Том 19, № 1 (2019)

Статья посвящена анализу социальных факторов профессиональной деформации представителей социономических профессий. Актуальность их изучения обусловлена рисками клиентов и социального окружения, а также необходимостью комплекса мер по своевременной диагностике и профилактике таких отклонений. Разделяя трактовку профессии как «институционализированной девиации», а профессионала - как человека, имеющего лицензию на отклонение от обывательского поведения и мышления, авторы рассматривают профессиональную деформацию с точки зрения профессионализации - институциональной и личностной - и сочетают психологический и социологический подходы. Использование неовеберианского подхода, вторичного анализа и глубинных интервью позволило авторам выявить следующие факторы профессиональной деформации в социономических профессиях: расхождение индивидуальной концепции и модели профессиональной карьеры; непродуктивное разрешение профессиональных кризисов в ходе профессионализации; формирование публичного образа профессиональной группы, ее идеологии и этики в противостоянии идее служения собственным ценностям, что оправдывает привилегии профессионала; создание профессиональных организаций (ассоциаций) с чертами социально-профессиональной дезадаптации (например, синдром профессионального выгорания); социальная закрытость профессионального сообщества как источник отношения к профессионализму как к инструменту доступа к привилегиям и двойных стандартов; углубление дистанцирования в деятельности профессионала (профессиональная «глухота», социолект для завуалирования сообщаемого смысла); бюрократизация (регламентация профессиональной деятельности, противоречащая интересам клиента, оптимальным методам, режиму работы); ценностно-ролевые конфликты. Перечисленные факторы амбивалентны: с одной стороны, они являются признаками институционализации профессии, с другой - индикаторами социальной деформации.

Власти любой страны имеют легитимное право разрабатывать и реализовывать планы регионального развития. В демократических обществах разработка подобных планов и тем более их практическая реализация с необходимостью предполагают консультации с местными сообществами и получение согласия тех групп, жизнь которых подвергнется неизбежным изменениям. Подобные планы не должны разрабатываться в одностороннем порядке и насильно навязываться местным сообществам. Их принуждение к участию в реализации планов развития противоречит фундаментальным правам и свободам человека. Статья призвана ответить на вопрос, можно ли считать так называемый «Объединенный генеральный план развития Аддис-Абебы» планом развития: любой настоящий проработанный план развития предполагает, что задуманный проект не приведет к лишению местных сообществ средств к существованию или к разрушению культурного единства групп, проживающих на данной территории. Автор также выдвигает возможные объяснения нежеланию правительства Эфиопии прислушаться к продолжающимся протестам народности оромо против «Объединенного генерального плана развития Аддис-Абебы». В конкретном контексте регионального развития, тайно нацеленного на этническую чистку, правительство не может открыто декларировать намерение уничтожить культурную идентичность определенной группы, но таковое можно обнаружить в соответствующих долгосрочных политических мерах, предпочитаемых правительством стратегиях и фактах действительности. В статье с исторической точки зрения рассмотрена долгосрочная последовательная политика правительства Эфиопии и факты, позволяющие утверждать наличие у государства стремления уничтожить идентичность народности оромо в Аддис-Абебе и ее пригородах. Если оромо выселят с территорий их предков, их экономическая жизнь, социальные сети, язык, культурные традиции и нормы будут утрачены и, согласно «Объединенному генеральному плану развития Аддис-Абебы», оромо как культурная группа с особой этнической идентичностью исчезнет из районов, где этот план будет реализован.

Привлекательность российской системы высшего образования и России в целом как принимающего сообщества для образовательных мигрантов с позиций концепции «человеческого капитала» видится как индивидуальный выбор мигранта на основе оценки издержек/выгод своего последующего роста как компетентного специалиста и проектирования жизненной траектории. Авторы рассматривают региональный аспект проблемы привлечения образовательных мигрантов в Томск и Томскую область, где научно-образовательный комплекс является градообразующим, а доля студентов в населении (в том числе иностранных) - одна из самых высоких по стране. В статье рассматривается качество отношений «иностранный студент - принимающее сообщество», региональный медийный фон, задающий общественные настроения, и возможности использования социальных медиа мигрантами для социально-психологической поддержки как важнейшие факторы одобрения/неприятия региона в целом и его системы высшего образования. Эмпирической базой статьи послужили полуформализованные интервью с образовательными мигрантами, посвященные миграции ресурсы региональных интернет-медиа и общение образовательных мигрантов в российских социальных сетях. Как показали результаты исследования, межэтническая обстановка в Томской области характеризуется образовательными мигрантами как благоприятная, однако в принимающем сообществе сложилась иерархия установок в отношении разных национально-географических сегментов образовательной миграции, многие жители региона, не испытывая открытой вражды к иностранным студентам, считают, что образовательную миграцию следует приостановить, видимо, под влиянием негативного информационного фона, создаваемого местными медиа в отношении трудовых мигрантов. Социальные сети как поддерживающая коммуникативная инфраструктура частично снимают негатив или равнодушие принимающего сообщества, выступают в эмоционально-компенсаторной роли квази-института, конвертирующего социальный капитал общения в экономические преференции и психологическую удовлетворенность.

В статье рассматриваются адаптация и погружение как части жизненной траектории женщин в проституции, включающей в себя пять последовательных стадий: приближение, вхождение, адаптация, погружение и выход. Цель исследования - описать стадии адаптации и погружения в проституцию на примере женщин, вовлеченных в проституцию в Санкт-Петербурге и Оренбурге. Исследование проводилось по последовательному количественно-качественному смешанному дизайну, состоящему из опроса 896 респондентов и 10 полуструктурированных интервью (выборка конструировалась методом «снежного кома»). В статье представлен анализ данных опроса и тематический анализ полуструктурированных интервью. В ходе исследования были зафиксированы две тенденции в социальном окружении респондентов: разрыв дружеских и детско-родительских связей или отдаление и нежелание раскрывать особенности своей деятельности; наличие партнерских отношений, сопровождающееся разделением деятельности в проституции и вне ее. Женщины, вовлеченные в проституцию, подвержены всем формам насилия со стороны клиентов и организаторов, поэтому неотъемлемой частью адаптации и погружения становится изучение поведения клиентов и выработка путей безопасного взаимодействия с ними, а также способов предотвращения конфликтных ситуаций. Также в ходе исследования была зафиксирована тенденция начала и/или злоупотребления алкоголем и наркотиками по мере вовлечения в проституцию, причем в процессе погружения в эту деятельность тяжесть употребления, как правило, возрастает. Кроме того, многие женщины находятся в пограничном или неудовлетворительном психологическом состоянии. Исследование показало необходимость дальнейшего изучения стратегий вовлечения, адаптации и взаимодействия с клиентами и организаторами секс-бизнеса, а также с ближайшим социальным окружением, не вовлеченным в проституцию, женщин в проституции, причем на всех стадиях их жизненной траектории в проституции.

В статье рассматривается проблема концептуализации номадизма посредством дихотомии род-государство в связи с деконструкцией классической западной парадигмы, в которой социальное является синонимом государственного. Автор исходит из предположения, что противопоставление родовой и государственной общности имеет отношение к оппозиции номадизма и седентаризма. В этой связи наибольший интерес представляют социально-философские исследования сегментарных обществ в аспекте дихотомии рода и государства, согласно которым сегментарное общество не допускает концентрации власти. Обоснованием актуальности темы родовых сегментарных обществ служат тенденции неотрайбализма и реорганизации родовых отношений, обозначенные в работах О.Л. Лушниковой, Ч.М. Ламажаа, Н.Т. Нурулло-Ходжаевой в контексте осмысления концепций европоцентризма, эволюционного и однолинейного исторического процесса, повлиявших на политику модернизации как насильственной седентаризации кочевников. Историографические исследования также свидетельствуют о необходимости пересмотра общепринятого метода изучения генезиса кочевых культур, оказавшихся в теории Дж. Скотта на «периферии» исторического процесса. Социально-политический аспект позволяет рассмотреть родовые отношения через институты дарообмена и потлача (М. Мосс), препятствующих власти на основе подавления. Смену акцентов в дихотомиии государство-род, согласно которой государство не является больше безусловным благом, можно отнести к деконструкции эволюционизма и логоцентризма. Позиция Э. Гидденса и П. Бурдье позволила эксплицировать номадизм как концепт другой социальности, в которой сегментарность становится принципом конъюнкции. Субстанциональная эпистема оседлости противостоит процессуальной эпистеме номадизма, о чем свидетельствует анализ социально-политических концепций Аристотеля и Ибн Халдуна. Таким образом, противопоставление номадной и седентарной культур имеет отношение к имплицитной дихотомии genos-polis (род-государство), основано на апории тождества и различия, мифа и логоса, феминного и маскулинного, что задает вектор концептуализации номадизма.

В статье рассматриваются специфика и тенденции становления информационного общества в России посредством анализа различных аспектов его цифровизации, в том числе связанных с задачей сокращения цифрового разрыва - новой формы социального неравенства, основанной на развитии информационно-коммуникативных технологий во второй половине ХХ века. В настоящее время не существует единого подхода к концептуализации понятия «цифровой разрыв» («цифровое неравенство»). В качестве методологической базы анализа цифрового неравенства используется трехуровневое членение цифрового разрыва, где первый уровень фиксирует разницу в доступе к новейшим информационным технологиям (наличие или отсутствие материальной базы) и включает в себя не только владение специальными устройствами (смартфонами, компьютерами и др.), но и наличие доступа к Интернету, а также его качество (скорость, стоимость и др.). Второй уровень цифрового разрыва фиксирует разницу в необходимых для эффективного использования информационных технологий навыках (наличие способностей не только потреблять контент, но и производить его, быть активным участником взаимодействия). Третий уровень - это жизненные шансы и возможности, обусловленные использованием информационных технологий, этот уровень наиболее сложен для измерения и опирается на информацию о цифровизации отдельных сфер жизни общества. Цифровизация - приоритетное направление развития российского общества, она включает в себя не только использование цифровых технологий в образовании, здравоохранении и др., но и меняет способы взаимодействия между обществом и государством («электронное правительство»). На основе данных статистики и исследований 2015-2017 годов в статье делаются выводы о перспективах преодоления цифрового разрыва в российском обществе и обозначены риски и негативные последствия попыток его ускоренной цифровизации.

Статья посвящена проблематике измерения прекаризации занятости. В многочисленных исследованиях этого явления предлагаются различные способы оценки его масштабов на основе эмпирических данных. Для систематизации накопленного опыта применения разнообразных методических решений в статье выделены три подхода к измерению прекаризации: на макро-, мезо- и микроуровне. Каждый подход описан и проиллюстрирован примерами из отечественной и зарубежной научной литературы. К первому подходу отнесены исследования, рассматривающие распространенность отдельных признаков прекраизации в динамике или предлагающие перечни социально-демографических групп, которые могут быть отнесены к прекариату. Второй подход к измерению прекаризации (на мезоуровне) представлен исследованиями, в которых сравниваются разные виды нестандартной и стандартной занятости по качеству рабочих мест и условиям трудовой деятельности. Результат таких исследований, как правило, - выделение видов занятости, которые можно отнести к прекаризованным. Изучение неустойчивости занятости на индивидуальном уровне (третий подход) предполагает рассмотрение условий занятости индивида, особенностей его субъективного восприятия неустойчивости, негарантированности занятости, для чего разрабатываются специализированные индексы прекаризации. Сопоставление перечней индикаторов, входящих в такие индексы, позволило выделить общие компоненты прекаризации: характеристики заработной платы, социальной и правовой защищенности, субъективные чувства ущемленности и беззащитности. В статье показана специфика каждого подхода к измерению прекаризации: первый учитывает не только занятое население, но и другие категории граждан; второй позволяет сопоставлять группы работников, представляющих разные виды занятости, однако не учитывает внутреннюю неоднородность этих групп, характеризуя каждую как обладающую высоким или низким уровнем прекаризации; этот недостаток преодолевается в третьем подходе, позволяющем подойти к измерению прекаризации на индивидуальном уровне, учесть не только характеристики и условия трудовой деятельности, но добровольный/вынужденный характер занятости.

Около десяти лет назад в чешской социологии оформилось новое дисциплинарное направление - историческая социология. Первым шагом и предпосылкой для ее становления стала публикация внушительной коллективной монографии «Историческая социология: Теория долгосрочного развития» (под редакцией И. Шубрта), состоявшей из статей известных чешских ученых (П. Махонина, М. Петрусека и др.). Концепция учебного плана новой дисциплины оформилась в 2007 году в дискуссиях И. Шубрта, Дж.П. Арнасона, М. Гавелки и В. Шпона. В 2008 году под руководством И. Шубрта были подготовлены аккредитационные документы новой программы на 2009-2010 академический год. В то же время была создана кафедра исторической социологии на факультете гуманитарных наук Карлова университета, где и сегодня существуют магистерские и аспирантские программы по исторической социологии на чешском языке в очном и дистанционно-очном формате. В 2012-2013 академическом году была открыта докторантура по исторической социологии, а магистерские и аспирантские программы начали читаться на английском языке. В статье представлено развитие исторической социологии в Чехии за последние десять лет, акцент сделан на исследовательской и учебной программах факультета гуманитарных наук Карлова университета. Автор показывает, как историческая социология воспринимается и развивается в Чехии, подчеркивая ее исследовательские традиции и нынешние интересы. Особое внимание в статье уделено представителям и тематике историко-социологических исследований, подчеркивается многочисленность и значимость ее публикаций - как монографий, так и созданного в 2009 году журнала «Historická sociologie» («Историческая социология»). В заключение суммированы результаты развития чешской исторической социологии, ее проблемы и риски, надежды и перспективы. Десять лет - совсем небольшой срок для развития науки, но чешской исторической социологии они дали значительные результаты.