КУЛЬТУРНО-МАРКИРОВАННЫЕ ЛЕКСИЧЕСКИЕ ЕДИНИЦЫ КАК СРЕДСТВО ОТРАЖЕНИЯ РЕАЛИЙ ВНЕШНЕГО МИРА (на материале перевода «Сказки о царе Салтане» А.С. Пушкина на татарский язык)

Полный текст

1. ВВЕДЕНИЕ Культурно-маркированные единицы, или лексические единицы с выраженной национально-культурной семантикой, как средство создания коллективного образа того или иного народа представляют большой интерес для теории и практики перевода, лингвострановедения, культурологии и психолингвистики. Указанные научные дисциплины рассматривают культурно-маркированную лексику в рамках своего предмета исследования и научных интересов, решая при этом свои практические проблемы. Более подробно с вопросом культурно-маркированной лексики как междисциплинарной области исследования можно ознакомиться в статье М.Г. Яшиной [1]. Языковые единицы с выраженной национально-культурной семантикой участвуют в передаче реалий внешнего мира. Несмотря на широкое использование этого термина, исследователи отмечают, что ни в лингвистике, ни в методике преподавания языка, ни в лингвострановедении нет достаточно четких критериев определения реалий и совершенно не изучена специфика языковых единиц, которые обозначают эти реалии [2]. Реалии обозначают предметы, явления и понятия, характерные для одной культуры и не существующие в других культурах; они материализуются в безэквивалентной лексике - лексических единицах одного из языков, которые, согласно определению Л.С. Бархударова, «не имеют ни полных, ни частичных эквивалентов среди лексических единиц другого языка» [3]. В то же время Бархударов подчеркивает, что неправильно было бы понимать этот термин в смысле «невозможности перевода» данной лексики, поскольку любой язык может выразить любое понятие [3]. Воспроизведение в переводе культурно-маркированных единиц представляет собой сложную задачу для переводчика и требует от него знания как реалий своей культуры, так и реалий культуры того народа, с языка которого делается перевод. В настоящей статье мы рассмотрим с точки зрения перевода степень адекватности передачи культурно-маркированных единиц, отражающих реалии культуры русского народа, на материале татарской версии «Салтан патша турында əкият» («Сказка о царе Салтане») А.С. Пушкина. 2. ОБСУЖДЕНИЕ История переводов произведений Пушкина на татарский язык берет свое начало в XIX в. [4; 5]. В диссертационной работе Г.Ф. Сафиной дается анализ пушкинской лирики в ее переводах на татарский язык. Отдельные лексико-грамматические особенности перевода литературных сказок А.С. Пушкина на татарский язык, в частности «Сказки о золотом петушке» и «Сказки о золотой рыбке» рассматриваются в статье Э.Н. Денмухаметовой [6]. Исследование перевода «Сказки о царе Салтане» А.С. Пушкина на татарский язык проводится впервые. Перевод сказки А.С. Пушкина выполнил татарский поэт, писатель и переводчик Шайхи Маннур. В 1939 году перевод был опубликован в сборнике «Избранные произведения» [7], а в 2014 г. вышло красочно иллюстрированное издание сказок поэта в переводе Ш. Маннура. В ходе настоящего исследования реалии, отражающие национально-культурную специфику русского народа, были систематизированы нами согласно предложенной В.С. Виноградовым тематической классификации [8]. Бытовые реалии Реалии, обозначающие жилище. Строительные традиции различных этнических групп могут сильно отличаться друг от друга. Характерное для русского дома жилое помещение в верхней части здания - терем - передается переводчиком без учета специфики архитектурной композиции русских построек, а именно лексемой зур йорт (большой дом). Используемая, как правило, для рукоделий светлая, освещенная комната - светлица - переводится словом бүлмə (комната), где переводчик акцентирует внимание только на одной части культурной информации - отдельное помещение. В татарском варианте строки Изоб нет, везде палаты опущено слово изба (деревянный крестьянский дом), а палаты в значении ‘роскошный дом, дворец’, передаются с помощью аналога - сарайлар (дворцы). Устаревшее слово (под) спуд, обозначающее закрытое место либо хранилище, тайник, переводится словом баз (подполье, погреб). Реалии, относящиеся к одежде и головным уборам, представлены в сказке поэтическим словом венец в значении ‘корона’, татарский аналог - таҗ (корона), и реалией латы, переданной переводчиком словосочетанием тимер кием (железное/металлическое одеяние). При переводе слова латы в значении ‘металлическая броня, надеваемая воином для защиты от холодного оружия’ Ш. Маннур уделил внимание материалу, из которого сделаны доспехи. В то же время культурная информация, заложенная непосредственно в этимологии данного слова, - панцирь из пластинок, нашитых на кожу [9], - оказалась недоступной читателю. Реалии, связанные с обращением (словом или сочетанием слов, называющим того, к кому или к чему обращаются с речью), в сказке А.С. Пушкина отличаются разнообразием отношений между говорящим и его собеседником: названия лиц по степени родства, положению в обществе, роду занятий, возрастному признаку; названия предметов и явлений неживой природы и т.д. Многие из обращений имеют эквиваленты в культуре татарского народа: Матушка моя родная - Кадерле газиз əнкəй! Среди национально-окрашенных обращений можно привести следующие: красная девица - кыз матуры (красивая девушка), голубушки-сестрицы - кызлар-күгəрченнəр (букв. девушки-голуби). Обращение князь ты мой прекрасный передается с помощью синонимического перевода. С целью передачи одобрительной эмоциональной окраски, выраженной в оригинале интонационно и с помощью диминутивов, а также придания данному обращению еще большего проявления заботы, доброты и ласки со стороны Царевны-Лебеди по отношению к князю Гвидону Ш. Маннур использует в переводе уменьшительноласкательную форму, добавляя к прилагательному гүзəл (красивый, прекрасный) и существительному гөл (цветок) татарский аффикс -кəй: ‘князь, син. гүзəлкəй’ (букв. князь ты мой прекрасненький) или ‘князь, гүзəл гөлкəй’ (князь, прекрасный цветочек). В татарском языке лексема гүзəл активно используется как ласковое обращение, выражающее симпатию и любовь говорящего. Устаревшее на момент перевода слово господа - вежливая форма обращения к собеседнику передается лексемами дуслар (друзья) или əфəнделəр (эфенди). Последняя лексема употреблялась как вежливая форма обращения к знатным особам и лицам духовного звания в Турции. Таким образом, форма обращения в русской культуре передается с «восточным колоритом» - более близким для татароязычного читателя. Реалии государственного строя и общественной жизни представлены в сказке А.С. Пушкина наименованиями государственных лиц, титулов, социальных слоев, должностей, административно-территориальных единиц и т.п. Для передачи указанных реалий переводчик использует аналоговый перевод либо транскрипцию/транслитерацию. Наименование правителя в Древней Руси и в царской России - государь - передается эквивалентом хөкемдəр (правитель); государыня - патшабикə (царица). Лексема княгиня - яшь бикə - представлена сочетанием двух слов: яшь - молодая и бикə - госпожа (представительница привилегированного класса), что в буквальном переводе означает ‘молодая госпожа’. В то же время лексическая единица яшь бикə используется Ш. Маннуром при переводе словосочетания молодая царица. Наименования титула князь, должностного лица дьяк и придворного чина бояре (боярин) транскрибируется/транслитерируется: князь, дьяк, боярлар. Последняя лексема принимает татарское окончание множественного числа -лар. Область, управляемая князем-феодалом в Древней Руси, - удел - переводится словом ил (страна, государство; край). Упоминаемый в сказке А.С. Пушкина витязь в значении ‘отважный, храбрый, доблестный воин’ в татарском варианте передается заимствованным из персидского и чагатайского языков словом баhадир (богатырь). Это слово проникло и в русский язык, сохраняя черты фонетической системы принимающего языка. Среди наименований реалий мира природы, в частности животного мира, необходимо отметить выражение донские жеребцы. Эти лошади отличались легкостью, выносливостью, смелостью и неприхотливостью. При передаче реалии донские жеребцы словосочетанием нəселле айгырлар (породистые жеребцы) переводчик акцентирует внимание только на породистость жеребцов и не упоминает о родине происхождения лошадей - просторах Дона. К ономастическим реалиям в сказке А.С. Пушкина можно отнести антропонимы (имена сказочных персонажей) и топонимы (названия географических объектов). При переводе имен литературных героев и топонимов Ш. Маннур пользуется одним из самых распространенных приемов при передаче ономастических реалий - транскрипцией/транслитерацией: Салтан, Гвидон, Черномор, Буян. Таким образом, собственные имена и топонимы в переводе сохраняют национальный колорит подлинника. Имя Бабариха переводчик опустил и передал значение исходной лексической единицы описательным способом, отметив родственную принадлежность и занятие сказочного персонажа - кодагый карчык кендекче (сватья - повитуха) или кендекче (повитуха/повивальная бабка). Таким образом, в своем переводе Ш. Маннур расширил объем обозначаемого понятия и представил перед читателем сватью бабу Бабариху как женщину, принимающую роды. Можно предположить, что переводчик выбрал данную лексему исходя из поэтических соображений для созвучия концов стихотворных строк: А ткачиха с поварихой Ə тукучы һəм пешекче С сватьей бабой Бабарихой… Кодагый карчык кендекче… [10] Топоним Окиян переводится двумя словами: океан и диңгез (море). Данные лексические единицы частично совпадают при передаче общей части понятия - водного пространства, в то же время расходятся на уровне географических определений. Большой потенциал в отражении реалий того или иного народа заложен во фразеологизмах или фразеологических единицах (ФЕ), «труднопереводимость» или «непереводимость» которых отмечается всеми специалистами в числе характерных признаков данных единиц [11]. В лингвистике ФЕ, используемые в качестве реалий, подразделяют на обычные устойчивые словосочетания всех типов, в том числе идиомы, пословицы, поговорки, и ФЕ, в компонентном составе которых имеются реалии внешнего мира [11], в том числе исторические. В сказке А.С. Пушкина большую часть ФЕ составляют реалии первой группы, т.е. с ярко выраженной национальной и/или исторической окраской. Приведем несколько примеров ФЕ. Лексический фразеологизм злая доля в значении ‘несчастная судьба/участь’ передается ФЕ кара язмыш (букв. черная доля). Общеизвестно, что символика черного цвета у большинства культур в основном отрицательна. В то же время в семантике татарских имен прилагательных, обозначающих цветовой признак, черный цвет также используется и для описания красоты в устном народном творчестве и традиционной письменной литературе: кара каш - черные брови, кара күз - черные глаза и др. Фразеологическая единица за тридевять земель используется в значении «в неведомой дали, очень далеко». Это устойчивое словосочетание, часто встречающееся в русских сказках, передается переводчиком описательным (объяснительным) способом при помощи свободного сочетания в татарском языке - диңгез артына (за море). В данном примере, на наш взгляд, описательный перевод не наносит ущерба адекватности передачи в общем контексте, однако национальнокультурная семантика устойчивого словосочетания стирается. Вызывает интерес переводческое решение Маннура передать значение экспрессивно-высокой и устаревшей ФЕ свет божий лексемой көн (день): Днем свет божий затмевает - Көндез көнне балкыта (букв. днем день озаряет). Мы считаем, что это было обусловлено идеологическими установками того времени, когда был сделан перевод и когда в сознании народа вырабатывался социально-культурный тип советского человека. Так, в татарском варианте сказки отсутствует перевод ФЕ икона чудотворная. Устойчивое сочетание крещеный мир передается словом дөнья (мир) без религиозной составляющей данного понятия. В то же время нельзя исключать желание Маннура считаться со вкусами татароязычного читателя, значительное большинство адресатов исповедовало мусульманскую религию. Фразеологическая единица ни гугу, существующая только в русском языке и обозначающая «не произносить ни слова, ни звука» в переводе на татарский язык звучит как лəм-мим (дими) (букв. не сказать ни лям, ни мим; не проронить ни слова). Последнее словосочетание восходит к названиям арабских букв, следующих друг за другом. Их комбинация в сочетании с первой буквой арабского алфавита - алиф лям мим - открывает отдельные суры Корана. Смысл данных букв-символов до сих пор овеян тайной, и любое его объяснение, начиная с толкования первых комментаторов Корана, является лишь предположением. Указанный перевод - яркий пример стремления Маннура воссоздать русскую фразеологию в татарском варианте литературной сказки. Хорошее знание переводчиком культурных реалий русского народа проявляется в переводе устаревшего народно-поэтического словосочетания взыграло ретивое. В народной словесности ретивое используется в значении ‘сердце’; взыграло ретивое - возникло сильное или внезапное чувство. Переводчик, используя эквивалентную фразеологическую единицу родного языка, сумел передать смысловую и эмоциональную информацию, присущую фразеологизму оригинала йорəк ярсулана (сердце разгорячилось): В нем взыграло ретивое! - Һəм йорəге ярсулана! 3. ЗАКЛЮЧЕНИЕ «Сказка о царе Салтане» А.С. Пушкина насыщена национально-культурной информацией, выраженной в описании уклада жизни, бытовых подробностей, описании природы, языке. В рамках настоящей статьи не представляется возможным проанализировать перевод на татарский язык многих культурно-маркированных единиц, отображающих реалии русской культуры, поэтому мы рассмотрели лишь некоторые из них. Для передачи реалий внешнего мира на татарский язык Ш. Маннур использовал различные переводческие приемы: транскрипцию/транслитерацию, аналоговый (приближенный), синонимический, описательный перевод. Несмотря на национально-культурные расхождения, выраженные в традициях и обычаях, духовной культуре, нравственных и эстетических идеалах татарского и русского народов, переводчик стремился к точности воспроизведения исходной культурной информации, заложенной в тексте оригинала, при этом решая и практические задачи: соответствовать духу времени, учитывать вкусы читателя. В отдельных случаях при переводе культурно-маркированных единиц переводчику не удалось избежать смысловых искажений. Анализ адекватности передачи национального своеобразия на язык перевода имеет большое значение для понимания языковой картины мира у представителей разных народов, раскрывает проблематику взаимодействия культур.

Об авторах

А Р Фаттахова

Институт международных отношений, истории и востоковедения Казанского (Приволжского) федерального университета

Автор, ответственный за переписку.
Email: gaidaf@mail.ru

Фаттахова Аида Ринасовна - кандидат филологических наук, доцент кафедры востоковедения, африканистики и исламоведения Института международных отношений, истории и востоковедения Казанского (Приволжского) федерального университета.

Российская Федерация, 423600, Елабуга, ул. Казанская, 89

Список литературы