Религиозно-политическое влияние Ирана в странах Персидского залива (на примере Бахрейна, Саудовской Аравии и Кувейта)

Полный текст

Международные отношения между Ираном и странами Персидского залива были неоднозначными на протяжении многих столетий. Главными факторами здесь выступали межэтнические и конфессиональные различия. При этом арабами Аравийского полуострова Персия, а затем Иран воспринимались как угроза их независимости (как в до, так и после обретения национального суверенитета аравийскими арабами. Причем не меньшие опасения с их стороны вызывала и политика Ирана в правление Мохаммада Реза Пехлеви страны Персидского залива воспринимались шахским Ираном, который в международных кругах рассматривали чуть ли не местной державой - «жандармом Персидского залива», исключительно как сфера своего политического влияния. Так, в 1959 г. Меджлис (иранский парламент) даже провозгласил Арабские Эмираты (ставшую впоследствии ОАЭ) иранской провинцией, а в 1971 г. не признал факт провозглашения независимости ОАЭ [11]. В политических международных условиях на БСВ второй половины XX-го в., когда практически весь арабский мир находился в политической (а некоторые арабские государства временами и в военной) конфронтации с Израилем, Иран проводил в отношении Тель-Авива более лояльную политику. Лояльность правительства шаха к Израилю выражалась в том, что Иран, вопреки решению всех арабских стран, имел некоторые экономические и политические контакты с Тель-Авивом, в частности, продавал нефть в эту страну. Данные обстоятельства подогревали неприязнь к Тегерану в арабском мире. Более того, в 1960-м г. Иран признал Израиль, что повлекло разрыв дипломатических отношений с Египтом. После Исламской революции 1979 г. в Иране и провозглашения ИРИ противостояние Ирана и стран Персидского залива еще более обострилось. Дело в том, что духовный лидер Ирана Р. Хомейни призвал к экспорту Исламской революции, и первую очередь в эти страны с целью их освобождения от «рабской зависимости» от Запада. Активная деятельность и нарастающее влияние организации «Хизбалла» в Ливане укрепило отношение к Ирану как к потенциальной угрозе всем правящим режимам так называемых «нефтяных монархий», хотя при этом в правящей элите Ирана существовало и существует как минимум два диаметрально противоположных подхода к концепции «вилаят-е-факих». Данный фактор по существу касается непосредственно только внутренней идеологической и политической жизни ИРИ [8. P. 90-120.]. Так, рассматривая собственно иранскую политическую сферу, следует отметить, что «консерваторы» во главе с аятоллой Джаннати и аятоллой Месбахом Язди придерживаются позиции, что власть «вали-факиха», как и власть «Пречистых Имамов», которых он замещает, должна быть абсолютной, и «Шура» («Верховный совет»), состоящий только из улемов, обладает лишь консультативными полномочиями. «Умеренные» улемы, лидером которых является аятолла А. Хашеми-Рафсанджани, бывший Президент Ирана М. Хатами, а также нынешний Президент Х. Роухани, относятся к так называемым «реформаторам» (Ислах талабан). Эти «реформаторы» являются сторонниками сохранения светско-республиканской формы правления и совершенствования демократических механизмов. Иранское влияние не следует связывать лишь религиозной общностью между шиитами Ирана и шиитскими общинами Саудовской Аравии, Бахрейна, Кувейта и других стран. Необходимо учитывать, что шиитские религиозно-политические движения в странах Персидского залива зародились еще до Исламской революции 1979 г. и не были связаны с иранским шиитским духовенством. В конце 1960-х - начале 1970-х гг. наиболее крупными шиитскими религиозно-политическими движениями были «Харакат ар-рисаля» и «Ад-Дава» (Призыв). «Ад-Дава», возникшее в иракском городе Наджафе - одном из крупнейших шиитских религиозных центров, представляло интересы «традиционного» шиитского духовенства Ирака и имело свои филиалы в Кувейте, Бахрейне и ОАЭ. Ее основателем являлся Мохаммад Cадык Камуси [1]. Другим крупным движением было «Харакат ар-рисаля» (Движение «Послание»), руководимое великим аятоллой Мухамадом аль-Хусейни аш-Ширази[1] из Кербелы - главной святыни шиитов[2]. Оно создало разветвленную сеть филиалов в шиитских общинах Бахрейна, Кувейта, Саудовской Аравии. Между этими шиитскими образованиями существовали определенные идеологические и организационные противоречия. После Исламской революции в Иране оба эти движения стали пропагандировать идеи «исламского правления» Хомейни при материальной и организационной поддержке со стороны иранского правительства. Однако конкуренция между ними не ослабевала. С 1982 г. иранцы стали создавать собственные так называемые «освободительные движения», подконтрольные непосредственно Тегерану и не связанные с иракским духовенством. Иранское духовенство сделало ставку на движение «Ад-Дава», так как оно поддерживалось авторитетными муджтахидами Наджафа. В то же время деятельность «Харакат ар-Рисаля» стала активно подавляться иранцами. Их сторонники в Иране были подвергнуты преследованиям, а многие из них - арестованы. В ответ Мохаммад аш-Ширази подверг иранское правительство жесткой критике, указав на «диктаторские замашки» Хомейни [4]. Последователи Ширази с тех пор выработали свою модель исламского правления, тогда как идеологической основой движения «Ад-Дава» вплоть до сегодняшнего дня остается концепция «вилаят-е-факих». В частности, аш-Ширази выступил против концепции единоличного наместника «Пречистых имамов» на Земле, «вали-факих», и считал, что в качестве духовного лидера мусульман должен выступать совет ученых, включающий представителей различных религиозно-правовых школ ислама - мазхабов. С другой стороны, аш-Ширази крайне негативно относился к концепции национального государства и считал ее греховным новшеством (бид’а), создающим препятствия для объединения исламской «уммы». Проживая в Ираке, он демонстративно не имел паспорта и не получал никаких разрешений на проживание в этой стране. Однако из собственного интервью аятоллы аш-Ширази стало известно, что его отец имел иранское подданство и до конца своей жизни не отказывался от него. Его родственники в большинстве своем живут в настоящее время в Иране, хотя и называют Кербелу своей родиной (ватан). Родословные многих шиитов, коренных жителей стран Персидского залива, как и в случае с шейхом аш-Ширази, восходят к Ираку или Ирану [5. P. 100-101]. На сегодняшний день шиитские общины в странах Персидского залива не являются политически однородными конфессиями. Вместе с тем их идеологическое мышление формируется под влиянием двух основных теоретических центров шиизма - Наджафа и Кума. При этом стоит отметить, что их идеологическая палитра не ограничивается либо доктриной Хомейни или же традиционными шиитскими представлениями о том, что подлинно исламское государство может быть создано только после пришествия имама Махди. Духовенство в тех же Куме и Наджафе разделено как на полностью поддерживающих идеи Хомейни, так и на сторонников их критического осмысления. Анализируя роль шиитских общин в общественной жизни стран Персидского залива, нельзя не заметить, что существующие противоречия между ними, с одной стороны, и их соотечественниками-суннитами - с другой носят не только религиозный, но и этнический характер. Особенное противостояние наблюдается в Бахрейне. В отличие от других соседних аравийских стран здесь шииты являются не меньшинством, а большинством местного населения, составляя около 74% процентов мусульман (при том, что последние формируют 70% населения Бахрейна) численностью около 390 тыс. чел. [3]. В Бахрейне шииты именуют себя «Бахрани» и считают себя коренными жителями данной территории, а суннитов называют «Араб», то есть бедуинами, пришедшими из глубины Аравийского полуострова. Кроме того, шиитское население Бахрейна и восточных провинций Саудовской Аравии имеют общий языковой диалект, который отличается от того, на котором говорят местные сунниты [2. P. XXII]. В Бахрейне последователи «Харакят ар-Рисаля» создали собственную политическую партию «Джамаат уль-амаль уль-исламия» («Общество исламского действия) и, объединившись с другими шиитскими группами в партию «Аль-Вифак» («Согласие»), имеют представительство в парламенте. Их сторонники идеологически противостоят другой части проирански настроенного шиитского духовенства, представленному движением «Ад-Дава» и основателем филиала этого движения в Бахрейне шейхом Исой Касемом. Поэтому они до настоящего времени не оформились в единую, организованную политическую силу. Правящий режим Бахрейна всячески подавляет деятельность всех «проиранских» шиитских организаций. Репрессивная политика правительства Бахрейна по отношению к шиитам, усилившаяся после протестов 2011 г., сопровождается рядом грубых нарушений внутреннего законодательства (не говоря уже о международных конвенциях), а также дискриминацией шиитского населения в сфере образования, трудовых отношений, судопроизводства [9. P. 9-10]. Такой политический курс в отношении шиитов поддерживается ближайшим союзником правящего режима Бахрейна - Саудовской Аравией. Данный фактор еще более подталкивает бахрейнцев к поиску союзников за рубежом, и в первую очередь в Иране. Шиитское население Саудовской Аравии исторически проживает в восточной части страны, богатой нефтью, и составляет около 24,8% от общей численности населения, или 4 млн 310 тыс. чел. [3]. С начала формирования социальной стратификации саудовского общества шиитам традиционно отводились самые низшие позиции. Безусловно, в Саудовской Аравии, как и в других арабских государствах Персидского залива, на такое социальное положение шиитской общины повлиял религиозный фактор. Ваххабизм, являющийся идеологическим ориентиром правящего режима династии Саудов, не признает шиитские мазхабы и считает их последователей неверующими [7. P. 8]. Более того, шииты подвергаются дискриминации в сфере образования, а также в доступе в органы государственного управления, полицию и вооруженные силы. Такая ситуация создает благодатную почву для роста недовольства в среде шиитов и активизации радикальных группировок. Одной из таких групп является «Хизбалла-уль-Хиджаз» («Хизбалла в Хиджазе»), главной целью которой является свержение власти династии Саудов и создание на территории Саудовской Аравии исламской республики по образцу Ирана. «Хизбалла в Хиждазе» является малочисленной радикальной группой, которая находится вне закона и обвиняется властями страны в совершении ряда террористических актов [10]. Ее возникновение напрямую связано с обострением ирано-саудовских отношений, произошедшего после революции 1979 г., и связанного с этими событиями усилением дискриминации местных шиитов. Если до этого саудовский режим видел в шиитах меньшинство, которое со временем ассимилируется, то после указанной Исламской революции стал воспринимать шиитов как потенциальных агентов влияния Ирана и как угрозу собственной власти. Большинство саудовских шиитов, судя по опросам, не восприняли иранскую революцию 1979 г. как сигнал к свержению саудовского правящего режима. Вместе с тем события в Иране воодушевили определенную часть шиитской общины к более открытому исповеданию своей веры. В настоящее время «Харакат ар-рисаля» охватывает в Саудовской Аравии подавляющее большинство шиитского населения. Благодаря таким харизматичным религиозным деятелям, как шейх Хасан Ас-Сафар и шейх Нимр ан-Нимр, местные шииты стали мощной и сплоченной силой, которая обладает серьезным материальным и человеческим ресурсом. Эта партия имеет и свою собственную политическую программу, направленную на решение локальных задач во имя укрепления потенциала шиитской общины в стране. Как и в 1980-х гг., шиитская община королевства оказывается вовлеченной в международную политику. Беспорядки в Бахрейне, имеющие под собой этническую и межконфессиональную основу, а также гражданская война в Йемене, где правительство Саудовской Аравии продолжает безуспешно бороться с «фантомами иранского влияния», приводят в итоге к реальному усилению авторитета ИРИ в шиитской среде (и не только в ней), как в Йемене, так и в Саудовской Аравии [6]. Так называемую «Кувейтскую модель» взаимоотношений между суннитами и шиитами зачастую называют «образцовой» для стран Персидского залива в том смысле, что здесь, в отличие от Бахрейна, Катара и Саудовской Аравии, шииты практически не подвергаются дискриминации и имеют соответствующий доступ к участию в деятельности органов государственной власти. Представляется нелишним отметить, что с этнической точки зрения шиитская община Кувейта сформировалась из местного шиитского населения (бахрани), а также из эмигрантов из Ирака и Ирана (аджами). Численность шиитов составляет примерно 22,8% населения страны, или 210 тыс. человек [3]. Тем не менее, Исламская революция в Иране оказала мощное мобилизующее действие и на шиитскую общину Кувейта. Однако Кувейт, в силу своего географического положения и небольших размеров территории, находился под влиянием как Саудовской Аравии, так и Ирана. Поддержка кувейтским правительством Ирака во время ирано-иракской войны привело к радикализации части шиитской общины и ее сближению с проиранскими организациями, ставившими своей целью «экспорт» исламской революции в страны Персидского залива. Как известно, революционный «проект» Р.Х. Хомейни не предполагался им исключительно шиитским, тем не менее, геополитические и этнические особенности политического положения в зоне Персидского залива привели к нагнетанию межконфессиональной напряженности в этой стране. Немалую роль в этом сыграли насильственные акции, осуществленные иранскими агентами влияния, как например, захват гражданского самолета (рейс 422 Бангкок-Кувейт) членами ливанской «Хизбаллы» в 1988 г. [12]. После оккупации Кувейта Ираком в 1990-м г. трения между суннитами и шиитами несколько сгладились, так как они в равной степени столкнулись с политикой ассимиляции со стороны правительства Саддама Хусейна. В результате высокого уровня интеграции шиитов - сторонников Аш-Ширази в кувейтские органы власти они оказались в меньшинстве в шиитском представительстве в общественной жизни Кувейта сравнительно с «проиранской» партией, известной под названием «Исламский национальный союз». Если «Харакат ар-рисаля» в настоящее время имеет в парламенте одного представителя - Салеха Ашура, то их противники - троих. Тем не менее, благодаря поддержке правительства им удалось объединить несколько шиитских групп в политическую партию «Итиляфат-таджаму аль-ватанийа» («Коалиция патриотических групп»). Участие Кувейта в гражданской войне в Йемене в составе коалиционных сил во главе с Саудовской Аравией не может не сказаться и на межконфессиональных отношениях. Так, шиитский депутат Дашти посетил Иран, где побывал в доме Имада Мугнии, известного деятеля «Хизбаллы» и участника захвата самолета в Кувейте, о котором упоминалось выше. Данная поездка вызвала крайне негативную реакцию со стороны суннитов, обвинивших шиитского парламентария в лояльности Ирану. Подводя итоги, следует отметить следующие объективные и субъективные факторы активности ИРИ в аравийских странах. 1. Вследствие дискриминационной политики правительства Бахрейна, Саудовской Аравии и отчасти Кувейта по отношению к шиитскому населению и отсутствия каких-либо перспектив к изменению данного положения (за исключением Кувейта), религиозно-политическое влияние Ирана усилилось и продолжает усиливаться. 2. Усиление влияния Ирана может быть катализировано успехами Исламской республики вследствие ликвидации радикальных группировок, поддерживаемых Саудовской Аравией и Катаром в Сирии и Ираке, а также неудачным завершением военной кампании Саудовской Аравии и их союзников в Йемене. © ИЛЬИНА Ю.И., 2016

Об авторах

Юлия Игоревна Ильина

Автор, ответственный за переписку.
Email: a_khr1@mail.ru
ул. Моховая, 11-1, Москва, Россия, 125009

Список литературы