Особенности общественного восприятия угроз экстремизма и терроризма (на примере Республики Башкортостан)

Полный текст

Глобальные изменения, происходящие в мире, начиная со второй половины XX — начала XXI века, отразились на всех сторонах общественной жизни во всех странах. Изменения коснулись и угроз, с которыми столкнулось человечество, и серьезную опасность своими разрушительными социальными последствиями представляют проявления экстремизма и терроризма. Причем если раньше эти проявления хотя и имели богатую историю [4; 15], но все же носили локальный характер, замыкаясь в рамках отдельных стран и регионов (Афганистан, Ближний Восток и др.), то в последние десятилетия экстремизм и терроризм стали в политическом, в социальном и географическом плане весьма распространенными, проявляясь и в России, и в странах СНГ.

Природа явлений экстремизма и терроризма достаточно сложна, разнообразны их проявления и взаимосвязи. Несмотря на кажущуюся очевидность понятий «экстремизм» и «терроризм», дискуссии об их содержании не прекращаются, что во многом обусловлено изменениями в отражаемых этими понятиями явлениях [2; 3; 26]. Еще в XVII веке в своих знаменитых «Правилах для руководства ума» Р. Декарт писал: «если бы среди философов установилось согласие относительно значения слов, то почти все их споры были бы прекращены» [5]. Поэтому тезисно обратимся к содержанию рассматриваемых понятий, взяв за основу их юридическую трактовку.

В уголовном праве экстремизм и терроризм оцениваются как одни из самых опасных форм преступного посягательства на общественную безопасность [20]. Кроме того, продолжает дополняться федеральное законодательство в отношении этих угроз. В Федеральном законе от 25 июля 2002 года № 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности» названы 13 признаков экстремизма, объединив которые можно сказать, что экстремизм означает приверженность в политике и идеях крайним взглядам и действиям и как источник терроризма опирается на психологическое насилие над личностью и социальными группами. Федеральный закон от 6 марта 2006 года № 35‑ФЗ «О противодействии терроризму» характеризует терроризм как идеологию насилия и практику воздействия на принятие решений органами государственной власти, местного самоуправления или международными организациями, связанную с устрашением населения и иными формами противоправных насильственных действий. Это практика преимущественно основана на идеологически мотивированном насилии, широкая огласка применения которого оказывает деструктивное влияние на общественное сознание.

Если экстремизм по своим проявлениям более латентен, то терроризм, напротив, предполагает широкую огласку, прежде всего, через средства массовой информации. В Древнем Китае говорили: «Убить одного, чтобы запугать сотни». Экстремизм и терроризм в своей взаимосвязи выступают и как идеология, и как политика, и как конкретные противоправные и социально опасные действия. Как сложные многоплановые явления и проявления деструктивной идеологии экстремизм и терроризм имеют общие и особенные признаки, классифицируются по целому ряду оснований, которые являются предметом междисциплинарного изучения и отражены в научной и научно-публицистической литературе и периодике [1; 8; 17; 18]: исследуются исторические предпосылки и причины экстремизма и терроризма, причины, формы, особенности и тенденции их проявления в разных странах и их регионах.

Отражаются проявления экстремизма и терроризма и в криминальной статистике. Так, в Российской Федерации с 2010 по 2018 годы было зарегистрировано 9169 преступлений экстремистской и 10944 террористической направленности [16; 21], т.е. ежегодно выявлялось в среднем 1018 преступлений экстремистского и 1216 террористического характера. С 2017 года в стране наметилась тенденция сокращения числа таких преступлений [22; 23]: в 2019–2020 годы в России было выявлено, соответственно, 585 и 833 преступлений экстремистской и 1806 и 2342 террористической направленности, т.е. в среднем ежегодно регистрировалось 292 и 416 таких преступлений [24; 25].

В Республике Башкортостан в 2010–2018 годы зарегистрировано 171 экстремистское и 139 террористических преступлений, т.е. ежегодно в среднем, соответственно, 85 и 69 рассматриваемых криминальных деяний [9]. В 2020 году в регионе выявлено 7 преступлений экстремисткой и 11 террористической направленности [10] — статистика фиксирует тенденцию снижения данных видов преступности. Вместе с тем на уровне Российской Федерации и Республики Башкортостан в рассматриваемый временной период эта тенденция носит волнообразный характер, угрозы не снижаются в силу природы этих преступлений, содержащих большой разрушительный потенциал и имеющих тяжелые последствия. От одного террористического акта может погибнуть гораздо больше людей, чем от ряда таких насильственных тяжких преступлений, как убийство. Деструктивное влияние террористических актов на общественное сознание весьма велико — они вызывают чувства тревоги, страха, паники и недоверия властным и правоохранительным структурам.

Из приведенных выше данных очевидно, что преступления террористической направленности количественно преобладают над экстремистскими, хотя экстремизм считается источником терроризма. Данное обстоятельство можно объяснить следующими причинами: во-первых, экстремизм имеет более латентный характер, его проявления не вызывают столь сильный общественный резонанс, как террористические атаки; во-вторых, экстремистские преступления, в отличие от террористических, лучше адаптируются к имеющимся и новым социальным и правовым барьерам; в-третьих, экстремистская деятельность и, следовательно, подготовка преступлений экстремистского характера имеет более пролонгированный характер, что позволяет правоохранительным органам успешнее противостоять им превентивными и оперативно-розыскными мерами (фактор неожиданности существенно выше у террористических преступлений).

Проиллюстрируем сказанное статистическими данными. Так, в России в 2018 году было раскрыто 1189 преступлений экстремистского характера, т.е. 94%, а процент раскрываемости террористических преступлений составил 45%. В 2019 году в стране было раскрыто 454 экстремистских преступления, или 78%, а раскрываемость зарегистрированных преступлений террористического характера составила 47% (844). В 2020 году было раскрыто, соответственно, 677 и 910, или 81% и 39%, преступлений экстремистской и террористической направленности [23; 24; 25].

Представив тезисно статистическую картину, обратимся к результатам проведенного социологического исследования. Характер ответов респондентов свидетельствует о том, что как крайне социально опасные угрозы экстремизма и терроризма вызывают сильное беспокойство у жителей Республики Башкортостан — как на уровне страны, так и на уровне региона. Угроза экстремизма на уровне страны волнует 76% опрошенных (сумма показателей «вызывает сильное беспокойство» и «беспокоит, но не сильно»), причем показатель «сильное беспокойство» заметно выше — 44%. На уровне региона показатели беспокойства практически такие же (соответственно, 74% и 41%), но уровень тревожности не коррелирует с ответами респондентов о вероятности террористических атак в местах их проживания (город/село) — на высокую их вероятность указали только 1,6% опрошенных, оценили ее как незначительную 26%, считают, что такая вероятность отсутствует 35%, а 38% затруднились с ответом.

Таким образом, можно утверждать, что обеспокоенность угрозами экстремизма и терроризма у жителей республики имеет некий гипотетический характер, так как образ этих угроз носит преимущественно информационно-собирательный характер, сформированный преимущественно федеральными СМИ. Реальные проявления экстремизма и терроризма, отраженные в приведенной выше статистике, не вызывают заметного медийного резонанса и, следовательно, не формируют в общественном сознании чувства тревоги, так как не муссируются региональными СМИ, а население, к счастью, в большинстве своем не сталкивается с их разрушительными последствиями. Однако сама возможность возникновения и проявления этих угроз общественным сознанием, пусть и гипотетически, но признается.

Для перехода возможного в действительное нужны благоприятные условия — обратимся к оценкам респондентами причин, способных повлиять на этот переход (Табл. 1). Сравнивая оценки причин возможных проявлений экстремизма и терроризма в регионе, можно констатировать преобладание варианта «вероятность незначительная» в общественном мнении. Обращает на себя внимание, что практически каждый пятый опрошенный более вероятными считает социально-экономические причины (23%), а более трети респондентов затруднились высказать свое мнение, видимо, не осознавая этих причин или не обращая на них внимание.

Башкортостан — многонациональный и поликонфессиональный регион, сложившиеся здесь за столетия толерантность и содружество не позволяют религиозным и национальным причинам стать благоприятной средой для экстремизма и терроризма. Вместе с тем, если не обращать внимания на этнический и религиозный факторы, которые используются внутренними и внешними эмиссарами экстремизма и терроризма, то можно «пожать бурю». Так, 2020 год показал рост экстремистских (+42%) и террористических (+27%) преступлений в Приволжском федеральном округе, все субъекты которого, включая Башкортостан, характеризуются поликонфессиональным и многонациональным составом населения [3; 28].

Таблица 1
Оценка вероятности проявлений в регионе экстремизма и терроризма по следующим причинам (в %, 2021)

Если иметь в виду не только группы причин, повышающих вероятность экстремистских и террористических угроз, но и входящие в эти группы конкретные причины, то опрошенные жители республики назвали следующие: экономические трудности, отражающиеся на уровне жизни населения (36%); недостаточно эффективное противодействие организованной преступности, коррупции, незаконному обороту оружия (33%); деятельность на территории страны иностранных организаций, распространяющих националистические и сепаратистские настроения (31%); неконтролируемая миграция (29%). Как правило, население связывает угрозы экстремизма и терроризма с мигрантами, а недостатки противодействия этим угрозам — с коррупцией [6; 7].

По мнению опрошенных, межнациональные и межконфессиональные противоречия в регионе не столь остры, чтобы стать причиной распространения экстремистской и террористической идеологии (Табл. 2).

Экономическая ситуация в регионе оценивается респондентами достаточно критически: 19% считают ее очень и скорее хорошей, 40% — «и не хорошей, и не плохой», а 23% — «очень и скорее плохой». Данное обстоятельство обуславливает необходимость обратить внимание на нерешенные экономические проблемы, которые в случае сохранения и обострения могут стать предметом спекуляций со стороны адептов экстремизма и терроризма. По мнению респондентов, попытки этих адептов влиять на общественное сознание с целью распространения идеологии экстремизма и терроризма осуществляются через следующие источники: интернет-сайты (75%), социальные сети (67%), духовные наставники (25%), зарубежные СМИ (15%), аудио-видео продукция (11%) и раздаточные печатные материалы (6%) — эти источники находятся в поле внимания не только правоохранительных структур, но и исследователей [17].

Таблица 2
Оценка межнациональных и межконфессиональных отношений (в %, 2020)

Общеизвестно, что основным адресатом деструктивной идеологии является молодежь, которая в силу несформированности и неустойчивости ценностных ориентаций и отсутствия социального опыта часто склонна к идеализации тех социальных образцов, что используется идеологами экстремизма и терроризма, чтобы, как писал А. Камю, «уничтожить тех, кто уничтожает идиллию, или уничтожать ради сотворения идиллии» [11. С. 273]. Поэтому интерес представляют суждения респондентов о причинах, побуждающих молодых людей интересоваться взглядами экстремистов и террористов и даже вступать в их ряды: это навязанные ложные ценности (38%), низкий заработок (30%), отсутствие возможностей самореализации иными способами (26%), желание показать свою значимость, привлечь к себе внимание (25%). Эти суждения дают основания для размышлений и последующих практических действий, направленных на повышение уровня молодежной занятости, социально полезную самоорганизацию молодежи, развитие молодежных социальных лифтов и формирование морально-правовых установок. Комплекс этих и других мер обрел не только научное обоснование, но и официальное, включая нормативно-правовое обеспечение [19] (например, это Указ Президента от 28 декабря 2018 года «Об утверждении Комплексного плана противодействия идеологии терроризма в Российской Федерации на 2019–2023 годы»).

Противостоять и предупреждать угрозы экстремизма и терроризма в силу их особенностей весьма сложно, но противодействие и профилактика достаточно эффективны, о чем, в частности, свидетельствуют сокращение числа преступлений и высокий процент их раскрываемости, в чем большая заслуга правоохранительных органов, но не только их. В стране создана общегосударственная система противодействию терроризму и экстремизму [14], например, сформирована и постоянно дополняется нормативно-правовая база этого противодействия, уже включающая 88 федеральных законов, 30 указов президента, 206 постановлений и распоряжений правительства; в Единый федеральный список включены 33 организации, признанные террористическими, выявлено и нейтрализовано 270 религиозных экстремистских структур [19].

Жители Республики Башкортостан на уровне своего региона в целом положительно (по сумме показателей «положительно» и «скорее положительно») оценивают деятельность органов государственной власти по противодействию экстремизму и терроризму (74%), отрицательную оценку (по сумме показателей «отрицательно» и «скорее отрицательно») дали только 6%, каждый пятый (20%) затруднился с ответом, видимо, не владея информацией и/или не интересуясь этими вопросами.

Наглядным показателем эффективности антитеррористической и антиэкстремисткой практики можно считать чувство защищенности от террористических и экстремистских угроз и их проявлений. Вполне естественно, что это чувство формируется не только в результате работы правоохранительных и других государственных структур, но и под влиянием других факторов, включая экономическую, социально-политическую, психологическую ситуацию, виктимность населения и даже стихийность (когда беда может прийти откуда не ждали). В ходе опроса респондентам было предложено выразить меру уверенности в своей защищенности от возможных террористических атак. Ответы показали, что более защищенными люди чувствуют себя (первая цифра — сумма показателей «полностью уверен» и «скорее уверен», вторая — сумма показателей «скорее не уверен» и «полностью не уверен») в следующих местах: дома, в квартире (80% и 10%), в государственных (61% и 31%), медицинских (53% и 40%) и образовательных учреждениях (52% и 36%). Респонденты менее уверены в своей безопасности, когда находятся в торгово-развлекательных центрах (29% и 64%), в местах массовых гуляний и празднеств (29% и 64%), на вокзалах, в аэропортах и автостанциях (34% и 5%), в общественном транспорте (38% и 53%). На улице относительно защищенными себя ощущают 48%, не защищенными — 45%.

В заключение следует отметить, что, как показало проведенное исследование, общественное сознание жителей Республики Башкортостан в целом адекватно реагирует на потенциальные угрозы экстремизма и терроризма, хотя люди осознают их опасность и вероятность, связывая ее с конкретными причинами, прежде всего социально-экономического характера, но информированы об этих явлениях опрошенные недостаточно. В регионе, как и в стране в целом, действует система мер, направленных на противодействие этим угрозам, и в оценках респондентов эта система выглядит достаточно действенной. Важным элементом этой системы является социологический мониторинг остроты восприятия общественным сознанием угроз экстремизма и терроризма, деструктивного влияния их идеологии на общественно-политическую ситуацию и эффективности противодействия им [13. С. 22–27]. Результаты мониторинга дополняют представления о сформированности и динамике причин угроз терроризма и экстремизма, позволяют определить уровень тревожности в обществе и меру непринятия идеологических клише, используемых адептами экстремизма и терроризма.

Об авторах

Сергей Васильевич Егорышев

Автор, ответственный за переписку.
Email: sv_egoryshev@mail.ru

доктор социологических наук, начальник Центра изучения социального развития и формирования человеческого капитала

Список литературы