Касимовские татары в годы культурной революции в СССР: по материалам региональной печати 1920-1930-х гг.

Полный текст

Введение

Актуальность. В 70-летней истории советского периода тема этнокультурных процессов занимает одно из видных мест. Обращение к ретроспективе локальной группы второго по величине в Российской Федерации татарского этноса – к касимовским татарам, весьма своевременно в контексте практико-политического дискурса о них. В июне 2022 г. был открыт памятник легендарной татарской царице Сююмбике в г. Касимов, где она провела последние годы своей жизни. Это событие вызвало негативную реакцию со стороны определенных кругов общественности, предпочитающей говорить о прошлом региона, связывая его только с Мещерским краем. Подобное отношение явно прослеживается в статье С.О. Савина, которого не устраивает, что в развивающемся сегодня туристическом континууме уделяется достаточно серьезное внимание «мифотворике», как он выражается, столичного статуса города^[1].

Такая интерпретация прошлого г. Касимов обусловлена проводившейся в СССР национальной политикой, актуальный для данной статьи ракурс которой заключался в том, что идеологема «национальной по форме и социалистической по содержанию» культуры официально развивалась, главным образом, в рамках национальных административно-политических образований.

Степень изученности проблемы. Исследование истории татар в советский период императивами сверху ограничивались рамками Татарской АССР. Татарская тематика вне ее территории разрабатывалась лишь лингвистами, этнографами, археологами, фольклористами, труд которых был направлен, как правило, на изучение дореволюционного периода, то есть традиционной культуры экстерриториальной группы татар^[2].

В постсоветское время этнографическое изучение касимовских татар было продолжено Ф.Л. Шарифуллиной^[3], Д.М. Исхаковым^[4], в трудах которых была проделана большая и многосторонняя работа по изучению материальной и традиционно-обрядовой культуры. Л.Т. Махмутова внесла значительный вклад в освещение лексикографии и фольклора касимовских татар^[5]. Что касается современных исторических трудов, то в них рассматривается преимущественно период существования независимого государственного образования касимовских татар (1445–1681 гг.)^[6].

Характер и степень изученности данной экстерриториальной группы татарской нации получили отражение в исследовании В.В. Акимова^[7], раскрывающем изменения во взглядах на историю касимовских татар, что нашло отражение в заявленном автором посыле:

Касимовские татары, хотя по воле судьбы и живут вдали от Татарстана, не утрачивают чувства сопричастности своей нации, хранят и развивают ее культуру, стремятся ближе и полнее узнать друг друга, так как понимают, что единством и общностью устремлений жив и крепок любой народ^[8].

В работе автора рассматриваются история и культура Касимовского ханства, прошлое населявших его татар после потери им независимости. Книга дает представление также о современной жизни татарского населения Касимовского района Рязанской области, сохранившихся традициях и этнографических особенностях. Практически не исследованной при этом остается советская эпоха.

Красочное, богатое фотоматериалом издание «Тени Касимовского ханства» московских историков М.А. Сафарова и Р.В. Абянова визуально воссоздает уцелевшую на сегодняшний день историю касимовских татар^[9]. Содержание книги основано на материалах «oral history»; освещение советского периода в нем носит лапидарный характер, раскрываются в основном связанные с судьбами отдельных людей фрагменты периода коллективизации и сопряженной с ней внутренней миграцией. В публикациях М.А. Сафарова, Э.М. Сеитова, Р.В. Абянова затрагиваются также вопросы мировоззренческих позиций касимовских татар, этнокультурных контактов и взаимовосприятия с русским народом^[10].

Таким образом, несмотря на существование определенного пласта работ, на сегодняшний день не создано комплексного исследования по истории касимовских татар в советский период.

Цель исследования заключается в выявлении особенностей поведенческого паттерна касимовских татар после распада Российской империи и Гражданской войны, когда окончательно победившее большевистское руководство взялось за глобальное переустройство страны. Одними из главных стратегических направлений его явились учреждение различного ранга национальных образований, ломка старых устоев во всех сферах жизни. В духовном плане были намечены значительные меры, которые вбирало лаконичное понятие «культурная революция». Эта рецепция была сформулирована в конце 1920-х гг., но, по сути, на протяжении всех 1920-х гг. социально-духовная атмосфера в стране была пропитана революционаризмом.

Источниковая база данной статьи представлена опубликованными документами и прежде всего публицистическими материалами региональной газеты Касимовского уезда «Красный Восход». Первоначально она являлась объединенной газетой Касимовского и Елатомского уездных исполнительных комитетов и комитетов РКП(б), позднее, с 1925 г., стала печатным органом Касимовского уездного комитета ВКП(б) и уездного исполнительного комитета. В связи с районированием с 1929 г. газета являлась представителем партийной, исполнительной и профсоюзной районных властей – Касимовского райкома ВКП(б), райисполкома и райпрофсовета. В 1930 г. была переименована в газету «Коллективист», а с октября того же года стала называться «Большевистский путь». С 1934 г. при газете стали выпускать специальную страничку на татарском языке.

Сохранение исторической памяти и «перековка» сознания

В 1920-е гг. полная непростыми коллизиями в этот период борьба татарской общественности Касимовского уезда за самостоятельное существование своего национально-административного образования была тесно связана с апеллированием к истории некогда могущественного Касимовского ханства. Обнаруженные в ГАРФ письменные индивидуальные и коллективные обращения в самые различные официальные инстанции часто начинались с подробного изложения истории образования Касимовского ханства, доказывая исконность проживания татар на касимовской земле^[11].

В послереволюционных условиях энергичные действия татарской общественности г. Касимов по сохранению исторической памяти проявлялись в музейном сегменте. В открытом в начале 1920-х гг. Касимовском музее оживленная работа велась Мусульманским подотделом. Главная заслуга в этом принадлежала татарскому населению города и уезда. «Редкий день в музей не поступают ценные пожертвования мусульман»^[12], – говорилось в одной из газетных заметок. Несмотря на нехватку средств, немногие экспонаты – украшения, сосуды тканые изделия были приобретены самим музеем.

Задачи аккумуляции предметов повседневной жизни и быта касимовских татар были поставлены не случайно. Уже тогда современники отмечали, что «мусульманскому костюму грозило исчезновение». В силу ряда причин, сложившихся еще до революции, в том числе массового оттока касимовских татар на работу в Санкт-Петербург, Москву, влияния буржуазных новаций, национальная одежда выходила из употребления у местных жителей, поэтому ее продавали мусульманам соседних Тамбовской и Симбирской губерний^[13]. В большей степени элементы этнической культуры в советские годы сохранялись в традиционной повседневной и праздничной пище касимовских татар – бялишах, лявашах, жареных пирожках, розочках и т. п.

Проявляя уважение к великому прошлому, касимовские татары вовсе не цеплялись за ушедшее время. В новых реалиях они пытались найти свое место, в особенности это касалось молодежи. Ценным источником, позволяющим понять настроения и предпочтения молодых касимовцев-татар, являются воспоминания К.М. Симакова, 1904 г.р., сделавшего головокружительную карьеру, завершив ее в должности Председателя Госплана Казахской ССР. До революции Каюм Симаков успел поработать помощником у дяди в симферопольском ресторане, сразу после революции он, как и многие татары, вернулся в деревню. И здесь, взрослея и наблюдая перемены, происходившие в социальной жизни, работая на благо семьи, молодой человек стал искать другой интерес: «долго, мучительно долго путался в своих ответах, вступал сам с собой в противоречия»^[14]. Сначала была мысль укрепить свое хозяйство, сделав его обеспеченным, продуктивным. Обратил он взор и в сторону «буфетного дела», которое в годы нэпа на короткое время получило второе дыхание у касимовских татар, славившихся до революции по ресторанно-гостиничной части.

Но в конце концов его прельстили примеры революционеров А. Тукузина, ставшего секретарем Касимовского уездного комитета ВКП(б), и В. Худайбердеева, секретаря партийной ячейки Татарского волостного управления. Молодой Каюм, подражая им, занялся самообразованием, читая газеты, интересуясь политической информацией, общаясь с комсомольскими активистами. Интересно отметить, что желание Каюма стать комсомольцем поддержал отец. Здесь хочется остановиться и подчеркнуть, что М. Симаков, отец Каюма, которому «новая власть не была по душе», но который желал благополучия сыну, посоветовал ему искать свой путь именно в новом формирующемся мире. «В 1923 году, – пишет К.М. Симаков, – в возрасте 19 лет, я стал комсомольцем, что определило мой новый образ жизни…»^[15].

Вступление в ряды комсомола повлияло на жизнь многих представителей татарской молодежи. Организационное оформление ячеек РКСМ по Касимовскому уезду активизировалось в 1924 г. Тогда одновременно целая группа инициативных ребят из с. Царицино написала заявления с просьбой о вступлении в комсомол. Для организации комсомольской ячейки в деревню был направлен инструктор^[16]. Вслед за царицынской была образована татарская ячейка РКСМ в с. Болотцы, которую газета называла самой молодой «по стажу» и нуждавшейся в руководителе^[17].

На 15-й Касимовской уездной партконференции, состоявшейся в 1929 г., отмечалось, что в Татарской волости для работы среди национальных меньшинств имелись ячейка РКП(б) и две ячейки РЛКСМ. Судя по газетным сообщениям, они играли решающую роль в выполнении задач культурной революции^[18]. Комсомольцев направляли в деревни для проведения агитационно-разъяснительных работ, создания красных уголков, налаживания выпусков стенгазет, организации спортивных и драматических кружков, проведения коллективного чтения газет для колхозников и т. п.

Инициативой отличались комсомольцы Торбаевской ячейки, проводившие разъяснительную работу среди сельчан в период выборной компании. Помощь комсомольцам оказывали пионеры, разнося повестки избирателям, занимаясь детьми колхозников во время отчетных собраний^[19].

Борьба с религией

Коренная перестройка культурной жизни была тесно связана с изменениями в идеологической сфере. Как важное направление ликвидации культурной отсталости и формирования нового человека рассматривалась борьба с религиозным мировоззрением.

Антирелигиозная деятельность в отношении мусульман г. Касимов стала отчетливо проявляться в конце 1920-х гг.^[20] Выступая против традиционной для мусульман Уразы, высмеивая сельчан, державших пост, характеризуя мечети как «контрреволюционные гнезда», под влиянием которых колхозники и бедняки заставляли держать уразу 10–13-летних детей, современники констатировали, что за десятилетие советской власти среди татар Касимовского района начали рушиться религиозные устои^[21].

Тесно связанная с внедрением нового сознания, культурная революция сопровождалась уничтожением традиционных повседневных религиозных ритуалов касимовских татар. Очевидец писал, радуясь успехам нововведений:

Это было там, где сравнительно недавно правоверные славили аллаха. Представители молодого татарского населения, кого еще мало исковеркал шариат и т. п. религиозные обрядности и обычаи организовали клуб. Клуб готов. На сцене учащиеся татарчата говорят о своей готовности перестроить старую деревню на новую, коллективную^[22].

Призывы к радикальной трансформации мировоззрения, формирование атеистических взглядов в обществе сопровождались мощным давлением на религиозных деятелей, вынуждая последних отказываться от своих позиций. Так, бывший мулла второй мечети г. Касимова Ф. Баширов через газету объявил сложении с себя сана, «признавая», что «проповедуя религию, кроме вреда не приносил никакой пользы обществу»^[23]. Аналогичное письмо в редакцию прислал бывший мулла с. Подлипки К. Ширинский:

В течение 11 лет я носил звание муллы и отправлял связанные с этим обязанности религиозного культа при селе Подлипки. Но я убедился, что религия является по своему существу дурманом для народа. В настоящее время я не желаю более обманывать своих сограждан и бросаю сан муллы навсегда. Сложив с себя сан муллы прошу меня впредь в рядах обманщиков не числить^[24].

Активизировалось давление и на учителей-татар, которые отказывались «по религиозным убеждениям от ведения антирелигиозной пропаганды» и не участвовали в работе кружков безбожников. Несколько заметок, собранные в одном из июньских номеров уездной газеты «Красный восход» под лозунгом «Учитель должен быть активным антирелигиозником», отражали события, происходившие в деревнях и селах^[25].

В целом, такое мощное антирелигиозное воздействие, да еще в условиях моноэтничной среды (татары составляли 0,44 % от всего населения губернии), фактически уже в первые десятилетия советской власти привели к отказу от внешних проявлений религиозных взглядов татар.

Образование

Советская власть почти с самого начала стремилась взять под свой контроль школьное образование. Учебные заведения общеобразовательного характера были переданы в ведение Наркомата просвещения. Вместе с тем революционный стиль данной сферы культуры коснулся касимовских татар в меньшей степени. В первые советские десятилетия сохранялась определенная преемственность в развитии школы.

Касимовские татары отличались высоким уровнем грамотности. По данным переписи 1926 г., грамотными являлись 73,3 % касимовских татар, в то же время в среднем по Рязанской губ. грамотными были лишь 51,1 % населения. Среди касимовских татар мужчин грамотными были 73,5 %, по Рязанской губ. – 55,5 % мужчин. Удельный вес грамотных среди касимовских татарок составлял 76,2 %, по Рязанской губ. грамотными были 27,9 % женщин^[26]. По губернии на один пункт по ликвидации неграмотности приходилось около 2000 чел. в возрасте 16–35 лет, среди касимовских татар – около 100 чел.^[27]

Многие из преподавателей открытого еще в 1838 г касимовского медресе, кого застали революционные события, в советское время продолжали трудиться на ниве просвещения, прекрасно владея и татарским, и русским языком. Среди них наиболее видное место занимает С. Булатова, которая в 1910-е гг. открыла первую в Касимове школу для девочек. В 1920-е гг. она, продолжая преподавать в школах города, являлась уполномоченным Рязанского губернского отдела народного образования по Касимовскому и соседними с ним Елатомскому и Шацкому уездам. Ф. Баширова, до революции работавшая в одном из мектебе г. Касимов, затем во 2-й женской русско-татарской гимназии, в 1920-е гг., учительствовала в городской татарской школе № 5, одновременно являясь участковым инспектором нацменовского ВУОНО, с 1933 г. – преподавала татарский язык в Касимовском педучилище^[28].

В конце 1920-х гг. газета «Красный восход» рассказала о высоком для того времени уровне развития образования среди татар благодаря прежде всего национальным школам:

Обследованием ряда нацменовских районов нашего уезда установлено, что в культурном отношении они нисколько не уступают русским. Так, например, в селе Подлипках нет неграмотных ни среди мужчин, ни среди женщин. Детское население школьного возраста целиком охвачено школами I ступени. На каждого жителя приходится одна книга и на каждый двор одна газета. Культурные запросы взрослого населения обслуживает изба-читальня^[29].

Данные переписи 1926 г. подтверждали материалы газет. В дифференциации грамотности по возрастам, особенно в школьном возрасте, где еще сохранялись традиции дореволюционного обучения, преимущество оставалось за нацменами. Например, в возрасте 12–15 лет среди татар грамотными были 91, %, среди русских – 63,8 %^[30].

К концу 1930-х гг. татарское население Касимовского, Ермишинского и др. районов Рязанской области полностью было охвачено обучением в начальной школе, в некоторых селах (Болотцы, Азеево, Бастаново) открыты неполные средние школы^[31].

Для подготовки кадров учителей-татар в 1930 г. при педагогическом училище г. Касимов заработало татарское школьное отделение, которое за несколько лет выпустило около 100 чел. советских учителей для начальной национальной школы. Только из Подлипок вышло более 10 учителей. На 1937 г. в педучилище учились более 20 детей татар-колхозников^[32].

Однако татарское отделение просуществовало недолго. В 1938/1939 уч. г. преподавание в училище планировалось вести в основном на русском языке. С этого времени, совпавшего с очередной сменой татарского алфавита, среднее специальное образование на татарском языке сошло в Касимове на нет.

Культурно-просветительские учреждения и печать

Наряду со школами решающая роль в реализации в культурной трансформации общества принадлежала избам-читальням и клубам, главным зачинателем мероприятий в которых являлась комсомольская организация. Типичным общественным мероприятием в 1920-е гг. являлись коллективные читки газет, как почетная миссия поручавшиеся лучшим комсомольцам^[33].

Периодическая печать являлась мощным средством идеологического воздействия партии на население в годы культурной революции. Активисты, рассматривая газету как важный инструмент в культурно-просветительской работе, рекомендовали народным учителям, на которых лежала миссия пропаганды и агитации, подписываться на них^[34].

Тогда же источником информации и одновременно продуктом творчества широких масс являлись и стенные газеты. Для просвещения мусульманского населения татарской молодежью г. Касимов было принято единогласное решение издавать на родном языке двухнедельную газету «Чалгы [Коса]»^[35]. В Ахматово выпускалась стенгазета «Ударниклар [Ударники]», позднее – «Безнен куч [Наша сила]»^[36]. В этот же период поощрялось и ширилось движение селькоров, которые по сути выполняли роль культуртрегеров в крестьянской среде. Зачинателем селькоровского движения в Касимовском регионе являлся вернувшийся из армии Симаков, он же организовал и стенную газету, объединив вокруг нее наиболее инициативное крестьянство^[37].

Круг дел, которыми занималась молодежь, собираясь в клубах, довольно полно охарактеризован в воспоминаниях К.М. Симакова. Вовлекая его в эту деятельность, член касимовской ячейки А. Давликамов рассказывал:

Будем спектакли ставить, и ты будешь играть, выпускать будем свою газету, будем ходить в город в кино, заведем свою библиотеку, в городе будем слушать лекции, и к нам будут приходить лекторы, словом будем учиться^[38].

Работа агитколлективов развертывалась во всех населенных пунктах Касимовского района. К примеру, в Ахматовском сельсовете к концу 1930-х гг. действовало 9 политкружков^[39]. Колхозники целыми семьями вовлекались в художественную самодеятельность^[40].

Существенно осложняло проведение культурной работы среди татар отсутствие нормальных условий. Представители татарской общественности взывали к властям Касимова, отмечая, что культурные запросы татар растут, но власти не могут их удовлетворить, о чем они сообщали в газету:

Раньше у нас был приличный клуб и театр, но теперь он пришел в ветхость. Своих денег на ремонт у нас нет, горсовет же от его ремонта отказался категорически^[41].

«Татары без клуба. Когда же его отремонтируют?» – вновь задавался вопросом автор заметки в газете «Красный Восход», констатируя необходимость срочного ремонта татарского клуба-театра «Чулпан». Отмечая высокую потребность в помещении, отсутствие которого сказывалось на качестве культпросветработы среди татар города, он призывал горсовет «перестать тянуть волынку» и немедленно приступить к ремонту^[42].

По остаточному принципу велось финансирование городского татарского клуба имени Нариманова, что ярко проиллюстрировала газета «Большевистский путь»:

Нацмены, приходящие в клуб – уходят недовольными лишь потому, что в клубе, кроме стен, – как они говорят, – ничего нет^[43].

Осенью 1934 г. из-за отсутствия света здесь неоднократно срывались постановки спектаклей. Обращение представителей татарского населения в горсовет и гороно с просьбами помочь наладить культурно-массовую работу среди татар, обеспечить электричеством, средствами для проведения ремонта помещения, оставались без внимания со стороны властных структур^[44].

В очередной раз в апреле 1938 г. собравшиеся на районное совещание рабселькоры выступили в поддержку татарского клуба, считая, что «руководители РОНО тт. Степаков и Лунин неправильно ставят вопрос о закрытии нацменского клуба». Селькор Ишмуратов отмечал по этому поводу:

Я считаю, что газета вполне правильно поставила вопрос о том, что клуб нацменов должен работать еще лучше и ни в коем случае не может быть закрытым^[45].

Этот факт служил наглядным примером нараставшей тенденции снижения национальной полифонии в жизни касимовских татар. Немаловажным фактором уменьшения роли татарского языка в общественной жизни касимовских татар, проживавших вне моноэтничной среды, стало на наш взгляд, вынужденное делопроизводство национальных сельсоветов и иных административных единиц на русском языке^[46].

Советские праздники и ритуалы

Явными маркерами результатов культурной революции являлись новые формы, сценарии и символика входивших в социальную жизнь советских праздников, главным из которых стал День Великой Октябрьской социалистической революции, ежегодно освещаемый на страницах районной газеты. О праздновании десятилетия революции в с. Собакино Татарской волости газета «Красный Восход» сообщала:

6 ноября улица против избы-читальни украшена зеленью и революционными лозунгами: ждали приезда шефа. Представитель шефа, кооперативной ячейки, приехал 7 ноября. Докладчику предоставили неограниченное время: что сделано за 10 лет, как будем строить народное хозяйство. 7 ноября население путем добровольного сбора продуктов организовало семейный обед на 80 человек и после обеда вечер. На обеде присутствовали дети и взрослое население. Вечер проходил с пением, танцами и плясками, как татарских, так и русских танцев.

Говорили, что власть царя не давала возможности культурно и общественно развиваться деревне, особенно малым национальностям, в том числе и нам, татарам. А вот теперь мы собрались сюда праздновать 10-летие Октябрьской революции свободными, а не рабами. Мы сейчас радуемся за веселящуюся молодежь, потому что раньше мы этого делать не могли^[47].

В праздничном нарративе ярко проявлялась мифологема, строившаяся на противопоставлении старого и нового. Выступавшие на одном из таких торжественных заседаний подлипкинского колхоза «Кзыл Юлдуз» также апеллировали к жизни до революции и после нее^[48].

Спустя 20 лет сохранялся тот же высокий подъем в день празднования Октября, но напряженная международная обстановка накладывала свой отпечаток на ход праздника^[49]. В Торбаево в этот день через село прошла колонна осоавиахимовцев в противогазах. После приветствий для отряда было устроено чаепитие^[50]. Все значимые события культурной жизни подробно анонсировались на специальной татарской страничке районной газеты^[51].

Праздничный характер придавался мероприятиям, связанным с подготовкой и проведением выборов. Всенародным праздником для избирателей города и района стали выборы в Верховный Совет СССР 12 декабря 1937 г. Например, в с. Торбаево к избирательному участку на празднично украшенных повозках, с песнями приезжали празднично-настроенные люди из самого Торбаева, а также из соседних колхозов. В газете «Большевистский путь» содержится следующее описание выборов в татарской деревне:

Первыми в помещение избирательного участка для получения избирательных бюллетеней вошли колхозник т. Бекбулатов Герей Надирович и колхозница Бердиева Айнус. Они получают избирательные бюллетени на своем родном татарском языке. Они первыми опускают в избирательные урны свои бюллетени. На их лицах нескрываемая радость^[52].

Новым явлением в татарских деревнях в 1920–1930-е гг. стали Международные дни юношества (МЮД). В 1937 г. в честь XXIII МЮД в татарском с. Шилино было организовано собрание молодых колхозников и колхозниц. В рамках неофициальной части мероприятия организовывались семейные торжества, проводимые под общим лозунгом: «Ударно работать – культурно отдыхать». Очевидец событий писал:

После молодежного собрания, после товарищеского чая с обильными угощениями – пирожками, бялишами, печеньем, конфетами – заиграла гармошка, завертелись пары танцующей молодежи. Вот молодые колхозники Захида и Ахмет Кашаевы под аплодисменты всей молодежи, исполняющей национальную татарскую пляску «дранка». Вот другая пляска – «тура», отлично исполненная Бибишевым, Кашаевым и Девишевым. А вот Ахмет Кашаев пляшет «туру» вместе с колхозником Измаилом Таканаевым^[53].

В праздничном списке появились также День большевистской печати 5 мая, День Парижской Коммуны 18 марта, которые «отмечались» выступлениями в красных уголках, на совещаниях стахановцев и руководителей колхозов и сельской интеллигенции, созданием новых ячеек общественных организаций, например МОПР^[54].

Недовольство сельчан вызывали приходившие с новыми праздниками и новые привычки среди молодых татар. Организованный 23 января 1930 г. комсомольцами с. Царицыно маскарад, где был буфет, а также «русская горькая», стал поводом для едкой заметки в районной газете^[55].

Изучение материалов касимовской районной газеты за 1920–1930-е гг. показывает, что татарская проблематика находила на ее страницах широкое отражение.

Хотя татарская общественность в конце 1920-х гг. выражала недовольство слабой репрезентативностью статей о жизни татар, татарских селений, просила организовать кружки для селькоров для местного населения^[56]. Очевидно, что то обращение возымело действие: в 1930-е гг. достаточно регулярно стал появляться специальный вкладыш на латинице вплоть до 1939 г., пока алфавит не был сменен на кириллицу.

Выводы

Касимовские татары приняли основные идеи культурной революции, активно участвовали во всех ее преобразованиях, поддерживая становление советской культуры.

Вместе с тем они стремились развивать и собственную – национальную культуру, видя в ней важный фактор сохранения своей этноидентификации. Продолжая дореволюционные традиции, в районах расселения татар старались вести обучение на родном языке, несмотря на трудности материального, кадрового характера. Боролись за самостоятельное существование своего национально-административного образования в Касимовском уезде, тем самым сохраняя опыт и культуру управленческих практик. Осознавая всю сложность и отсутствие нормальных условий проведения общественно-культурной работы среди татар, уже в 1920-е гг. через создание музейной коллекции предприняли попытку коммеморации праздничной и повседневной культуры народа.

 

_{¹ Савин С.О. Столица как центр государственного строительства – историческая память о столичности Касимова // Сравнительная политика. 2015. Т. 6. № 4 (21). С. 108.}

_{² Гордлевский В.А. Элементы культуры у касимовских татар. Из поездки в Касимовский уезд // Труды Общества исследователей Рязанского края. Вып. 10. Рязань, 1927; Куфтин Б.А. Татары касимовские и татары-мишари ЦПО. К вопросу выделения областных типов и составных элементов Волго-Окской этнической культуры (Этническое наименование и элементы жилища) // Культура и быт населения Центрально-Промышленной области. Этнологические исследования и материалы. М., 1929. С. 135–148.}

_{³ Шарифуллина Ф.Л. Касимовские татары. Казань: Татарское кн. изд-во, 1991.}

_{⁴ Исхаков Д.М. 1) Касимовские татары // Татарстан. 1994. № 1/2. С. 78–80; 2) Татары касимовские // Народы России. Энциклопедия. М., 1994. С. 326–327.}

_{⁵ Махмутова Л.Т. Некоторые наблюдения над лексикой касимовского говора татарского языка // Материалы по татарской диалектологии. Казань, 1962. Вып. 2. С. 223–235; Махмутова Л.Т. Старинная обрядовая песня у касимовских татар // Известия Казанского филиала АН СССР. Казань, 1957. Вып. 2. С. 217–221.}

_{⁶ Аксанов А.В. Казанское и Касимовское ханство // Татары. М.: Наука, 2017. С. 147–161; Рахимзянов Б.Р. Касимовское ханство (1445–1552 гг.). Очерки истории. Казань: Татар. кн. изд-во, 2009.}

_{⁷ Акимов В.В. Касимовские татары: между прошлым и будущим. М., 2004.}

_{⁸ Там же. С. 4.}

_{⁹ Абянов Р.В., Сафаров М.А. Тени Касимовского ханства. М., 2021.}

_{¹⁰ Сафаров М.А., Сеитов Э.М. «Если откроются мечети, то кто же их будет посещать?»: Религиозная жизнь касимовских татар в 1943 году по данным отчета Г.П. Снесарева // Minbar. Islamic Studies. 2020. Т. 13. № 2. С. 330–348. https://doi.org/10.31162/2618-9569-2020-13-2-330-348; Абянов Р.В., Сафаров М.А. «Татарская вера». Образ ислама у русского населения Рязанской области // Minbar. Islamic Studies. 2021. Т. 14. № 2. С. 310–334. https://doi.org/10.31162/2618-9569-2021-14-2-310-334}

_{¹¹ Государственный архив Российской Федерации (далее – ГАРФ). Ф. Р-1235. Оп. 122. Д. 43. Л. 5.}

_{¹² Р.К. Касимовский музей // Красный восход. 1923. 24 июня.}

_{¹³ Отчет о деятельности уездного музея Касимовского УОНО за февраль месяц 1922 года // Фонды Касимовского историко-культурного музея-заповедника.}

_{¹⁴ Симаков К.М. От былого до нескончаемого настоящего... Книга воспоминаний. СПб., 2017. С. 227.}

_{¹⁵ Там же. С. 230.}

_{¹⁶ С-в. Пробуждаются // Красный восход. 1924. 17 июля.}

_{¹⁷ Ребята, подтянитесь! // Красный восход. 1924. 17 июля.}

_{¹⁸ Комсомольцы Татарской волости организовали 5 отрядов // Красный восход. 1929. 27 июня; Гиблицкие комсомольцы за культурную революцию на деле // Коллективист. 1930. 30 августа.}

_{¹⁹ Муратов. Перенимайте этот опыт // Большевистский путь. 1931. 15 января.}

_{²⁰ См., например: Булатов И. Союз безбожников должен быть превращен в многомилионную организацию // Красный восход. 1929. 4 июля.}

_{²¹ Нуруддинов. Против «Уразы», за колхозы // Большевистский путь. 1931. 1 февраля.}

_{²² Черный. Хазр бул! // Коллективист. 1930. 19 апреля.}

_{²³ Письмо в редакцию // Красный восход. 1929. 18 мая.}

_{²⁴ Ширинский Карим. Письмо в редакцию // Коллективист. 1930. 16 февраля.}

_{²⁵ Акт расследования заметки «Срывают антирелигиозную работу» // Красный восход. 1929. 22 июня.}

_{²⁶ Государственный архив Рязанской области (ГАРО). Ф. Р-5. Оп. 1. Д. 198. Л. 21.}

_{²⁷ Там же. Л. 22.}

_{²⁸ Материалы Ф.Ф. Башировой, учительницы татарской школы г. Касимова // Фонды Касимовского историко-культурного музея-заповедника.}

_{²⁹ Культработа в селе Подлипках // Красный восход. 1929. 20 апреля.}

_{³⁰ Государственный архив Рязанской области (ГАРО). Ф. Р-5. Оп. 1. Д. 198. Л. 22.}

_{³¹ Авдин П. За подготовку национально-педагогических кадров // Большевистский путь. 1938. 6 августа.}

_{³² Кусалеев. Прежде и теперь // Большевистский путь. 1937. 7 ноября.}

_{³³ Цыбиков П.А. Комсомолец Маганов – хороший чтец // Большевистский путь. 1935. 23 апреля.}

_{³⁴ Сироткин. Усилим подписку // Красный восход. 1924. 5 февраля.}

_{³⁵ В. Свою газету // Красный восход. 1924. 10 января.}

_{³⁶ Бороться за действенность и грамотность стенной печати // Большевистский путь. 1938. 21 октября.}

_{³⁷ Селькор – нацмен // Красный восход. 1929. 11 мая.}

_{³⁸ Симаков К.М. От былого до нескончаемого настоящего. СПб., 2017. С. 230.}

_{³⁹ Симаков. Агитколлектив Ахматовского колхоза развертывает политмассовую работу // Большевистский путь. 1938. 12 октября.}

_{⁴⁰ С. Семья колхозника Файсханова // Большевистский путь. 1939. 11 января.}

_{⁴¹ Татары без клуба. Не знаем где проводить праздник 1-го мая // Красный восход. 1928. 22 апреля.}

_{⁴² Отпускник. Татары без клуба // Красный восход. 1928. 19 июля.}

_{⁴³ Левитов. Клуб им. Нариманова должен развернуть работу // Большевистский путь. 1933. 11 марта.}

_{⁴⁴ Абдуллина. Дайте клубу свет // Большевистский путь. 1934. 10 октября.}

_{⁴⁵ С районного совещания рабселькоров // Большевистский путь. 1938. 22 апреля.}

_{⁴⁶ См. об этом: Государственный архив Рязанской области (далее – ГАРО). Ф. Р-5. Оп. 1. Д. 198. Л. 11–12.}

_{⁴⁷ Красный восход. 1927. 24 декабря.}

_{⁴⁸ А.К. XXI октябрь в Подлипках // Большевистский путь. 1938. 11 ноября.}

_{⁴⁹ Бакеев У. Праздник встречаем с новыми успехами // Большевистский путь. 1938. 3 ноября.}

_{⁵⁰ Поход в противогазах // Большевистский путь. 1938. 11 ноября.}

_{⁵¹ Ap-va. Tatarbajda zur kicә bula // Большевистский путь. 1936. 5 ноября. С. 4; Virgazov. Şәhәrdәge tatar klubьnda // Большевистский путь. 1936. 15 ноября.}

_{⁵² М.К. Выборы в Торбаеве // Большевистский путь. 1937. 16 декабря.}

_{⁵³ Кн. Г. Праздник в Шилине // Большевистский путь. 1937. 9 сентября.}

_{⁵⁴ День печати // Большевистский путь. 1938. 5 мая; 25 колхозников вступили в ячейку МОПР // Большевистский путь. 1939. 20 марта.}

_{⁵⁵ С.З. Пьяный маскарад // Коллективист. 1930. 19 апреля.}

_{⁵⁶ Джанбулатов. Мало о жизни нацменов // Красный восход. 1929. 6 июня.}

Об авторах

Альфия Габдульнуровна Галлямова

Институт истории имени Ш. Марджани Академии наук Республики Татарстан

Email: alfiya1955@gmail.com
ORCID iD: 0000-0003-4344-902X
SPIN-код: 8335-8920

доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник

420111, Россия, Казань, ул. Батурина, 7А

Ильнара Ильдаровна Ханипова

Институт истории имени Ш. Марджани Академии наук Республики Татарстан

Автор, ответственный за переписку.
Email: ihanipova@mail.ru
ORCID iD: 0000-0001-7585-8069
SPIN-код: 2258-5491

кандидат исторических наук, старший научный сотрудник, заведующий отделом новейшей истории

420111, Россия, Казань, ул. Батурина, 7А

Список литературы