Цивилизационная идентичность населения в современной России: поиск исследовательских инструментов

Полный текст

Государственная позиция в оценке цивилизационной принадлежности страны была сформулирована в Концепции внешней политики Российской Федерации, утвержденной Указом Президента 31 марта 2023 года. В ней утверждается, что более чем тысячелетний опыт самостоятельной государственности, культурное наследие предшествовавшей эпохи, глубокие исторические связи с традиционной европейской культурой и другими культурами Евразии, выработанное за века умение обеспечивать на общей территории гармоничное сосуществование разных народов, этнических, религиозных и языковых групп определяют особое положение России как самобытного государства-цивилизации (1). Признание самобытной цивилизационной принадлежности, объединяющей культурное, национальное, религиозное, языковое разнообразие, позволяет говорить о цивилизационной гетерогенности страны.

Важный вопрос, заставляющий обратиться к проблеме идентичности, — влияние цивилизационных особенностей страны на ее модернизационное развитие: насколько органично включены в общество «носители человеческого капитала», которые могут стать «мотором» преобразований и преодолеть инерцию и рутину за счет внутренней мотивации, складывающейся на основе цивилизационной идентичности. В этой связи актуализируется изучение общественного сознания современной России с точки зрения его цивилизационной идентичности — интегральной характеристики сознания личности, групп и общества. Для развития страны важно, как человек оценивает значимые характеристики общества, в котором живет, и его экономику, как относится к власти и ее эффективности, насколько готов и умеет вписаться в существующий порядок и действовать по своим убеждениям в соответствии с общепринятыми правилами. При этом нужно учитывать, что российское население глубоко дифференцировано по большинству экономических, социальных и культурных характеристик, в чем также отражается цивилизационно гетерогенный характер общества. Все эти вопросы имеют отношение к тем формулировкам «российского кода», который основан на своеобразных ценностях: свобода понимается не как демократия, а как воля; справедливость не как власть закона, а как экзистенциально-моральное сочетание совести и правды [7]. Сюда же относят и такую характеристику населения России, как склонность к патернализму и коллективизму, неумение самостоятельно обустроить свою жизнь, надежда на государство и руководителя, обеспечивающих стабильность и порядок. Но насколько эти определения цивилизационного кода справедливы для современной России? Соответствуют ли им образцы поведения и установки большинства людей? В каких группах больше распространены традиционные и современные ценности?

Российские исследователи о цивилизационной специфике России

Наиболее острая тема в современном обществоведческом дискурсе — цивилизационные особенности России, ее принадлежность Западу или Востоку. Российские авторы лишь в последние десятилетия обратились к этой теме, ранее предпочитая преимущественно формационный подход. Цивилизационный подход меняет оптику изучения общества, рассматривая его изменения как непрерывный процесс, в отличие от прерывистого исторического процесса в оптике формационного подхода. Рассмотрим характеристики Россия с цивилизационной точки зрения (2).

Цивилизация — многосложное понятие без однозначного определения. Фундаментальной можно считать дефиницию В.С. Степина [16. С. 40–41], выделившего три смысла данного понятия: во-первых, выделение человека из животного мира и его восхождение по ступеням социального развития (цивилизационные достижения — технико-технологические инновации и способы регуляции социальных связей и отношений). Во-вторых, переход от первобытного состояния к первым сельским и городским цивилизациям древности. В основе этой трактовки лежит целостное системное видение общества с особенностями его культуры, базисных ценностей, социальных отношений и институтов, способа взаимодействия с природой и образа жизни, которые воспроизводятся в процессе существования цивилизации. В-третьих, технологические и технические изобретения, соответственно культура — фундаментальные ценности и состояния духовного мира, и тогда в центр исследований выдвигаются проблемы ценностей, идентификационные практики и культурно-исторические типы конкретного общества. Понимание цивилизации во втором и частично в третьем смыслах позволяет рассматривать ее как некоторый целостный социальный организм с определенным типом культуры, что открывает возможности для социологической интерпретации цивилизационной гетерогенности российского общества как совокупности культур и их носителей — социальных и этнических групп. Операционализация составляющих цивилизации возможна через анализ ценностных ориентаций, идентификаций, стереотипов массового сознания, социальных отношений и практик.

Многим исследователям близка позиция В.М. Межуева, согласно которой Россия еще не сложилась как особая цивилизация и находится в поиске своей цивилизационной идентичности и места в мировой истории. О незаконченности поиска свидетельствует длящийся уже несколько столетий спор о том, чем является Россия – частью Запада или чем-то отличным от него [16. С. 342]. С этой точки зрения можно говорить о гетерогенном цивилизационном характере, который Россия унаследовала от предшествующих эпох — когда объединялись в единое государство народы, находящиеся на разных ступенях исторического развития и принадлежащих к разным этническим и религиозным ареалам. Цивилизационная гетерогенность не была преодолена в советский период, хотя были пройдены отдельные этапы модернизации и становления единой советской цивилизации, но на некоторых этапах цивилизационные различия даже усиливались, вплоть до возникновения архаики как оборотной стороны цивилизации. По отношению к России до сих пор не осмыслен несомненный факт многорелигиозности, многонациональности и многокультурности, что делает страну с цивилизационной точки зрения многосубъектной [11] и гетерогенной за счет сложного национального состава, религиозного многообразия, культурных и ценностных различий, разных уровней экономического развития, а также сложного взаимовлияния ценностей традиционного и современного обществ.

В российском обществоведении сложились разные методологические подходы к изучению цивилизационной специфики страны. Так, выделяют следующие типологии цивилизаций: традиционные — техногенные; восточные — западные; традиционные — либеральные и др. Особая точка была высказана В.Л. Цымбурским: существуют непреодолимые геополитические разломы, отделяющие Россию и от Европы, и от Востока, превращающие ее в цивилизационный остров [16. С. 468–496]. Далее рассмотрим концепции других российских авторов.

В.С. Степин отмечал, что традиционные общества характеризуются замедленными темпами социальных изменений. Конечно, в них также возникают инновации в сфере производства и регуляции социальных отношений, но прогресс идет очень медленно в сопоставлении со сроками жизни индивидов и даже поколений. Соответственно, в культуре этих обществ приоритет отдается традициям, образцам и нормам, аккумулирующим опыт предков, и канонизированным стилям мышления. Главная черта техногенных цивилизаций — возникновение новой системы ценностей, и основной ценностью провозглашается инновация, оригинальность. Техногенная цивилизация существует чуть более трехсот лет, но оказалась динамичной, подвижной и агрессивной: она подавляет, подчиняет себе, буквально поглощает традиционные общества и их культуры. Такое активное взаимодействие техногенной цивилизации и традиционных обществ, как правило, приводит к гибели последних, к уничтожению многих культурных традиций, по сути, самих культур как самобытных целостностей. В техногенной цивилизации научно-технологический прогресс и экономический рост привели к новому качеству жизни, обеспечили возрастающий уровень потребления и медицинского обслуживания, увеличили среднюю продолжительность жизни. Большинство людей связывало с прогрессом этой цивилизации надежды на лучшее будущее, но мало кто полагал, что техногенная цивилизация приведет человечество к глобальным кризисам — когда оно окажется буквально на пороге самоуничтожения [16. C. 52].

А.С. Панарин разводит восточные и западные цивилизации/культуры на основе их фундаментальных ориентаций: запада — на искусственный, технологически воспроизводимый мир, востока — на естественный космически планетарный мир. Атлантизм и евразийство он считает двумя сценариями цивилизационного развития России, возникшими в конце XX века в ответ на встречное движение культур Востока и Запада и пересмотр их социокультурного и стратегического статуса. Панарин предугадал сегодняшние геополитические вызовы, рассматривая их в контексте процессов модернизации и глобализации и наметившегося смещения цивилизационного центра с Запада на Восток. Эти процессы он считал новым «историческим шансом» для цивилизационного развития России и одновременно возможной угрозой ее существованию, если не будет реализован консервативный поворот — сдвиг на Восток, переориентация с атлантической модели на тихоокеанскую, на активный диалог с дальневосточными соседями [3. C. 41]: «пространство Российской Федерации не является гомогенным ни в этническом, ни в цивилизационном отношениях: оно скреплено тем же сплавом, что скреплял пространство всей империи» [16. C. 432].

А.С. Ахиезер выделил два типа суперцивилизаций — традиционную (простое воспроизводство и ценность неизменности человеческих отношений) и либеральную (ценности развития и прогресса), причем каждая может перейти в деструктивное состояние, за которым следует кризис и катастрофа. Движение России между двумя основными цивилизациями приобрело конфликтный характер, ярко выразившийся в социокультурном расколе между элитой и низами, обществом и государством, даже внутри сознания отдельного человека и т.д. Раскол — патологическое состояние общества, характеризуемое противоречием между культурой и социальными отношениями, между разными субкультурами. Раскол возникает, когда общество оказывается не в силах преодолеть противоречие между культурой и социальными отношениями и пытается к этому противоречию адаптироваться, зачастую безуспешно. «Россия в своем историческом развитии вышла за рамки традиционной цивилизации, встала на путь массового, хотя и примитивного утилитаризма. Но, тем не менее, не сумела перейти за границу либеральной цивилизации… Россия занимает промежуточное положение между двумя цивилизациями, что позволяет высказать идею о существовании особой промежуточной цивилизации, сочетающей элементы социальных отношений и культуры обеих цивилизаций» [15. C. 388]. Еще тридцать лет назад Ахиезер предположил три варианта цивилизационного развития российского общества: возврат к традиционной цивилизации; переход к либеральной суперцивилизации; пребывание в рамках промежуточной цивилизации, причем не исключена и последовательность этих вариантов, например, нахождение в промежуточном состоянии, а затем переход к той или иной суперцивилизации [16. C. 419].

В.М. Межуев считал, что существует всемирная цивилизация, объединяющая все локальные цивилизации, в том числе российскую, которую «трудно представить и как совершенно особую, окончательно сложившуюся, во всем отличную от Запада цивилизацию, хотя подобные попытки и предпринимаются… Столкновение двух основных русских тем — самобытности и отсталости — говорит о том, что вопрос о цивилизационной идентичности России остается открытым, не имеет однозначного решения. Вопреки мнению о том, что Россия уже сложилась как особая цивилизация, напрашивается другой вывод: она и сегодня находится в поиске своей цивилизационной идентичности, своего места в мировой истории. Существование России в качестве особой цивилизации можно поставить под сомнение, если понимать под цивилизацией не просто культуру, а определенное общественно-экономическое и политическое состояние… Только сознавая свою причастность к общечеловеческой судьбе, к судьбе цивилизации, способной стать универсальной, Россия может сохранить себя в качестве самостоятельного субъекта истории» [16. C. 350].

Существует мнение, что Россия, как и Латинская Америка, относится к пограничному типу цивилизаций, в котором многообразие преобладает над единством цивилизации классического западного типа. Имеется в виду отсутствие цельной, относительно монолитной духовной основы — религиозно-цивилизационный фундамент состоит из нескольких качественно различных частей, связь между которыми крайне слаба, а потому вся цивилизационная конструкция неустойчива [17. C. 154–180].

Большинство упомянутых выше философов считают спорным отнесение России к определенному типу цивилизации, подчеркивая незавершенность перехода от традиционности к современности или цивилизационно промежуточное состояние общества, не определившегося с дальнейшим путем развития. Современный поворот в цивилизационном развитии России говорит о предпочтении традиционного пути, но необходимо учитывать достигнутый уровень модернизации и цивилизационную неоднородность общества, что отражается в различиях ценностных ориентаций и поведенческих паттернов разных групп населения (прежде всего поколенческих и образовательных, элитных и массовых). Согласно Н.И. Лапину, следует говорить скорее о российском цивилизационном процессе, чем о состоявшейся цивилизации, и этот незавершенный процесс — северо-евразийский, изначально по-русски (затем всероссийски) всесубъектно собирающий, но в то же время пограничный, поэтому необходимо преодолевать разрыв между «западным цивилизационным сознанием целеполагающих “верхов” и исходными смыслами ядра культуры его исполнительских “низов”» [16. C. 529].

Сегодня приходится констатировать недостаточно убедительную попытку элитных слоев переключить общественное внимание с прозападных ценностей на ценности сугубо внутренние, самобытно-российские, в контексте нынешних отношений с Западом. Однако попытки оказать управленческое воздействие на идентичность наталкиваются на социальный опыт населения, особенно молодых и средних когорт, у которых в ходе социализации не сформировались устойчивые традиционные основания идентичностей — многие были включены как активные акторы в развитие рыночных механизмов и сформировали индивидуалистическую ориентацию взаимодействия с обществом.

Внутренне сложный и неоднократно прерывающийся процесс цивилизационного развития породил цивилизационную неоднородность российского общества, сочетающего современность и традиционализм, высокую культуру с потребительством и традиционализмом. Россия — «особый, исторически сложившийся конгломерат народов, относящихся ко всем существующим типам цивилизаций, объединенных мощным централизованным государством. Россия не имеет социокультурного единства, целостности. Дореволюционная страна на протяжении столетий сохраняла и приумножала социокультурный и духовный плюрализм. Сущность России пытались изменить в советское время, но безуспешно. Неоднородным в цивилизационном отношении обществом остается Россия и сейчас» [10. C. 38].

Цивилизационная гетерогенность в общественном сознании

В общественном сознании как многоуровневом явлении (теоретическое и обыденное, индивидуальное, групповое, массовое и общественное, религиозное, этическое, национальное и др.) пока не отрефлексирован такой вид, как цивилизационное сознание и соответствующая ему идентичность. Они относятся к гораздо более абстрактным и рационализированным понятиям, менее «эмоционально нагружены», чем, например, этническая идентичность, основанная на при вязанности к «земле и почве» и обладающая огромной витальной, «био логической» силой (то, что Б. Андерсон по отношению к нациям называл «воображаемыми сообществами» [1]).

Длительное время цивилизационное сознание не рассматривалось как специфический вид сознания и как и соответствующая ему идентичность, отождествлялось с этнической, конфессиональной, национально-государственной идентичностью. Интерес к этому виду сознания стал возрастать в последнее время с акцентом на вопросы цивилизационной идентичности общества, локальных общностей и индивидов. Она представляет собой синтетическую категорию для множества видов идентичностей — социальных, культурных, национальных, религиозных и территориальных. В общественном и индивидуальном сознании цивилизационная идентичность присутствует имплицитно. Общественное сознание, представленное наукой и идеологией, отражающей интересы государства, элит и социальных групп, имеет и другой уровень — индивидуальный, который отражает субъективную реальность индивидов. Эти два уровня не изолированы, а взаимопроницаемы. В индивидуальное сознание проникает общественное сознание, сформированное элитными группами и интеллектуалами и распространяемое средствами массовой информации. В общественном сознании, как правило, сконцентрирован исторический опыт народа, его обычаи и навыки общения, а также элементы регламентации, регулирования, отвечающие злободневным интересам «верхних» слоев или других групп. Общественное сознание формирует ценностно-смысловой каркас индивидуального сознания, которое, в свою очередь, как специфическое сознание социальных групп, наций, религиозных и общественных деятелей, отдельных личностей оказывает воздействие на ценностное сознание общества, его настроение и такие формы, как философия, наука, религия, политика, право, нравственность и культура. Эти сферы общественного сознания участвуют в формировании цивилизационного сознания как результирующего конструкта высокой степени абстракции, но содержательно наполненного. Важнейшая составляющая цивилизационного сознания — цивилизационная идентичность — до сих пор не рассматривается как совокупность атрибутивных качеств, раскрытых в операционализованных понятиях. Она имеет такой же многозначный статус, как цивилизационный код, в котором некоторые исследователи видят базисную структуру идентичности и культуры [4].

Для России с ее многообразием этносов, языков и религий стал необычайно актуальным поиск своей цивилизационной идентичности как средства гармонизации общественного и индивидуального сознания. Цивилизационная идентичность может способствовать консолидации общества — когда основная часть населения имеет близкие констелляции в системе ценностных ориентаций и поведенческих паттернов, в единой системе смыслов ядра культуры. Сейчас же в стране распространены разные нормативно-ценностные системы, что позволяет говорить о цивилизационной гетерогенности России.

Свою роль в многосубъектности и цивилизационном разнообразии страны играет разный уровень модернизационного развития регионов, определяющий разнообразие их социальной структурации (по характеру и содержанию труда, обусловленных уровнем технико-технологического развития) и материальной дифференциации населения (качество жизни) в условиях исторически неравномерного развития регионов. Это материальная основа для цивилизационной гетерогентности: исторически центр был более восприимчив к западным новациям, а периферийные, фронтирные районы сохраняли специфические черты своеобразной и уникальной российскую цивилизации.

Другая сторона цивилизационного многообразия — наличие национальных культур и конфессиональных общин, формирующих ценностные системы, привычки, образ жизни и смыслы жизнедеятельности, в итоге — цивилизационную идентичность населения, включенного в соответствующие ареалы. В России русский язык и русская культура выступают «скрепой» объединительных процессов цивилизационного развития, при неразрывной, органической связи этнорелигиозных и культурных общностей с единым цивилизационным ядром страны, сочетающим западные и восточные компоненты. Цивилизационная связь, причастность к единой общности зиждется на чувстве сопричастности к единому историческому прошлому, воплощает то общее и те преимущества, которые будут раскрываться в настоящем и будущем. Вместе с тем цивилизационная идентичность подвергается деформации при внешнем влиянии и в результате внутренних процессов, что произошло в период распада Советского Союза и после открытия границ для массового посещения зарубежных стран российскими гражданами. Это был период сравнений и принятия некоторыми слоями общества западной цивилизационной идентичности. «Вследствие таких сравнений чувство идентичности может либо укрепляться, либо разрушаться в том случае, если какие-либо черты “своего” перестают отвечать устоявшимся представлениям, базирующимся на прошлом опыте… Может произойти переосмысление “своей” идентичности, ее видоизменение или поиск и замена на новую, “более сильную”» [6. C. 51].

Сейчас в России, как и в других странах, наблюдаются интенсивные миграционные процессы. Под воздействием миграции представителей фронтира в крупные и средние города нарастает эффект цивилизационной гетерогенности даже в тех локациях, что ранее относились преимущественно к единой цивилизационной общности. Изменчивость, подвижность идентичностей особенно ярко проявляется в периоды социальных сдвигов и катастроф, при изменениях образа жизни больших групп под влиянием разных обстоятельств. Как писала Л.М. Дробижева, в ситуации неопределенности у людей, как правило, усиливается потребность в идентификации с чем-то близким, привычным — на фоне национальных движений и постконфликтных трудностей это этническая, региональная и локальная идентичности [5. C. 37–50]. Вместе с тем все еще слабо изучено влияние постсоветских экономических процессов и распространения консьюмеризма на социально-экономическую идентификацию населения и на изменение цивилизационной идентичности. Рост материального благополучия, частная собственность, формирование либеральных ценностных систем и «достижительных» ориентаций стали факторами распространения западной цивилизационной идентичности, особенно по мере разрушения прежних социальных институтов и формирования новых (например, форм собственности) [3].

В постсоветский период российское население отчетливо продемонстрировало следующие качества идентичности как процесса: непрерывность, текучесть, нелинейность, отложенность во времени и неустойчивость. Динамика общественного сознания тесно увязана с общественными переменами — как с угрозами и конфликтами, так и с позитивно оцениваемыми событиями в жизни страны и собственной жизни. Согласно Ю. Хабермасу «общество теряет свою идентичность, как только новое поколение перестает узнавать себя в некогда конститутивной культурной традиции» [14. C. 12].

Современные молодые поколения россиян ярко демонстрируют это «неузнавание» вследствие глобализации цифрового пространства и влияния западных культурных образцов. В период слома идентичности индивид вынужден самостоятельно выбирать ее модель, и важно правильно оценить свои возможности обрести новую идентичность в изменившихся общественных обстоятельствах, т.е. адаптируясь к новому миру и своему месту в нем. Сегодня оформился новый взгляд на идентичность — как на процесс, свойственный не только индивиду, но и группе, сообществу и обществу в целом. Российская идентичность во всех этих случаях может быть охарактеризована как неустойчивая, находящаяся в процессе непрерывного изменения. Об этом свидетельствует и сдвиг исследовательского интереса от структурных составляющих идентичности к ее процессуальным характеристикам: в центре внимания оказывается «текучая» идентичность «текущей» современности, лишенная структурной определенности и завершенности [2. C. 8]. Назрела необходимость в процессуальной теории идентичности, в которой нелинейный характер идентичности будет отображен на континууме, полюсами которого выступают состояние, близкое к разрушению имеющейся идентичности, и обретение новой идентичности. «Человек, сообщество, группа, страна находятся в своего рода процессе жизненного путешествия по континууму идентичности, на одном конце которого находятся стабильные идентичности, а на другом — меняющиеся, крайне неустойчивые. Выбор осуществляется не одномоментно, а в течение всей жизни человека, сообщества, группы, страны» [13. C. 78–79].

Применительно к цивилизационной идентичности уместно говорить о накопительном характере изменений, которые постепенно приводят к становлению новой идентичности, но в разном темпе для разных групп. Тридцатилетие постсоветского развития по либеральному сценарию не стало исключением — в обществе были накоплены элементы западной цивилизации, но новая идентичность не стабильна, а подвержена воздействию внешних и внутренних факторов, в том числе общественных катастроф.

Цивилизационное сознание  как предмет эмпирического исследования

Широкая палитра мнений о цивилизационной принадлежности России наталкивает на мысль рассмотреть цивилизационную гетерогенность страны под другим углом зрения — применив социологические методы. Такой анализ пока не стал мейнстримом цивилизационного дискурса, хотя такая многоконфессиональная, многонациональная, многоэтническая и многорегиональная страна неизбежно порождает вопрос о том, что же объединяющее присутствует в сознании индивидов и общностей (не только в период внешних угроз, но и в обычное, неэкстремальное время). Этот вопрос пока не получил удовлетворительного ответа в отечественном обществоведении, поскольку проблема атрибутивных признаков цивилизационного сознания и идентичности до сих пор должным образом не проработана в теории цивилизаций [15]. Для социологического изучения цивилизационной гетерогенности («полицивилизованности») первостепенное значение имеет операционализация основных понятий, их отображение в измеряемых признаках, и на этой основе изучение цивилизационной идентичности и сознания в разных регионах страны. Как один из вариантов определения цивилизационной идентичности может выступать группа взаимодействующих идентичностей (конфессиональная, этническая, национальная, региональная, гражданская, государственная), но и такой подход недостаточно разработан в социологических трудах, тем более на представительном эмпирическом материале.

С окончанием советского периода, завершившегося распадом государства, в России начались интенсивные процессы изменения идентификаций. В сознании населения опросными методами было зафиксировано динамичное разрушение идентичностей в профессиональной, социальной, этнической, религиозной, политической, гражданской, государственной и других сферах. Самым сильным ударом для большинства, по мере прояснения ситуации, была утрата многонационального государства, которое ассоциировалось с прогрессивным, сильным обществом, обеспечивающим стабильность и социальную защиту, объединяющим все населяющие страну этносы, имеющим авторитет на международной арене. Такое катастрофическое событие оказало решающее воздействие на гражданскую и государственную идентичность значительной части населения. Сегодня, наряду с позитивной идентификацией с государством и страной у большинства населения при внешних угрозах, у части населения наблюдается негативная повседневная идентификация с государством, что провоцирует социальное напряжение. Свою роль сыграло открытие границ для деловых поездок за рубеж и массовый туризм — многие смогли сравнить свой уровень жизни с зарубежными странами, что создало условия для распространения психологии консьюмеризма и стало толчком для критического отношения к своей стране. Два эти фактора — внутренний и внешний — серьезно повлияли на идентификационные настроения, а затем и на идентификационные практики россиян, спровоцировав выход за устоявшиеся цивилизационные рамки и попытки вступить в иной цивилизационный контекст (западный и восточный).

В качестве «фреймов» новой цивилизационной идентичности сегодня рассматриваются модернизация, современность и глобализация, с чем нельзя не согласиться, но необходимо отметить и смену политического курса — попытку перевести страну на рельсы либеральной экономики, что изменило идентичность миллионов людей, в том числе цивилизационную. В современный период, как и в другие переломные эпохи русской истории, резкие изменения индивидуальной и групповой идентичности связаны с социетальными кризисами, рушащими жизненные миры людей и сложившуюся идентичность. В этих условиях может меняться и направленность идентичности — с позитивной на негативную, с функциональной на дисфункциональную, и наоборот.

Все более актуальным становится поиск общего основания для интеграции цивилизационных элементов общества. Задача — не их унификация, что невозможно при наличии национальных, этнических, культурных и территориальных особенностей, а укрепление в общественном сознании идеи единства поверх различий. Эта идея может получить распространение при сглаживании остро несправедливых дифференциаций, например, чрезмерного экономического неравенства, региональных диспропорций в уровне и качестве жизни и т.д. — иначе создание объединяющей цивилизационной идеи, способной консолидировать общество, невозможно. Стимулом для объединения может стать внешняя угроза, что не раз происходило в истории России, но сегодня длительность и эффективность воздействия этого стимула подвергается сомнению.

Актуальной темой дискуссий о цивилизационной идентичности стали вопросы патриотизма, который в идеале предполагает чувство уважения к истории, культуре, символам страны, обеспечивает их преемственность и формирование идентичности молодого поколения. Иногда различают критический и некритический патриотизм, отмечая между ними довольно напряженные отношения и ратуя за рациональное восприятие общественной реальности и приобщение подрастающего поколения к критическому мышлению, толерантности, ответственности и умению различать мнимое и подлинное [12. C. 65–76]. Такой подход важен и в контексте проводимой страной политики сотрудничества/соперничества цивилизаций. Так, если ранее — в 2014 году — оценки молодежи практически не отличались от общества в целом, то в 2022 году молодежь уже заметно выделялась на фоне остальных групп своей критичностью [9. C. 146].

Возможности эмпирического изучения цивилизационной идентичности прослеживаются в двух направлениях: во-первых, оценки разных сторон жизни общества, которые могут характеризовать цивилизационные особенности страны; во-вторых, характеристика собственных предпочтений и поведенческих паттернов, свидетельствующих о традиционных или современных ориентациях в обыденной жизни. Такое разделение было заложено в методике всероссийского мониторинга, реализованного в мае–июне 2023 года Центром изучения социокультурных изменений Института философии РАН (3). Первое направление представлено оценками цивилизационной специфики страны в сопоставлении с другими странами. Они позволяют оценить предпочтения респондентов относительно развития России — по особому самобытному пути, по западному пути, следуя пути развитых мусульманских стран, учитывая опыт китайского общества или сочетая все лучшее, что есть в других странах. Также респондентов просили рассказать, в каком обществе они хотели бы жить. Оказалось, что и для страны, и лично для себя большинство выбирают российский самобытный путь (по 61 %), на втором месте — модель развития, которая вбирает в себя лучший опыт других стран (31 % и 34 % соответственно), прочие пути набрали не более 4 %. Характерно, что, высказавшись за самобытный российский путь, большинство (около 70 %) — сторонники демократии и имеют большие претензии к государству в выполнении им социальных обязательств, соблюдении прав и свобод и обеспечении доверия к властным институтам. Можно предположить, что выбор самобытного пути понимается как отстаивание суверенитета страны в мире, но отнюдь не как традиционного общества. Для большинства россиян характерно эмоциональное, а не рациональное отношение к стране и к малой родине. Эмоциональная привязанность к России по десятибалльной шкале получила в среднем 8,37 балла; родная земля для 50 % — их малая родина, место, где они родились и выросли, 21 % считают родной землей всю Россию.

Цивилизационные предпочтения и поведенческие стереотипы рассматривались по нескольким направлениям: этническая идентификация, религиозность, отношение к национальной культуре, владение и использование русского языка, динамичная модель профессиональной идентичности, самостоятельность или патернализм в решении жизненных проблем и т.д. Показательно, что эти характеристики демонстрируют большое разнообразие, одни позволяют говорить о преимущественно традиционном, другие — о современном, рациональном типе сознания, но наиболее распространено сочетание этих характеристик. Так, связь со своей национальностью (очень сильную и в некоторой степени) ощущают более 75 %; религиозность российского населения на довольно низком уровне — только 14 % посещают службы раз в месяц или чаще, 29 % никогда не ходят в храмы и не молятся, хотя подавляющее большинство называют себя православными (5 % исповедуют ислам, 13 % не признают никакой религии; пропорции обусловлены тем, что в опросе приняли участие 87 % русских, 6 % татар, 1 % башкир и незначительные доли других этносов).

Русские — цивилизационно образующий народ, русский язык — средство межэтнического общения и государственный язык во всех субъектах Российской Федерации, в некоторых наряду с национальным языком. Владение русским является не единственным, но решающим фактором общегражданской и цивилизационной идентичности — 98 % говорят дома на русском языке. Наряду с утилитарным использованием русского языка — для общения, получения хорошего образования, трудоустройства, 68 % отметили роль русского языка в формировании чувства принадлежности к российскому обществу. Если национальный язык — главный элемент этнической, культурной и религиозной идентификации, то русский язык — важнейший элемент государственной идентификации. Вместе с русским языком историческая память, пройденный со страной путь, сильное объединяющее государство и патриотизм могут стать главными факторами сближения цивилизационных идентичностей страны, создать основу для гармонического взаимодействия поверх национальных, этнических, религиозных и цивилизационных различий. Движение в этом направлении будет стимулировать модернизация периферийных, в том числе фронтирных территорий. Гетерогенный цивилизационный характер российского пространства заставляет разрабатывать векторы развития территорий, сближающие их население с центральными зонами по уровню урбанизированности, структуре занятости, уровню образованию, объему и качеству социальных услуг и т.д. Преодоление различий создаст материальную основу для расширения зоны цивилизационного консенсуса представителей разных территорий, культур и религий.

Примечания

(1)   См.: URL: http://kremlin.ru/events/president/news/70811.

(2)   В Институте философии РАН в последние годы разрабатывается мегатема «Российский проект цивилизационного развития» (руководитель — В.А. Смирнов), в рамках которой была опубликована монография «Цивилизация: многозвучие смыслов. Memoria» (Отв. ред., сост. А.В. Смирнов, Н.А. Касавина, С.А. Никольский. М.–СПб.: Центр гуманитарных инициатив, 2023. — 540 с.) [16]. В книге представлены работы известных российских философов, изучавших вопросы цивилизационного развития в советский и постсоветский периоды. Монография показывает, что вопросы цивилизационной принадлежности России были предметом дискуссий, и, хотя точки зрения философов не всегда совпадают, их объединяет анализ соотношения единства и своеобразия, уникального и универсального в становлении цивилизаций.

(3)   Онлайн-опрос был проведен фирмой «Анкетолог» на собственной онлайн панели. Было сформировано три массива данных: всероссийская выборка репрезентирует население России по полу, возрасту, образованию, типу поселения — город/село (представлены все федеральные округа, N=1000); вторая выборка репрезентирует СЗФО; третья — СЗФО и ЮФО (две последние выборки репрезентативны по полу и возрасту). В статье частично представлены данные, полученные на первой — всероссийской — выборке.

Об авторах

Людмила Александровна Беляева

Автор, ответственный за переписку.
Email: bela46@mail.ru
доктор социологических наук, исполняющая обязанности руководителя Центра изучения социокультурных изменений ул. Гончарная, 12, стр. 1, Москва, 109240, Россия

Список литературы