Киберугрозы цифрового социума и их профилактика в рамках виктимологической деятельности

Полный текст

Постановка проблемы. Развитие современного общества в мировом масштабе всегда определяется глобальными вызовами современности. Среди них особое место занимают вызовы, связанные с развитием и внедрением цифровых технологий в различные сферы жизнедеятельности человека и современного социума, порождающие не только позитивные изменения, но и определенные угрозы для его членов [1-8], например: o цифровизация экономических и общественных отношений (цифровая экономика, роботизация, искусственный интеллект, Интернет вещей и пр.); o экспоненциальный рост неструктурированных данных (более 70-80 % от всех данных в организациях - неструктурированные); o конвергенция: материальных и информационных, информационных и когнитивных технологий; o виртуализация реальности: стирание границ между реальностью и виртуальным миром; информационная социализация; утрата чувства «необратимости жизни»; обеднение содержания реального общения между людьми и снижение эмоционального интеллекта и др. В свою очередь, отдельно взятое государство помимо глобальных процессов подчиняется локальным изменениям, происходящим внутри страны. Сегодня любая организация собирает, обрабатывает и хранит солидные объемы информации, зачастую являющейся конфиденциальной, хищение которой способно причинить вред организации в целом и отдельно взятому человеку. С каждым годом увеличивается количество компьютеров, смартфонов, планшетов и других технических устройств (гаджетов), что обуславливает необходимость обеспечения как эффективных мер защиты информационных технологий, так и самих пользователей от неблагоприятного информационного и кибервоздействия в условиях цифровизации современного социума. Методы исследования. Основным методами исследования обозначенной проблематики являются изучение накопленного эмпирического опыта и его обобщение, а также анализ и интерпретация существующей нормативноправовой и законодательной базы, определяющей методы предупреждения, профилактики и пресечения негативных последствий - киберугроз, обусловленных отчасти как требованиями времени, так и влиянием научно-технических достижений, продиктованных четвертой индустриальной революции, создавшей новые «цифровые» условиях для развития современного социума. Результаты и обсуждения. Виктимологические признаки преступлений в сфере информационных технологий указаны законодателем в нормативных документах, определяющих противоправность деяний, в частности, причинение вреда собственнику уничтожением, блокированием, модификацией либо копированием в результате неправомерного доступа к охраняемой законом компьютерной информации. В качестве особого признака виктимологической характеристики указана материальная оценка содеянного. Остальные предложенные признаки вступают в процесс виктимизации либо путем причинения конкретного вреда (причинение тяжкого вреда) участникам отношений в сфере информационных технологий, либо создавая такую возможность. Отдельно в качестве виктимологического признака указан вред, причиняемый критической информационной инфраструктуре Российской Федерации, к субъектам которой в основном законодатель относит государственные органы, государственные учреждения, российских юридических лиц и/или индивидуальных предпринимателей. Тем не менее вредные последствия могут коснуться любого гражданина страны, поскольку способны [9. С. 7]: o причинить вред жизни или здоровью людей; o прекратить или нарушить функционирование объектов обеспечения жизнедеятельности населения, транспортной инфраструктуры, сетей связи; o сократить возможность доступа для получателей государственной услуги; o затронуть вопросы внутренней и внешней политики государства; o причинить вред экологической среде; o ограничить обеспечение обороны страны, безопасности государства и правопорядка. Мы назвали лишь те виктимологические признаки, которые официально закреплены в действующем уголовном законодательстве и законодательстве, обеспечивающем информационную безопасность. Помимо этого, существует множество угроз, которые не указаны в качестве виктимологических признаков, но способны причинить серьезный ущерб и в первую очередь детям. Данный факт подтверждается классификацией конкретных видов угроз в зависимости от объектов посягательства (см. таблицу), представленных А. Михайловой [10]. Виды киберугроз в зависимости от объектов посягательства [10] Таблица Объекты киберугроз Виды киберугроз в зависимости от объектов посягательства в условиях становления цифрового социума Граждане Утечка и обнародование частной информации, мошенничество, распространение опасного контента, воздействие на личность путем сбора персональных данных и атаки на инфраструктуру, используемую гражданами в обычной жизни Бизнес Воздействие на системы интернет-банкинга, блокирование систем покупки билетов, онлайн-торговли, геоинформационных систем и хакерские атаки на частные сайты Государство Атаки на ключевые государственные системы управления (электронное правительство, сайты госорганов), экономическая блокада (масштабное отключение платежных систем, систем бронирования), аппаратная атака на персональные компьютеры, смартфоны граждан и организаций, атаки на бытовые объекты, которые управляются с помощью информационно-коммуникационных технологий, и критически важную инфраструктуру В 2016 г. Институтом современных медиа (MOMRI) были проведены серьезные исследования использования детских мобильных игр и развивающихся приложений. По данным исследования более 71 % детей в возрасте от 3 до 10 лет увлекаются играми и пользуются обучающими приложениями на смартфонах и планшетах. При этом в 49 % случаев дети начинают играть в 3-4 года, 75 % - в 5-8 лет, 84 % - 9-10 лет. Не вызывает удивления и тот факт, что к 10 годам 91 % детей мегаполиса имеют личный гаджет, так как наличие какого-либо устройства зафиксировано примерно у 25 % детей в возрасте 3-4 лет [11]. Несмотря на то что современные угрозы информационной безопасности принято характеризовать с применением приставки «кибер-», сегодня в Российской Федерации отсутствует документ, способный обозначить фундаментальные подходы к обеспечению кибербезопасности. Соответственно, также отсутствуют базовые понятия, отграничивающие кибербезопасность от информационной безопасности. Также на уровне национального законодательства в Российской Федерации отсутствует нормативный правовой акт, содержащий необходимый понятийный аппарат и способствующий обеспечению системы безопасности в киберпространстве. Весьма полезными документами для разработки нормативных правовых актов по обеспечению кибербезопасности являются резолюции Генеральной Ассамблеей ООН по вопросам кибербезопасности, например, «О создании глобальной культуры кибербезопасности и оценке национальных усилий по защите важнейших информационных инфраструктур», а также международный стандарт ISO/IEC 27032:2012 «Информационные технологии. Методы обеспечения безопасности. Руководящие указания по обеспечению кибербезопасности» (далее - Стандарт) и др. Достаточно подробно положения Стандарта проанализировали А.С. Марков и В.Л. Цирлов в своей работе «Руководящие указания по кибербезопасности в контексте ISO 27032» [5; 12], где обратили внимание и провели «аналогию понятия “кибербезопасность” с классическим определением информационной безопасности, но в определенной среде - киберпространстве» [13]. По их мнению, кибербезопасность следует «обязательно соотносить с конкретным субъектом и определять фактически как свойство защищенности активов субъекта от угроз конфиденциальности, целостности, доступности» [14]. Мы же заметим, обобщая существующие взгляды многих ученых, что понятие «киберпространство» сегодня все же чаще всего трактуют как комплексную среду, не существующую в физической форме, являющуюся фактически виртуальной и представляющую собой результат действий людей, программ и услуг, предоставляемых в сети Интернет с помощью различных технологических устройств и коммуникационных технологий. Полное же определение понятия «информационная безопасность», согласно Доктрине информационной безопасности в Российской Федерации, включает в себя следующие признаки: «состояние защищенности личности, общества, государства от информационных угроз внешнего и внутреннего характера, способного обеспечить реализацию конституционных прав и свобод человека и гражданина, качество и уровень жизни, достойные каждого гражданина, суверенитет, территориальную целостность и устойчивое социально-экономическое развитие РФ, обороноспособность и безопасность государства» [15]. Кроме утвержденной Доктрины, где дается определение информационной безопасности, существуют и действуют в нашей стране еще и следующие законодательные акты, фиксирующие и конкретизирующие определение данного понятия или его составляющих. К ним относятся: - Федеральный закон от 27.07.2006 г. № 149-ФЗ (ред. от 02.12.2019 г.) «Об информации, информационных технологиях и о защите информации»; o Основы государственной политики Российской Федерации в области международной информационной безопасности на период до 2020 года (утв. Президентом РФ 24.07.2013 г. № Пр-1753); o Указ Президента РФ от 05.12.2016 г. № 646 «Об утверждении Доктрины информационной безопасности Российской Федерации»; o Указ Президента РФ от 09.05.2017 г. № 203 «О стратегии развития информационного общества в Российской Федерации на 2017-2030 годы». Что же касается непосредственно безопасности киберпространства, то здесь следует отметить такие нормативные документы, как: o Федеральный закон от 26.07.2017 г. № 187-ФЗ «О безопасности критической информационной инфраструктуры Российской Федерации»; - Указ Президента РФ от 15.01.2013 г. № 31 в (ред. от 22.12.2017 г.) «О создании государственной системы обнаружения, предупреждения и ликвидации последствий компьютерных атак на информационные ресурсы Российской Федерации». Совершенствование правового регулирования кибербезопасности является актуальнейшей задачей законодателя. Очевидно, что приставка «кибер-» требует от законодателя своего понятийного аппарата. Поэтому в 2013 г. на обсуждение поступил проект Концепции Стратегии кибербезопасности Российской Федерации [16], редакция которой активно критикуется различными авторами и сегодня. Например, К.Ю. Чугунова в своей работе «Информационное оружие как угроза национальной безопасности Российской Федерации» считает, что «проект этот неоднозначен, о чем свидетельствует уже его название Концепция стратегии», и отмечает «недостаток существующего правового регулирования киберпространства как особого элемента, принимая во внимание комплексный характер проблемы и ее масштаб» [17]. Тем не менее важно отметить, что в Концепции отражена актуальность принятия программного документа в связи с проникновением информационнокоммуникационных технологий, в том числе и цифровых, во все сферы жизнедеятельности современного человека в условиях становления цифрового общества. При этом указывается, что значительный рост возможностей данного вида технологий способствует возникновению новых форм угроз, способных нарушить как права и интересы субъектов, так и причинить ущерб жизнедеятельности личности, организации, государственным органам. Кроме того, угрозы, связанные с информационно-коммуникационными и цифровыми технологиями, подразумевают и возможности проведения кибератак киберпреступниками и кибертеррористами против защищенных информационных ресурсов, а также, возможно, в широком смысле и использование кибероружия при проведении специальных операций в контексте информационных или даже кибервойн. Изучая содержание Концепции Стратегии кибербезопасности Российской Федерации, следует особо отметить, что ее авторами предпринята попытка наделить новые угрозы информационной безопасности (или киберугрозы) соответствующим терминологическим арсеналом, в частности, определены понятия [18]: 1. «киберпространства как сферы деятельности в информационном пространстве, образованной совокупностью коммуникационных каналов Интернета и иных телекоммуникационных сетей, технологической инфраструктуры, обеспечивающей их функционирование, и любых форм осуществляемой посредством их использования человеческой активности; 2. кибербезопасности как совокупности условий, позволяющих защитить киберпространство от угроз и воздействий с отрицательными последствиями». Эти отрицательные последствия характеризуют общественную опасность и противоправность деяний, которые все чаще в своей совокупности называют киберпреступностью, являющейся новой криминальной угрозой в киберпространстве. В связи с этим возникает необходимость определения и такого понятия как «киберпреступление». Согласно указанным выше законодательным актам и нормативным документам, киберпреступление следует трактовать как «общественное опасное, противоправное, виновное деяние, совершенное в электронной сфере при помощи компьютерных систем или сети либо против них» [14]. К особенностям данного вида преступлений целесообразно относить: o их скрытость в связи с применением различных механизмов анонимности и шифрования; o трансграничность, поскольку преступник и жертва могут быть разделены тысячами километров; o наличие границ нескольких государств; o нестандартность способов совершения; o автоматизированность режима. Ответственность за киберпреступления предусмотрена в гл. 28 Уголовного кодекса РФ «Преступления в сфере компьютерной информации», а именно: o за незаконное ознакомление лицом, не имеющим соответствующего доступа, с информацией, содержащейся на машинных носителях; o за создание, использование и распространение программ, нарушающих функционирование других программ, созданных или принадлежащих добросовестным пользователям; o за нарушение установленных правил, повлекшее причинение крупного ущерба обладателю информационного ресурса. Крое того, к преступлениям в сфере компьютерной информации относятся противоправные деяния, совершенные способом хищения с использованием электронных средств доступа: мошенничество, то есть деяние, совершенное путем незаконного использования платежных карт, а также путем технического проникновения в платежные системы кредитных и иных финансовых организаций. Примечательно, что и Уголовный кодекс РФ не содержит определения понятий с приставкой «кибер-», ограничиваясь такой категорией как «компьютерная информация», под которой понимаются «…сведения (сообщения, данные), представленные в форме электрических сигналов, независимо от средств их хранения, обработки и передачи» (Примечание к ст. 272 УК РФ). Стремительное формирование единого глобального информационного пространства, обострение цифрового неравенства, создание потенциала для подрыва национальной безопасности, нарушение общественного и государственного порядка, неготовность к массовому применению технологий виртуальной реальности, отсутствие эффективной защиты личной жизни и личного жизненного пространства порождают серьезные угрозы для всего населения России [19]. Ускоренный рост компьютеризации, считают ученые, сопровождается прогрессирующим ростом киберугроз, порождающих все новые формы киберпреступности, которая в немалой степени затрагивает интересы детей и молодежи (что подтверждается эмпирическим психодиагностическим исследованием молодежи). В связи с чем предлагается актуализировать исследование «причин кибервиктимизации молодежи, изучение индивидуально-личностных особенностей кибержертв, психологических механизмов становления кибервиктимного поведения пользователей киберпространства, поиск путей обеспечения кибербезопасности представителей молодежной среды» [20]. Учитывая сказанное и существующий психолого-педагогический опыт, в рамках воспрепятствования становления кибервиктимного поведения молодежи необходимо усилить социально-психологическое направление профилактики данного вида виктимности путем разработки и внедрения комплекса мероприятий, направленных на формирование, развитие либо коррекцию личностно-индивидуальных качеств поведения. Отмечая необходимость профилактики киберэкстремизма в системе высшей школы, Г.Н. Чусавитина и Н.Н. Зеркина указывают на молодежь, как «наиболее уязвимую часть населения для идей насильственного экстремизма, ксенофобии, нетерпимости и террористической радикализации» [21]. В связи с этим основной и крайне актуальной целью своих методических исследований многие авторы считают сегодня разработку и апробацию специальных методик в контексте профессиональной подготовки студентов педагогических специальностей в условиях университетов к профилактике и противодействию идеологии киберэкстремизма среди детей, подростков и молодежи [4; 5; 22-24]. Д.Н. Карпова предлагает «в качестве мер противодействия киберпреступности и интернет-зависимости выработку правовых норм регулирования Интернета» [24]. Помимо преступности в киберпространстве наблюдаются такие угрозы и деструктивные проявления, как киберагрессия в виде троллинга, кибербуллинга/кибермоббинга и астротурфинга. В этих условиях в основном предлагается проведение профилактических мероприятий, направленных на превенцию киберагрессии в интернет-пространстве и, соответственно, на предотвращение противоправных проявлений в отношении детей. По сути, все авторы, обсуждая проблемы кибербезопасности, предлагают проводить некие профилактические меры. При всей справедливости этих предложений, на наш взгляд, для решения такой глобальной проблемы, как предупреждение противоправного поведения в киберпространстве, при наличии многочисленного и неопределенного субъектного состава требуется целенаправленная, методически и нормативно обеспеченная систематическая виктимологическая деятельность. Необходимо отметить, что проведенные нами ранее исследования предмета виктимологии обозначили проблему, указывающую на то, что современная наука не содержит единого представления о его содержании [12; 22; 23; 25-27;], а современные исследователи настаивают на том, что виктимология по-прежнему изучает исключительно только жертв как криминальных, так и не связанных с преступной деятельностью. При этом становление виктимологической науки в этом качестве, хотя и несколько стихийно, но происходит на современном этапе формирования цифрового общества и под влиянием угроз, им же и спровоцированным. Наше представление о предмете виктимологии с позиций ее онтологического развития вносит серьезные изменения и в трактовку самой науки, и в ее содержание, порождая новые прикладные виды виктимологии (например, кибервиктимология, экологическая виктимология, виктимология катастроф и др.). На наш взгляд, помимо исследования жертвы как таковой (узкое понимание виктимологии как науки - фундаментальный взгляд, гносеологический подход), для современной науки важно и необходимо изучать в первую очередь угрозы современного социума, а затем уже механизмы противодействия развитию виктимности субъектов различных сфер жизнедеятельности человека в условиях этих угроз, и предлагать методы профилактики самих угроз (в этом заключается трактовка виктимологии в широком смысле - прикладном, онтологическом). При этом именно в рамках методологии данной науки - посредством деятельности, условно называемой «виктимологической», - должны осуществляться как предотвращение процессов виктимизации субъектов разного уровня, так и разработка специальных методов, приемов и технологий предупреждения процессов виктимизации субъектов, учитывающих потенциальные и реальные угрозы современного социума (в том числе и киберугрозы). Таким образом, виктимологическая деятельность - это ни что иное, как деятельность государственных органов, общественных объединений, юридических и физических лиц, в компетенцию которых включена обязанность: o способствовать девиктимизации и виктимологическому противодействию преступности; o устранению потенциальных и реальных угроз; o обеспечению национальной, информационной, кибербезопасности, в том числе на законодательном и организационном уровнях. Рассматривая ранее и достаточно подробно актуальность виктимологической деятельности и ее особенности, мы пришли к заключению, что осуществлять ее должны государственные органы, учреждения и организации, а также физические и юридические лица, уполномоченные законодательством обеспечивать, например, кибербезопасность. При этом они должны осознавать, что это «особый вид социальной деятельности, осуществляемой в условиях сознательной и мотивированной направленности на удовлетворение общесоциальных потребностей и ориентированной на достижение конечной цели, заключающейся в защите от противоправных посягательств, осуществляемой субъектами посредством определенных форм и средствами, одобряемыми государством» [27. С. 11]. В данном контексте также важно понимать, что основными задачами виктимологической деятельности являются обеспечение защищенности личности и общества от любых угроз и виктимизации, а также их последствий; восприятие уровня такой защищенности обществом и его членами; достижение оптимального на данном этапе уровня защищенности интересов личности и общества от воздействия виктимогенных детерминантов и т. п. Сознательную и мотивированную направленность на осуществление виктимологической деятельности в области кибербезопасности порождают потребности, формирующие осознание обществом необходимости принятия социально значимых мер, направленных на противодействие киберпреступности и другим противоправным проявлениям в киберпространстве. Заключение. Подытоживая сказанное, отметим, что реализация указанных потребностей должна происходить, по нашему мнению, посредством следующих мероприятий и средств, которые были обозначены нами ранее в публикациях [12; 22-27], но уже с учетом особенностей и условий, диктуемых киберпространством [25]: o «проведения фундаментальных научных исследований, позволяющих получить новые знания о возможностях виктимологической профилактики и защиты, способных обеспечить формирование правосознания на основе субъективных ценностных отношений, восприятие правовых норм как неотъемлемую обязанность к определенному поведению, создание законодательной и финансовой базы в целях проведения мероприятий, обеспечивающих оздоровление материального положения потерпевшей стороны, обеспечивая тем самым безопасность личности, общества и государства; o правового обеспечения, выражающегося в формировании системы нормативных актов, содержащих положения о защите жертв преступных посягательств киберпреступности и других киберправонарушений; o реализации совместных (с участием зарубежных партнеров) программ, связанных с виктимологической профилактикой и защитой жертв киберпреступности и других киберправонарушений; o содействия деятельности общественных и образовательных организаций, в том числе повышения их статуса; o распространения научных и правовых виктимологических знаний в области киберпреступности и других киберправонарушений; o формирования специальной профессиональной компетентности у современных специалистов (например, юристов, педагогов, специалистов в сфере информационных технологий и др.) в области применения профессиональных виктимологических знаний, направленных на предупреждение киберпреступлений и других киберправонарушений». В заключение отметим, что в данном контексте особую актуальность приобретает и проблематика научно-методических исследований в области педагогики и психологии по вопросам подготовки к осуществлению «виктимологической деятельности субъектами учебно-воспитательного процесса как составляющих обеспечения безопасности жизнедеятельности детей в современном социуме» [22]. При этом, с нашей точки зрения, отдельного внимания в контексте виктимологической профилактики и защиты, осуществляемых субъектами учебновоспитательного процесса на разных его уровнях, заслуживают вопросы кибербезопасности детей и подростков, на которые указывает в Концепции информационной безопасности детей и подростков (2013 г.) один из ее разработчиков - доктор психологических наук, профессор МГУ имени М.В. Ломоносова О.А. Карабанова [4]. Перечислим эти риски для воспитания и развития подрастающего поколения в современном обществе, способные вызывать определенные деформации личности в информационной и виртуальной среде, которым сегодня уже уделяется особое внимание в научно-педагогических публикациях [4; 5]: o «межкультурные и этнокультурные риски - ксенофобия, мигрантофобия, этноизоляционизм; o риски информационной социализации и низкий уровень безопасности информационной среды для детей и подростков; o риски трудности жизненного, профессионального и ценностного самоопределения; o риски десоциализации, агрессии, отклоняющегося поведения и аддикций, эскапизма; o риски вовлечения подростков в группы экстремистской направленности и др.». Таким образом, новое время и новые цифровые технологии предоставляют каждому из нас как новые формы общения и новые возможности, так и новые риски, связанные с цифровизацией, влияющие на нашу информационную и кибербезопасность в условиях становления цифрового социума. Поиск новых концепций и выявление новых методических подходов как для обеспечения информационной безопасности личности, так и для противодействия негативным последствиям, профилактики киберугроз, вызванных современными условиями цифровизации и становлением цифрового общества, невозможны без осмысления и понимания сути как положительных, так и отрицательных сторон этих процессов.

Об авторах

Наталья Ивановна Рыжова

Институт управления образованием Российской академии образования

Автор, ответственный за переписку.
Email: nata-rizhova@mail.ru

доктор педагогических наук, профессор, главный научный сотрудник Центра информатизации образования

Российская Федерация, 105062, Москва, ул. Жуковского, 16

Ольга Николаевна Громова

Санкт-Петербургский гуманитарный университет профсоюзов

Email: oritus@yandex.ru

кандидат юридических наук, доцент, заведующая кафедрой отраслей права

Российская Федерация, 192236, Санкт-Петербург, ул. Фучика, 15

Список литературы