«Герой нашего времени»: отражение дискурсивного понятия герой в славянской лингвоэтнокультурологии

Полный текст

Введение. Постановка проблемы

Не подлежит сомнению, что, помимо фиксации различных явлений окружающего мира, в языке существует особая категория слов, отображающих определенные концептуальные понятия, являющихся ключевыми в национальной культуре и в мировоззренческом сознании носителей отдельно взятого языкового кода. Это могут быть устоявшиеся архетипные понятия и лексемы дискурсивного характера, в которых заключены важные религиозно-философские, социальные, житейско-бытовые и иные устои народа в истерическом и этнокультурологическом плане. Многие такие лексемы, ставшие концептуальными (дискурсивными) понятиями, часто представляют собой интернационализмы, а их значения (понятийное содержание) во многом сходны в разных языках, хотя при этом и имеют свою национальную специфику, обусловленную экстралингвистическими факторами.

Одно из концептуальных и универсальных понятий в культурах разных народов связано с образом героя. Эта лексема, восходящая к древнегреческому слову ἥρως ‘богатырь, витязь; полубог, герой; славный муж, вождь, воитель’, вошла в большинство европейских языков: англ. hero, нем. Heroe, Heros (высокий, патетический стиль, а также как историзм, но обычно Held), фр. héros, итал. eroe, исп. héroe и т.д. — и одновременно стала выражать достаточно широкий спектр значений. В словарях русского языка фиксируется как минимум 4 разных значения слова герой; широко употребительны его производные: геройский, героический, геройство, героизм, героика и др. Данная лексема получила широкую мотивировочную основу из древнегреческого языка и философии, став продуктивным семантическим ядром для образования образно-метафорических номинаций, культурно-исторически маркированным концептуальным понятием с широким семантическим охватом. Концептуальность дискурсивного понятия герой в русском языке и культуре демонстрирует, прежде всего, ставшее прецедентным в языковом обиходе выражение — название произведения М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени», которое в современном разговорном языке обрело свою национально-специфическую ассоциативно-культурологическую значимость, наряду с древними фольклорными сюжетами из былины «Три богатыря», которую, в свою очередь, можно считать основой другого важного концептуального русского образа — богатырь. В этой связи отметим любопытную и принципиально важную деталь: др.-греч. ἥρως, в зависимости от тех или иных условий (например, контекстуальных), «раздваивалось» в своем лексико-семантическом «номинировании», в одном случае получая собственно значение ‘герой’, т.е. ‘человек, совершающий подвиги, мужественные поступки, готовый к самопожертвованию, необычный по своей храбрости, доблести, смелости’, а также и ‘тот, кто привлек к себе внимание (чаще о человеке, который вызывает восхищение, стремление подражать)’. В разных славянских ареалах оно выражало близкое понятие — богатырь (также образно мотивированное античными греческими представлениями о греческом ἥρως). В некоторых славянских языках в ходе исторического развития словарного состава закрепились как заимствования, так и «свои» слова, в частности, в сербском и хорватском наряду с греческой по происхождению лексемой херој более частотным выступает семантический славянский аналог јунак или турцизм делија, в польском герой — bohater (наряду с его мифологическим обозначением — heros).

В данной статье анализируется семантика слов, выражающих значение ‘герой’, ‘богатырь’, а также рассматриваются их расхождения и отличия от исконного значения греческого корня, т.е. от языка-оригинала, что послужило толчком для формирования и развития собственно своих славянских национальных понятий в рамках лексико-семантической группы «герой» уже с определенными национально-культурологическими трансформациями.

Материал и методология исследования

Теоретическую основу исследования составляют работы ведущих специалистов в области изучения (меж) славянской лексики, фразеологии и паремиологии. Практический материал извлекался нами из этимологических словарей отдельных славянских языков^[1], а также толковых словарей украинского^[2], польского^[3], хорватского^[4] языков. При анализе применялся сравнительно-сопоставительный метод, а также привлекались элементы контекстуально-стилистического и функционально-прагматического анализа с привлечением культурологического фона.

История вопроса

Вопросам сопоставительного изучения лексики славянских языков в славистике традиционно уделяется большое внимание. Не менее широко представлены в этом аспекте и исследования в области фразеологии и паремиологии, среди которых выделяются фундаментальные труды ведущего на сегодняшний день исследователя обширной и пестрой фразеологической картины Славии, профессора В.М. Мокиенко и представителей его научной школы. Вклад В.М. Мокиенко в развитие межславянской идиоматики в самом широком ее понимании можно считать ключевым не только в отечественной славистике: благодаря усилиям ученого в соавторстве с группой своих учеников и коллег были изданы фундаментальные словари русской фразеологии и паремиологии [1–4], совместно с чешским ученым А. Вурмом был создан чешско-русский фразеологический словарь [5]; идеи и многие принципы упомянутых словарей легли в основу фразеологических словарей национальных славянских языков (в частности, хорватского^[5] и хорвато-словенского^[6]. Их структура и материалы неоднократно обсуждались на заседаниях Фразеологического семинара проф. В.М. Мокиенко и многочисленных конференциях, фразеологическую секцию которых вот уже много лет он возглавляет. Сегодня сопоставительное изучение межславянских лексических связей на различных уровнях и в разных аспектах продолжают исследователи, среди которых внушительное число специалистов, подготовленных В.М. Мокиенко, или опирающихся на выработанные им за многие годы активной и плодотворной, по истине героической работы принципы и основы научно-исследовательской деятельности в области славистики.

Значимость и актуальность изучения  дискурсивных понятий для славистики

Сопоставительное изучение не только межславянских лексических параллелей, но и сравнительный анализ концептуального наполнения ключевых в национальных менталитетах лексем и выражаемых ими дискурсивных понятий представляется весьма важным в лингвокультурологическом плане, оно помогает «вскрывать» суть интернационального и национально-специфического в близкородственных славянских культурах, демонстрируя сходства и различия в миропонимании и мировосприятии отдельных славянских народов.

1. Греческий античный герой. Греческое слово ἥρως мотивируется именем древнегреческой богини, жены Зевса — Геры (Ἥρα). Автор этимологического словаря греческого языка Р. Бекес считает более вероятным догреческое, а не индоевропейское происхождение названия богини, как и самого слова ἥρως^[7]. Данную теорию, ссылаясь на греческого грамматика Сервия, также поддерживает исследовательница античной литературы Д. Дилите: «Ее имя, наверное, не индоевропейское. Грамматик Сервий (IV в. н. э.) писал, что слово Гера означает ‘земля’, а производное герои — это буквально ‘дети земли’ (Serv. Verg. Buc. IV 35)»^[8]. Древнегреческо-русский словарь приводит такие значения: 1) Название богатырей и витязей древних времен; 2) Название полубогов, т. е. людей, происходящих от бога и после смерти причисленных к богам^[9]. Анализируя собранный по славянским языкам материал, выделим следующие исконные и общие семантические характеристики понятия герой: это, прежде всего, 1) ‘доблестный человек, превосходящий обычные человеческие качества благодаря своей смелости, мужественности, приводящей в результате к воинственной славе’, а также 2) ‘самый выдающийся участник события, отличившейся и привлекший к себе внимание, воин’; 3) ‘тот, кто несет в себе характерные черты своего времени и своей среды’; ‘главный герой художественного произведения (романа, рассказа, театральной пьесы)’, 4) ‘лицо, являющееся для кого-л. предметом поклонения, восхищения, образцом для подражания’.
2. Аналоги героя в индоевропейском контексте. О вопросе этимологии. Установив основные черты исконного понятия греческого ἥρως, нельзя не упомянуть восточнославянских богатырей, основных персонажей былинных эпосов. У них есть одна существенная общая и объединяющая с греческими героями черта — это воинская сущность, мужественная нравственность, сверхчеловеческая одаренность, доблесть и нередко — борьба с «неземными» чудовищами. Здесь можно вспомнить, пожалуй, наиболее известного персонажа восточнославянского фольклора — Илью Муромца, канонизированного, причисленного к лику святых и почитаемого как Илия Печерский [6. C. 82]. Упомянем и о древних обычаях почитания святых в христианстве, связанных с памятью о людях, совершивших подвиг, прежде всего духовный; можно вспомнить, например, почитаемых православной церковью святых — Георгия Победоносца, пророка Илью, Александра Невского и др. героев в православной ветви христианства (о чем свидетельствует факт их канонизации).
   Этимология слова богатырь неоднозначна. Общепринятая гипотеза — его тюркское происхождение, что подтверждается данными Этимологического словаря М. Фасмера: *baɣatur ‘смелый, военачальник’^[10]. Сведения о вероятности его индоевропейского происхождения обнаруживаем у А.Г. Преображенского, автора этимологического словаря русского языка^[11], данные об этом приводит в своем этимологическом словаре П.Я. Черных^[12]. И.И. Срезневский в «Материалах для словаря древнерусского языка» находит употребления слова богатырь, восходящие еще к XII веку. Это слово в древнерусских памятниках употребляется для описания воинов (например, «К Демьяну богатырю Куденевичу»: «убиша же (половцы) тогда и дивна богатыря Добрыню Судиславича», «Янъ Ушмосвецъ убивый Печенежского богатыря»: «поиде противу Татарского богатыря»)^[13].
3. Герой в эпоху Возрождения и сегодня. Лексема и понятие ‘богатырь’, равно как и ‘герой’ существовали еще во времена средневековья параллельно с греческим аналогом, однако в русском лексиконе они выполняют особую функцию, став узуально и концептуально важными и наиболее частотным в образном фольклорном, символическом и культурологическом плане. Подчеркнем, что в данном случае образ героя, богатыря преобразовался из полубога в главного персонажа многих произведений древнерусской литературы, пройдя длительный процесс культурологического осмысления и семантических транcформаций, который можно проанализировать с этимологической точки зрения в сопоставлении с другими современными европейскими языками. Так, например, с французским, где только с XVII в. слово héros приобретает семантическое наполнение, известное нам сегодня как ‘тот, кто привлек к себе внимание, кто вызывает восхищение, удивление, желание подражать’, или просто ‘главное действующее лицо в произведениях искусства’. Отдельно скажем, что лермонтовский «Герой нашего времени» стал героем, по сути, не совершив ни одного героического поступка, а скорее наоборот, т.е. в данном случае возникает еще одно значение — ‘человек, воплощающий в себе черты эпохи, среды; яркий представитель эпохи’. Можно сказать, что данная «семантическая эволюция» значения слова произошла в процессе формирования современной культурной среды: усвоение и адаптация античных ценностей (возможно под влиянием более раннего итальянского Rinascimento), затем трансформация этой системы ценностей в эпоху Возрождения. В русском языке слово герой претерпело примерно аналогичные процессы, скорее всего по образцу французского, откуда, вероятно, и пришло в русский язык, окончательно закрепившись во время «Золотого века» (XIX в.). Примечательно также и то, что богатырем в русском разговорном языке нередко называют как маленького, но дородного ребенка, в т.ч. и новорожденного (ср. сербск. jунак, см. далее), так и взрослого мужчину крепкого телосложения.
4. Сравнение в рамках общеславянского лексикона. В русской культуре понятие ‘герой’ фразеологизировалось, а благодаря названию романа М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени» стало прецедентным, прочно закрепившись в языке в качестве крылатой фразы, фактически вытеснив на периферию словоупотребления слово богатырь, отсылающее нас к древней Руси (об особенностях функционирования лексемы богатырь в русском языке см. [7]). Тем не менее, и эта лексема остается «культурно маркированной» так же благодаря еще одной крылатой фразе из лермонтовского стихотворения «Бородино»: «Богатыри — не вы!», а также пушкинским «33 богатырям» из «Сказки о царе Салтане».

Понятие ‘герой’ в русском языке и историко-культурном контексте переживает особый путь семантического развития, не имеющий аналогов в европейской мировоззренческой культуре, что в том числе проявилось в ХХ в., в советский период, когда на государственном уровне награждали героев Советского Союза, т.е. храбрых воинов, совершивших геройский поступок (совр. Герой России), а также особо отличившихся в труде — почетное звание и награда Герой социалистического труда, что можно назвать деривативным образованием с расширенным идеологизированным значением, поскольку данное звание зачастую получали те, кого в античности едва ли назвали героями (подробнее см. [8.  C. 115; 9]). Отметим, что в советскую эпоху звание героя получили 12 советских городов, включая Брестскую крепость-герой. Идеологемой стал советизм мать-героиня, т.е. многодетная мать; в современном русском языке употребляющийся еще и в ироничном или метафорическом значениях; любопытен и жаргонный шутливо-ернический «мужской» вариант отец-героин (с обыгрыванием названия наркотического вещества).

Отличительной особенностью русского и украинского языков можно считать использование слова герой в саркастическом, «депатетизированном» контексте, что особенно свойственно разговорной речи, произносимого с особой ернической интонацией. Нередко такое словоупотребление, ставшее оксюмороном (пока не фиксируемое словарями) нередко адресуется детям, совершившим какой-либо не слишком серьезный проступок, в качестве «шутливо-ироничного упрека»: «Ну, что, герой! Опять «двойку» получил?!», а также по отношению к взрослому — мужчине: «Ну, ты герой! Неужели не помнишь, как вчера добрался домой с корпоратива?!», «Ты не герой моего романа!» и т.п. коммуникативные ситуации. Можно вспомнить и шутливую детскую присказку: «Кто со мной, — тот герой!» и «крылатую» цитату из комедии Н.В. Гоголя «Ревизор»: «Оно, конечно, Александр Македонский герой, но зачем же стулья ломать?», используемую в ироничном контексте при описании излишней эмоциональности [9].

В польском языке, несмотря на то, что «греческо-европейская» лексема heros в функционально-стилистически ограниченных контекстуальных ситуациях используется и сейчас, предпочтение отдается стилистически нейтральному bohater. Таким образом, русскому и украинскому герой в польском как правило соответствует этот аналог, в т.ч. и в значении литературный герой — польск. bohater literacki. Отметим, что польское слово bohater заимствовано из русского^[14], и с прагматической точки зрения используется намного шире, чем в языке-оригинале, т.е. в русском и украинском.

В чешском и словацком языках в рассматриваемом значении употребляется слово hrdina, мотивированное прилагательным hrdý — рус. ‘гордый’ (наравне с более редким заимствованным из восточнославянских языков bohatýr, относящимся к высокому стилю), тогда как прошлом использовалось слово rek от древневерхненемецкого reccho ‘авантюрист’. В болгарском в основном употребляется слово герой, в македонском хероj, при этом частотно встречается и общая для всех южных славян лексема: болг. юнак, макед. јунак, образованная от корня *junъ, т.е. ‘юный’ (ср. русск. в том же значении мóлодец). Однако в сербском, хорватском и словенском языках слово јунак (junak) фактически утратило исконные семантические коннотации, ассоциативно отсылающие к понятию молодости, и стало полным синонимичным и функциональным аналогом русскому герой. Некоторые носители сербского и хорватского языков отмечают, что хероj звучит несколько патетично, возвышенно, отчасти архаично в отличие от более нейтрального јунак / junak. Как и в русском герой, эта лексема часто употребляется в разговорном языке в качестве оксюморона: шта ми радиш, ти, jуначе jедан?!; Убићу те, где си лутао целу ноћ, jуначе jедан?!

В более широком аспекте в русском и сербском языках можно говорить о концептосфере ‘геройство, героизм’. Аналогичный сербский концепт ‘jунаштво’ тесно связан с понятием, закрепленным в черногорском девизе «чојство и јунаштво», причем перевод первого слова довольно сложен в подборе полного эквивалента. Несмотря на то, что оно восходит к общеславянскому человек (серб. човек), однако оно далеко не тождественно русскому слову человечность, гуманность ‘склонность к доброте, снисхождению’. В сербском менталитете концепт чојство — это, прежде всего, совокупность ассоциативных представлений о мужском нраве и силе [10.  C. 114]. Данные понятия, связанные с героем-мóлодцeм и человечностью сквозь призму мужественности, подчеркивают выраженную сербскую мировоззренческую и исторически сформировавшуюся маскулинность и патриархальность исконного славяно-балканского устройства общества [11.  C. 50].

Существует еще одно сербское слово со значением ‘герой’, — турцизм делија. Дели называли кавалерийские подразделения Османской армии, в которых воевали в основном выходцы с Балкан. Их форма контрастно отличалась от прочих видов военной формы: головные уборы, декорированные орлиными перьями, одежда из медвежьей, львиной или тигровой шкуры. Цель такой «вызывающей эксцентричности» — уже только своим видом наводить страх на противника. Турецкое deli переводится как ‘сумасшедший, храбрый’, что отражает суть этих воинов. Давно отмечено, что сербский народ славится именно своей бескомпромиссным упорством даже в заранее проигранной битве против османов за гордое сохранение своей идентичности [12.  C. 25]. Так, в сербском сознании могут сосуществовать образец партизана-разбойника и одновременно понятие ‘герой’ — и все в одном слове делиjа, означающее османского воина, который наравне с другими воинами были исламизированы и участвовали в войнах [13.  C. 435]. Согласно многим историко-этнографическим описаниям, сербы прежде всего героизируют и почитают мужскую бесстрашную и порой грозную силу.

Заключение

Понятия герой, богатырь в славянских языках и культуре являются одним из ключевых для понимания менталитета, особенностей мировоззрения и мировосприятия, поведенческих особенностей и иерархичности в системе общечеловеческих ценностей. Являясь преимущественно патетической, яркой образной метафорико-символической номинацией, рассмотренные лексемы во всех славянских языках являются важным культурным (и историческим) маркером определенной категории людей и их выдающихся заслуг, преимущественно в деле борьбы (например, за независимость, национальное возрождение и т.п.), принимавших участие в различных боевых действиях, войнах и отличившихся в них смелостью, отвагой, иными неординарными поступками, заслуживающими место в памяти народа. В южнославянских языках, особенно в сербском и хорватском, понятие герой (heroj, junak) считается одной из важнейших черт, которой должен обладать каждый считающий себя мужчиной. В польском языке в лексеме bohater, по сути, слились два образа: герой и богатырь, тогда как в других языках, в частности, в русском, украинском и западнославянских — чешском и словацком, разница в значении этих двух лексем может быть обобщенно обозначена так: герой — смелый, мужественный, бесстрашный человек, готовый на подвиг; богатырь — физически сильный, выносливый, крупный по телосложению (а также привлекательный) мужчина. То есть в первом случае на первый план выходят скорее морально-волевые качества, на втором остаются внешние, физические характеристики.

Рассматриваемые лексемы нуждаются в более глубоком этимологическом, семантическом, стилистическом и функционально-прагматическом анализе как в отдельных славянских языках, так и в сопоставительном плане на более широком общеславянском материале, включая не только чисто лексический, но и фразео-паремиологический уровень языка.

 

 

^{1 Трубачев О.Н. Этимологический словарь славянских языков: Праславянский лексический фонд. М. : Наука, 1979; Machek V. Etymologický slovník jazyka českého. Praha : ČSAV, 1957; Rejzek J. Český etymologický slovník. Praha : Leda, 2001; Skok P. Etimologijski rječnik hrvatskoga ili srpskoga jezika. Zagreb : JAZU, 1971–1974; Brückner A. Słownik etymologiczny języka polskiego. Warszawa : UW, 1957; Хлебец Б. Речник етимолошких парова. Београд : Просвета, 2010; Snoj M. Slovenski etimološki slovar. Ljubljana : DZS, 2016.}

^{2 Словник української мови. Київ : Наукова думка, 1970–1980.}

^{3 Wielki słownik języka polskiego PWN. Warszawa : PWN, 2018.}

^{4 Anić V. Rječnik hrvatskoga jezika. Zagreb : Novi Liber, 1994.}

^{5 Menac A., Fink Arsovski Ž., Venturin R. Hrvatski frazeološki rječnik. Zagreb, 2003.}

^{6 Fink Arsovski Ž. Hrvatsko-slavenski rječnik poredbenih frazema. Zagreb : Knjigra, 2006.}

^{7 Beekes R. Etymological Dictionnary of Greek. Boston, 2010.  Р. 316.}

^{8 Дилите Д. Античная литература. Олимпийские боги. Режим доступа: http://antique-lit.niv.ru/antique-lit/dilite/olimpijskie-bogi.htm (дата обращения: 05.12.2924).}

^{9 Вейсман А.Д. Греческо-русский словарь. М. : Греко-латинский кабинет Ю.А. Шичалина. М., 2006.  С. 592.}

^{10 Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. М., 1986.  C. 183.}

^{11 Преображенский А.Г. Этимологический словарь русского языка. М., 1949.  C. 33.}

^{12 Черных П.Я. Историко-этимологический словарь русского языка. М., 1999.  C. 99.}

^{13 Срезневский И.И. Материалы для словаря древне-русскаго языка. Т. 1, А–К. СПб., 1893.  C. 127.}

^{14 Brückner A. Słownik etymologiczny języka polskiego. Warszawa : UW, 1957.}

Об авторах

Александр Викторович Савченко

Государственный университет Чжэнчжи

Автор, ответственный за переписку.
Email: savchenko75@mail.ru
ORCID iD: 0000-0002-4337-9925
SPIN-код: 9254-0618

кандидат филологических наук, ассистент-профессор факультета славянских языков и литератур

116, Тайвань, г. Тайбэй, Вэньшань, ул. Чжинань, д. 64, уч. 2

Михаил Сергеевич Хмелевский

Санкт-Петербургский государственный университет

Email: chmelevskij@mail.ru
ORCID iD: 0000-0002-1980-5453
SPIN-код: 7273-1065

кандидат филологических наук, доцент кафедры славянской филологии, филологический факультет

199034, Российская Федерация, Санкт-Петербург, Университетская наб., д. 7-9

Александр Пурич

Университет Париж IV Сорбонна

Email: alexandrpuric@gmail.com
ORCID iD: 0009-0002-1347-7695

магистр, ассистент, факультет славянских языков и цивилизаций

7005, Франция, Париж, ул. Виктора Кузена, д. 1

Список литературы

Дополнительные файлы