Problem of Socio-Political Cleavages in Modern Russia

Full Text

Введение Углубление и расширение социальных и культурных размежеваний в контексте постоянно нарастающей роли социокультурных факторов, изменения роли информации ведут к проявлению новых форм неравенства и повышению конфликтности, а следовательно, и к возрастанию уровню напряженности в обществе. Областью, в которой неравенства и размежевания в России наиболее сильны, является социально-экономическая сфера, однако осознание неравенства носит гораздо более многогранный характер. Социальное неравенство проявляется в различных социоэкономических формах, конструируя, прежде всего в политическом пространстве, конфликтогенную среду и ценностные расколы. Властные отношения - это прежде всего отношения конкуренции, соответственно, артикуляция и политизация линий конфликта становятся властным ресурсом. Изучение не только структуры неравенства через призму разделений, но и политизации тех или иных размежеваний (кливажей) [Lipset, Rokkan 1967] представляется востребованным в контексте поисков ресурсов консолидации российского общества, тенденции к поляризации в котором развиваются параллельно с фиксируемым социологами трендом атомизации. Другим важным аспектом рассмотрения структуры размежеваний является поиск основания для консолидации и солидаризации общества. Общий запрос на социальную справедливость преломляется в частных формах, обусловленных социоэкономическими и социокультурными факторами. Эти факторы не только лежат в основе социального неравенства, но и формируют линии размежеваний, потенциал политизации которых, возможно, может иметь не только конфликтный, но и консолидирующий характер. Первоначально концепция кливажей была призвана описать и объяснить процессы, происходящие внутри западных обществ. Картирование линий социально-политического конфликта, сложившихся при переходе к обществу модерна, и артикуляция политическими партиями этих линий позволяла говорить о фиксации партийно-идеологического ландшафта и открывала большие возможности для анализа электоральных процессов. С развитием общественных систем исследователи, тем не менее, продолжали обращаться к данной теории, актуализируя ее для современных реалий. Для отечественной науки сегодня эта теория также представляет интерес, но вместе с тем и методологический вызов. С одной стороны, она предоставляет возможности изучения российского общества вне утратившей монополию институциональной парадигмы, с другой - ставит вопрос о границах применимости данного подхода для незападных обществ. Содержательная эволюция теории социально-политических размежеваний Можно проследить концептуальную эволюцию подходов к осмыслению политических разделений, обусловленных неоднородностью социальной структуры общества и формирующих политические интересы различных групп. В первую очередь это классическая теория С. Липсета и С. Роккана [Lipset, Rokkan 1967]. Авторы определили четыре ключевые линии социально-политических размежеваний, которые, с одной стороны, были сформированы в процессе критических переходов[168] к новому формату общественного устройства - Модерну, с другой стороны - обусловили партийно-политический ландшафт в западных странах. Так, Реформация определила формирования кливажа государство/церковь, а индустриальная революция - труд/капитал (рабочие/ собственники). Несмотря на широкое применение теории для анализа электоральных процессов, все еще были очевидны ее ограничения. Содержательное развитие теоретических подходов шло по двум направлениям - расширение географии применения и исследование трансформации самих размежеваний. В первом случае внимание исследователей было направлено на постсоциалистические страны. С учетом некоторых модификаций и специфики исторического развития, в том числе системы плановой экономики, теория в итоге признавалась адекватной для оценки состояния «размежеванности» данных обществ [Römmele 1999]. Во втором случае научный интерес прежде всего вызывала специфика перехода к общественным практикам постмодерна, способным влиять на трансформацию кливажей и то, каким образом и в какой мере формируются новые кливажи [Seiler 2009]. Кроме того, долгосрочный характер размежеваний, определенных С. Липсетом и С. Рокканом, позволил успешно применять теорию при анализе кризиса евроинтеграции [Marks, Attewell, Rovny, Hooghe 2021] Понятия «кливаж», «размежевания», «разделения», «противоречия» и «расколы» часто употребляются как синонимы. Несмотря на это, следует подчеркнуть, что понятие кливажа в определении С. Липсета и С. Роккана фиксирует отличия от других видов разделений своим глубинным и структурным характером. Наиболее универсальным и пригодным для аналитического инструментария представляется определение, данное А. Рёмелле: «…размежевания - это долговременные структурные конфликты, являющиеся причиной противоположных позиций, представляемых соревнующимися политическими организациями» [Römmele 1999], однако для различения кливажей (в отечественной науке часто синонимично именно понятие социально-политических размежеваний) и других форм социального неравенства и социально-политической конфронтации применяется несколько иной подход. «Кливаж» («социально-политическое размежевание») обусловлен тремя взаимосвязанными проекциями разделения: 1) принадлежность к социальной группе, 2) коллективная идентичность, 3) политическое поведение [Семененко, Лапкин, Пантин 2021]. В то время как, например, «различия» и «разделения», по мнению К. Диган-Крауз [Deegan-Krause 2006] и С. Бартолини [Bartolini 2005], могут в себя включать лишь часть из этих элементов. В отечественном политическом знании этот теоретический подход и соответствующая оптика исследования неизменно обращали на себя внимание исследователей. Поднимались вопросы об универсальности и возможностях использования теории для оценки российской действительности [Мелешкина, 2004], при анализе партийной системы [Исаев 2016], а также как инструмента оценки новых форм неравенств и их проекций в политическое пространство [Бардин 2021]. Цикл работ коллектива авторов ИМЭМО РАН - И.С. Семененко, В.В. Лапкина и В.И. Пантина представляется для нашего исследования наиболее методологически востребованным. Авторами предложена когнитивная карта социально-политических размежеваний [Семененко, Лапкин, Пантин 2021]. Предлагается рассмотрение структуры размежеваний с учетом темпоральности изменения форм общественного устройства - от домодерновых (традиционных) - свой/чужой, цивилизация/варварство к модерновым (проанализированным прежде всего С. Липсетом и С. Рокканом) - город/ деревня, государство/церковь, центр/периферия, собственники/рабочие - и далее к новым, обусловленным экономикой постиндустриального общества и постмодернистской культурой. Традиционные разделения наследуются из домодерной эпохи, что обуслав ливает их глубину, фундаментальность и архаичность. В условиях многослойности исторического времени (П. Гречко [1995]), определённого наложения времен (при одновременном существовании форм традиционного, современного (индустриального) и постсовременного (постиндустриального) общества), традиционные разделения прослеживаются во всех типах обществ. Сегодня фиксируется реактуализация в объективной реальности и возвращение в общественно-политический и обыденный дискурс архаичных форм противопоставления социальных групп. Более того, в период кризисов (в том числе в рамках обращения к интерпретативной схеме циклов Кондратьева [Пантин, Айвазов 2020]) наиболее глубокие кливажи имеют тенденцию к обострению. Сегодня в контексте усугубления напряженности в международных отношениях и геополитической турбулентности в различных дискурсах - от медийного [Подобуева, Шлыкова 2023] до публичного - все чаще встречаются противопоставления «нас» (цивилизации, своих) «им» (варварам, чужим). Особенно ярко мы видим это на примере проблемы миграции, в том числе и в российском обществе. Внутри российского общества тенденция к общественной поляризации подкрепляется эмоциональной нагрузкой глубинных разделений по вопросу эмиграции («релокации») и позиции по современным геополитическим событиям[169]. Кливажи, которые в рамках данного исследования выделяются как размежевания, сформированные при переходе к эпохе Модерна, являются продуктом критических переходов (драматических изменений социальных практик) в политической истории западных обществ, например индустриальной революции и Реформации. В данном случае важно подчеркнуть особую роль партий, которые авторы определяли как ключевых агентов конфликта, артикулирующих данные социальные разделения. В современную эпоху разноголосицы популистских лозунгов, несостоятельных парламентов или, наоборот, тенденций к централизации и двупартийности, партии все в меньшей степени выполняют эту функцию, и уже другие политические акторы используют мобилизационный потенциал разделений как ресурс политической конкуренции и достижения политических целей. Социально-политические размежевания в российском обществе: возможность определения В этом контексте ключевым вопросом является адекватность применения такого трафарета разделений к российскому обществу. Если традиционные, архаичные линии конфликта свойственны обществам в равной степени, а процесс глобализации и унификации общественных практик позволяет нам говорить о формировании общих линий конфликта, то кливажи, выделенные непосредственно С. Липсетом и С. Рокканом требуют более детального рассмотрения. Процесс экономической и политической модернизации в России проходил по определенным сценариям. Общество столкнулось с двумя критическими перестройками системы в прошлом столетии - переход от империи к социалистического проекту и последующий его распад. Эти события заставляют поставить ряд исследовательских вопросов: каковы реальные - присущие российскому обществу разделения, сформированные при переходе к модерну, и достаточно ли они глубоки, чтобы сформировать ландшафт политико-идеологических предпочтений и стать политическим ресурсом в борьбе за власть. Несомненно, возникновение размежеваний и потенциал образования кливажей является одним из вызовов и рисков для общественной солидарности и устойчивости цивилизационной специфики России, в том числе в политической проекции. Мы можем говорить о том, какие факторы сформировали размежевания при построении современной России. Это прежде всего процесс приватизации и формирование новой федеративной системы с дальнейшей тенденцией к рецентрализации, что позволяет нам вычленить наиболее существенные размежевания, которые возникли как последствия этих событий. В первом случае сформированный раскол можно охарактеризовать как разделение между новыми элитами (сверхбогатыми) и большинством населения. Здесь мы видим, что размежевание находится в рамках той же проблематики, что и труд/капитал, однако следует учитывать разницу отношений капитал - власть в западных обществах и российском. Если в первых капитал скорее является фактором власти, то в российском обществе, наоборот, в рамках сложившейся системы перераспределения собственности власть (административный ресурс) становится фактором приобретения капитала. Второй аспект может рассматриваться как вариация размежевания по линии центр/периферия. Учитывая экономическую географию России и совмещение политического и экономического центра в Москве, такое размежевание усиливается в связке с разделением между сверхбогатым и остальным населением. Средний показатель индекса Джини[170], согласно данным Росстата, по России за последние годы составляет около 0,4. Наибольший коэффициент мы наблюдаем в Ямало-Ненецком автономном округе, где сконцентрирована нефтяная отрасль, Тюменской области и Москве[171]. Данные результаты связаны не столько со специализацией регионов, сколько со сосредоточением в них экономических и политических интересов сверхбогатой части населения. Разделение на сверхбогатую и остальную часть населения выделяется в качестве ключевого как экспертами, так и в ходе социологических исследований [Горшков 2023]. В рамках текущего проекта «Параметры российской цивилизации: суверенитет, солидарность, идентичность» (руководитель - М.М. Мчедлова) результаты фокус-групп среди студентов (сентябрь-октябрь 2023) и серии экспертных интервью (ноябрь 2023) также показали, что наиболее ощутимым является именно социально-экономическое размежевание. Этот вывод получен в результате применения методики очередности и частоты упоминаний. При этом участники фокус-группы отмечали, что социокультурные факторы разделения также становятся все более заметны и ощутимы в обществе. Они оказались на втором месте. В рамках экспертных интервью высветилась артикуляция и обоснование разницы в доходах как ключевой линии разделения, а также «гипертрофированного развития Москвы» как «непозитивного фактора». Раскол «город/деревня» также применим к российской действительности с рядом уточнений. Первое - иной по отношению к западному принцип формирования городов в две большие волны урбанизации - советской и современной. Наложение на этот кливаж разделений, сформированных постиндустриальной экономикой, усложняет значение его определения. Мы предлагаем определить данное размежевание как размежевание между мегаполисами и провинцией, однако при этом отметить необходимость дальнейшего изучения и уточнения критериев понятия «мегаполис» в этом контексте. Фокус-групповые исследования также показали единодушное восприятие провинциальных городов как неотличимых друг от друга образований, однако четко отличающихся от столичных регионов. При этом размежевание город/деревня в данном случае несостоятельно. Провинциальный город и деревня воспринимаются как единое пространство без различимой границы. Такое понимание проявляется в визуальных образах, восприятии социального и экономического статуса горожан, а также паттернов их политического поведения. Один из участников фокус-группы описал визуальное представление «типичного город» как начинающегося с центральной площади, за которой сначала следуют сталинские постройки, сменяющиеся «хрущевками» и «панельками», на границе город плавно перетекает в деревню и сливается с ней. Приведенное описание получило единодушную и эмоциональную поддержку независимо от региона происхождения опрашиваемых. Таким образом, нами предлагается следующая классификация размежеваний среднего уровня, актуальных при анализе российского общества: y сверхбогатые и остальное население; y центр и регионы; y мегаполис и провинция. От социально-политических разделений к кливажам Несмотря на то, что мы четко фиксируем данные разделения в обществе, оценить их как кливажи мы можем при наличии обязательных признаков, обозначенных ранее. Принадлежность к социальной группе, коллективная идентичность и общие паттерны политического поведения как отдельные, но взаимосвязанные проекции социального неравенства определяют разделение как достаточно глубокое и значительное, чтобы классифицировать его в качестве кливажа, а также определить конкретное основание, критическое изменение в обществе, сформировавшее данный раскол. Следует учитывать и другие социокультурные факторы, влияющие на все эти размежевания, - прежде всего образование и различный доступ к нему. Согласно результатам отмеченных фокус-групповых исследований образование является вторым по частоте упоминаний фактором социального неравенства после социально-экономических факторов (доходы, собственность). Исходя из критериев кливажа, мы можем говорить скорее о потенциале углубления и фиксации данных разделений как достаточно глубоких для определения социально-политической динамики в долгосрочной перспективе. С нашей точки зрения, наибольший потенциал к превращению в кливаж имеет первое разделение - между сверхбогатыми и остальным населением. Мы уже наблюдаем не только различные паттерны политического поведения в данных группах. Данные общности также имеют мало точек соприкосновения и взаимодействия, однако процесс самоидентификации в условиях внутренней рассогласованности интересов продолжается. Относительно глубины разделения центр/регионы мы также наблюдаем различные формы политического поведения, что фиксируется в том числе при оценке электорального поведения. Противопоставление Москва - остальная Россия давно закрепилось в общественном сознании и позволяет говорить о том, что житель Москвы и не-Москвы - это понятные и узнаваемые образы, имеющие общие для большинства черты и смыслы. В вопросе разделения мегаполис/провинция акцент стоит именно на тех общественных трансформациях, которые происходят в городах. Здесь перед исследователями встает больше вопросов, чем в предыдущих случаях. Меняет ли Большой город в корне политическое поведение и ценностные ориентации, можем ли мы говорить о формировании столичной городской идентичности, отличающейся от общероссийской, либо альтернативной ей? Акцентуация на изменениях, обусловленных процессом глобализации и изменением ценностных структур и картины мира, с одной стороны, позволяет выделить отдельно от размежевания центр-регионы, с другой стороны, задает иную логику развития данному разделению, связанному скорее не с конкретными политическим проектами централизации власти, а характером развития городов в постиндустриальной России, формирующего специфическое ценностно-политическое пространство. Таким образом, данные разделения мы предлагаем понимать как имеющие высокий потенциал к углублению и образованию кливажа, однако в текущей ситуации мы можем говорить и о возможности преодоления этих разделений, снижения или нивелирования потенциала их дальнейшего укоренения. Вариативность дискурса справедливости через призму структуры социально-политических размежеваний и потенциал солидаризации Размежевания имеют большой мобилизационный потенциал и, соответственно, могут служить как альтернативные частные формы солидарностей, выступать триггерами протестных действий или снижения доверия к политическим институтам. В то же время они могут быть использованы различными политическими акторами как ресурс в борьбе за власть. Рассмотрение кливажей, их структуры и взаимосвязей также важно и при обратной постановке вопроса - о поиске основания для консолидации и солидаризации общества. В данном ракурсе на повестке оказывается снятие остроты кливажей универсализирующей формой солидарности, сопряженной прежде всего с государством или глубинными ценностными структурами[172]. Наибольший потенциал для объединения российского общества имеет идея социальной справедливости. От «рисунка» социально-политических размежеваний зависят и представления тех или иных групп о справедливом устройстве общества, в том числе посредством преодоления различных размежеваний. Социальноэкономическое основания разделения - отношение к собственности, уровень и характер дохода - определяют и трактовку справедливого образа распределения ресурсов в обществе, в то время как социокультурные факторы формируют символическое наполнение данного варианта общественного устройства и задают его эмоциональную окрашенность. При этом важно учитывать и общий эмоциональный фон кризисного периода. Мы видим, что большую роль в понимании справедливого общества сегодня играют наиболее глубинные, архаичные размежевания. Отсюда и, казалось бы, единый запрос на социальную справедливость. Противостояние нашей страны антироссийской позиции Запада и глобальное размежевание формирует дискурс об исторической справедливости статуса России и наиболее адекватной для реализации этого статуса формулы организации международных отношений. Это позволяет нам поставить вопрос о состоятельности данной повестки как ключевого фактора солидаризации российского общества. Заключение На данный момент очевидна и актуальность, и гносеологическая адекватность применения теории социально-политических размежеваний для оценки и исследования ключевых проблем российского общества. Принципиальным достоинством подхода является возможность адаптации к новым реалиям и модификации внутри той логики, что была заложена авторами теории Липсетом и Рокканом еще в 1960-е гг. Неоценимый вклад в развитие теории внесли в том числе и отечественные исследователи, описав большую картину структуры размежеваний в обществе, также продемонстрировав возможности и ограничения применения теоретических наработок данного подхода к интерпретации российского общества и политики. Динамика выделенных социальных размежеваний в России демонстрирует, что существующие специфические разделения имеют потенциал превращения в кливаж только в долгосрочной перспективе. Исходя из специфики исторического развития России и отличных от западных образцов сценариев модернизации, предлагается поиск иных оснований - критических переходов - для формирования кливажей, основные из которых видятся в реформах и политических проектах 1990-х гг. Недавнее зарождение и еще продолжающееся оформление разделений позволяет говорить нам лишь о потенциале углубления и закрепления в политико-социальной системе России. Сегодня также возможны иные критические события, способные трансформировать карту разделений и нивелировать наблюдаемые тенденции. Особого внимания заслуживает мобилизационный потенциал отмеченных линий конфликта и многообразие политических акторов, способных использовать данный инструмент для достижения своих целей в условиях дрейфа политических партий на субъектную периферию политики. При этом не исключен и другой сценарий: возможность солидаризации как внутри больших групп, очерченных размежеваниями (что наиболее видно на примерах проявления разделения свой/чужой), так и между ними в условиях возможности обратимости углубления изменений. Дискурс запроса на справедливость в данном случае может стать важным инструментом коммуникации и солидаризации внутри групп и во взаимодействии этих групп друг с другом. Для исследователя вариативность представления о социальной справедливость также является маркером реальных линий размежеваний внутри общества и уровня их глубины. Так, в российском обществе сегодня идут процессы формирования структуры социально-политических размежеваний, и высок потенциал их дальнейшего закрепления в кливажи. Нахождение внутри процесса позволяет иначе посмотреть на проблему солидаризации общества, поставить вопрос о развороте процесса размежевания и сформировать устойчивые основания для консолидации российского общества на основании запроса на справедливое устройство не только в области миропорядка, но и внутри страны.

About the authors

Daria N. Shlykova

RUDN University

Author for correspondence.
Email: shlykova-dn@rudn.ru
ORCID iD: 0000-0001-8502-8261

MA student of the Department of Comparative Politics

Moscow, Russian Federation

References

Supplementary files