Образы шаманов и девочки-оборотня в героическом эпосе хакасов

Полный текст

Введение В героическом эпосе хакасов отдельную группу второстепенных персонажей представляют шаманы, шаманки и девочка-оборотень, умеющая превращаться в различных птиц. В появлении образов таких второстепенных персонажей, как шаманы и шаманки, просматривается влияние шаманизма, широко и глубоко проникшего в жизнь и мировоззрение сибирских народов, в том числе и хакасов. Полное описание образов шаманов, их действий, атрибутов, используемых ими, внешнего облика встречается в эпосе хакасов крайне редко. Обсуждение Хакасский эпос упоминает о том, что шаманки обитают не только в Среднем мире, они приходят также из Нижнего мира. Они такие же прозорливые, обладающие колдовскими способностями, как и героини Среднего мира, обладающие тайными знаниями. В сказании А. С. Бурнакова «Алтын Иргек на бело-буланом коне» («Ах ой аттығ Алтын Iргек») повествуется о могущественной шаманке, поднявшейся из Нижнего мира: Тоғыс азыр тумзухтығ толғай ӧрекен хам хадох килче. Тооза чирнi ол пiлче, Ол пiлбесте тура ӧскен от тамыры чоғыл имеспе? Хан тигiрде чылтыс чоғыл ол пiлбес [1. Л. 54]. С искривленным в девять сторон носом старуха-шаманка вместе с ними идет. Всю землю она знает, Разве нет такого корня, которого она бы не знала? Разве нет такой звезды на небе, которой она бы не знала? (Пер. наш - Н.М.) Шаманские атрибуты, действия шаманов, отражаются в описаниях некоторых чудесных предметов, которыми пользуется тот или иной персонаж. Например, героиня Пора Нинчи в сказании «Пучеглазая Пора Нинчи» («Тошпах харахтығ Пора Нинҷi»), записанном от П.В. Курбижекова, пользуется волшебным зеркалом, с помощью которого можно наблюдать за действиями другого героя [2]. Персонажи обладают тайными знаниями, умением предсказывать, видеть будущее, способностью исцелять и др. - все это характерно для шаманов. В героическом эпосе «Хан Харахчыл на вороном коне с пятном на лбу» («Хасха Хараттығ Хан Харахчыл»), записанном от сказителя М.К. Доброва в 1948 г., встречается образ прорицательницы - дочери подземного хана Учен Арыг (Ӱзӱт ханыӊ хызы Ӱҷеӊ Арығ). О ней говорится, что она была сильна в гадании: Ӱҷеӊ Арығ улуғ тӧлкечiл хыс полтыр - Учен Арыг сильной прорицательницей была, оказывается [3. Л. 21]. К ней обращаются за помощью все, и в том числе врагизахватчики, чтобы найти сына - наследника хана, которого они похитили, но потом потеряли. Положительная героиня Алтын Тана перехватила у них похищенного мальчика, чтобы спасти его, и спрятала. Подробное описание внешнего облика гадалки отсутствует: известно лишь, то, что у нее было три косы (Ӱс сӱрместiг Ӱҷен Арығ) [3. Л. 22]. В традиционных представлениях хакасов три косы были признаком старой девы. Таких старых дев называли чурт айназы - дьявольское отродье. О действиях гадалки эпос умалчивает, не давая никаких конкретных описаний, кроме того, что она способна к превращениям. Приводится ее пророчество о том, что если не убить ребенка еще в младенчестве, то он, когда вырастет, уничтожит похитителей и их жилища. В этом героическом сказании Алтын Тана обладает колдовскими способностями и даром прорицания, поэтому ее можно причислить к шаманкам. Она дочь хана, спасшая похищенного ребенка. Выясняется, что Алтын Тана оборачивается черной лисой и превращает найденыша в кусок шерсти. Тем самым она спасает ребенка от врагов. На этом не заканчиваются ее превращения. Алтын Тана, обладая неограниченной магической способностью к оборотничеству, не только сама преображается, но и превращает других по своему усмотрению. В этом сказании она наколдовывает девяносто девять ласточек, которые снуют туда-сюда, залетая и вылетая из горы, а сама превращается в сотую ласточку с тем, чтобы обмануть преследователей и сорвать их погоню. В сказании «Хара тораттығ Хара Хан» («Хара Хан на темно-гнедом коне»), записанном от Е.П. Миягашева, к шаману обращаются с той же просьбой - отыскать ребенка, наследника хана [4]. О шамане известно, что он обладает девятью бубнами (тоғыс тӧӧрлiг Толғай хан). Когда прислужники хана входят в дом шамана, то действительно видят, что за дверью стоят девять бубнов. Кроме бубнов, не называются другие атрибуты, нет подробного описания облачения шамана. В эпосе нет традиции давать подробное описание действий шаманов, производимых ими в ходе обрядов, текстов призываний, произносимых ими при камлании. Это не входит в задачу героического эпоса. Можно допустить, что в эпосе эти образы, не получившие развернутого описания, привнесены более поздним влиянием. По-видимому, это связано еще и с тем, что сферы функционирования эпоса и шаманских призываний были разными. Эпос исполнялся сказителями в широкой аудитории любителей народного слова, а шаманские призывания были связаны сугубо с сакральной областью, с духами, божествами и исполнялись при проведении обрядов. Нельзя было всуе произносить призывания, все это обставлялось определенными ритуалами. Отметим, что и эпос, и шаманские обряды исполнялись только хорошими знатоками традиций. Эпос тоже был связан с сакральностью, его можно было рассказывать в определенное время суток или года. Исполнение эпоса также проводилось при соблюдении обязательных процедур, а их нарушение и неправильное или неточное исполнение сказания влекло за собой наказание сказителя высшими силами и духом - хозяином эпоса. В сказании «Хара Хан на темно-гнедом коне» внимание слушателей акцентировано на количестве используемых шаманом бубнов. В реальности же такое количество бубнов не используется. Здесь сыграла роль излюбленная эпосом гипербола. В ходе камлания шаману удается увидеть, что ребенок находится далеко, в черной горе: Тура хонып, хуруxағын хурчанып алып, Встав, пояском [своим] подпоясавшись, Тӧӧр хап алып, хамнабыза пирдi амды. Бубен схватив, стал шаманить теперь. Ол хамнааннаң андар С тех пор, как он стал шаманить, Сигiс тӧӧрге читiре хамнап салды. До восьми бубнов дошел, шаманя, Хайтхаң ниме пол парды тидiр. То, что должно было случиться - случилось, говорит. Тигiр тӱбӱн тiлеп тапаан нименi Дно неба обыскав, не найдя, Тик чирдең пiлiп хайдаң таап пиренiн. Как он так просто найдет? Анда сигiс тӧӧрiн тастап салып, Тогда восемь бубнов выбросив, Тоғызынҷы тӧӧрiн хаап алып, Девятый бубен схватив, Хамнап сыхты. Стал шаманить. Тоғызынҷы тӧӧрiнең хамнапчадып С девятым бубном шаманя, Ам даа тура парды. Тотчас вскочил. Мыннаң андар полтыр тың ырах чирде нимее Отсюда до того [места] очень далеко Хара хая ӧскен чир полтыр [4. Л. 52]. [Это] в том, месте, где черная гора выросла [оказывается]. (Пер. наш - Н.М.) По всей видимости, наличие девяти бубнов здесь означает, что шаману придется долго камлать. Поскольку бубен используется шаманами помимо призывания духов еще и как средство перемещения по всем заповедным местам трех миров, девять бубнов понадобились здесь для того, чтобы шаман смог найти ребенка в безграничных просторах всех трех миров. В этом сказании шаман безуспешно использовал восемь бубнов, и только с девятым бубном ему удалось найти спрятанного ребенка. В устном творчестве хакасов явно прослеживается мифологический подтекст. Теме мифологических образов и сюжетов посвящены работы ученых И.Л. Кызласова, М.И. Боргоякова, Я.И. Сунчугашева, В.Е. Майногашевой, Ю.И. Чаптыковой [5-12]. Развиваясь, героический эпос впитывал в себя и отражал в своем содержании взгляды своих творцов об окружающем мире, о человеческой природе, уходящие своими корнями в древнее мировоззрение народа. Своеобразие и особенности этих представлений обусловили самобытность культуры хакасов, художественные особенности героического эпоса, наполненного мифологическими персонажами, верой в магию и волшебство, отразившейся в мотивах оборотничества. Превращения, которые также широко встречаются в фольклоре многих других народов, особенно свойственны волшебным сказкам, так как они усиливают увлекательность сюжета. Эта черта сказок со временем придает им иное функциональное назначение, усиливает их развлекательный характер. Но эпосом был усвоен наиболее древний слой, связанный с мифологизмом. То, что герои эпоса могут менять свой облик, превращаясь в других персонажей, зверей, птиц и даже в неживые предметы, например, в камень, траву, песок, как отмечают исследователи, говорит об отражении мифологических воззрений народа. Исследователь Ю.И. Чаптыкова видит «оборотничество в живые существа как проявление тотемизма» [12. С. 54]. В сказании «Хара тораттығ Хара Хан» («Хара Хан на темно-гнедом коне»), записанном от сказителя К.А. Бастаева, в сложной ситуации поиска и добычи волшебной золотой рыбы старику помогает маленькая девочка Кюклей Кюк (Кӱклей Кӱк - букв. птица кукушка) [13]. Описание образа этой девочки восходит к мифологической традиции. Она выступает как одинокий герой, о ней ничего неизвестно, кроме того, что у нее нет родителей и она может превращаться в кукушку, ласточку и муху, ей доступны сокровенные знания, она заранее знает, куда нужно идти, что нужно делать, как поступить. Для добычи рыбы с золотой чешуей необходимо добраться до Черного озера внутри Черной Горы. После поедания этой рыбы у бездетной четы может родиться ребенок. В ходе повествования узнаем, что Кюклей Кюк имеет волшебный атрибут - Черную книгу предсказаний. Прочитав ее, она узнает о своей судьбе - быть наказанной высшими силами из-за украденной рыбы. Но несмотря на грозное предупреждение, она решительна в своих действиях. Чтобы достигнуть высокой горы и найти вход в нее, она оборачивается Железной Ласточкой с крыльями из железных перьев (тимiр чӱглiг ханаттығ Тимiр Харлығас). Ей предстоит проделать нелегкий путь и преодолеть преграду в виде могучих стражей озера. Добравшись до указанного места, она встречает двух огромных черных богатырей, которые обеспечивали неприкосновенность Черного озера и рыбы с золотой чешуей. В образах богатырей прослеживаются мифологические черты, угадывается их связь с горой и озером. Они наделены необыкновенной способностью всевидящего ока замечать все, что делается на земле. Они черные и внешне, и внутри, жестокие силачи. Эти богатыри являются стражами Черного озера, которое настолько оберегаемо, что никто не может нарушить здесь покой, поэтому стражи сидят и спокойно играют в игру хазых. Упоминание этой игры имеет действительную историко-этнографическую основу. Хазых - любимая у детей и взрослых тюрко-монгольского мира игра в альчики, которые представляют собой вываренные суставные кости разной величины копытных животных (овец или коз). Использовались в игре в качестве биты-бабок надкопытные кости крупного рогатого скота, которыми выбивались из круга мелкие альчики. Существуют известные всем игрокам правила игры и названия выбиваемых альчиков. Кроме игры, альчики использовались и в гаданиях. В сказании эти силачи обрисованы настолько устрашающими, что у всякого, кто их увидит, начинает сильно биться сердце. Они безжалостные, бессердечные, не испытывающие чувств сострадания. Для того, чтобы неприметно пройти мимо этих богатырей, Кюкюлей Кюк из Железной Ласточки превращается в желтую муху (сарығ сеек). Далее она с помощью колдовства вгоняет в сон стражей озера и превращается в пеструю щуку в шесть аршинов длиной (алты арчын сыннығ ала сортан), но богатыри просыпаются и, как она, тоже превращаются в щук, догоняя героиню в озере. В конечном итоге девочка одерживает верх и крадет волшебную рыбу, съев которую жена старика Хара Хана рождает наследника. Здесь уместно упомянуть исследование В. Я. Проппа мотива о чудесном рождении от поедания рыбы. Он отмечает, что эти случаи помогут понять и ту разновидность чудесного рождения, которая в сказке встречается чаще всего, а именно рождение от поедания рыбы. В европейской литературе образу рыбы посвящено несколько трудов. В.Я. Пропп излагает сюжет сказки, который схож с хакасским повествованием: после долгой бездетности царице дают совет поймать в таком-то пруду золотую рыбку. Царица и служанка каждая съедает по кусочку, корова (или кобыла, собака) выпивает ополощины, и по истечении положенного срока, в один день, в один час, в одну минуточку рождаются три брата [14. С. 227-233]. Этот мотив, как пишет В.Я. Пропп, носит универсальный характер. Его распространенность отмечена у многих народов мира: у папуасов Голландской Новой Гвинеи рыба служит тотемным предком всего человечества, народы Южной Америки, в частности Перу, считают, что все рыбы произошли от небесной рыбы. Опираясь на источники, В.Я. Пропп далее пишет, что птица - представительница воздушного царства мертвых, рыба - подводного. Эти представления связаны с представлениями о воздушном царстве мертвых, куда улетают души умерших, и о царстве мертвых, находящемся под землей или под водой… Но если это так, то спрашивается, почему же именно рыба, а не птица поедается с целью произвести потомство? Это связано с тем, что рыбе приписывается особая плодовитость - представление, основанное на простом наблюдении народов, занимающихся рыболовством, что рыба размножается чрезвычайно быстро и обильно [14. С. 227-233]. По-видимому, следует констатировать, что хакасский эпос дает нам «раннюю манифестацию» (по Проппу) представления о чудесном рождении ребенка у бездетной пары через поедание золотой рыбы. Умение героини превращаться в птицу имеет связь с известным мифом «Почему у ласточки раздвоенный хвост» [15. С. 130-133]. В мифе говорится о том, что добывать огонь люди научились с помощью ласточки. В нашем же сказании лишь с помощью Железной Ласточки на свет появляется будущий богатырь, рожденный таким чудесным способом. Эта же героиня Кюклей Кюк не единожды оборачивается кукушкой в критические моменты. Собственное имя героини буквально переводится «птица кукушка»: кӧкей - «зоол. название птицы», кӧӧк - «кукушка». Аналогично прослеживается связь с кукушкой в имени другого персонажа из сказания «Алтын Сабах на светло-сером коне» Алтын Кюк: Алтын Кӱк - букв. Золотая Кукушка [16]. Любопытно перевоплощение Алтын Кюк. В отличие от Кюклей Кюк, которая встряхивалась, чтобы обернуться птицей, Алтын Кюк облачается в одеяние кукушки. Образы птиц, а именно кукушки, являющейся символом души героини, получили широкое распространение в хакасском эпосе. Так, в опубликованном героическом сказании «Алтын-Арыг» души богатырки Алтын Арыг и ее боевого коня воплотились в двуглавую Золотую Кукушку. Такое перевоплощение в птицу не случайно. Надо сказать, что кукушка получила в мировом фольклоре особую популярность. Ее фольклорный образ несет в себе печать человеческой природы и наделен амбивалентным характером. Наряду с тем, что с кукушкой связывают надежды на благополучную долгую жизнь у одних народов (например, у славян), ее образ ассоциируется с печалью и горестями и с ожиданиями бед и несчастий. Присутствует птица и в шаманской обрядности, по шаманским представлениям, кукушка имеет прямое отношение к Верхнему миру. Существует обширная литература, рассматривающая отображение образа кукушки в фольклоре, литературе, этнологии. Можно назвать отдельные работы, которые отражают сибирскую тематику или содержат указание на обширные источники по этому вопросу, например монография А.В. Никитиной [17], статьи Д.Н. Музраевой [18], Г.В. Юлдыбаевой [19], статья В.А. Бурнакова, непосредственно связанная с темой отражения образа кукушки в хакасском эпосе [20] и др. Одно из преданий повествует о девушке, так сильно горевавшей по погибшему брату, что родители не смогли это выдержать и обратились за помощью к Худаю (Богу), чтобы превратить ее в кукушку [15. С. 134-136]. В тюрко-монгольском эпосе также встречается образ кукушки. В эпосе бурят упоминается образ хрустальной кукушки. В «Гэсэриаде» перед рождением Гэсэра сначала появляются старшие сестры в облике трех кукушек. Надо сказать, что пение кукушек в фольклоре бурят символизирует оживление природы, что в реальной действительности соотносится с наступлением весны и периодом гнездования птиц. Заключение Образу девочки, превращающейся в разных птиц, отведена большая функциональная роль, она оказывается дарительницей души ребенка, защитницей чурта, покровительницей брата и сестры. В ее образе прослеживается влияние мифологических представлений, связанных с тотемизмом. Образ девочки-оборотня является персонификацией образа ласточки, несущей идею покровительства и помощи людям. Ласточка является популярным персонажем в преданиях не только хакасского народа, но и других сибирских народов. Перевоплощения в птиц напрямую указывают на ее связь с небом и на покровительство верховных божеств. Таким образом, функции этого женского персонажа довольно широкие. Его роль и действия в эпосе положительны, они направлены на благо героев эпоса. Образы шаманов и шаманок не получили полного раскрытия: нет портретных описаний, подробностей в изложении их действий, атрибутов, одежды, т.е. образы выписаны схематично.

Об авторах

Наталья Владимировна Майнагашева

Хакасский научно-исследовательский институт языка, литературы и истории

Автор, ответственный за переписку.
Email: natalya.shulbaeva@yandex.ru
ORCID iD: 0000-0001-8605-3450

кандидат филологических наук, научный сотрудник сектора фольклора

Российская Федерация, Республика Хакасия, 655017, Абакан, ул. Щетинкина, д. 23

Список литературы