Платформа как фактор цифрового империализма в российском информационном пространстве

Полный текст

Введение Незаметно завершившаяся эпоха Веб 2.0 была ознаменована не только технологическими сдвигами, но и переменами в социально-политической сфере. Д.Й. Джин свою книгу о цифровом империализме начинает с того, что фиксирует переход к новой «эре платформ» [Jin 2015: 4]. Новый институциональный дизайн определяется технологическими факторами в рамках порталов и приложений, которые аккумулируют внутри себя широкий спектр более нишевых технологий [Jin 2015: 7]. Агрегирование сервисов в руках таких платформ, как Google, iPhone, Android, позволяет им выступать в роли посредников, владеющих правами интеллектуальной собственности как инструментом накопления капитала [Jin 2015: 5-6]. Платформы получают в свое распоряжение финансовый капитал и инструменты власти, оспариваемые в науке в контексте т. н. «дилеммы модератора» [Langvardt, 2018: 1353]. Роль платформ иллюстрирует принцип «Средство есть сообщение» [Маклюэн 2007]. Разумеется, влияние платформ не является линейным и включает в себя множество измерений от собственно фактора платформы до институционального (установленные «правила игры»), аудиторного (публика, использующая платформу), сообщественного (гомогенное-гетерогенное измерение), дискурсивного (установление доминирующего дискурса) [Мартьянов, Лукьянова 2023: 246]. Однако все эти измерения соответствуют и целостной внутренней логике. В рамках политической экономии коммуникации эту логику можно обозначить как логику цифрового империализма. Платформы выступают в качестве посредников, организаторов среды, но не заказчиков и производителей услуг или контента. В обмен на посредничество они обретают право взимания комиссии, установления «правил игры» и власть в контексте включения и исключения из коммуникации. Цифровой империализм Термин империализм имеет давнюю историю и употреблялся (как правило, в отношении французов) [Исаев 2001] задолго до экспансионистской внешней политики Б. Дизраэли, считающегося отцом империалистской политики [Язовская, Гудова 2018: 35]. Впоследствии термин был переосмыслен в духе экономического детерминизма Дж. Гобсоном [Гобсон 1927], В.И. Лениным [Ленин 1949] и др., став частью марксистского категориального аппарата. Империализм представляет собой процесс доминирования в международной политике с помощью ряда механизмов, таких как колонизация1. Как и империализм, колониализм постепенно усложнялся, обретая новые формы: технологического, электронного колониализма [Schiller 1976; McPhail 1987]. Цифровой колониализм вытекает из самой логики распространения Интернета, когда 1 Mitri S. Digital Imperialism: The Last Phase of Capitalism, Department of Business and Management Master in Global Management and Politics 2022. URL: http://tesi.luiss.it/35397/1/735571_ MITRI_STEFANO.pdf (accessed: 01.11.2023). западные компании устанавливают монополистические (или олигополистические) структуры рынка данных и технологические экосистемы в целом. Более гибкие формы господства империалистов предполагаются в рамках концепции цифрового неоколониализма, действующего на уровне формируемых норм. Сочетание цифровых форм колониализма и неоколониализма способствует усилению новых измерений империализма. Империализм в отдельных своих проявлениях может основываться не на завоевании, а добровольном признании доминирования гегемонов правящими элитами стран, представляющих периферию и полупериферию. Механизмом подобных измерений империализма выступает и глобализация - отмена барьеров на пути экспорта финансовых ресурсов, информации, культурных ценностей и т.п. В XX-XXI вв. термин «империализм» неоднократно использовался для описания более узких, конкретных проявлений экспансионизма, таких как «культурный империализм» [Schiller 1976; Schiller 1969; Саид 2012]. Культурный империализм, использующий доктрину свободного потока информации, в свою очередь выступает отправной точкой для медиаимпериализма [Вoyd-Barrett 1977], коммуникативного [Lee 1988] и цифрового империализма [Fuchs 2015]. Хотя термины «культурный империализм» и «медиаимпериализм» используются в том числе как синонимы, корректнее сказать, что культурный империализм связан с самим распространением культурных ценностей, в то время как термин «медиаимпериализм» следует использовать в отношении средств распространения ценностей и информации. Наряду с терминами «электронный империализм» и «цифровой империализм» [Gajjala, Birzescu 2011], означающими империалистские практики в условиях информационного общества и цифровой экономики, существуют более «нишевые» категории платформенного империализма [Jin 2015], а также блокчейн-империализма [Jutel 2021]. Тема цифрового империализма находит отражение в научном дискурсе как среди работ, посвященных анализу стран, выступающих в роли объектов «цифрового неоколониализма» - прежде всего африканских [Kwet 2019; Ya’u 2004; Mweberi2], так и в отношении стран, которые играют более сложную роль в цифровом империализме - Австралии [Mann, Daly 2019], Южной Кореи [Jin 2017], Китая [Keane, Yu 2019] и т. д. Цель и методы исследования Цель данного исследования - выявление роли платформ как фактора политического дискурса в контексте цифрового империализма. 2 Mweberi S. (2019). The Effect of Nascent Digital Platform Imperialism on Economic Development of Third World Countries: A Case Study of Kenya. Summary. URL: https://www. researchgate.net/publication/338067337_The_Effect_of_Nascent_Digital_Platform_Imperialism_ on_Economic_Development_of_Third_World_Countries_A_Case_Study_of_Kenya_Summary (accessed: 27.10.2023). Выборка исследования (табл. 1) формировалась исходя из двух базовых критериев: 1. платформа. Для выявления особенностей коммуникации в условиях цифрового империализма было выбрано три платформы: (a) «империалистское» пространство YouTube; (b) «национальное» пространство «ВКонтакте»; (c) «лиминальное» пространство Telegram; 2. тип коммуникатора: персональные страницы и медиа (институциональные акторы). Также выборка учитывала критерии политизированности канала и количества подписчиков. Проанализированные страницы и каналы Таблица 1 Тип ВКонтакте Telegram YouTube медиа Лентач Топор Live Настоящее Время* медиа РБК СМИ Россия не Москва DW* на русском медиа Mash РИА Новости Euronews по-русски медиа РИА Новости Readovka Комсомольская Правда медиа ТАСС Mash Радио Свобода* медиа Новости RT на русском Правдивости Телеканал Дождь* медиа КБ РОССИЯ СЕЙЧАС RTVI Новости медиа БОРЩ Раньше всех. Ну почти. УКРАИНА СЕГОДНЯ - ГРОШІ медиа ТОПОР - Хранилище Осторожно, новости УНІАН медиа Лента.ру Пивоваров* (Редакция) ОМ ТВ (Омельчук ТВ) персона Дмитрий Медведев Kadyrov_95 Alexey Arestovych ** персона Рамзан Кадыров СОЛОВЬЁВ БесогонTV персона Сергей Собянин Рыбарь Дмитрий Гордон* ** персона Радий Хабиров Вячеслав Володин ФЕЙГИН* LIVE персона Андрей Воробьев Varlamov* News Майкл Наки* персона Вячеслав Гладков Адам Делимханов Навальный LIVE ** персона Рустам Минниханов Colonelcassad Руслан Усачев персона Александр Беглов Дудь* Александр Невзоров* персона Александр Бречалов Дмитрий Никотин Дневник Депутата персона Алексей Текслер Саня во Флориде Илья Яшин* * - данные лица и организации входят в реестр иностранных агентов Министерства юстиции РФ. ** - данные лица и организации входят в перечень террористов и экстремистов Росфинмониторинга. Источник: составлено авторами. Analyzed pages and channels Table 1 Type Vk.com Telegram YouTube media Lentach Topor Live Current Time* media RBK SMI Rossiya ne Moskva DW in Russian* media Mash RIA Novosti Euronews in Russian media RIA Novosti Readovka Komsomol’skaya Pravda media TASS Mash Radio Svoboda* media News RT in Russian Pravdivosti TV Channel Rain* media KB RUSSIA TODAY RTVI Novosti media BORSCH Ran'she vsekh. Nu pochti UKRAINA SEGODNYa - GROShІ media TOPOR - Hranilishche Ostorozhno, novosti UNIAN media Lenta.ru Pivovarov* (Redakciya) OM TV person Dmitry Medvedev Kadyrov_95 Alexey Arestovych** person Ramzan Kadyrov SOLOV'YoV BesogonTV person Sergej Sobyanin Rybar Dmitry Gordon* ** person Radij Habirov Vyacheslav Volodin FEYGIN* LIVE person Andrej Vorob’ev Varlamov* News Michael Nacke* person Vyacheslav Gladkov Adam Delimhanov Navalny** LIVE person Rustam Minnihanov Colonelcassad Ruslan Usachev person Alexander Beglov Dud* Alexander Nevzorov* person Alexander Brechalov Dmitry Nikotin Dnevnik Deputata person Aleksej Teksler Sanya vo Floride Ilya Yashin* * - these individuals and organizations are included in the register of foreign agents of the Ministry of Justice of Russian Federation. ** - these individuals and organizations are included in the Federal Financial Monitoring Service of Russia’s list of terrorists and extremists. Source: compiled by the authors. Были выгружены посты в сообществах «ВКонтакте» и Telegram, а также субтитры к видео на YouTube в период с 24.02.2022 по 01.11.2023. Составленный корпус был лемматизирован и токенизирован. Методами исследования являлись латентное размещение Дирихле для тематического моделирования, частотный анализ слов, анализ коллокаций и дискурс-анализ. Результаты исследования Анализ частотности слов демонстрирует интенсивное использование оппозиции «мы» и «они», что косвенно свидетельствует о наличии конфронтационного дискурса. Данная оппозиция более характерна для Telegram и YouTube. Рис. 1. Облако слов по результатам частотного анализа для Telegram Источник: составлено авторами. Figure 2. Word cloud based on frequency analysis results for Telegram Source: compiled by the authors. В Telegram заметны более интенсивный милитаристский дискурс (платформа выступает информационной «линией соприкосновения») и конкретизация геополитических акторов (здесь, вероятно, более важным фактором является текстовый формат платформы). Для YouTube (за исключением упоминания США) более характерны обобщения: Европа, Запад. Косвенно это свидетельствует как о солидаризации ориентированных на Запад медиа, так и об отсутствии пророссийской точки зрения, более последовательно фиксирующей противоречия в действиях западных стран. Наиболее «мирный» дискурс фиксируется во «ВКонтакте». Это можно объяснить более широкой повесткой дня топовых каналов, включенностью в политическую коммуникацию государственных служащих, не связанных напрямую с боевыми действиями и занимающихся текущей деятельностью. Интересно, что по эмоциональному фону (исходя из тем) наиболее негативный встречается в YouTube, затем в Telegram, а более позитивный характерен для «ВКонтакте». Анализ коллокаций Telegram демонстрирует, что наиболее используемые словосочетания связаны с военными действиями: «боевые действия», «военная операция», «нанести удар», «вооруженные силы», «личный состав» и т.д. Сдержанный характер коммуникации характерен для социальной сети «ВКонтакте». Там политический дискурс более ориентирован на внутреннюю повестку. Появляются упоминания министерств, их представителей. Любопытным представляется появление элементов официального нарратива (сюжеты, связанные с русским языком, Великой Отечественной войной). Помимо освещения специальной военной операции (СВО) заметен повседневный дискурс мирной жизни: детский сад, крепкое здоровье и т.п. Часто повторяющиеся нарративы YouTube: «ядерное оружие», «Советский Союз», «оккупированные территории», «полномасштабное вторжение», «военные преступления», «Северная Корея», «путинский режим», «объединить нацию». Рис. 2. Результаты кластерного анализа по платформам YouTube, Telegram и «ВКонтакте» Источник: составлено авторами. Figure 2. Results of cluster analysis for YouTube, Telegram and Vk.com platforms Source: compiled by the authors. Хотя кластерный анализ (рис 2.) демонстрирует достаточно сложную картину, где далеко не всегда платформа выступает в качестве доминирующего фактора, интересно, что отдельные близкие кластеры образуют наиболее одиозные медиа, связанные с украинскими спикерами и пропагандистскими медиа стран Запада. Все они функционируют через YouTube. Интересно, что фактор формата платформы остается важным («РИА Новости» в Telegram и «ВКонтакте» оказались в совершенно разных кластерах). Обсуждение Результаты прошлых исследований показывали, что хотя платформа и выступает значимым фактором выделения в кластеры, он не является определяющим [Lukyanova, Martyanov, Volkova 2022]. Эта логика применима и к результатам настоящего исследования. Однако на дендрограмме очевидны более гомогенный кластер YouTube и менее гомогенный (за счет включения телеграм-каналов) кластер «ВКонтакте». Telegram, как и предполагалось, является наименее управляемым из проанализированных платформ. Хотя исследование достигло поставленной цели и подтвердило предположение об империалистском характере дискурса YouTube, требуется более комплексный анализ данного феномена. Выводы Исследование показывает не только различия в дискурсе (что может частично определяться и форматом платформы), в повестке дня и артикуляции отдельных тем топовыми медиа различных платформ. Более очевидная гомогенность коммуникации в YouTube означает, что для политической коммуникации на этой платформе более характерны признаки эхокамеры, чем для соответствующей российским «правилам игры» «ВКонтакте». Такая гомогенность была достигнута целым рядом мер, предпринятых YouTube после начала СВО. Вкупе с акцентом на милитаристский дискурс это косвенно демонстрирует признаки «империалистичности» данной цифровой платформы и подтверждает ее односторонний антироссийский характер.

Об авторах

Денис Сергеевич Мартьянов

Институт научной информации по общественным наукам (ИНИОН) РАН; Санкт-Петербургский государственный университет

Email: dsmartyanov@mail.ru
ORCID iD: 0000-0001-7755-8086

кандидат политических наук, доцент, научный сотрудник Отдела политической науки Института научной информации по общественным наукам (ИНИОН) РАН, доцент Санкт-Петербургского государственного университета

Москва, Российская Федерация; Санкт-Петербург, Россия

Галина Владимировна Лукьянова

Институт научной информации по общественным наукам (ИНИОН) РАН; Санкт-Петербургский государственный университет

Автор, ответственный за переписку.
Email: g.lukiyanova@spbu.ru
ORCID iD: 0000-0003-1260-2124

кандидат политических наук, доцент, научный сотрудник Отдела политической науки Института научной информации по общественным наукам (ИНИОН) РАН, доцент Санкт-Петербургского государственного университета

Москва, Российская Федерация; Санкт-Петербург, Россия

Список литературы