Аксиологические концепты «жизнь» и «смерть» в китайской языковой картине мира

Полный текст

Введение У лингвокультурологии сегодня немало сторонников и противников. Последние отказывают ей в статусе науки, настаивая, что разработанные в ее рамках эпистемы не верифицируемы. Можно ли установить связь между языком и мышлением, доказать взаимную корреляцию этих феноменов, обосновать (как это делает А. Вежбицкая), что в самом грамматическом строе языка, его синтаксисе и этноспецифической лексике заложен уникальный modus vivendi того или иного народа? Однако разработки новейшего времени дают нам убедительные ответы на поставленные вопросы. Так, лингвист Г. Дойчер пишет: «Реальное воздействие родного языка формирует привычки, которые развиваются посредством частого и спользования определенных способов выражения. Понятия, с которыми мы обучены обходиться как с разными, информация, которую наш родной язык вынуждает нас передавать, детали, к которым он требует от нас внимания, и повторяющиеся ассоциации, на которые он нас наводит, - все эти речевые привычки могут переходить в привычки мышления, что значит гораздо больше, чем знание языка как таковое» [1. С. 295]. О языке как «духе народа» писал еще В. фон Гумбольдт; этот тезис стал для современной лингвистики аксиоматическим. Большое значение для подкрепления научного базиса лингвокультурологии имеют изыскания Г.Д. Гачева, который пишет о национальных образах мира, порожденных культурами разного типа - ургийной и гонийной. В первом случае это культуры, созданные целенаправленными действиями коллектива по освоению пространства; во втором - культуры «стихийные», порожденные теми климатическими и географическими особенностями, которые диктуют сообществу способы вживания в окружающий мир [2]. По мнению ученого, каждая культура несет в себе Психею - уникальную душу, самобытность которой заложена самой природой бытования этноспецифического коллектива. О том, что «Психея» как дух народа незримо присутствует в языке, свидетельствуют огромные корпусы текстов - это и паремиологические фонды языков, и язык художественной литературы, и узуальный дискурс, внутри которого циркулируют одни и те же языковые элементы, ежедневно отбираемые носителями языка в речевой практике. На материале обширного лексического фонда языка становится возможным реконструировать базисные концепты культуры: они отличаются рекуррентностью, ретранслируемостью, тесно связаны с архетипическими первоосновами культуры. Под архетипами мы подразумеваем воспроизводимые из поколения в поколения паттерны коллективного бессознательного, обладающие универсальным содержательным ядом и этноспецифической ближней и дальней перифериями. К таким базисным концептам мы относим и дихотомию «жизнь - смерть». В строгом смысле это концепт-гипероним: его гипонимические корреляты очень многообразны и выходят далеко за пределы дериватологических цепочек. Так, концепт «жизнь-смерть» может быть реконструирован (хотя и под знаком астериска) из широкого культурологического контекста, где однокоренные репрезентанты его вербального воплощения вовсе не будут представлены. Тем не менее на уровне герменевтического комментария установить их - реальная задача. Попытаемся продемонстрировать это на уровне текстов, в которых указанный концепт-дихотомия представлен имплицитно или эксплицитно. Обсуждение Языковая картина мира в китайской лингвокультуре: установочно-предпосылочный этап В процессе погружения в инокультурное пространство с позиции аутсайдера, т.е. человека, чья языковая личность сформировалась на базе другой языковой и культурной действительности, мы неизбежно сталкиваемся с необходимостью адаптировать имеющийся у нас когнитивный фонд к реалиям другой лингвокультуры, обладающей собственной спецификой. Языковая личность (модель которой разработана Ю.Н. Карауловым) [3] представляет собой взаимодействие трех уровней, каждый из которых определенным образом аккумулирует, структурирует и транслирует знания человека о мире: вербально-семантический, концептуальный и собственно прагматический. Каждый из этих уровней формируется в процессе социализации индивидуума и детерминирован той лингвистической и культурной средой, которая является для личности коммуникативным контекстом ее бытования. Следовательно, ее изначальный индивидуальный тезаурус, идиоконцептосфера и базовый прагматикон так или иначе обусловлены языковой картиной мира, свойственной определенной лингвокультуре. Языковая картина мира - это запечатленное в системе языка видение всего сущего, где видение, как справедливо подчеркивает О.А. Корнилов, включает три понятия: логическое осмысление, чувствование и оценивание [4. С. 140]. Национальных языковых картин в мире существует столько же, сколько и языков. Каждая из них является продуктом многовековой коллективной работы этнического сознания над осмыслением и категоризацией бытия и связана со многими экстралингвистическими факторами, в том числе способами вживания этноязыкового коллектива в окружающий мир, его природно-климатический контекст. В процессе освоения реальной действительности этнос вырабатывает определенные представления о мире, аксиологические ориентиры, уникальную телеологию, предписания и запреты, эталоны и сценарии поведения - в том числе коммуникативного. Вербализованные в ЯКМ знания о мире становятся своего рода «навигационной картой» этноса, которая входит в когнитивную базу коллектива естественно и воспринимается как правильная, органичная система координат, которой целесообразно руководствоваться в дискурсивном пространстве. Однако для истинного понимания специфики собственной лингвокультуры зачастую необходима позиция «вненаходимости» (по М.М. Бахтину), наличие дистанцирования от своего путем его осмысления через другое. Вот почему в современной науке о языке компаративный метод в изучении различных ЯКМ видится как наиболее продуктивный. Изучение другого языка (в нашем случае русского) предполагает не только освоение его системно-структурных особенностей, но и вовлечение ЯЛ в новое культурное пространство, а иногда и формирование вторичной языковой личности. Как мы упоминали выше, представитель иной культуры (например, китайской) входит в новое коммуникативное поле по принципу “omnea mea mecum porto”: он является носителем уже сформированной когнитивной базы и эритажного фонда собственной лингвокультуры, которая становится естественным фоном для восприятия инокультурных реалий. Таким образом, изучение русского языка становится для него не только инкультурным, но и межкультурным процессом. В современной психолингвистике установилось мнение, что межкультурная коммуникации априори невозможна: адресант и адресат обладают разным набором базовых знаний о мире, в результате чего взаимопонимание недостижимо. Тем не менее межкультурная коммуникация - дискурсивная реальность новейшего времени. Несмотря на то, что полная коммуникативная кооперация нуждается в существенном количестве экспланаторных знаний, эта кооперация возможна, хотя и затруднена. Концепт «жизнь-смерть» в китайской языковой картине мира Картина мира - одна из древнейших проблем гуманитарной науки. Лингвистика пытается решить ее в «языковом ключе», указывая на идиоматичность, конитивно-прагматические параметры, мотивированность устойчивых выражений языковой картины мира. Под идиоматичностью подразумевается не только использование зафиксированных в системе языка выражений, но и паремии, метафоры и прочие структуры, утратившие актуальную внутреннюю форму. Понятия «картина мира» и «языковая картина мира» находятся в комплементарных отношениях; оба они имеют когнитивную природу: в этом смысле языковая картина мира не становится простым «слепком» с действительности, следовательно, она не может рассматриваться как формальный атрибут картины мира как боле широкого понятия. Как мы отмечали выше, язык - не оболочка мысли, но деятельность духа. По мысли Л. Вайсгербера, язык необходимо изучать и как силу «в действии», трансформирующую реальность, и как знаковую систему, хранящую в себе архетипические рудименты в современной картине мира. Язык интерпретирует мысль, но вместе с тем генерирует ее чувственные и ассоциативные первосмыслы, обогащая ценностное пространство самой культуры. Концепты, формирующие КМ, двуедины: - экстралингвистические их параметры воспринимаются сквозь призму языка; - фразеологические единицы, которые служат репрезентантами внеязыковых реалий, атрибутируют абстрактную сущность познания чувственным компонентом (семиотический подход к проблеме референции). Атрибуция играет в формировании ЯКМ существенную роль: она достраивает признаки объектов, недоступные прямому восприятию. Язык - способ существования сознания, ведь человек «включен» в мир словесного. Принято мнение, что каждому естественному языку соответствует своя аутентичная картина мира - совокупность представлений о реальности, исторически сложившаяся в сознании этноколлектива и влияющая на восприятие мира. Термин «языковая картина мира» был введен Л. Вайсгербером. Это система духовных и языковых «содержаний», многоуровневая и структурированная. ЯКМ динамична, адаптивна, она существует в относительно гомогенном самосознании этноса и транслируется последующим поколениям через мировоззренческие установки, правила поведения, запечатленные в языке. Следовательно, она обладает преобразующим потенциалом, так как формирует представления коллектива о мире через язык как «промежуточное» пространство между психикой и реальностью. Посредством слова происходит переход образа предмета в понятие о предмете. Сейчас мы попытаемся погрузиться в уникальное мироощущение китайского народа, который осмысляет категории жизни и смерти особым образом, отличным от европейского модуса восприятия. Китайская культура антропоцентрична. В ее центре находится человек - но не как обособленный индивид, изолированный от общества, а как элемент гармонизированного миропорядка, имеющий непосредственную связь со всем сущим. Жизнь человека - это постепенное «собирание», обживание и освоение пространства. Китайцы в определенном смысле руководствуются наивной картиной мира. Они полагают, что небытие есть название начала неба и земли, а бытие - название матери «десяти тысяч вещей». Среди этих «десяти тысяч вещей» особое место принадлежит человеку - буквально «человековещи», обладающей Разумом и потому стоящей над прочим объектным миром. Пространство, согласно мифологическим воззрениям китайцев, было «собрано воедино»: об этом рассказывает миф о Паньгу и Нюйве. Изначально существовал только великий бесформенный Хаос (Хунь Дунь). Не было ни Неба, ни Земли; в первозданной тьме блуждали лишь неявленные образы до-бытия. Трактат «Хуайнань-цзы» рассказывает нам о том, как Хаос породил двух божеств - Паньгу и Нюйву. Примечательно, что этот процесс актуализирован в этноспецифическом концепте «кайпи», что в переводе на русский язык означает «отделение»: небо и земля существовали в Хаосе нераздельно, как содержимое куриного яйца. Внутри этого слиянного пространства и зародилась жизнь. Ее воплощением стал великий Паньгу - порождение сил Инь и Ян. Восемнадцать тысяч лет рос Паньгу; в течение этого времени увеличивалось расстояние между небом и землей. Увидев, что отделение произошло, Паньгу умер, но смерть его ознаменовала начало новой жизни: дыхание божества стало ветром и облаками, голос дал силу грому, левый глаз засиял солнцем, правый - луной. Тело Паньгу образовало все четыре стороны света и великие горы; реки разлились по миру из крови Паньгу, а вены его превратились в дороги. Плоть породила почву и все растущие из нее деревья; волосы стали звездами, волоски - травой и растениями. Кости и зубы превратились в камни и металлы, пот - в дождь и росу, костный мозг - в жемчуг и нефрит. Жившие на теле Паньгу паразиты стали людьми. Когда Паньгу открывал и закрывал глаза, установилась цикличность времени. Согласно второй версии мифа, Паньгу был порождением пяти первоэлементов мира; он сотворил землю и небо своим резцом. Создательницей всех вещей и людей считается прародительница Нюйва - полуженщина-полузмея. Она выступает в архаических мифах истинным демиургом: чинит обвалившийся небосвод и подпирает его ногами гигантской черепахи; останавливает великий разлив рек с помощью тростниковой золы; лепит из глины первых людей и устанавливает для них древнейшие ритуалы. Как видим, жизнь и смерть в данных мифах являют собой не только неразрывные процессы: они в определенном смысле становятся антиномией пассивного и активного творения. Жизнь есть бытие во времени. В китайской культуре время неразделимо с категорией пространства; оно подобно тропинке в прошлое, которая протоптана всем человеческим родом, и в этом отношении ретроспективно и релятивизируется движением человека на пути жизни. Идущие впереди уходят в прошлое, наблюдающий в моменте тут-бытия обращен к прошлому лицом. Одно поколение сменяет другое, следующее за ним. Этот процесс объективирован выражением «волна позади подталкивает волну впереди». Историческая модель времени у китайцев повернута в другом направлении. Спереди находится пройденный путь предков, на который обращен взор китайца. Будущее, следовательно, лежит вне поля его зрения. Китайцы рациональны в своем мышлении, благодаря аморфности и дискретности знаковой системы в отношении как формы, так и звучания. Поэтому их семантическая система отличается высокой степенью прагматизма, выражающегося в избирательности маркировки [5]. Человек в китайской культуре - единственное существо, обладающее активным началом: он может занимать любое положение в пространстве по своему усмотрению. Все остальное бытийствует «само по себе» либо так, как определено человеком. Жизнь человека неизменно регулируется системой этических норм: «Да сюэ», «Чжунъюн», «Луньюй», «Мэнцзы». Это принципы жизни, восходящие к Четверокнижию. Они определяют поведение людей, их обязанности, и детерминированы двумя признаками: возраста и субординации. Жизнь, согласно Четверокнижию, есть бесконечный путь самосовершенствования. Любой член общества должен пройти все стадии становления «благородного мужа», включающие: - ge wu (понимание архитектоники мироздания и умение классифицировать объекты действительности); - zhi zhi (стремление к познанию и самопознанию); - cheng xin (воспитание в себе высших нравственных качеств, «искренности сердца»); - xiu shen (самосовершенствование, ведущее к единству в семье, порядку в государстве и умиротворению). Junzi - благородный муж - является этическим героем в китайской национальной картине мира. Его прямой антипод - xiao ren (букв. мелкая душа), человек, нарушающий принципы морали и этики. Благородный муж наделен добродетелями, он идет «путем золотой середины», обеспечивая гармонию в обществе и природе. «Мелкая душа» следует по пути «выгоды». Junzi не злоупотребляет своим положением: он полагает, что должен ценить дары жизни, которую следует воспринимать путем «середины и гармонии». Xiao ren по натуре дерзок, не довольствуется малым, не воспринимает запретов и нарушает порядок вещей. Модель этического идеала китайцев - sheng ren, «совершенного мудреца» - воплощена в личности Конфуция. Примечательно, что этика в Китае предшествовала религии. Религия пришла туда с Запада и Востока (из Индии). Государственная идеология базировалась на принципах конфуцианства. Реконструкция его этической модели (влияющей на языковое сознание китайцев) связана с реконструкцией семантики базовых категорий: это гуманность, справедливость, преданность, почтительность, мудрость и доверие. Данные категории входят в иероглифические наборы «пяти постоянств» и «шести покорностей». Концепт «жизнь» в китайской ЯКМ тесно связан с социальными отношениями, которые являются сутью гармоничной архитектоники мироздания. Об этом свидетельствуют выражения «Благородный муж почтителен со всеми и не допускает промахов», «В пределах четырех морей все люди братья», «Великодушие и всепрощение - добродетели». Конфуцианство связано с необходимостью познания человека, разграничения истинного и ложного, добра и зла в системе этических принципов, воплощенных в этикете. Этикет - это система установления цивилизованных отношений между людьми. Он базируется на культе Неба и предков, раскрывая сущность «пяти постоянств» - гуманности, доверия, справедливости, этикета и мудрости. Так, смерть во имя верности считается в китайской ЯКМ достойной: «Служа правителю, будь готов отдать за него жизнь»; «Жена должна быть готова погибнуть, сохраняя верность своему мужу». Конфуций считал, что каждому человеку должна быть отведена своя роль в жизнеположении государства - правителю надлежит вести себя, как правителю, отцу - как отцу, сыну - как сыну. Только так может быть восстановлен порядок в Поднебесной. Важнейший принцип учения Конфуция - гуманность; он эксплицирован в выражении «Живи сам и давай жить другим». Конфуцианская культура считается ядром традиционной китайской ментальности. Конфуцианское учение именуется жу-сюэ (儒学). Изначально иероглиф жу (儒) предназначался для определения особого общественного класса, который исполнял установленные обряды и церемонии; его члены нередко были служителями культа. Позднее он стал использоваться для определения класса интеллигенции и ученых-конфуцианцев. Особое внимание уделяется принципу гуманности Жень 仁, который считается высшим этическим стандартом и ключевым моральным принципом оценки межличностных отношений [6. С. 37]. «У великодушного человека будет большое счастье, у человека с широкой душой будет дальняя дорога» (量大福大, 心宽路宽), «Отпусти руку, когда придет время отпускать, прости человека, когда придет время прощать» (得放手时须放手, 能饶人处且饶人). Последнее выражение призывает к прощению людей во имя сохранения собственного гуманного облика. Другой ключевой принцип конфуцианства - -礼, этикет, основа стабильного государства. «Один исполняет свой моральный долг три раза, а другой отдает подношения семь раз в ответ» (人敬三分礼, 还人七分情), «Отвечай добром на добро» (礼尚往来). Представления китайского народа о жизни и смерти базируются на конфуцианской концепции 天人合一 (Гармония человека и природы). Жизнь человека должна протекать в гармонии между срединным (человеческим) и высшим (божественным). Мироощущению китайцев свойственна определенная провиденциальность. Об этом свидетельствуют пословицы 谋事在人, 成事在天 (Человек планирует, но результат не зависит от его усилий), 人算不如天算 (Человек предполагает, а Бог располагает). Представители раннего конфуцианства полагают, что вся человеческая жизнь, включая рождение, взросление, старение, смерть, а также ее «контекст» (богатство или бедность) определены свыше. Обобщая сказанное, отметим, что концепт «жизнь» в китайской ЯКМ есть следование срединному пути, он основывается на следующих скриптах (предписаниях): - гармония Поднебесной не должна быть нарушена, поэтому следует сдерживать проявления сильных эмоций; - необходимо знать свое место, чтобы не нарушить установленного порядка вещей; - нужно избегать навязывания другим того, что не нравится тебе самому; - занимая низкую позицию в социальной иерархии, не стоит искать расположения тех, кто «наверху»; - относиться к жизни нужно как к постоянному самосовершенствованию, не жалуясь на судьбу и не виня других в собственных неудачах; - жизнь следует рассматривать как процесс познания, повторяя при этом пройденное (эмпирически и гносеологически); - своего часа надлежит ожидать со спокойствием и достоинством, не «ввязываясь в авантюры»; - свои идеи можно высказывать лишь в спокойные для государства времена; в смутные времена следует хранить молчание; - не стоит открыто демонстрировать собственные достоинства: все скрытое становится явным; - недеяние стоит воспринимать как «высшее действие» [5]. Актуальные репрезентации концепта-диады «жизнь-смерть» Чтобы реконструировать актуальные представления китайцев о жизни и смерти, мы провели небольшой эксперимент среди студентов Хайнаньского университета. Обучающимся (референтная группа - 13 человек) было предложено назвать прецедентные тексты, содержащие лексемы «жизнь» и «смерть», наличествующие в их когнитивной базе, и сопроводить каждый текст кратким лингвокультурологическим комментарием. Выборку текстов мы представили в виде шкалы по убыванию (квантитативный принцип). На данном этапе мы применяли алгоритм, разработанный В.И. Карасиком [7]: - дефинирование (номинации «жизнь», «смерть»); - контекстуальный анализ (актуализация смыслов концептуальной семантики в контексте устойчивых выражений, то есть синтагматически); - паремиологический (идиоматический) анализ; - анкетирование; - комментирование. Комментирующий этап - составление микротекста (тезиса) в процессе дискуссии по принципу синтеза: это суждение, которое «выкристаллизовалось» в процессе обсуждения. Прецедентные тексты снабжены пометой «Комментарий РГ (рецептивной группы)». 不知生, 焉知死。--孔子 [Не зная жизни, как мы можем судить о смерти? Чтобы познать состояние смерти, мы должны познать состояние жизни (Конфуций).] Комментарий РГ Живя в мире, мы не должны сосредотачивать свое внимание на смерти. Смерть - не только конец нашего существования: это обратная сторона жизни. Каждый день люди живут; каждый день они умирают. Такова диалектика жизни и смерти. В ответе на вопрос «Почему мы живем?» содержится и ответ на вопрос «Почему мы умираем?». Концептуальные признаки: диалектичность жизни и смерти; принцип взаимовлияния концептуальных понятий, лексически вербализованных номинациями «жизнь-смерть»; гносеологический принцип миропонимания; процессуальность. 生者寄也, 死者归也。--庄子 [Жить - значит временно пребывать в этом мире; умереть - значит вернуться домой и обрести покой.] Комментарий РГ Жизнь и смерть подобны солнцу, которое восходит утром и заходит вечером. Жизнь дана нам для постижения этого мира, смерть - для отдыха. Концептуальные признаки: категория темпоральности (ограниченная процессуальность жизни); семантика двоемирия; потенциальная сема «смерти» - возвращение; коррелятив - дом. 生于忧患, 死于安乐。--孟子 [В тревоге и бедствии человек и государство выживают, в покое и удовольствии - погибают.] Комментарий РГ Жизнь требует напряжения и активности. Счастье способно ослабить человеческий дух: процветание ведет к гибели. Концептуальные признаки: дифференциальные семы поля «жизнь» - выживание, напряжение, борба; поля «смерть» - покой, комфорт, удовольствие как контекстуальные синонимы. 生当做人杰, 死亦为鬼雄 -----李清照 [Живи так, чтобы стать героем среди людей, умерев, стань героем среди призраков.] Комментарий РГ Жизнь должна быть полезна для общества, а смерть должна оставить после себя память. Концептуальные признаки: коррелятивы «жизни» - полезность, социальный долг, героизм; коррелятивы «смерти» - героизм, память, продолжение жизни в социальной памяти. 宁鸣而死, 不默而生。--范仲淹 [Лучше умереть, выражая свои мысли, чем жить в молчании.] Комментарий РГ Мы живем, чтобы выразить себя в этом мире. Концептуальные признаки: «жизнь» - звучание, выражение, внешняя экспрессия, вербальное, самоактуализация; «смерть» - молчание. 宁进一寸死, 毋退一尺生。--张煌言 [Лучше продвинуться на дюйм и пожертвовать своей жизнью, чем отступить на шаг и жить в унижении.] Комментарий РГ Жизнь должна быть достойной; достойная смерть превыше никчемной жизни. Концептуальные признаки: «жизнь» - движение вперед; «смерть» - движение назад. 有的人活着, 他已经死了; 有的人死了, 他还活着。(臧克家《有的人》) [Кто-то живет, а он мертв, кто-то умирает, а он все еще жив.] Комментарий РГ Некоторые люди в силу своей моральной испорченности влачат бесполезное существование, которое хуже смерти. Но есть люди, чья нравственная жизнь настолько высока, что остается в памяти последующих поколений, обеспечивая им бессмертие. Концептуальные признаки: «жизнь» - полезность, долг перед обществом, нравственность; «смерть» - бесполезность, моральная испорченность. 人生自古谁无死 留取丹心照汗青。(文天祥《过零丁洋》) [Никто не застрахован от смерти, но доброе имя может остаться в истории.] Комментарий РГ Истинность жизни - в служении своему народу. Концептуальные признаки: «жизнь» - память; «смерть» - непредсказуемость. 人固有一死, 或重于泰山, 或轻于鸿毛。(司马迁《报任安书》) [Смерть может быть тяжелее горы Тай, а может быть легче перышка.] Комментарий РГ Смерть измеряется прожитой жизнью. Концептуальные признаки: полезность/бесполезность жизни и смерти. 生命是可爱的。但寒冷的、寂寞的生, 却不如轰轰烈烈的死。(巴金) [Жизнь хороша. Но достойная смерть лучше одинокой жизни.] Комментарий РГ Жизнь человека зависит от того, сколько пользы он способен принести другим людям. Иногда смерть приносит больше пользы, чем жизнь. Концептуальные признаки: одинокая жизнь как антиценность; достойная смерть как ценность. 生命的意义在于付出, 在于给予, 而不是在于接受, 也不是在于争取。-- 巴金 [Смысл жизни заключается в отдаче, в даянии, а не в получении и не в борьбе.] Комментарий РГ Жить - значит, отдавать другим сокровища своего сердца. Концептуальные признаки: «жизнь» на базе корреляций - «отдавание», «смысл», «общественная полезность». 使一个人的有限的生命, 更加有效, 也即等于延长了人的生命。(鲁迅) [Сделать ограниченную жизнь человека более осмысленной - все равно, что продлить жизнь этого человека.] Комментарий РГ Жизнь должна быть разумной, а действия человека в ней - эффективными: они должны вести к определенному результату. Концептуальные признаки: жизнь как «осмысленность», «разумность», «целеполагание». 生而必死, 自然之理。(苏轼) [Родиться - значит однажды умереть, такова правда природы.] Комментарий РГ Нужно жить настоящим и не беспокоиться о смерти раньше положенного срока. Концептуальные признаки: конечность жизни, естественность, высший миропорядок. 祸与福相贯, 生与死为邻。(刘向) [Несчастье и счастье идут рука об руку, жизнь и смерть шествуют рядом друг с другом.] Комментарий РГ В мире действуют равновесные силы, все едино. Концептуальные признаки: единство жизни и смерти, диалектичность. 人生一世, 草木一秋。冯梦龙 [Жизнь человека подобна траве от весны до осени, от роста до увядания.] Комментарий РГ Все подвержено циклическим изменениям природы, и человеческая жизнь тоже. Концептуальные признаки: психологический параллелизм[1]. 宁鸣而死, 不默而生。--北宋·范仲淹的《灵乌赋》 [Лучше сказать правду и умереть, чем молча украсть чью-то жизнь.] Комментарий РГ Эти слова были сказаны Фань Чжунъянем во времена династии Сун. Многие чиновники говорили неправду, чтобы возвыситься в социальной иерархии и добиться расположения правителя, получив выгоду и снискав славу. Это недостойное поведение «мелкой души». Фань Чжунъянь отказался это делать. 生于忧患, 死于安乐。--《孟子》 [Нации выживают в опасности и погибают в удовольствии.] Комментарий РГ Беспокойство и страдание побуждают нас жить и бороться, взывая к нашей воле. Комфорт и удовольствия ведут к смерти. 鸟之将死, 其鸣也哀; 人之将死, 其言也善。--《论语》 [Когда птица собирается умереть, ее крик скорбен; когда человек собирается умереть, его слова добры.] Комментарий РГ Эти слова имеют важное значение для личного нравственного воспитания и гармоничных межличностных отношений. На смертном одре Цзэн Цзы сказал Мэн Цзинцзы: «Когда человек собирается умирать, его слова должны быть добры. 死生, 天地之常理, 畏者不可以苟免, 贪者不可以苟得。-宋·欧阳修《唐华阳颂》 [Смерть и жизнь - константы между небом и землей, и тот, кто боится смерти, не может избежать ее, а тот, кто жаждет жить, не может получить больше жизни.] Комментарий РГ И смерть, и жизнь подчинены законам природы. Никто не может вмешиваться в естественный порядок вещей. 生而为英, 死而为灵。--欧阳修《祭石曼卿文》 [Герой при жизни становится божеством после смерти.] Комментарий РГ Хотя форма человека рассеивается после его смерти, его слава помнится будущими поколениями так же, как слава мудрецов древности. Память о погибших героях вечна: она преодолевает смерть. 生死本是一条线上的东西。生是奋斗, 死是休息。生是活跃, 死是睡眠。--现 代·郭沫若 [Жизнь и смерть должны находиться на одной линии. Жизнь - это борьба, смерть - это отдых. Жизнь - это активность, смерть - это сон.] Комментарий РГ Жизнь и смерть близки друг другу. Человек должен быть не только «существующим» («живым»), но и «оживленным». Неподвижность и сон - это застой, а застой - это смерть. 生死祸福久不择, 更论甘苦争媸妍。- 苏轼《和蒋夔寄茶》 [Вы не можете сделать выбор между жизнью и смертью, не говоря уже о том, чтобы спорить о красоте или уродстве.] Комментарий РГ Счастье и красота есть величайшие ценности жизни. 平日若无真义气, 临事休说生死交。-施耐庵 [Если наша повседневная жизнь не праведна, можем ли мы говорить о дружбе всей жизни и смерти?] Комментарий РГ Дружба всей жизни и смерти - формула идеальных отношений между людьми в Древнем Китае. Пережив взлеты и падения вместе, они могли доверить друг другу как свою жизнь, так и свою смерть. Главной чертой характера человека считалась праведность - именно она выступала ориентиров в межличностных отношениях. 人固有一死, 或重于泰山, 或轻于鸿毛。 -- 西汉 司马迁 [Смерть человека либо тяжелее горы, либо легче перышка.] Комментарий РГ Есть смерть осмысленная и смерть напрасная - все зависит от целей человека. 哀莫大于心死。--《庄子》 [Самое печальное - иметь скучный ум.] Комментарий РГ Печальнее смерти - бездумная жизнь. 芸芸众生, 孰不爱生 爱生之极, 进而爱群。 [Кто из всех существ не любит жизнь? Величайшая любовь к жизни приводит к любви к обществу.] Комментарий РГ Любящий жизнь транслирует свою любовь всему живому: от малой любви рождается великая. 死者倘不能活在活人的心里, 那就真真死掉了 [Истинная смерть - быть забытым живыми.] Комментарий РГ Есть люди, которые умирают, но продолжают жить в сердцах людей, и таких людей называют духовно живыми и физически мертвыми. Если умерший человек забыт живыми, значит, он действительно ушел из этого мира, то есть умер духовно и физически. В жизни человека есть три смерти: первая - физическая смерть, вторая - смерть окружающих тебя людей, и третья - смерть последнего человека в мире, который помнит тебя. Тогда человек действительно исчезает. 当其贯日月, 生死安足论。--宋代文天祥的《正气歌》 [Когда праведность поднимается к небесам и пронизывает солнце и луну, нет нужды говорить о жизни или смерти!] Комментарий РГ Когда человек отстаивает свою праведность и бережет свою суть, нет необходимости думать о том, жить или умереть, жизнь и так имеет большой смысл. 苟利国家生死以, 岂因祸福避趋之。 [Если это полезно для страны, мне будет все равно, жить или умереть. Как можно убегать от бедствия и принимать только благо?] Комментарий РГ Благо государства стоит личных бедствий. 人生自古谁无死, 留取丹心照汗青。 [Никто не избежал смерти с начала времен. Если вы сможете верно служить своей стране, то и после смерти вас будут помнить в истории.] Комментарий студента Жизнь есть служение; служение государству есть достойная жизнь. Таким образом, концепт-диада «жизнь-смерть» занимает в китайской языковой картине мира особое место. Это концепт-аксиологема, расположенный на высшем уровне ценностной шкалы. Семантическое поле концепта многообразно; в его ядре расположен человек в системе взаимоотношений с Высшим («Небо») и интрасоциальным («Общество»). Жизнь человека представляет собой великий срединный путь (дао), подчиненный закону гармоничного продвижения вперед. Отклоняться от этого пути нецелесообразно; его назначение - воспитание в себе черт и характеристик «благородного мужа», который руководствуется принципами гуманности, почтительности, готовности к бесконечному познанию. «Благородный муж» - эталон аксиологической системы китайской ЯКМ, как и «совершенный мудрец». Заключение Жизнь человека в китайской ЯКМ - это движение (заметим, что движение, как мы установили в процессе анализа идиоматических выражений, должно быть поступательным). Однако и оно подчинено законам высшего порядка - законам судьбы. Человек в аспекте провиденциальности достаточно пассивен: в отличие от русской ЯКМ, он не должен выступать «кузнецом своего счастья», идя наперекор предначертонному. В системе социальных отношений роль каждого человека определена ему с рождения. Жизнь должна быть прожита достойно; в этом случае память о благородных деяниях человека позволит ему избежать «социальной смерти». Смерть в китайской ЯКМ - обратная сторона жизни; горем и утратой она становится только в том случае, если индивиду не удалось воплотить в жизнь своих лучших качеств. В определенном смысле жизнь для носителей китайского языкового сознания - это нравственный подвиг, требующий самовоспитания. Рассмотренные нами параметры китайской ЯКМ составляют тот фонд знаний, который позволит нам приступить к осмыслению русской ЯКМ либо путем «сличения» ментальных пространств, либо путем элиминирования лакун.

Об авторах

Сыци Люй

Российский университет дружбы народов

Email: lvsiqi@mail.ru
аспирант кафедры русского языка № 2 Института русского языка Российская Федерация, 117198, Москва, ул. Миклухо-Маклая, 6

Елена Викторовна Полякова

Российский университет дружбы народов

Автор, ответственный за переписку.
Email: lelya2008-72@mail.ru
кандидат филологических наук, доцент кафедры русского языка № 2 Института русского языка Российская Федерация, 117198, Москва, ул. Миклухо-Маклая, 6

Список литературы