Том 17, № 3 (2018): ИСТОРИЯ ТЮРКО-МУСУЛЬМАНСКИХ НАРОДОВ РОССИИ

В статье на примере богословского спора в вопросах ‘акиды (вероучения) между религиозным ученым, богословом и историком Шигабутдином Марджани (1818-1889) и его оппонентами рассматривается полемика как механизм поиска и утверждения истины. Выступая в качестве одного из возможных ответов татар-мусульман на имперский вызов, религиозная полемика анализируется в свете изменившихся политических, экономических и социальных условий Нового времени, когда через теологическиедискуссиио каламе ибожественныхатрибутахочерчивалисьновыеграницы религиозной традиции. В рамках данной проблемы обсуждаются следующие вопросы: 1) полемический жанр в исламском мире; меджлисы как площадки для дискуссий и дебатов мусульман в решении актуальных вопросов интеллектуального, религиозного и социального характера; виды споров - джадал и муназара ; 2) реформирование ислама в конце XIX в. среди мусульман Российской империи; 3) обсуждение образа «истинного» вероучения ( ‘акида ) через догматические дискуссии о каламе, мутакаллимах, учении о божественных атрибутах и связи атрибутов с Аллахом; 4) источники вероучения ( ‘акида ), границы авторитетности источников; запретные нововведения ( бид‘ат ); 5) обвинение в неверии ( такфир ) и границы неверия ( куфр ); 6) возвращение на «прямой путь» через обновление ( таждид ), предполагавшее, с одной стороны, введение в традицию «необходимых» и «истинных» представлений, с другой - отказ от «неактуальных», то есть якобы «неистинных» воззрений; 7) критика Марджани в качестве легитимного участника спора, обновителя ислама ( муджаддид ), богослова и правоведа, способного на иджтихад ( муджтахид ). Изучение полемики как реакции мусульман на имперский вызов в условиях Нового времени позволяет проследить, как мусульманские ученые очерчивали новые границы религиозного учения и благодаря этому адаптировали религиозную традицию к социальным реалиям Российской империи в последней трети XIX в. и одновременно пересматривали окружающую действительность в свете первоисточников.

В статье анализируется история возрождения после почти трехсотлетнего застоя общественно-богословской мысли татар, которая приходится на период второй половины XVIII - первой четверти XX в. Исследование данной проблемы и в частности проблем исламского права в рамках данного периода, предполагает, в первую очередь, выявление основных культурных, социальных и политических факторов, оказавших влияние на становление и развитие богословской мысли татар. В качестве важнейшего из факторов автор называет ислам, официальное принятие которого состоялось булгарами (предками татар) в X в., после чего исламская религиозная традиция прочно закрепилась и сохранялась, несмотря на монгольское нашествие, распад Золотой Орды, завоевание Казанского ханства. Вместе с тем в статье отмечается, что после взятия Казани и вплоть до конца XVIII в. наблюдался застой в социальной жизни и общественной мысли татар. Лишь после указа Екатерины II о веротерпимости начинается процесс возрождения общественно-богословской мысли татар. Поскольку татары получали религиозное образование в мировых религиозных центрах, то идеи богословов исламского мира оказывали значительное влияние на формирование их взглядов. Автор статьи обращается к трудам таких татарских богословов, как Ахмад ас-Сирхинди, Мехмед Бергеви, Шах Валиулла, Мухаммад ибн Абд ал-Ваххаб, Афгани, Абдо, Рашид Рида, большинство из которых объединяли ханафитская богословская школа и накшбандийский тарикат. Вторым по значимости фактором, оказавшим влияние на развитие богословской мысли татар, по мнению автора, были идеи европейских и российских реформаторов, с которыми татарские мыслители знакомились через систему образования, а также из трудов мыслителей. В совокупности перечисленные факторы оказывали влияние на формирование собственно реформаторского течения в татарской общественно-богословской мысли, способствовавшего дальнейшему социально-экономическому развитию татарского социума.

В статье рассматривается переселенческая политика Российской империи в Туркестанском крае в контексте аккультурации. Ее идея была заключена в самом принципе имперской политики России, которая рассматривала Туркестан как свою национальную окраину и считала русификацию делом недалекого будущего. Отмечается, что переселение русских крестьян в Туркестан регулировалось общепринятыми по России законодательными нормами, но имело свои местные особенности. Своеобразие русской колонизации заключалось в том, что, во-первых, в крае проживало иноязычное население с другим менталитетом и другой религией; а, во-вторых, Туркестан в большинстве территорий был завоеван силой оружия, и это обстоятельство не добавляло доверия местного населения к российской власти. Тем не менее, по мнению автора, основания для аккультурации были в начале переселенческого процесса, когда между русскими поселенцами и местными жителями стали устанавливаться хозяйственные взаимоотношения. Анализ дальнейшей переселенческой политики Российской империи приводит к выводу, что препятствием для дальнейшей аккультурации были как объективные, так и субъективные причины. К объективным причинам следует отнести разную конфессиональную направленность, отличительные черты в менталитете, отдаленность территории от России. Субъективные причины заключались в неверном решении царской власти об изоляции русскоязычного населения от коренных жителей, изымании «излишек» земель у местного населения, перегибах в работе Переселенческого управления, члены которого часто злоупотребляли своим служебным положением. Отрицательную роль сыграла также приверженность российской власти, туркестанской администрации и даже русских поселенцев «цивилизаторской миссии России», в соответствии с которой ставилась задача приобщения «диких» народов к европейской цивилизации, что служило аргументацией для объяснения необходимости нести «блага» «непросвещенным народам». Сделан вывод о несовершенстве переселенческой политики российской администрации, заключавшейся в отсутствии правовой базы и четкого плана переселения.

В статье рассматриваются проблемы жизни общины сибирских бухарцев в первое десятилетие после Революции 1917 г. В центре внимания автора - бухарцы Тарского округа Сибирского края1, их экономическое, политическое и культурное развитие в первое послереволюционное десятилетие. Автор показывает, что бухарцы вместе со всем населением Сибири пережили трудные годы Первой мировой и Гражданской войн, а Революция 1917 г. первоначально дала им надежду на улучшение положения. Однако эти надежды не оправдались, социально-экономическое и политическое положение бухарцев в Сибири оказалось значительно хуже, чем других групп населения, что стало основной причиной желания значительной части сибирских бухарцев выехать из СССР в Турцию. В статье вводятся в научный оборот новые архивные документы, отражающие политику государства в связи с желанием бухарцев выехать из СССР. Документы из фондов Государственного архива Новосибирской области позволяют детальнее рассмотреть проблемы социально-экономического и культурного развития сибирских бухарцев к середине 1920-х гг. Особый интерес представляет разработанная в 1925 г. в Новосибирске программа улучшения экономического, политического и культурного положения бухарского населения Сибири. Автор приходит к заключению, что подобные мероприятия советской власти не смогли покончить с «переселенческими настроениями» бухарцев. Последний раз в переписи населения Сибири бухарцы были отмечены в 1926 г. Несмотря на то, что советское руководство в том же году не выдало им разрешения на выезд в Турцию, к концу 1920-х гг. все-таки часть бухарцев эмигрировала из СССР, а остальные были формально включены в состав сибирских татар. Автор считает, что одной из причин «исчезновения» бухарцев Сибири было то, что в большинстве своем они не приняли политики большевиков, заявив к середине 1920-х гг. о своем нежелание оставаться на советской территории и намерении покинуть СССР.

В дореволюционный период попечение инвалидов и других страждущих, не имевших необходимой материальной поддержки, осуществлялось при поддержке императорской семьи и участия общественности. Попечительство императрицы Марии Александровны о слепых являлось единственной в своем роде организацией, осуществляющей поддержку слепых людей. Созданное в 1886 г. Уфимское отделение попечительства взяло на себя вопросы попечения, обучения и трудоустройства малоимущего населения губернии с заболеваниями зрения. С этой целью был открыт приют для взрослых инвалидов по зрению, впоследствии реорганизованное в Уфимское училище для малолетних слепцов. В 1901 г. училище стало основой для первой бесплатной глазной лечебницы в г. Уфе. Лечебница взяла на себя вопрос лечения всего населения губернии, до того момента не имевшего медицинского обеспечения в области офтальмологии. Несмотря на ограниченную поддержку властей губернии и города, глазная лечебница добилась расширения сферы своей деятельности, подняв оказание лечебной помощи на достойный уровень, и стала основой для создания профильного научно-исследовательского института, продолжающего оказывать офтальмологическую помощь населению по сей день1. До настоящего времени не было целостного исследования, посвященного теме развития офтальмологической службы на территории Уфимской губернии. Основу работы составляют архивные документы из Российского государственного исторического архива, Национального архива Республики Башкортостан, государственного архива Республики Крым, Центрального государственного архива г. Москвы, государственного архива Томской области, государственного архива Саратовской области, государственного архива кантона Берн (Швейцария), благодаря которым удалось восстановить историю создания и деятельности Уфимской глазной лечебницы, биографию ее руководителей, судьба которых была тесно связана с историей страны.