«Ситуационный национализм» по-черногорски: новый этап национально-государственного строительства?

Полный текст

Введение Черногория - небольшая страна с территорией и населением меньше Калининградской области в России. Несмотря на свои размеры, государство активно развивается и отличается очень разнообразной и насыщенной политической жизнью, которая обусловлена рядом глубоких размежеваний, доставшихся по наследству от Социалистической Федеративной Республики Югославия. Эти размежевания связаны с «пестрым» этническим составом (интересно, что Черногория - единственная страна Европы, где титульная этническая группа (черногорцы) насчитывает меньше половины населения [Мелешкина, Помигуев 2021]), религиозными, языковыми, культурными отличиями. К этому стоит добавить географическое положение страны, имеющей стратегически важный выход к теплому Cредиземному морю, что привлекает внимание не только туристов, но и различных экономических, политических и военных союзов (Черногория является кандидатом на вступление в ЕС и полноправным членом НАТО). Все отмеченные особенности становятся причиной значимых политических конфликтов внутри страны. Начиная с 2019 г. черногорский политический ландшафт менялся стремительно: два раза проходили парламентские выборы, в том числе внеочередные, два раза сменялось правительство после вынесения ему вотума недоверия, а в 2023 г. завершилось почти тридцатилетнее правление М. Джукановича (в разное время президента и премьер-министра страны) и его Демократической партии социалистов (ДПС). Анализ политической жизни Черногории после развала Югославии позволяет исследователям глубже понять основные тенденции развития новых государств, образовавшихся после распада больших сложносоставных политий. Это справедливо не только в отношении республик, существующих ныне на территории бывшей Югославии, но и других регионов, в том числе постсоветского пространства. В статье анализируются основные факторы, определяющие национальное и государственное развитие Черногории на современном этапе, показана роль этих факторов в политических процессах в стране, включая последние национальные выборы, выявлены основные внутренние размежевания и их проявления в политике, а также перспективы дальнейшего политического развития, в том числе в контексте влияния на государство внешних игроков и проектов. Границы, центр и периферия как факторы формирования государства и нации В представленном исследовании использованы два похода: центр-периферийная теория С. Роккана и его последователей, а также концепция «ситуационного национализма» в интерпретации Э. Джейн и Ф. Бибера [Jenne, Bieber 2014]. Представители роккановского подхода рассматривают отношения между центрами и перифериями как важный фактор государственного строительства и национальной консолидации [Rokkan 1999; 1987]. Так, например, С. Бартолини предлагает рассматривать формирование любой территориальной политии в терминах консолидации центра и границ, определения критериев членства, а также политического структурирования [Bartolini 2005]. Такая универсальная функциональная логика позволяет описать возникновение и развитие государства и нации как процесс, предусматривающий территориальную консолидацию, формирование институциональной структуры и социокультурные механизмы объединения сообщества. Внутреннее институциональное строительство и консолидация нации во многом связаны со стратегией строительства границ и возможностями «выхода» из-под контроля центра, что создается в результате применения этой стратегии и отчасти обусловлено международным порядком. При этом речь идет не столько о территориальных, сколько об экономических и социокультурных границах, формируемых нормами и правилами «членства» в политическом сообществе. В важном для формирования нации и государства процессе консолидации границ можно выделить два пути развития: ослабление и укрепление границ. Ослабление границ предполагает их расширение, открытие и уменьшение контроля над ними. Укрепление границ предполагает их закрытие и/или сокращение, а также характеризуется повышением контроля центра над границами с последующей консолидацией [Popescu 2012: 69-77]. Кроме того, важным фактором интеграции политии является не только укрепление внешних границ, но и ослабление внутренних [Schimmelfennig 2021: 316]. Контроль над границами и сокращение возможностей «выхода» акторов генерируют процесс возрастания политического производства [Bartolini 2005: 29]. Чем выше контроль над границами, тем больше возможностей у иерархических структур стабилизировать и легитимировать свои доминирующие позиции, и наоборот. В этой связи наличие внешних для какой-либо политии центров может осложнять процесс консолидации границ и формирования нации/государства, создавая почву для существования конкурирующих национальных проектов и ограничивая таким образом возможности элит использовать механизмы национальной консолидации. Несмотря на усилия элиты построить нацию по определенным принципам, граждане выбирают свою идентичность в контексте постоянно меняющегося поля политических идентичностей на международном и внутреннем уровнях. Таким образом, единый «национальный нарратив» «сверху» продвигать довольно сложно, поскольку существует сразу несколько альтернатив на своеобразном «рынке идей», среди которых и выбирают те или иные группы общества. Конфликты идентичности ограничивают успех любого проекта национального строительства, о чем говорится в концепции «ситуационного национализма», предложенной Э. Джейн и Ф. Бибером [Jenne, Bieber 2014]. Ее авторы справедливо полагают, что национальная идентичность может меняться из-за различных геополитических обстоятельств в рамках подвижной структуры идентичностей. Иными словами, национальный проект в основном зависит от борьбы внутри национальных границ и за их пределами. Часто политические элиты, конкурируя за доминирование, позиционируют себя как защитники на циональных интересов, дают обещания, которые приносят пользу одной группе за счет других, таким образом усиливая взаимные этнические разногласия и радикализируя общество в целом. Такие проекты национального строительства, скорее всего, будут вызывать конфликты на периферии (понимаемой различным образом) государства, где вопросы национальной идентичности более размыты и поэтому больше подвержены влиянию «ситуационного национализма». Невозможно переоценить значимость этих подходов для понимания политического развития стран, возникших при распаде больших политий. В них часто сохраняется потенциальная открытость и несогласованность границ различного рода (территориальных, политических, культурных, конфессиональных, экономических и др.), сопровождающихся рассеиванием контроля центра и отсутствием согласия населения по «устанавливающим» вопросам[1] [Мелешкина 2012; 2013]. Это условие может проявляться в том числе в наличии значительной доли национальных меньшинств, сходных в плане этнического происхождения с основным населением центра бывшего государства и/или в их компактном проживании. Несогласие по «устанавливающим» вопросам может усиливаться в связи с актами насилия или иными драматическими событиями, сопровождающими распад большой политии. Обстоятельства, связанные с дезинтеграцией больших политий, специфика новых независимых республик и нерешенность вопросов формирования наций/ государств часто актуализируют противоречия между трактовками национальной общности, основанными на гражданских, государственных и иных, в том числе этнических, критериях или, как определяет Р. Брубейкер, между «государственно-фреймированными» и «контргосударственными» трактовками [Брубейкер 2012]. В республиках бывшей Социалистической Федеративной Республики Югославия (СФРЮ) широкое распространение получил «контргосударственный» вариант. Что касается Черногории, то трагических событий, которые сопровождали распад Югославии в ряде других республик, этой стране удалось избежать. Однако исторические традиции, специфика национальной политики СФРЮ и события 1990-х гг. наложили отпечаток на процесс формирования черногорской нации и последующие политические события. Контекстуальные особенности строительства черногорской нации Как и большинство современных государств западных Балкан, Черногория имеет сложную историю[2]. Особое значение здесь имеют три фактора: наличие сравнительно небольшого опыта самостоятельной государственности; вхождение ряда территорий в Османскую и Австро-Венгерскую империи; нахождение в составе Королевства сербов, хорватов и словенцев с 1918 по 1941 г. (Королевства Югославия с 1929 г.), СФРЮ с 1945 г., Союзной Республики Югославия с 1992 по 2003 г., Государственного союза Сербии и Черногории с 2003 по 2006 г. [Мелешкина, Помигуев 2021]. В первой половине 1990-х гг. власти Черногории поддерживали политику С. Милошевича, однако потом официальное отношение черногорских властей к политике сербского режима кардинально изменилось, был взят курс на большую автономию и публичное дистанцирование от Сербии, а также построение уже своей - черногорской - нации. Сложная историческая судьба Черногории, вхождение ее территорий в состав различных государственных образований, а также конфликты на сопредельных территориях бывшей Югославии после ее распада определили мультиэтнический состав населения и наличие разных культурных и религиозных традиций. Существование Черногории в составе Югославии не способствовало закреплению единой этнополитической идентичности населения республики[3]. Во многом это было связано с попыткой коммунистов в рамках СФРЮ создать единый югославский народ, объединенный общей идеологической, а не этнической рамкой[4]. Кроме того, внутренние административные границы социалистической Югославии не учитывали традиционную историческую и этнокультурную специфику региона. Образование федерации привело к искусственному дроблению и изоляции прежде единых национальных общностей (например, треть сербов оказалась вне пределов Республики Сербия), а также кристаллизации новых общностей, например, славяне-мусульмане (славяне, принявшие в период османского владычества ислам, или бошняки) и югославов (в основном дети от смешанных браков в период существования СФРЮ) [Allworth 1994]. Таким образом, проводимая в СФРЮ политика в целом явилась фактором, осложнявшим решение задач по консолидации границ государственного и национального строительства в республиках после распада социалистической Югославии, что способствовало формированию сложной композиции этнического состава населения республик бывшей СФРЮ, включая Черногорию [Vučković, Petrović 2022: 57]. В настоящий момент существует как минимум две основные проблемы, которые приходится решать на политическом уровне: выстраивание черногорской нации в контексте мультиэтничного состава (причем с сербами и представителями других (малочисленных) этносов отношения выстраиваются по-разному), а также конфессионального разнообразия (в первую очередь из-за «контргосударственного» влияния Сербской православной церкви для предста вителей «старой» элиты). По данным последней переписи, черногорцами себя называют немногим меньше половины страны, в то время как менее трети идентифицируют себя сербами[5]. Росту доли первых способствовали меры по «национализации», предпринятые в период правления М. Джукановича, в том числе в плане изменения черногорского законодательства в части языка, гражданства и т.п., а также официальная политическая риторика этого периода[6]. Большинство населения Черногории православные, однако размежевание между черногорцами и сербами частично перекликается с размежеванием между сторонниками и противниками автокефальной Сербской православной церкви. Проживающие в стране этнические меньшинства, включая бошняков-мусульман и албанцев (большинство из которых также мусульмане), длительное время поддерживали режим Джукановича, считая его некой гарантией межэтнического мира. В то же время в последние годы ситуация изменилась, в первую очередь из-за проблем экономического характера [Мелешкина, Помигуев 2021]. Обозначенные размежевания до сих пор воздействуют на политическое развитие республики, в том числе на ход и результаты президентских и парламентских выборов. Важным внутриполитическим размежеванием, во многом определившим исход последнего цикла национальных выборов, является размежевание между сторонниками и противниками существовавшего почти тридцать лет политического режима М. Джукановича и его партии ДПС[7]. Существование этого режима поддерживалось, с одной стороны, инструментами «стабилитократии» [Pavlović 2016] и «приватизации государства», глубоким проникновением политической власти и представителей правящей партии в частную экономическую сферу, клиентелизмом, партийным протекционизмом [Kaufmann, Hellman, Geraint 2000], а с другой - националистической риторикой. С момента референдума 2006 г. политическая жизнь Черногории отличалась усилением националистической риторики, разногласий из-за трактовки исторических сюжетов, конфликтами по поводу отношений с Сербией, статуса Сербской православной церкви и государственных символов [Morrison 2018]. При этом правящая элита успешно использовала для укрепления своей власти образ «врагов»: Сербия и Сербская православная церковь и Россия в связи с попыткой государственного переворота 2016 г. [Begović 2021]. Длительный период оппозицию этому режиму составляли в основном политические игроки, претендующие на отражение интересов сербского населения. Однако в последние годы ситуация поменялась, и в рядах оппозиции режиму оказались разнообразные политические силы, в том числе те, которые удачно смогли использовать «сербскую карту», чтобы отодвинуть от власти М. Джукановича. «Внешний контур» национально-государственного строительства в Черногории На современные политические процессы в Черногории и перспективы национального и государственного строительства воздействуют не только этнические или конфессиональные размежевания внутри страны, связанные с историческими традициями страны, с ее существованием в составе Югославии и нынешним влиянием Сербии и Сербской православной церкви, и не только отношение к режиму Джукановича. Значительное воздействие на внутриполитический процесс республики оказывают и международные игроки, как традиционные для региона (например, центр бывшей Югославии - Сербия, а также Россия), так и сравнительно новые. На политическую жизнь в стране значительно влияют недовольство проводимой властями политикой, а также появление нового поколения политических деятелей, «раскрывающих глаза» на коррупционную природу прошлой власти М. Джукановича и ДПС[8]. С 2010 г. Черногория является кандидатом на вступление в Европейский союз[9], а в 2017 г. стала членом НАТО. Международные структуры (Еврокомиссия, ОБСЕ, Венская комиссия и др.), в том числе обеспечивающие процесс евроинтеграции, становятся важным актором внутриполитической борьбы. Апелляция к этим институтам используется внутри страны как средство легитимации принимаемых внутриполитических решений [Komar 2019] и инструмент политической борьбы со своими оппонентами. В этом плане показателен случай с министром юстиции, прав человека и меньшинств Владимиром Лепосавичем, который работал в 42-м кабинете министров под руководством З. Кривокапича, называемого «правительством экспертов» из-за непартийного статуса практи чески всех его членов. В. Лепосавич на вопрос парламентариев, готов ли он как министр признать факт «геноцида в Сребренице» в годы войны 1992-1995 гг., ответил, что он признает его только когда это будет однозначно доказано[10]. В итоге парламент принял решение снять с должности министра по инициативе главы кабмина, а также утвердить резолюцию с решительным осуждением «геноцида в Сребренице», установленного Международным трибуналом по бывшей Югославии[11]. В свою очередь В. Лепосавич заявил, что те политики, которые в свое время участвовали в этих событиях, теперь просят его признаться в военных преступлениях[12]. Этот случай свидетельствует о том, что стремление страны в Евросоюз обязывает черногорские власти не только оглядываться на позицию западных партнеров [Vukicevic 2017] для выполнения всех пакетов требований ЕС и других европейских институтов, предъявляемых к странам-кандидатам[13], но и придерживаться единой европейской трактовки исторических событий, происходивших в Европе в целом и на Балканах в частности [Помигуев, Салахетдинов 2021]. Вместе с тем символическое и историческое поле черногорской политики можно рассматривать как пространство символической борьбы с политическими оппонентами, в том числе с помощью попыток переопределить границы и критерии национальной идентичности. Политические силы Черногории в основном солидарны относительно вопроса о курсе на евроинтеграцию [Morrison 2018][14]. Разногласия и раскол в вопросе вступления страны в НАТО, определившие противоречия между основными политическими силами и специфику дискурса избирательной кампании в 2016 году[15], в основном ушли в прошлое[16]. Вместе с тем существуют некоторые разногласия по поводу механизмов евроинтеграции и участия в других интеграционных проектах, в том числе региональных союзах. Особое внимание заслуживает так называемый проект «Открытые Балканы» (или «мини-Шенген»), идея которого появилась еще в 1990-х гг., но тогда не получила развитие из-за войн на территории бывшей Югославии. В 2017 г. албанскими властями вновь была высказана идея политико-экономического сближения трех стран (Сербия, Албания, Северная Македония) на региональном саммите в Триесте[17][18]. 29 июля 2021 г. президенты трех стран подписали соглашения о перемещении товаров, доступе к рынку труда и сотрудничестве в области защиты от стихийных бедствий, а в 2022 г. - об обмене продовольственными товарами, энергией, кинематографией, а также о сотрудничестве в чрезвычайных ситуациях. Тогда же было решено открыть пограничные переходы для граждан и товаров трех стран без ограничений с 1 января 2023 года[19][20]. В 2022 г. на встрече стран - создателей «Открытых Балкан» присутствовали премьер-министр Черногории Д. Абазович и Председатель Совета министров Боснии и Герцеговины З. Тегельтия, которые высказали «личную позицию» о пользе интеграционной инициативы[21], однако на государственном уровне в Черногории и БиГ пока скептически смотрят на перспективы «мини-Шенгена». Так, по мнению З. Кривокапича, приоритетом страны должно оставаться членство в ЕС, а согласно позиции М. Джукановича подобный интеграционный проект приведет к укреплению позиций России в регионе и замедлению вступления в ЕС[22]. Фактически новая интеграционная инициатива становится одной из возможных альтернатив развития государств Западных Балкан, которая трактуется М. Джукановичем и его партией ДПС как «контргосударственная» идея для национально-государственного развития Черногории. Как уже отмечалось выше, еще одной проблемой «внешнего контура» являются отношения государственных властей Черногории с Сербией, а точнее, в первую очередь с Сербской православной церковью, являющейся важным актором не только сербской [см. об этом, например, Subotić 2019], но и черногорской политики [см., например, Bakrač 2022]. Парламентские выборы 2020 г. в целом отличались атмосферой высокой поляризации общества по вопросам церковной и национальной идентичности[23]. Они проходили на волне протестов сторонников СПЦ против нового закона о свободе вероисповедания, лишавшего эту церковь большой доли имущества в Черногории. Вместе с нерешенными экономическими и политическими проблемами, вызванными пандемией COVID-19, эти причины стали серьезным подспорьем к изменению политического ландшафта страны [Мелешкина, Помигуев 2021; Bancev 2021][24][25][26]. По результатам голосования 30 августа 2020 г. большинство голосов было отдано за партию ДПС М. Джукановича. Однако она получила на 6 мандатов меньше, чем в прошлом созыве, что не позволило ей участвовать в формировании кабинета министров со своими традиционными союзниками по коалиции - «Социал-демократами Черногории», Бошнякской партией и «Албанским списком»[27]. В то же время представители трех оппозиционных альянсов, выступавших не только против политики М. Джукановича, но и против принятого закона о свободе вероисповедания[28], совместно смогли набрать 41 место в парламенте: «За будущее Черногории», «Мир - наша нация», «Объединённое реформистское действие» (URA). В итоге именно эти политические силы получили право формировать Правительство, а их лидеры заняли ключевые государственные посты в парламенте и сформировали так называемое «экспертное правительство». Новый Кабинет министров Черногории, утвержденный 4 декабря 2020 г., позиционировался как «неполитическое правительство» или «правительство экспертов», все члены которого беспартийны (кроме вице-премьера Д. Абазовича из «Объединенного реформистского действия» (URA)). Само правительство носило переходный характер, а его цели заключались в борьбе с коррупцией и подготовке к новым справедливым выборам[29]. Такая позиция новой власти в лице премьер-министра З. Кривокапича могла позитивно повлиять на процесс сглаживания этнических, политических и конфессиональных разногласий, существующих в стране, однако ожидания не оправдались. Отсутствие эффективных институциональных решений, обеспечивающих аккомодацию размежеваний в обществе и диалога, направленного на достижение консенсуса между противоборствующими политическими силами в стране [Bieber 2010], затрудняло и затрудняет эту задачу, о чем свидетельствуют политические события, происходившие в период между выборами. Правительство Кривокапича в итоге добилось исключения статей закона о вероисповедании, вызвавших протесты, повысило минимальную заработную плату и осуществило ряд мер по борьбе с теневой экономикой. Вместе с тем деятельность правительства породила недовольство и сопротивление различных политических сил со всех сторон, включая лидеров «Демократического фронта», обвинявших Кривокапича в том, что вместо ожидаемого улучшения отношений между Черногорией и Сербией правительство добилось обратного, к тому же еще и введя санкции против России[30]. В результате правительству не удалось осуществить многое из обещанного, в том числе провести требуемую по закону перепись населения в 2021 г., а также избирательную реформу. Правительство Кривокапича было отправлено в отставку 4 февраля 2022 г. после вотума недоверия парламента по инициативе «Объединенного реформистского действия» (URA) во главе с вице-премьером Д. Абазовичем, которого впоследствии президент М. Джуканович предложил на пост главы «кабинета меньшинства», заручившись поддержкой ДПС. Конфликт по поводу роли Сербской православной церкви, снизивший поддержку ДПС в 2020 г., во многом обусловил не только специфику политических дискуссий и событий в межвыборный период, но и особенность политической ситуации, в которой проходили президентские выборы 2023 г. Одним из предвыборных обещаний оппозиции на парламентских выборах 2020 г. было не только изменение в законе о вероисповедании, но и заключение соглашения с Сербской православной церковью, которое гарантировало бы неприкосновенность ее собственности, в том числе изъятой у Черногорской церкви в 1918 г. Правительство Кривокапича вело работу над проектом такого соглашения, однако не подписало его. Работа кабинета проходила в обстановке тлеющего и периодически разгорающегося конфликта. У партнеров по коалиции были разногласия по нескольким вопросам, включая влияние властей Сербии и ее церкви на внутренние дела Черногории[31]. Описанные разногласия, с одной стороны, отражали настроения в обществе, а с другой - использовались политическими элитами в политической борьбе. В частности, одним из показательных событий были массовые выступления в старой столице Черногории Цетинье против интронизации нового митрополита Сербской православной церкви в Черногории Иоанникия и посещения Цетиньского монастыря патриархом Сербской Православной церкви Порфирием в сентябре 2021 г. Соглашение с СПЦ все-таки было подписано, но уже главой нового правительства Д. Абазовичем в августе 2022 г. Этот шаг фактически означал отказ от курса на автокефалию Черногорской церкви, что привело к ослаблению напряженности во взаимоотношениях с СПЦ и Белградом, но стало причиной конституционного кризиса. Через две недели после подписания соглашения Д. Абазовича отправили в отставку голосами большинства депутатов Скупштины по инициативе ДПС. Комментируя отставку, генеральный секретарь ДПС И. Вуйович обвинил Абазовича в сговоре с президентом Сербии А. Вучичем, который с помощью подписания соглашения якобы хотел осуществить «первую фазу операции по дестабилизации Черногории, чтобы свернуть ее с европейского пути»[32]. Интересен тот факт, что необходимость евроинтеграции не вызывает серьезных разногласий в черногорской политической элите, отличаются лишь подходы к достижению цели. Одни считают, что выстраивание тесных связей с соседними государствами, развитие новых интеграционных проектов приблизит страну к ЕС, а другие, наоборот, скептически относятся к такого рода идеям, считая, что это приведет к зависимости страны от Сербии и даже России. Таким образом, «внешний контур» национально-государственного строительства Черногории характеризуется наличием влиятельных внешнеполитических центров, воздействие которых носит противоречивый характер. С одной стороны, влияние Сербии и СПЦ размывает границы черногорской нации и подпитывает существующие в обществе размежевания. С другой - перспектива вхождения в Евросоюз и согласие большинства политических сил с ней является некой объединяющей политическое сообщество рамкой, потенциально способной сгладить имеющиеся в обществе размежевания. Однако в настоящее время в качестве устойчивой тенденции этого пока не наблюдается: до последних парламентских выборов общая ориентация на вступление в ЕС сочеталась с борьбой двух основных трактовок национального-государственного строительства на пути в Евросоюз («государственно-фреймированная» условно «антисербская» и «альтернативная» условно «просербская»). В определенном смысле можно говорить о том, что с 2020 г. эти трактовки меняются политическими ролями, о чем свидетельствуют результаты выборов президента и парламента 2023 г. «Внутренний контур» национально-государственного строительства: переформатирование современной политической системы Как отмечалось выше, специфику политической жизни определяли не только размежевания между черногорцами и сербами, сторонниками и противниками Сербской православной церкви, вступления в НАТО и т.п., но и наличие этнических меньшинств, которые играли важную роль при поддержке режима Джукановича, являясь в каких-то моментах вето-игроками принимаемых на общегосударственном уровне решений. Однако два последних избирательных цикла продемонстрировали не только изменение их роли в новой политической конфигурации, но и снижение влияния на принимаемые решения в целом. После выборов 2016 г. власти предприняли попытки изменить правила представительства интересов национальных меньшинств с помощью избирательной реформы. Ее разработка началась в 2018 г., но не нашла поддержки у оппозиции на фоне рассмотрения закона о свободе вероисповедания[33], что привело к закрытию учреждённого при поддержке ЕС совета по реформе избирательной системы. В итоге изменения так и не произошли из-за отсутствия поддержки квалифицированного большинства, требуемого для поправок в избирательное законодательство[34]. Ни кабинет З. Кривокапича, ни тем более «коалиция меньшинства» с правительством Д. Абазовича провести избирательную реформу не смогли. Единственные изменения, произошедшие за это время, ограничиваются фактической отменой «ценза оседлости» избирателей, устраненного Уставным судом[35]. Следует отметить, что на данный момент некоторая защита этнических меньшинств в избирательном процессе присутствует. Так, партии, представляющие бошняков и албанцев, имеют право на представителей в парламенте, если их список набрал минимум 0,7 % (при избирательном барьере в 3 %), а для хорватского меньшинства мандат возможен, если список набрал 0,35 % голосов [Мелешкина, Помигуев 2021]. Таким образом, динамичная политическая борьба в Черногории разворачивается в сложившихся правовых рамках. Основными трендами нового этапа национально-государственного строительства, отсчет которого можно вести с 2019 г. (конфликта с СПЦ), стали существенное омоложение политического состава и «политизация экспертов». И если с первым все понятно - на сцену выходит новое поколение 30-40-летних политиков[36][37], то второй пункт нуждается в уточнении. Так, сформированное «неполитическое» правительство З. Кривокапича, где был только один партийный член кабмина (Д. Абазович, УРА), оказалось местом рождения новых политиков: министры финансов и социального обеспечения М. Спайич, экономики Я. Милатович, обороны О. Инжак основали движение «Европа сейчас!», заняв в итоге посты спикера парламента, президента Черногории и мэра столицы соответственно, а В. Липосавич после отставки создал свою партию «Справедливость для всех!», которая не прошла в парламент, набрав 2,77 % голосов. Политический кризис, возникший после вотума недоверия кабинету З. Кривокапича и тем более после отставки правительства Д. Абазовича, привел к тому, что ни одна из партий уже не смогла сформировать правительство, а осенью 2022 г. ДПС ко всему прочему проиграла большинство местных выборов, что символизировало начало конца ее доминирования. Другим политическим трендом, отчетливо проявившимся на последних президентских и парламентских выборах, была активизация противоречий между сторонниками и противниками существовавшего политического режима и актуализация соответствующего размежевания, которая стала возможна во многом благодаря приходу в политику нового поколения. Состоявшиеся в марте-апреле 2023 г. президентские выборы положили конец многолетнему пребыванию лидера ДПС М. Джукановича на посту главы республики. Этому способствовал ряд факторов. Так, немаловажную роль сыграла специфика политики М. Джукановича, усталость населения от нерешенных экономических вопросов и высокой коррупции[38]. Косвенным свидетельством «криминальной» природы власти М. Джукановича был тот факт, что Проект по освещению организованной преступности и коррупции (OCCRP) выбрал его персоной 2015 г. по версии журнала «Организованная преступность и коррупция»[39]. За время пребывания Джукановича у власти неоднократно звучали заявления о том, что страна стала прибежищем для контрабандистов и незаконных финансовых операций. Отмыванию денег также способствовало решение Черногории ввести евро в качестве национальной валюты, несмотря на то, что страна еще не вступила в ЕС[40]. Очередной скандал разгорелся вокруг Prva Banka, контролируемого братом Джукановича, где Европейский парламент призвал провести расследование в связи с подозрениями в отмывании денег[41]. В этом контексте вполне логично выглядели слова Д. Абазовича, что вотум недоверия его правительству - это прямое следствие борьбы политика с контрабандистами[42]. М. Джуканович был одним из основных кандидатов на президентских выборах. Одной из главных тем его предвыборной кампании стала интеграция в Европейский Союз. Другой была опасность для Черногории, якобы исходящая от России, а также из рядов «сербских националистов», имеющих амбиции по развитию «сербского мира» по аналогии с «русским миром» и созданию антинатовской «Великой Сербии». С этой точки зрения он оценивал предстоящие выборы: «В ближайшие дни должно быть принято решение не только относительно европейского пути Черногории, развития многоэтнического гражданского общества и устойчивого экономического роста. Это решение относительно будущего Балкан, а также стабильности в Европе»[43]. Во время предвыборной кампании Джуканович вел себя как государственный деятель, в то же время создавая впечатление, что страна погрузится в хаос и разруху, если он потерпит поражение. Помимо Джукановича в первом туре участвовало несколько кандидатов. Одним из его соперников на президентских выборах был А. Мандич, лидер коалиции просербской и проюгославской оппозиции - Демократического фронта (на парламентских выборах 2023 г. - коалиция «За будущее Черногории»). Эта политическая сила выступает за более тесный союз с Сербией, являясь противником членства в НАТО и занимая прорусские позиции. Ее поддерживает примерно пятая часть населения[44]. Являясь представителем «вечной оппозиции» в черногорской политике, Мандич был известен как сторонник создания совместного государства с Сербией, а также как сербский националист и противник евроатлантической интеграции Черногории. Во время предвыборной кампании Мандич старался обратиться к центристским избирателям, не высказываясь против членства Черногории в НАТО и поддерживая евроинтеграцию. Выступая против режима Джукановича, Мандич утверждал, что президентские выборы - «это битва за примирение, это битва за всех, кто не хочет, чтобы Черногория была пленником мафии»[45]. Что касается другого соперника М. Джукановича, Я. Милатовича, то его появление и особенно успех были неожиданными для черногорского политического процесса. Я. Милатович - относительно новая и «молодая» политическая фигура. Получив хорошее экономическое образование в западных университетах, он работал в банковской сфере, а также активно сотрудничал с различными международными организациями в научно-экономической и дипломатической сферах. Будучи министром экономики и экономического развития, он стал одним из авторов программы экономического развития Черногории «Европа сейчас», которая легла в идейную основу программы одноименного политического движения, в первую очередь экономического плана: вопросы инвестиций в реальный сектор экономики, завершение строительства автомобильной дороги Бар-Белград и др. Выступая за членство страны в ЕС, Милатович не отрицал важность экономического сотрудничества с Сербией, как и с другими странами региона. Вопросы отношения к антироссийским санкциям и СВО в Украине Милатович в своих выступлениях дипломатично обходил вниманием, хотя и является сторонником евроатлантической интеграции. Предвыборная кампания Милатовича прошла с эксцессами, свидетельствующими о накале политической борьбы и использовании политическими силами существующих в стране размежеваний. В бывшей столице Черногории Цетинье на Милатовича, когда он шел на предвыборное собрание, напала группа людей[46]. За этим последовали публикации фейковых новостей и негативной информации против Милатовича и его команды со стороны организаций и активистов, поддерживающих действующего президента Джукановича. Участники акции в Цетинье назвали этот инцидент «мирным протестом граждан»[47]. Победителями первого тура выборов стали Джуканович и Милатович. Во втором туре ряд кандидатов (Мандич, Бечич из «Демократической Черногории» и Данилович из «Единой Черногории») поддержали последнего. Еще перед первым туром партия премьер-министра Д. Абазовича «Объединенное действие за реформы» (УРА), которая не выставляла своего кандидата на этих выборах, объявила, что вступит в альянс с демократами, а впоследствии выразила свою поддержку Милатовичу. Партия М. Лекича, которая с сентября 2022 г. пыталась сформировать новое правительство вместо кабинета Абазовича, также объявила о поддержке Милатовича. Социал-демократическая партия (СДП) и социал-демократы поддержали действующего на тот момент президента. Оба кандидата в президенты во время предвыборной кампании заявили о своей приверженности вступлению страны в Европейский Союз и пообещали работать над восстановлением экономических перспектив. Тон кампании в СМИ и социальных сетях стал более агрессивным во втором туре, когда конкуренты начали использовать постановочные видеоролики и «черный» пиар. Оба кандидата прибегли к негативной агитации: Милатович представлял свою кандидатуру как олицетворение молодого будущего по сравнению с прошлым президентом, которого обвинял в использовании власти в интересах своего окружения, попустительстве коррупции и преступности. Милатович объявил, что эра Джукановича закончилась, проводя кампанию о необходимости перемен и обещая лучшее будущее[48]. Джуканович обвинял своего оппонента в «жестоком популизме» и утверждал, что Милатович был доверенным лицом Сербии и Сербской православной церкви и ввергнул страну в непосильный долг, находясь на посту министра экономики[49]. Он охарактеризовал второй тур президентских выборов как выбор между независимой Черногорией и страной, контролируемой Сербией с Россией. В результате голосования Я. Милатович получил 58,88 % голосов, а М. Джуканович - 41,12 %. Результаты первого и второго тура послужили толчком к переформатированию партийно-политической системы. После нескольких неудачных попыток по формированию Правительства Черногории тогда еще действующий Президент М. Джуканович за 3 дня до президентских выборов, 16 марта 2023 г., распустил парламент и назначил новые выборы на 11 июня 2023 г. 17 марта 41 член парламента (MPS) подали конституционную жалобу на президентский указ, утверждая, что в нем не указаны какие-либо юридические основания для роспуска парламента, но в дальнейшем необходимого большинства судей для принятия подобного решения в Уставном суде не нашлось[50]. 24 марта президент публично заявил, что депутаты, которые проигнорируют его указ о роспуске парламента, будут привлечены к уголовной ответственности. В период, предшествовавший выборам, ряд сотрудников полиции и государственных служащих были арестованы в рамках продолжающихся усилий по борьбе с организованной преступностью. В связи с этим 30 марта директор полиции был уволен правительством по предложению министра внутренних дел. Накануне парламентских выборов произошли некоторые преобразования в структуре партий и альянсов. В частности, после поражения Джукановича на президентских выборах на посту председателя ДПС его сменил сравнительно молодой Д. Живкович. Главой коалиции «За будущее Черногории» (в составе которой находится Демократический фронт с одним из лидеров в лице кандидата на президентских выборах А. Мандича), на предыдущих выборах возглавляемой З. Кривокапичем, стал М. Кнежевич. 17 мая 2023 г. была создана новая коалиция «Дритан и Алекса - Смело считай» с участием бывшего премьер-министра Д. Абазовича. Показательно, что прошедшие парламентские выборы характеризовались сменой основной политической повестки дня. Главными вопросами избирательной кампании были вопросы экономического развития и благосостояния, а этнический и конфессиональный вопросы широко не обсуждались. Основным итогом стало существенное поражение партии М. Джукановича и формирование новой конфигурации политических сил во главе с новой президентской силой. На прошедших выборах победу одержало центристское движение «Европа сейчас» (25,55 %), к которому принадлежит новый Президент страны Я. Милатович. Блок во главе с Демократической партией социалистов бывшего президента («Вместе») занял второе место (23,26 %). На третьей строчке оказалась партия «За будущее Черногории» (14,76 %), на четвертой - союз Объединенной реформистской акции и Демократической Черногории («Смело считай») с 12,5 %. В парламент также прошли Боснийская партия, блок Социалистической народной партии и Демократического союза, Албанский форум, Албанский альянс и Хорватская гражданская инициатива. Результаты выборов закрепили поражение М. Джукановича и его партии, привели к смене политической повестки дня и символизировали приход в политику нового поколения без значительного политического опыта, буквально с нуля за несколько месяцев набравшего активную избирательную базу[51]. Это свидетельствует об усталости черногорского населения от старых политиков и проблем и желании многих граждан выйти из замкнутого круга этнических и конфессиональных разногласий, чтобы заняться наконец «неполитическими» вопросами социально-экономического развития, борьбы с коррупцией и т.д. Политические изменения, произошедшие в 2023 г., снова «переворачивают» направление официального политического курса в области национально-государственного строительства. Ради того чтобы войти в большую европейскую семью, новые власти отказываются от дихотомии «просербский-антисербский» как основной идеи построения черногорской нации в пользу глобалистских идей дружбы со всеми, признания позиции всех сторон конфликтов на Западных Балканах и сглаживания острых узлов за счет привлечения внимания к социально-экономическим проблемам. Политические события последних трех лет в Черногории показали, что пока действующая властная элита во главе с М. Джукановичем искала врагов вовне, молодое поколение политиков нашло врага в лице самого М. Джукановича. Иными словами, благодаря действиям политиков нового поколения размежевание по поводу отношения к политическому режиму (своеобразный межпоколенческий разрыв) выступило объединяющим стимулом для оппозиционных политических сил, что способствовало смене режима и приходу к власти новых политических сил. Однако события последних лет показали, что актуальность разногласий на этнической и конфессиональной основе сохраняется и в будущем это может существенно повлиять на политический процесс. Некоторые аналитики оценивают прошедшие выборы как «критическую развилку», которая может определить будущую траекторию Черногории либо в плане ускорения вступления в ЕС, либо, напротив, ослабления связей с ЕС и НАТО[52]. Заключение Проведенный анализ показал, что длительное время политическое развитие Черногории определялось историческими особенностями ее формирования и наследием бывшей Югославии. В частности, существенную роль играл центр бывшей Югославии Сербия, которая до сих пор сохраняет влияние на внутриполитические процессы Черногории и определяет национальную и конфессиональную идентификацию значительной части ее населения. Размежевания между группами граждан, идентифицирующих себя как сербы или черногорцы, а также между государством и церковью, длительное время определяли расстановку политических сил. Страх национальных меньшинств (в первую очередь албанцев и бошняков) перед национальной политикой Сербии и умелое лавирование М. Джукановича, разыгравшего национальную карту, длительное время обеспечивали поддержку его режиму и доминирование ДПС на политической арене. Однако проблемы экономического развития, коррупция, контроль финансовых потоков, а также просчеты Джукановича в отношении православной церкви вкупе с отсутствием серьезного продвижения на пути к евроинтеграции обусловили ослабление поддержки режима национальными меньшинствами, возрастание оппозиционных настроений и в конечном счете поражение Джукановича на президентских выборах, а ДПС - на парламентских. К власти в Черногории пришли представители молодого поколения политиков, в меньшей степени опирающихся на традиционные для Черногории этноконфессиональные размежевания, а больше нацеленных на решение экономических проблем и ускорение процесса вступления страны в ЕС. Однако окончание длительного периода доминирования одной политической силы не означает завершения процесса демократизации. Следует признать, что экономические процессы в стране во многом остаются подконтрольными клану Джукановича, а ДПС, хотя и утратила доминирующее положение, еще достаточно популярна и сильна. В свою очередь, в стане оппозиции наблюдается существенная фрагментарность и нестабильность, даже с учетом появления новой президентской силы, которая формирует коалицию на правах победителя. Нерешенность вопросов национального и государственного строительства, влияние внешних центров (Сербии и Сербской православной церкви, ЕС, России, балканских союзов и др.), отсутствие эффективных институтов формирования компромиссных решений и защиты интересов меньшинств делают политическую жизнь нестабильной и осложняют принятие эффективных политических решений. Как показывают последние национальные выборы, идея вступления в ЕС недостаточно привлекательна для преодоления всех разногласий между политическими силами, а традиционные для страны размежевания еще будут напоминать о себе, особенно когда пройдет «медовый месяц» новых властей с многонациональным и многоконфессиональным населением Черногории.

Об авторах

Елена Юрьевна Мелешкина

Институт научной информации по общественным наукам (ИНИОН) РАН

Email: elenameleshkina@yandex.ru
ORCID iD: 0000-0003-1339-7150

доктор политических наук, главный научный сотрудник

Москва, Российская Федерация

Илья Александрович Помигуев

Институт научной информации по общественным наукам (ИНИОН) РАН; 2Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»; Финансовый университет при Правительстве РФ

Автор, ответственный за переписку.
Email: pomilya@mail.ru
ORCID iD: 0000-0003-3068-5664

кандидат политических наук, доцент департамента политики и управления факультета социальных наук Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» НИУ ВШЭ; научный сотрудник Отдела политической науки, Институт научной информации по общественным наукам РАН; доцент Департамента политологии факультета социальных наук и массовых коммуникаций, Финансовый университет при Правительстве РФ

Москва, Российская Федерация

Список литературы