Differentiation of the Language Proverbial Stock

Full Text

Введение

Паремиология с начала ХХІ века стремительно оформляется в отдельное направление лингвистических исследований [1], в рамках которого изучаются различные аспекты семантики, структуры, функционирования пословиц как сверхсловных устойчивых единиц на материале различных языков в описательном, историко-этимологическом и сопоставительном плане [2].

Огромную роль в лингвистическом изучении пословиц (на материале славянских и германских языков) сыграли исследования В.М. Мокиенко и возглавляемой им с начала 1980-х гг. Санкт-Петербургской славистической (фразеологической) научной школы. Идеи В.М. Мокиенко, его учеников и последователей (в России и за рубежом) легли в основу либо послужили оригинальным развитием всех существующих на сегодняшний день аспектов изучения пословиц как языкового феномена. Во многом именно благодаря деятельности научной школы В.М. Мокиенко и его единомышленников наиболее широко и глубоко в современной паремиологии описаны пословицы славянских языков, прежде всего русского [3–8], белорусского [9–11], украинского [12], чешского [13; 14], польского [15], словацкого [13], в том числе в сопоставлении с английским языком [16–19], а также другими языками мира [20–23].

В новейших исследованиях на материале различных языков уже внутри паремиологии начинают выделяться отдельные собственно лингвистические и междисциплинарные направления изучения пословиц: дискурсивное и коммуникативное [19; 24], лингвоаксиологическое и лингвокультурологическое [25–26], типологическое и этнолингвистическое [27], сравнительно-историческое и диахроническое [28–30]. Активно разрабатываются теоретические аспекты паремиологии как нового раздела языкознания [10; 25.  C. 4–63], в том числе в рамках лингвистической теории афоризма [31; 32], где пословицы описываются как один из основных классов афористических единиц [33.  C. 38–45; 34.  C. 41–83].

Вместе с тем остаются нерешенными проблемы квалификации и дифференциации пословиц как языкового явления. В паремиологии, как и в лингвистике в целом, на этот счет не существует единого мнения [35]. Однако если в решении вопроса о том, что такое пословица, лингвисты предпочитают опираться преимущественно на ее собственно языковые признаки и свойства, в выделении которых оперируют непосредственно лингвистическими критериями и факторами [36.  C. 68–70; 37.  P. 876–877], то при классификации пословиц (особенно типологической) далеко не всегда обращается внимание на их наиболее значимые в языковом плане параметры (вместо них используются признаки и свойства пословиц как фольклорных произведений, знаков культуры, логических умозаключений, однофразовых текстов и др.). Следует констатировать, что в современной паремиологии не существует целостного представления о том, на каких основаниях следует классифицировать пословицы как единицы языка, какие бывают собственно лингвистические типы пословиц и какие из них в наибольшей степени репрезентируют пословичный фонд языка как систему. В этой связи актуальным является разработка принципов дифференциации пословичного фонда и выделения основных типов и классов пословиц как сверхсловных языковых единиц.

Цель исследования — определить релевантные критерии дифференциации пословичного фонда языка и выявить наиболее значимые типы пословиц.

Методология и материалы. Методологической основой исследования являются представления о системном характере пословиц как явлений языка и внутренней организации пословичного фонда как языковой подсистемы, которые опираются, в свою очередь, на два фундаментальных положения, сформулированные еще в 70–80-х гг. прошлого века Г.Л. Пермяковым в рамках его теории структурной паремиологии и оставшиеся неоспоримыми до настоящего времени. Согласно первому положению пословицы как явление языка «в значительной степени являются автономными» от их понимания и изучения как «явлений мысли и фольклора» [38.  C. 8]. Согласно второму положению пословицы по своим «существенным языковым параметрам в значительной мере изоморфны словам и фразеологическим оборотам» [39.  C. 82]. Данные положения позволяют описывать и классифицировать единицы пословичного фонда, во-первых, не выходя за рамки лингвистики (однако учитывая все ее специфические междисциплинарные связи и отношения), а во-вторых, опираясь на уже известные принципы и критерии дифференциации единиц лексической и фразеологической подсистем языка.

Методы исследования — описательный и таксономический на основе сравнения, обобщения, анализа, синтеза языковых фактов с использованием приемов семантического, структурного, функционального, стилистического, диахронического, сопоставительного и типологического анализа, а также методов и приемов интегративных дисциплин (когнитивной лингвистики, лингвокультурологии, социолингвистики).

Материалом для исследования послужили пословицы славянских, а также балтийских, германских, романских, финно-угорских, тюркских народов — всего около 250 000 единиц из 40 языков по материалам авторитетных паремиографических источников^[1] (большинство из них уже использовались ранее при разработке теории национальной специфичности пословичного фонда языка [40]).

Результаты и обсуждение

Исследование показало, что пословица по своей природе является «самым сложным из языковых знаков» [35.  C. 34] не только в силу многоаспектности своего содержания и формы выражения, но и по причине совмещения и взаимообусловленности в ней двух планов: собственно языкового и внеязыкового. В собственно языковом плане пословица представляет собой сверхсловную воспроизводимую устойчивую единицу, принадлежащую синтаксическому уровню языка и обладающую специфическими (по сравнению с фразеологизмами, которые относятся к лексическому уровню) семантическими, прагматическими, структурными, функциональными, стилистическими, диахроническими, типологическими свойствами. Пословицы во внеязыковом плане (неразрывно связанным с их собственно языковыми свойствами) представляют собой продукты мышления (когнитивной деятельности), которые отражают определенные культурные стереотипы и ценностные доминанты (в рамках данной этнической или национальной культуры), обладают социальной значимостью (в той или иной степени распространены в данном социуме и на него воздействуют) и в различной форме и с различным содержанием вербализованы в единицах пословичного фонда языка. В этой связи дифференциация пословиц по типам должна опираться как на собственно лингвистические, так и на экстралингвистические факторы и критерии, детерминирующие системный характер пословичного фонда языка.

Собственно лингвистическая дифференциация  пословичного фонда языка

Собственно лингвистическая дифференциация пословичного фонда подразумевает выделение таких типов пословиц, которые бы наиболее полно репрезентировали его системный характер в языке. В связи с этим можно выделить четыре основных собственно лингвистических плана дифференциации пословиц: описательный (по их семантике, структуре, функционированию, стилистике), диахронический, или историко-этимологический (по их происхождению и исторической динамике), сопоставительный (по наличию их соответствий и/или эквивалентов в других языках), типологический (по соотнесению различных параметров дифференциации пословичного фонда в языках).

В описательном плане все пословицы разграничиваются на следующие типы (в порядке убывания продуктивности каждого типа):

• по семантике на образные vs. безóбразные, имеющие переносное vs. прямое значение, идиоматичные vs. не идиоматичные, полисемантичные vs. моносемантичные, референтные vs. не референтные (употребляются по отношению к конкретному субъекту, объекту, действию, признаку), имеющие vs. не имеющие синонимы, антонимы, омонимы;
• по структуре на монопредикативные vs. полипредикативные, не осложненные vs. осложненные, вариативные vs. не вариативные, изменяемые vs. не изменяемые в речи;
• по функционированию на не ограниченные vs. ограниченные в способах и характере использования в речи, расширенные vs. суженные в сферах употреблении, ситуативно не обусловленные vs. обусловленные;
• по стилистике на экспрессивно не маркированные vs. маркированные, оценочно коннотативные vs. нейтральные, стилистически окрашенные vs. не окрашенные, риторически оформленные vs. не оформленные.

В диахроническом (историко-этимологическом) плане все пословицы разграничиваются на следующие типы (в порядке убывания продуктивности каждого типа):

• по языковому источнику на исконные, общие с родственными и/или неродственными языками, заимствованные, интернациональные;
• по текстовому источнику на дискурсивные (из живой разговорной речи), фольклорные (из устно-поэтических текстов), литературные (из письменных текстов);
• по истории происхождения на древние vs. новые (возникшие до периода vs. в период современного литературного языка), не производные vs. производные (образованные от иных устойчивых оборотов), провербиальные (от пословиц) vs. не провербиальные (от фразеологизмов, крылатых слов, литературных изречений);
• по характеру исторической динамики на постоянно vs. временно входящие в состав пословичного фонда языка, сохраняющие древнюю форму vs. видоизмененные, нейтральные vs. устаревшие или неологичные.

В сопоставительном плане все пословицы разграничиваются на следующие типы (в порядке убывания продуктивности каждого типа):

• по наличию формальных соответствий в других языках на аналоги (максимально близкие по форме и тождественные по содержанию) vs. корреляты (частично совпадающие по форме и тождественные или близкие по содержанию);
• по наличию эквивалентов в других языках на безэквивалентные (не имеющие совпадений как по форме, так и по содержанию) vs. эквивалентные (не имеющие совпадений по форме и тождественные или близкие по содержанию).

В типологическом плане все пословицы разграничиваются на следующие типы (в порядке убывания продуктивности каждого типа):

• по соотнесению отдельных параметров дифференциации единиц пословичных фондов разных языков на типологически далекие vs. близкие (в аспекте семантическом, структурном, функциональном, стилистическом, генетическом, историческом);
• по соотнесению межъязыковых аналогов и коррелятов типологически общие vs. специфические общие в формальном и содержательном планах (для некоторого количества языков);
• по соотнесению межъязыковых эквивалентов на универсальные vs. уникальные в плане содержания (для всех языков мира).

Все типы пословиц одинаково важны для репрезентации системной организации пословичного фонда, однако не все из них одинаково значимы в плане описания его лингвистической природы и выявления его своеобразия в системе языка. Так, в собственно лингвистическом плане наиболее значимыми типами единиц в составе пословичного фонда языка целесообразно считать пословицы образные, переосмысленные, идиоматичные (по семантике), монопредикативные, неосложненные, вариативные (по структуре), не ограниченные по способам и характеру использования в речи, расширенные по сфере употребления, ситуативно не обусловленные (по функционированию), оценочно коннотативные, экспрессивно не маркированные (по стилистике), дискурсивного происхождения, исконные, мало подверженные исторической динамике (по генезису и истории), коррелятивные, аналогичные, безэквивалентные (по сравнению с другими языками), близкие в формальных языковых свойствах и уникальные в плане содержания (по типологическим характеристикам).

Такой выбор наиболее значимых пословичных типов объясняется их одинаковым порядком распределения по квантитативным показателям в разных языках (при том, что для отдельных типов пословиц эти показатели могут весьма существенно различаться в каждом из языков). Например, образные, переосмысленные и идиоматичные пословицы распределяются в каждом из языков по убыванию примерно в одинаковом количестве (образных больше всего, идиоматичных меньше всего от общего количества единиц), однако в пословичных фондах ряда произвольно взятых языков отдельные типы пословиц могут быть квантитативно представлены как весьма близко (например, сравнительно небольшое количество полностью идиоматичных единиц в английском, белорусском, русском и тувинском пословичных фондах [41.  С. 237–240]), так и достаточно далеко (например, существенно большее количество образных пословиц в тувинском языке по сравнению с английским, белорусским и русским языками [41.  С. 240–242; 42.  С. 152–154]).

Выявленные квантитативные показатели распределения типов пословиц существенно изменяют ставшие привычными представления о квалитативной значимости отдельных параметров пословичного фонда языка. Так, например, среди паремиологов широко распространено мнение, что универсальным в разных языках является содержание пословиц (каждой пословице данного можно найти эквивалент практически в любом языке), а уникальным — форма выражения мысли (прежде всего набор лексических единиц и выражаемые ими понятия и образы) [43.  С. 501]. Однако типологический анализ показал, что универсалии фиксируются также и в лексико-семантических (предметных и образных) средствах передачи пословичного содержания, и в пословичных структурно-семантических моделях, что подтверждается новейшими исследованиями в области типологии пословиц на широком языковом материале [44–46].

Собственно лингвистическая дифференциация пословичного фонда языка позволит не только углубить изучение пословиц как языковых единиц, но и развивать новые направления в паремиологии. Особенно важным в этой связи представляется разработка провербиальной типологии языков, а также фиксация и квалификация пословичных универсалий и уникалий, которые дадут возможность более точно и адекватно интерпретировать пословицы как часть языковой системы.

Экстралингвистическая дифференциация пословичного фонда языка

Экстралингвистическая дифференциация пословичного фонда языка подразумевает выделение таких типов пословиц, которые бы наиболее полно репрезентировали их отношение к внеязыковой действительности. В связи с этим можно выделить три экстралингвистических плана дифференциации пословиц: социолингвистический (по степени их известности в социуме), лингвокультурологический (по отражению этнической или национальной культуры) и лингвокогнитивный (по характеру репрезентации окружающей действительности).

В социолингвистическом плане все пословицы разграничиваются на следующие типы (в порядке убывания продуктивности каждого типа):

• по отношению ко всему социуму на общеизвестные (пословичный минимум) и общеупотребительные (пословичный оптимум), востребованные (основной пословичный фонд) vs. не востребованные (пословичный тезаурус — национальный фонд пословиц общенародного языка);
• по отношению к определенным социальным группам носителей общенародного языка на обязательные (пословичный эссенциум) vs. не обязательные (пословичный максимум); стандартные (литературные) vs. субстандартные (диалектные vs. социолектные);
• по отношению к каждому носителю языка на входящие в паремикон (как часть лексикона) vs. не входящие в него (только узнаваемые в чужой речи), образующие его активный vs. пассивный состав.

Наиболее известным социолингвистическим типом пословиц являются общеизвестные единицы, совокупность которых образует пословичный (или «паремиологический») минимум, впервые предложенный и установленный экспериментальным путем на материале русского языка Г.Л. Пермяковым в начале 1970-х гг. Впоследствии «паремиологический минимум» не один раз уточнялся его автором (последняя версия появилась в конце 1980-х гг. [39.  С. 143–169]), который считал максимально точное определение состава «минимума» весьма важной задачей, поскольку был уверен, что в пословицах данного типа «должны быть представлены все основные особенности (закономерности) пословичного фонда в целом» [39.  С. 212].

Появление пословичного минимума породило ряд вопросов, которые до сих пор не получили однозначного ответа. Какие пословицы неизменно активны в речи и всегда актуальны для носителей языка? Какие именно социолингвистические типы пословиц составляют ядро пословичного фонда? Пословицы каких социолингвистических типов манифестируют основные параметры пословичного фонда в общенародном языке?

До недавнего времени казалось, что Г.Л. Пермяков уже нашел ответы на эти вопросы в теоретически обоснованном и полученном им на практике русском паремиологическом минимуме. Идея оказалась весьма заразительной, и пословичные минимумы вскорости были установлены для целого ряда языков — английского^[2], белорусского^[3], венгерского^[4], испанского^[5], немецкого^[6], польского^[7], сербского^[8], словацкого^[9], чешского^[10] и др. Однако со временем выяснилось, что объективно определить, а тем более верифицировать состав пословичного минимума не представляется возможным в силу, во-первых, его динамического характера и большой скорости изменений в его составе, а во-вторых, высокой степени субъективности как методики эксперимента, так и самих информантов (как оказалось, в минимум Г.Л. Пермякова не попал целый ряд широко известных и высокочастотных в употреблении русских пословиц [24.  С. 50]). В связи с этим было предложено отказаться от минимума и заменить его стабильно востребованными во все времена пословицами, образующими «основной пословичный фонд», состав которого достаточно точно и полно определяется по письменным источникам с диахронической глубиной в несколько столетий [9.  P. 41–138; 24.  С. 48–66].

Именно пословицы «основного фонда» отражают наиболее типичные параметры пословичного фонда общенародного языка, поскольку являются стабильно востребованными социумом, всегда широко употребительными в речи и известными всем носителям языка (или их подавляющему большинству). В свою очередь, пословицы, совпадающие во всех социолингвистически значимых группах (минимум, максимум, эссэнциум, оптимум, основной фонд, тезаурус, стандарт), образуют ядро пословичного фонда, являются неизменно актуальными и наиболее активными в истории языка и в настоящее время.

В лингвокогнитивном плане все пословицы разграничиваются на следующие типы (в порядке убывания продуктивности каждого типа):

• по характеру репрезентации окружающей действительности на концептуализирующие vs. не концептуализирующие действительность;
• по способу репрезентации окружающей действительности на моделирующие vs. не моделирующие действительность.

В лингвокультурологическом плане все пословицы разграничиваются на следующие типы (в порядке убывания продуктивности каждого типа):

• по степени отражения культуры на этнокультурно (национально-культурно) маркированные vs. не маркированные, репрезентирующие vs. не репрезентирующие культурные коды,
• по характеру отражения культуры на выражающие vs. не выражающие социокультурные стереотипы, вербализующие vs. не вербализующие аксиологические доминанты,
• по способу отражения культуры на непосредственно vs. опосредованно обозначающие реалии этнической (национальной) культуры, передающие их в составе исконных vs. общих с другими языками единиц, выражающие культурные реалии посредством вытеснения (синонимичной замены) или ассимиляции иноязычных заимствований.

Как видим, лингвокультурные типы пословиц связаны с такими собственно лингвистическими типами, как исконные vs. заимствованные и общие с другими языками vs. уникальные пословицы. В этой связи возникает два вопроса. Какие пословицы можно считать национальным достоянием языка? И в каких именно пословицах наиболее репрезентативно и адекватно отражается национальная культура? Традиционно принято считать, что пословицы, выражающие культурные коды, социальные стереотипы и аксиологические доминанты, являются исконными по происхождению и уникальными (а поэтому и безэквивалентными) по отношению к другим языкам. Однако лингвокультурологический анализ пословичного материала разных языков показал, что отражать этническую (национальную) культуру могут и общие с другими языками, и заимствованные пословицы. В первом случае мы имеем дело с этнокультурно (или национально-культурно) маркированными вариантами одной общей для ряда языков пословицы (универсальной или интернациональной), а во втором случае с результатом акультурации, когда пословица из чужого языка в процессе заимствованная подвергается ассимиляции в пословичном фонде языка и с течением времени приобретает этнокультурно (или национально-культурно) маркированные компоненты и/или коннотации, благодаря чему перестает восприниматься носителями языка как чужеродная. Однако самой по себе этнокультурной (национально-культурной) маркированности пословицы еще недостаточно, чтобы считать ее достоянием общенародного языка и наиболее значимой в лингвокультурном плане.

Если спроецировать лингвокультурные типы пословиц на пословичные типы сопоставительного и типологического плана, то наибольшую значимость приобретают следующие три типа:

• универсальные (близкие по форме и тождественные по смыслу в генетически, типологически и ареально далеких языках, результат общности когнитивных и вербальных способов и средств порождения и функционирования пословиц);
• интернациональные (близкие по форме и тождественные по смыслу в родственных и ареально близких языках, результат общего происхождения языков, языковых контактов или культурного трансфера в формировании пословичного фонда);
• уникальные (не имеющие близких по форме и тождественных по смыслу пословиц в других языках).

Если наложить лингвокультурные типы на социокультурные типы пословиц, то можно констатировать, что пословицы, которые совпадают во всех социолингвистически значимых группах, образуют ядро пословичного фонда, являются неизменно актуальными и наиболее активными в истории языка и в настоящее время. Уникальные пословицы в составе ядра пословичного фонда являются наиболее значимыми в языке и наиболее ярко отражают этническую (национальную) культуру.

Заключение

Пословица представляет собой сложный языковой знак, совмещающий как внутриязыковые, так и внеязыковые свойства и признаки, поэтому пословичный фонд языка дифференцируется по критериям как собственно лингвистическим, так и экстралингвистическим. Выделяется семь основных аспектов дифференциации пословиц — четыре собственно лингвистических (описательный, диахронический, сопоставительный, типологический) и три экстралингвистических (лингвокогнитивный, лингвокультурологический, социолингвистический).

В собственно лингвистическом плане наиболее значимыми типами пословиц являются по семантике — образные, переосмысленные, идиоматичные, по структуре — монопредикативные, не осложненные, вариативные, по функционированию — не ограниченные по способам и характеру использования в речи, расширенные по сфере употребления, ситуативно не обусловленные, по стилистике — оценочно коннотативные, экспрессивно не маркированные, по генезису и истории — дискурсивного происхождения, исконные, не подверженные исторической динамике, по сравнению с другими языками — коррелятивные, аналогичные, безэквивалентные, по типологическим характеристикам — близкие в формальных языковых свойствах и уникальные в плане содержания.

В экстралингвистическом плане наиболее значимыми типами пословиц являются входящие в языковой минимум и основной пословичный фонд, концептуализирующие и/или моделирующие языковую картину мира, выражающие культурные коды, социальные стереотипы и аксиологические доминанты.

Перспективным является изучение каждого выделенного типа пословиц в пословичных фондах конкретных языков в описательном и сопоставительном плане.

^{1 См.: Мокиенко В.М., Никитина Т.Г., Николаева Е.К. Большой словарь русских пословиц. М. : ОЛМА Медиа Групп, 2010; Wander K.F.W. Deutsches Sprichwörter-Lexikon. Bd. I—V. Leipzig : F.A. Brockhaus, 1867–1880; Oxford Dictionary of Proverbs / ed. J. Speake. Oxford : Oxford University Press, 2008; Nowa księga przysłów i wyrażeń przysłowiowych polskich. T. I—IV / red. J. Krzyżanowski. Warzsawa : Państwowy Instytut Wydawniczy, 1969–1978; Прыказкі і прымаўкі. Т. I–II / склад. М.Я. Грынблат. Мінск : Навука і тэхніка, 1976; Kokare E. Latviešu un lietuviešu sakāmvārdu paralēles. Rīga : Zinātne, 1980; Прислів’я та приказки / упоряд. М.М. Пазяк. Київ : Наукова думка, 1989–1991; Котова М.Ю. Русско-славянский словарь пословиц (с английскими соответствиями). СПб. : СПбГУ, 2000; Grigas K. Patarlių paralelės. Lietuvių patarlės su latvuių, baltarusių, rusų, lenkų, vokiečių, anglų, lotynų, prancūzų, ispanų, atitikmenimis. Vilnius : Vaga, 1987; Arthaber A. Dizionario comparato die proverbi e modi proverbiali: italiani, latini, francesi, spagnoli, tedeschi, inglesi e greci antichi con relativi indici sistematico-alphabetici. Milano : Ulrico Hoepli Editore, 1989; Proverbia et dicta: шасцімоўны слоўнік прыказак, прымавак і крылатых слоў / рэд. Н.А. Ганчарова. Мінск : Універсітэцкае, 1993; Strauss E. Dictionary of European Proverbs. Vol. I—III. London & New York : Routledge, 1994; Paczolay G. European Proverbs in 55 Languages, with Equivalents in Arabic, Persian, Sanskrit, Chinese, and Japanese. Veszprém : Veszprémi Nyomda, 1997; Świerczyńska D., Świerczyński A. Słownik przysłów w ośmiu językach. Warzsawa : PWN, 1998; Muñoz J.S. 1001 refranes españoles con su correspondencia en ocho lenguas (alemán, árabe, francés, inglés, italiano, polaco, provenzal y ruso). S.A. Eiunsa : Ediciones Internacionales Universitarias, 2001; Çobanoğlu Ö. Türk Dünyası Ortak Atasözleri Sözlüğü. Ankara : AYK Atatürk Kültür Merkezi Başkanlığı, 2004; Іваноў Я.Я., Раманава Н.К. Belarussisches-Deutsch paremiologisches Wörterbuch. Магілёў : МДУ, 2006; Иванов Е.Е., Мокиенко В.М. Русско-белорусский паремиологический словарь. Могилев : МГУ, 2007; Polsko-białoruski słownik paremiołogiczny / рэд. Я.Я. Іваноў. Магілёў : МДУ, 2007; English-Belarusian Paremiological Dictionary / рэд. Я.Я. Іваноў. Магілёў : МДУ, 2009; Петрушэўская Ю.А. Універсальны і інтэрнацыянальны кампаненты ў парэміялагічным складзе беларускай мовы: беларуска-іншамоўны слоўнік. Магілёў : МДУ, 2020.}

^{2 Haas H.A. Proverb familiarity in the United States: cross-regional comparisons of the paremiological minimum // Journal of American Folklor. 2008. Vol. 121. № 481.  P. 319–347.}

^{3 Котова М.Ю. Русско-славянский словарь пословиц (с английскими соответствиями). СПб. : СПбГУ, 2000.  С. 273–284.}

^{4 Tóthné Litovkina A. How Many and What Proverbs Are Still Commonly Familiar Among Hungarian Children and Adolescents? // Studien zur Phraseologie und Parömiologie. EUROPHRAS — 95. Europäische Phraseologie im Vergleich : Gemeinsames Erbe und kulturelle Vielfalt / eds. W. Eismann, P. Grzybek, W. Mieder. Bochum, 1998. S. 807–821.}

^{5 Sevilla Muñoz J., Diaz J.C. La competencia paremiologica: los refranes // Proverbium. 1997. Vol. 14.  P. 367–381.}

^{6 Grzybek P. Sindkendes Kulturgut? Eine empirische Pilotstudie zur Bekanntheit deutscher Spichwörter // Wirkendes Wort. 1991. № 2. S. 239–264.}

^{7 Szpila G. Minimum paremiologiczne języka polskiego (badanie pilotażowe) // Język Polski. 2002. № 1. S. 36–42.}

^{8 Hose S. Přisłowny minimum w serbšćinje // Sorabistiske přednoški II / red. H. Faska. Budyšin, 1995. S. 78–89.}

^{9 Ďurčo P. Slovak Proverbial Minimum: The Empirical Evidence // Res Humanae proverbiorum et sententiarum: ad honorem W. Mieder / ed. C. Földes. Tübingen: Gunter Narr Verlag, 2004. S. 59–70.}

^{10 Schindler F. Das Sprichwort im heutigen Tschechischen. Empirische Untersuchung und semantische Beschreibung. München : Otto Sagner Verlag, 1993.}

About the authors

Evgeniy E. Ivanov

Author for correspondence.
Email: ivanov-msu@mail.ru
ORCID iD: 0000-0002-6451-8111
SPIN-code: 8751-0620
Scopus Author ID: 57222386652
ResearcherId: E-4679-2019

Dr.Sc. (Philology). Full Professor, Head of the Department of Theoretical and Applied Linguistics; Full Member of the Slavic Phraseological Commission of the International Committee of Slavists; Full Member of the Belarusian National Committee of Slavists

References

Supplementary files