах. Семантика фразеологизмов основана на идее антропоморфности, которая в единицах с антропонимическим компонентом обеспечивается в полной мере и эксплицируется в личных именах. При этом, согласно языковой специфике фразеологизмов, антропонимический компонент в них отчасти или полностью утрачивает самостоятельность и не выполняет присущее онимам назначение – идентифицировать человека (персонаж), именовать отдельную личность. Антропонимические компоненты (антропонимы, прецедентные имена, искусственные имена, или квазионимы) всегда привлекают внимание, придают яркость описанию, усиливают экспрессивность; нередко антропоним составляет весь фразеологизм; ср.: Иван Сусанин ‘человек, с которым легко заблудиться’. Собственные имена, в том числе квазионимы с «говорящей» внутренней формой, мотивируют семантику фразеологизма; ср.: познакомиться <знаться> с Завалишиным и Полежаевым ‘долго и праздно находиться в постели; лентяйничать’. В большей степени семантику мотивируют прецедентные имена, составляющие образно-смысловой центр фразеологизма. Ср.: ахиллесова пята ‘ничем не защищенное, уязвимое место; самая слабая сторона у кого-л.’. Образ фразеологизма восходит к мифу, согласно которому мать Ахиллеса, желая сделать сына неуязвимым, окунула младенца, держа за пятку, в воды Стикса; в пятку и попала, смертельно ранив Ахиллеса, стрела во время осады ахейцами города Трои. В некоторых случаях антропонимы подбираются исходя из своих фонетических характеристик для обеспечения ритма, размера, рифмы; ср.: тётя Мотя; вроде Володи; Иванов, Петров, Сидоров. Фонетические характеристики онимов успешно обыгрываются в табуировании негативных тем; ср., например: Борю звать ‘о приступе рвоты’. И при формальном использовании, и при содержательном участии, компоненты-антропонимы (в том числе прецедентные имена и квазионимы) принимают на себя особое, культурно-семиотическое, назначение – создавать антропоморфное описание происходящего; собирать и обобщать тот или иной социальный тип людей; именовать класс ситуаций, явлений, событий. Ср.: Ромео и Джульетта ‘юные влюбленные’; Дунька с мыльного завода ‘глупая необразованная женщина’; потёмкинские <Потёмкинские> деревни ‘показное благополучие, мнимая демонстрация успешного завершения какого-л. предприятия, дела’ и др. (см. подробнее: Ковшова. Теоретические.., 2021).

При исследовании вариативности необходимо акцентировать внимание на разных видах изменений, связанных с компонентом-антропонимом, и определить влияние этих изменений на семантическое тождество фразеологизма. Семантика фразеологизмов включает в себя понятийно-денотативный план (типовое представление об объекте) и понятийно-логический план (отношения, связи или зависимости между вещами и явлениями, которые лежат в основе описания объекта); наиболее насыщенной является образно мотивированная семантика фразеологизмов-идиом с включенным в нее прагматическим потенциалом и культурными коннотациями (Телия, 2005). Первая задача состоит в том, чтобы классифицировать виды вариативности компонентов-антропонимов. Вторая задача – определить влияние тех или иных видов изменений на семантическое тождество. С этим связана и третья задача – квалифицировать фразеологизмы как варианты или автономные единицы.

Цель исследования – на материале фразеологизмов с компонентами-антропонимами проанализировать феномен фразеологической вариативности, выделить виды вариативности антропонимов в составе фразеологизма, описать узуальный и окказиональный характер изменений, определить границы между вариантами и автономными единицами.

Методы и материалы

При анализе фразеологического материала применялись следующие методы: аналитико-описательный (наблюдение, интерпретация и обобщение); метод вскрытия причинно-следственных связей и интенций; семантический анализ толкований во фразеологических словарях под ред. А.И. Молоткова, Н.М. Шанского, В.М. Мокиенко, А.М. Мелерович, В.Н. Телия,  А.Н. Баранова, Д.О. Добровольского и др.; контекстуальный анализ в сочетании с корпусным методом (семантическим анализом варьирования идиом, обнаруженного в корпусе, так называемый corpus-based approach), применяющийся в работах по русской фразеологии и фразеографии. Использовались элементы лингвокультурологического анализа и сравнительного анализа (при описании иноязычного материала). Методологической основой исследования послужил метод семантической аппликации, позволяющий путем последовательного сопоставления сем компонентов, составляющих фразеологизмы, определять степень их семантической близости и на этом основании считать их вариантами или автономными единицами. Согласно В.П. Жукову, вариантность предполагает формальное и содержательное варьирование в пределах одной единицы, допускается взаимозаменяемость компонентов при условии сохранения семантического тождества вариантов². При собирании материала применялся идеографический принцип.

В силу многообразия изменений, обусловленных особенностями вариативности того или иного типа фразеологизма, виды вариативности следует рассматривать на определенном материале. В данной работе таким ресурсом являются фразеологизмы с компонентом-антропонимом (идиомы, коллокации, перифрастические обороты, крылатые выражения, прецедентные выражения и др.). В исследование включены фразеологизмы русского языка, собранные в полной мере в словаре, по которому приводится описание³; также анализируются сходные процессы варьирования фразеологизмов в других славянских (сербский, хорватский, македонский), германских (английский) и кельтских (ирландский) языках.

Основная гипотеза исследования состоит в том, что особенности вариативности антропонимического компонента в составе фразеологизмов являются важным фактором для определения семантического тождества; виды вариативности компонента-антропонима в русских фразеологизмах находят соответствия во фразеологии других языков.

Результаты

Исследование материала позволяет выделить различные виды вариативности и распределить материал по следующим группам: 1) вариативность форм (оним/формы онима); 2) лексическая вариативность (оним/оним; оним/апеллятив; отсутствие лексической вариативности онима); 3) синтаксическая вариативность.

Анализ воздействия тех или иных изменений на семантическое тождество фразеологизмов позволяет определить их статус как вариантов или автономных единиц. В целом исследование показывает, что антропоним в составе фразеологизмов разных типов является репрезентативным компонентом в описании феномена фразеологического варьирования. Выявленные виды вариативности компонента-антропонима могут лечь в основу классификации видов вариативности фразеологизмов с антропонимическими компонентами в различных языках.

Вариативность форм выражается в фонетической, словообразовательной, морфологической, структурной вариативности онима, а также в механической субституции оним/апеллятивная форма онима, часто связанной с узуальной заменой формы онима в родительном падеже на притяжательную форму. Вариативность форм онимов (антропонимов, прецедентных имен и квазионимов) в составе фразеологизмов не нарушает семантическое тождество, все изменения этой группы квалифицируются как варианты. Лексическая вариативность предполагает замены оним/оним; оним/апеллятив. В первом случае речь идет о субституции фонетически созвучных, сходных по размеру онимов; также к лексической вариативности онимов относятся редкие случаи лексико-морфологической вариативности (когда нейтрализуется различие мужского и женского имени при их замене). В редких случаях замены онима на апеллятив семантическое тождество не нарушается, если сохраняется структурно-семантическое, образное и референтное единство; чаще замена онима на апеллятив приводит к нарушению семантического тождества, и нужно говорить не о вариантах, а об автономных единицах. Отсутствие лексической вариативности наблюдается у прецедентных имен, которые привносят особенные, связанные с их культурной значимостью «добавки» в семантику; фразеологизмы с прецедентными онимами следует признать автономными единицами. Также отсутствует лексическая вариативность у единиц, чья внутренняя форма мотивирована этимологией «говорящих» онимов, в том числе шутливой. Синтаксическая вариативность связана с изменением порядка онимов, форм связи между ними, с количественными изменениями. Последнее отражается на образах и структуре, ведет к нарушению семантического тождества и деформации фразеологизма. Имеется тенденция к расширению фразеологизма путем добавления равноструктурных звеньев и одновременно замене антропонимического компонента на актуальное ситуативное имя. В этом случае фразеологизмы начинают сближаться с фразеосхемами: идиома помещается в контекст, где один из ее компонентов заменяется филлером, который может быть заполнен контекстуально обусловленным именем.

Обсуждение

Вариативность форм

Оним/формы онима. Фонетическая вариативность онима отражает особенности заимствования иноязычных онимов, что сказывается на их произношении и написании, но не нарушает семантическое тождество, в основном это касается книжных фразеологизмов. Ср.: как Крёз <Крёз> богат, быть богатым, разбогатеть ‘баснословно, в высшей степени’. Фонетическая вариативность онима обнаруживается также в областных и просторечных фразеологизмах, которым свойственны диалектные и народные формы личных имен. Ср.: Николаевская (Миколаевская) девка <девушка, дева> ‘немолодая женщина, не бывшая замужем; старая дева’.

Словообразовательная вариативность онима также не нарушает семантическое тождество фразеологизма, но может привносить экспрессивность с помощью аффиксов; ср.: Матрёна <Матрёха> окорячила ‘нет желания работать, двигаться, что-то делать’. В основном данный вид вариативности онимов характерен для областных, просторечных и устарелых единиц; ср.: читать <задавать> Храпницкого <Храповицкого> ‘крепко спать’. Или: <как> Гог и Магог <Гога и Магога> ‘дикие люди, внушающие ужас; разбойники, преступники’. Ср. пример: «– Стальные гунны! – Мы полчища Гога и Магога! – сказал Атаманов и в ярости прошептал: – От нас нигде спасенья нет» (В. Аксенов. Таинственная страсть. 2007).

Вариативность оним/его апеллятивная форма не нарушает семантическое тождество фразеологизма. Апеллятивизация онима является своего рода подтверждением состоявшейся типизации и обобщения лиц или обстоятельств; ср.: (как) Иван <иван>, не помнящий родства <родства не помнящий>; лукуллов <Лукуллов> пир; пиррова <Пиррова> победа; потёмкинские <Потёмкинские> деревни; колесо Фортуны <фортуны>; (как) Кощей Бессмертный <кащей; кощей бессмертный> и др.

Изменения структуры онима также не нарушают семантическое тождество фразеологизмов. Данный вид вариативности выражается в замене одночленной структуры (личное имя) на двучленную (личное имя + отчество) или трехчленную (личное имя + отчество + фамилия), а также в варьировании форм составных имен с идентификаторами – их написании отдельно или через дефис; ср.: кондрашка <Кондрашка, Кондрат, Кондратий, кондратий, Кондратий Иванович> хватил/хватит ‘скоропостижно умереть, скончаться’; Акакий Акакиевич (Башмачкин) ‘мелкий служащий; смирный убогий человек’; Маша-растеряша <Маша растеряша> ‘человек, который постоянно что-то теряет’. Как правило, структурная вариативность онима сопровождается вариативностью онима с его апеллятивной формой. Ср.: тётя Мотя <тётя-мотя> ‘1. ограниченная самоуверенная женщина, которая может быть нахальной, наглой; 2. ничем не выделяющаяся женщина средних лет и старше’. Ср. отдельные примеры (НКРЯ): a. Каждая «тётя Мотя» блюла авторитет своего заведения... Иногда даже казалось, что никакое учреждение немыслимо без фанерных перегородок и курьерш, и только при наличии курьерш и фанеры учреждение расцветает, кипит ключом, и работа его подвергается всестороннему обсуждению... (К.Г. Паустовский. Повесть о жизни. Время больших ожиданий. 1958). b. Однажды начальство из Иркутска приехало, и наши тёти-моти решили в грязь лицом не ударить (Е. Евтушенко. Ягодные места. 1982).

Заметим, что апеллятивизация чаще происходит при условии созвучия компонентов, их рифмования; ср.: при царе Косаре <при царе-косаре> ‘очень давно, неизвестно когда’; ядрёна Матрёна <ядрёна-матрёна, ядрёна матрёна>! ‘эвфемизм для бранного выражения при негодовании’ и др. (см. также: Мокиенко, 2018).

Морфологическая вариативность проявляется в употреблении онима во множественном числе; замена форм числа не нарушает семантическое тождество, однако создает значение распространенности подобного поведения, придает ему характер социального явления. Ср.: (как) Иван <иван>, не помнящий родства <родства не помнящий> ‘1. устар. Бродяга, скиталец, потерявший связь с прошлым, забывший родной дом, своих близких; 2. высок. или ирон. Неблагодарный человек, без уважения к семье, без знания традиций своего народа; 3. высок. или ирон. Беспринципный человек, без убеждений, без чувства долга’. Фразеологизм возник из старого юридического термина, который использовался для записи в документах имен беглых каторжников, крепостных крестьян. Ср. варианты во мн. ч. (НКРЯ): a. А у нас, похоже, целая генерация определилась – генетические «Иваны, не помнящие родства» (А. Розенбаум. Бультерьер. 1987–1998). b. Никто ничего не знает – кому принадлежали эти земли, кто чего строил, делал. Живут Иваны, не помнящие родства (Д. Гранин. Зубр. 1987).

В редких случаях обнаруживается такой вид морфологической вариативности онима, как употребление в разных падежных конструкциях при варьировании прямой и косвенной форм сравнения; ср.: как Диоген (в бочке) <Диогеном в бочке> чувствовать себя; жить, сидеть ‘1. стесненно, неудобно; 2. в отрешении от повседневности, от бытовых забот’. Наиболее распространенным видом морфологической вариативности онимов во фразеологизмах является замена формы онима в родительном падеже на притяжательную форму. Ср.: нить Ариадны <Ариаднина; ариаднина нить> ‘спасительное средство; способ поиска’; поцелуй Иуды <иудин поцелуй> ‘показное дружелюбие, скрывающее предательство’. В коллокациях притяжательная форма может изменяться по роду, это изменение напрямую зависит от рода слова-сопроводителя, по сути, это связанная вариативность; ср.: геркулесова работа <геркулесов труд>; Мафусаилов век <Мафусаиловы; мафусаиловы лета> и др.

Вариативность форм онимов не нарушает семантическое тождество фразеологизмов, все изменения форм можно квалифицировать как варианты.

Лексическая вариативность

Оним/оним. При лексической вариативности антропонимический субститут не нарушает семантическое тождество, если варианты строятся по одной структурной модели и выбор онима обусловлен его фонетическими характеристиками, оним легко вставляется во фразеологизм, сохраняя его размер или ритм. Такая вариативность онима характерна для пословиц (Ковшова. Вариативность.., 2021) и генетически связанной с пословицами областной и просторечной фразеологии. Ср.: Митькой <Кутькой, Минькой, Филькой> звали ‘внезапно исчез, пропал’. Машка <Дунька> с трудоднями ‘женщина, которая активно добивается хорошего заработка’. Лексическая субституция оним/оним отвечает назначению данного компонента во фразеологизмах – создавать обобщенный типаж, типизировать обстоятельства. Ср.: англ. every Tom, Dick and <or> Harry <Harriet> ‘ordinary people who do not have any special skills or qualities’ (‘обычные люди без каких-либо особых умений или качеств’)⁴; Слези Курто да се качи Мурто ‘сеедно е кој ќе биде, двајцата се исти, ќе нема промена’ (‘все равно, кто будет: оба одинаковы, ничего не изменится’, букв. «Слезь, Курто, чтобы сел Мурто») (Велјановска, Мирчевска-Бошева, 2021: 125); ирл. Mar a thiocfas na mná abhaile tiocfaidh Nuala ‘об опаздывающей женщине’, букв. «Как приходят домой женщины, придет и Нуала».

Лексико-морфологические варианты, или субституция мужских и женских онимов также репрезентирует присущую онимам функцию типизации. Ср.: рус. Тюха, Матюха и Колупай <колупай> с братом ‘случайные, незначительные люди, сброд’; Ванька с Манькой да колупай с братом ‘незначительные, не пользующиеся уважением люди’. Данные замены нельзя признать существенными в понятийно-денотативном и в понятийно-логическом плане, поскольку пределом варьирования считается противопоставление признаков, различающих значения. Признаки мужского рода/женского рода онимов не выступают как различительные, поскольку референтами в семантической структуре фразеологизмов выступают общие характеристики, общий ход человеческой жизни и др.⁵ Тем не менее лексико-морфологическими вариантами следует признать фразеологизмы-эвфемизмы: Галина Борисовна. Жарг. Эвф. ‘Комитет Государственной Безопасности’; Григорий Борисович. Жарг. Эвф. ‘Комитет Государственной Безопасности’. Вариативность эксплицируется в самих личных именах (женское Галина и мужское Григорий) и в морфемных показателях отчеств. Спорным случаем является интерпретация идиом с гендерно инвертированными онимами: их можно трактовать и как варианты, и как синонимы. Так, по-македонски женщины, производящие впечатление мужеподобных или ведущие себя как мужчины, называются машка Мара / Машкамара ‘мужская Мара’, машка Петра ‘мужская Петра’ (обычно о девушках), а женоподобного мужчину называют женски Петко ‘женский Петко’. Такие идиомы идентичны структурно и семантически, а в случае с Петра и Петко еще и этимологически.

Оним/апеллятив. При замене онима на апеллятив не нарушается семантическое тождество, если совпадает понятийно-логический план, создается тот же образ; ср.: рус. Вот тебе Христос <бог>! ‘клянусь, заверяю’; ирл. A fhad is a bheidh Dia ina Dhia agus Peadar ina chathaoir / Chúns a bheidh Dia thuas agus Peadar i gcathaoir ‘навсегда’ (букв. «Пока Бог будет Богом, а Петр будет в своем кресле»; «Пока будет Бог наверху, а Петр в кресле»)⁶; серб. доспети као Пилат у «Вјерују» <Веровање> / наћи се као Пилат у Вјерују и хорв. dospjeti <upasti> u što kao Pilat u Vjerovanje <Kredo> / naći kao Pilat u Vjerovanju <Kredu> ‘попасть куда-л., очутиться где-л. случайно, не прилагая усилий, не по заслугам или не по своей вине; получить что-л. нежданно-негаданно’ (букв. «попасть как Пилат в «Верую» / Символ веры; оказаться как Пилат в Символе веры / «Верую») (Кузнецова, 2016: 163–164). Тем не менее словари предпочитают описывать единицы типа вот тебе Христос; вот тебе бог в отдельных словарных статьях как автономные⁷, и для этого имеются основания: оним или апеллятив акцентируют определенные семантические признаки, разными средствами создают экспрессивность.

Отсутствие лексической вариативности онима. Не варьируются прецедентные онимы, поскольку с каждым из них связана своя история, им присущи культурные смыслы, которые легли в основу мотивации фразеологизмов и актуализируются в семантике в виде культурных коннотаций. Нельзя заменить онимы в единицах: обращаться из Савла в Павла; петь Лазаря <лазаря>; весы Фемиды; как Отелло ревнивый; Монтекки и Капулетти; тень отца Гамлета; как папа Карло работать; бальзаковский возраст и др. Ср. в других языках: англ. Hamlet without the prince / without Hamlet ‘a performance or event taking place without the principal actor’⁸ (‘представление или событие, которое происходит без главного исполнителя’, букв. «„Гамлет“ без принца / Гамлета»); макед. и серб. Мајка Тереза, Монтеки и Капулети и др. Каждый прецедентный оним представляет собой «свернутый» культурный текст, ведущий к мифу, литературному сюжету, историческому событию. Прецедентное имя «уплотняет» своими культурными смыслами семантику фразеологизма, предопределяет его стилистический регистр. Даже структурно и семантически сходные фразеологизмы с разными прецедентными именами, имеющими разную историю, не могут считаться вариантами. Так, фразеологизм как Ир беден возник на основе персонажа «Одиссеи» Гомера, а фразеологизм как Иов беден восходит к сюжету из Библии, Книга Иова. Оба фразеологизма описывают абсолютную бедность; и тот, и другой являются устарелыми и имеют в словарях помету «книжное». При этом прецедентные имена создают разные образы, акцентируют разные коннотации, идущие из разных слоев культуры. Также нельзя считать вариантами фразеологизмы разной этимологии, восходящие к греческой и римской мифологии; ср.: стрела <стрелы> Купидона ‘любовь’ и стрела <стрелы> Амура ‘любовь’. Возможные замены таких единиц в речи обусловлены не вариативностью онимов, а синонимией фразеологизмов. Автономными, вступающими в отношения синонимии, следует считать и выражения с разными библейскими образами; ср. англ. <as> old as Methuselah и <as> old as Adam. По преданию, Адам прожил 930 лет, то есть немногим меньше Мафусаила.

Также автономными являются выражения с прецедентными и народно-разговорными именами. Как правило, они отличаются по признаку узуальности/окказиональности; ср.: Маланьины сборы и Афросиньины сборы ‘долгие, суматошные’; при этом оним Маланьины привносит в значение выражения уникальные культурно-смысловые «добавки». В фольклоре имя Маланьи является прецедентным. Ср.: как на Маланьину <маланьину> свадьбу собираться ‘очень долго, излишне суетливо’. В старину в ночь 25 декабря по старому стилю со дня святой Мелании на день святого Василия готовили большое количество еды; гулянье называлось «Маланьиной свадьбой». Приведем другой пример. Фома неверующий <неверный> ‘человек, которого трудно убедить; который упорно отказывается видеть очевидное’. Выражение восходит к известному евангельскому сюжету: апостол Фома не был с учениками, когда им явился Иисус, и долго отказывался верить в воскресение Христа. Существует близкий по значению областной фразеологизм: «Антроп неверующий. Пск. о недобром, нечестном или недоверчивом человеке»⁹. Фразеологизм обладает особым генеритивным смыслом, мотивированным этимологией онима: Антроп означает ‘человек’, то есть «человек неверующий». Несмотря на семантическое и структурное сходство, данные фразеологизмы являются автономными единицами. И прецедентное имя, и народно-разговорное имя кодируют обобщенный типаж, но по-разному, и их механическая замена невозможна; ср. рус. Маша vs. Мария (как умная Маша, но не *умная Мария; образ восходит к персонажу детских журналов). Ср. также Мара и Марија у южных славян: макед. бушава Мара ‘растрепанная женщина’, лет Мара ‘легкомысленная женщина’ и се прави света Дева Марија ‘притворяется невинной’; ирл. Muire ‘дева Мария’ и Máire ‘Мойра’: Dia is Muire dhuit ‘формула ответного приветствия’ (букв. «Бог и Дева Мария с тобой») vs. Inis do Mháire i gcogar é is inseoidh Máire don phobal é ‘расскажи это Мойре шепотом, а Мойра расскажет это народу’; ср. формулу благопожелания из Коннахта (запад Ирландии), в которой Дева Мария названа Máire: Bail agus beannacht ort, agus Máire ag breathnú ort, букв. «Благополучие и благословение на тебя, и Мария смотрит на тебя»¹⁰.

Не варьируются антропонимы (прежде всего, квазионимы), если внутренняя форма фразеологизма мотивирована их этимологией, в том числе шутливой, игровой. Таких фразеологизмов множество (см. «Большой словарь русских поговорок» В.М. Мокиенко и Т.Г. Никитиной, «Словарь собственных имен в русских загадках, пословицах, поговорках и идиомах» М.Л. Ковшовой), однако большинство из них имеет окказиональный характер; ср.: Ивашко Хмельницкий ‘вино, опьянение от вина’; Галя пришла ‘начались галлюцинации’ и др.

Синтаксическая вариативность

Синтаксическая вариативность связана с изменением порядка слов во фразеологизме, случаями разных форм сочинительной связи между антропонимами и с количественным изменением онимов.

Ср. изменение порядка слов в идиоме петь/запеть Лазаря <лазаря>  со значением ‘жаловаться, отчаянно просить о помощи’ (примеры из НКРЯ): a. – Ты мне, Черепанов, лазаря не пой! – кричал в нервной взвинченности Деев (Ю. Бондарев. Горячий снег. 1969). b. Вот заставят тебя чистить нужники, запоешь тогда Лазаря! (К. Балков. Балалайка // «Сибирские огни». 2013).

Наряду с изменением порядка слов наблюдается варьирование форм связи между онимами; ср.: Лиса Алиса и кот Базилио <кот Базилио и Лиса Алиса; лиса Алиса с котом Базилио> ‘хитрые мошенники’¹¹, что отвечает языковому варьированию в подобных конструкциях.

Количественные изменения приводят к расширению или сокращению фразеологизма, отражаются на его образах и структуре.

Расширение происходит за счет прибавления равноструктурных звеньев; добавочные компоненты заключаются в квадратные или круглые скобки; ср.: вроде Володи (, наподобие <(и) на манер> Кузьмы) (, а зовут Акулькой) ‘ироническое передразнивание в ответ на чьи-либо неуверенные предположения’. Количественное изменение онимов характерно для просторечной и жаргонной фразеологии, но отмечено и в общеупотребительных единицах; ср.: с <от> Адама (и Евы) начаться; от Адама (и Евы) произойти; дети Адама (и Евы); в костюме Адама (и Евы).

К сокращению фразеологизма и/или его деформации приводит ситуативная замена прецедентного онима на актуальное имя. Обычно такие изменения касаются фразеологизмов, которые сформировались на основе крылатых выражений; ср.: а Вас, Штирлиц, я попрошу остаться! ‘просьба задержаться, не уходить’. Ср.: a. Но когда все выходили из приемной, Цзян Цзэминь неожиданно взял меня за локоть и сказал по-русски: «А вас, Штирлиц, я попрошу остаться!» (В.В. Овчинников. Размышления странника. 2012). b. Ректор обвел взглядом своих заместителей. – Идите работайте. А вас, – он вдруг широко улыбнулся, вспомнив фразу из «Семнадцати мгновений весны», – а вас, Александр Антонович, я попрошу остаться (А. Житков. Кафедра. 2000).

В силу замены онима и актуализации высказывания, обычно в текстах СМИ, происходит частичная деформация фразеологизма; ср. фразеологизм всё смешалось в доме Облонских ‘полная неразбериха, хаос’ и примеры:  a. О, сюжет! Всё смешалось в доме македонских! Но вернемся к нашим баранам. (Комсомольская правда. 2012.11.22). b. Короче, всё смешалось в доме G-20. (Известия. 2010.06.21).

Замена компонентов в сочетании с расширением фразеологизма также сопряжена с использованием актуальных ситуативных антропонимов; ср. примеры употребления фразеологизма Иванов, Петров, Сидоров <Иванов-Петров-Сидоров> ‘всё равно кто; любой, всякий и каждый’: a. И тут при любом министре обороны – Сердюков ли это, Иванов, Петров или Шойгу, – я уверен, что все эти направления останутся приоритетными и дальше. (Комсомольская правда, 2013.03.05). b. Иванов, Петров, Сидоров, Покобатько приходят и увольняются, сменяя друг друга, но остается функция, которую они выполняли!.. (В.Ф. Кормер. Крот истории, или Революция в республике S = F. 1979). c. Павлов, Рудник, Иванов-Петров-Сидоров – любой из них, если он является абонентом, может нажать кнопку. (А. Маринина. Стечение обстоятельств. 1992).

Фразеологизм в ходе такой деформации сближается с фразеосхемой (Шмелев, 1977: 327–330). Ср. также замечание В. Мидера: «существуют определенные пословичные структуры, которые стали основой для десятков пословиц, например: куда X, туда и Y, без X нет Y, каков X, таков и Y и т. д.» (certain fundamental proverb structures exist that have been the basis for dozens of proverbs, as, for example, ‘Where there’s X, there’s Y,’ ‘No X without Y,’ ‘Like X, like Y,’ ‘One X does not make a Y,’ and so on (Mieder, 1993: 9)).

Заключение

Проведенное исследование показало, что антропоним в составе фразеологизмов разных типов является репрезентативным компонентом для изучения вариативности фразеологических единиц. Изменение антропонимического компонента, как правило, ключевого в семантике фразеологизмов и опорного в их структуре, является важным фактором, обусловливающим варьирование фразеологизма. В ходе анализа единиц на материале русского языка и примерах из других языков выявлены виды вариативности антропонима: вариативность форм, лексическая вариативность, синтаксическая вариативность.

Созданная в результате анализа классификация видов вариативности антропонима во фразеологизмах позволяет определить их статус как вариантов или автономных единиц и может служить основой для классификации видов вариативности во фразеологии, видов вариантов фразеологизмов с антропонимическими компонентами в различных языках и выявления общего и особенного в варьировании фразеологизмов с компонентами-антропонимами.

 

^{1 Жуков В.П. Русская фразеология : учебное пособие для вузов. М. : Высшая школа, 1986. 310 с.}

^{2 Жуков В.П. Русская фразеология : учебное пособие для вузов. М. : Высшая школа, 1986. С. 36–37.}

^{3 Ковшова М.Л. Словарь собственных имен в русских загадках, пословицах, поговорках и идиомах. М. : Ленанд, 2019. 352 с.}

^{4 Collins COBUILD Dictionary of Idioms. London : HarperCollins Publishers, 1997. P. 394.}

^{5 Мокиенко В.М., Никитина Т.Г. Большой словарь русских поговорок. М.: ОЛМА, 2008. С. 388.}

^{6 Ó Máille T.S. Seanfhocla Chonnacht. Dublin: Cois Life, 2010. P. 304.}

^{7 Мокиенко В.М., Никитина Т.Г. Большой словарь русских поговорок. М.: ОЛМА, 2008. 784 с.}

^{8 Farlex dictionary of idioms. Farlex, 2015. URL: https://idioms.thefreedictionary.com/Hamlet+without+the+prince (дата обращения: 10.12.2021).}

^{9 Мокиенко В.М., Никитина Т.Г. Большой словарь русских поговорок. М.: ОЛМА, 2008. С. 18.}

^{10 Ó Máille T.S. Seanfhocla Chonnacht. Dublin: Cois Life, 2010. P. 240.}

^{11 Ковшова М.Л. Словарь собственных имен в русских загадках, пословицах, поговорках и идиомах. М.: ЛЕНАНД, 2019. С. 268.}

Об авторах

Мария Львовна Ковшова

Институт языкознания Российской академии наук

Email: kovshova_maria@list.ru
ORCID iD: 0000-0002-8920-8638

доктор филологических наук, ведущий научный сотрудник сектора теоретического языкознания

Россия, 125009, Москва, Большой Кисловский пер., д. 1, стр. 1

Павел Сергеевич Дронов

Институт языкознания Российской академии наук

Автор, ответственный за переписку.
Email: dronov@iling-ran.ru
ORCID iD: 0000-0002-7533-7420

кандидат филологических наук, старший научный сотрудник Научно-образовательного центра теории и практики коммуникации имени Ю.С. Степанова

Россия, 125009, Москва, Большой Кисловский пер., д. 1, стр. 1

Список литературы