Данные в цифровом мире: новые возможности или дополнительные риски?

Полный текст

В 2019 году была опубликована работа Деборы Лаптон, профессора Центра социальных исследований в области здравоохранения и социальной политики Университета Нового Южного Уэльса «Данные о себе: больше, чем просто человеческая перспектива» [12]. Цифровизация привела к распространению технологий и услуг, которые генерируют большие объемы информации, что вызвало интерес социологов, среди которых и Лаптон — ее внимание сосредоточено на проблеме цифровых данных. Книга представляет собой оригинальное исследование социальных практик, формирующихся вследствие постоянного увеличения количества личной информации в цифровом виде, а также отношения людей к данной ситуации, и является, по сути, продолжением размышлений автора о цифровизации человеческой жизни, представленных в вышедших ранее работах — «Цифровая социология» [14], «Количественное „Я“: социология селф-трекинга» [14], «Цифровое здоровье: критика и междисциплинарные перспективы» [13].

Безусловно, в современном мире новые цифровые коммуникационные каналы лидируют во всех сферах человеческой жизни, трансформируя привычную структуру социального взаимодействия и повседневные практики и образуя множественные связи вне традиционных измерений времени и пространства [7. С. 37]. В качестве примера обусловленности современного бытия цифровыми коммуникациями можно привести трансформацию повседневности под влиянием коронавирусной пандемии: онлайн-консультации с врачом, онлайн-занятия, онлайн-покупки, обмен опытом болезни и выздоровления — вот лишь небольшой список тех практик, которые получили мощный цифровой отклик в небольшой промежуток времени. Цифровизация форсировалась сложившейся ситуацией, ускоряя внедрение дистанционных технологий в образовании [8] и на рынке труда [18], к чему прежде многие относились скептически. Новая реальность формируется не только на институциональном уровне (экономические системы, механизмы управления и контроля) — происходит индивидуализация сетевого общества, новые технологии усиливают его интерактивный эффект, способствуя все большей вовлеченности и сплоченности людей в виртуальных группах [7. С. 235–238].

Использование особого языка и способов общения неминуемо влечет изменение социальной природы человека, поскольку новый взгляд на людей и мир отражается в зеркале Интернета [7. С. 237–238]. Исследователи отмечают, что данные оказывают все большее влияние на формирование идентичности и повседневную жизнь, которой мы часто даже можем управлять [20]. Очевидно, что на всех уровнях онлайн-взаимодействия цифровые данные создают «цифровой портрет» индивида — появляется «киборг», т.е. человек, взаимоинтегрированный с технологиями [7. С. 238].

Цифровизация вызывает определенные опасения, связанные с появлением новых способов контроля и управления, что формирует определенный негативный тренд в восприятии новых технологий как со стороны индивидуальных пользователей, так и в научно-общественных кругах, где встречается антиутопическое видение будущего — цифровизация ведет к усилению контроля, а персональные данные становятся его инструментом [20]. Лаптон не поддерживает такую точку зрения и полагает, что необходимо рассматривать другую сторону цифровизации — появление дополнительных возможностей «заботы о людях»: данные, полученные благодаря новым технологиям, могут и должны работать на благо человечества. Публикации Лаптон — это не только изложение результатов проведенных исследований, но и попытка переориентировать социальный анализ цифровых технологий с «концепции страха» на «концепции заботы». В частности, смартфоны, собирающие огромное количество цифровых данных о людях, способны помочь им лучше оценить свои возможности и поставить более достижимые цели, тем самым оптимизируя разные аспекты их жизни [12. С. 4], в том числе состояние здоровья, физическую форму и т.д., что поможет создать «улучшенных» людей, способных построить постчеловеческое будущее [3].

Поэтому неудивительно, что в книге Лаптон предлагает довольно позитивный взгляд на биосоциоцифровую природу человека. Она решительно выступает против того, чтобы рассматривать происходящие изменения как угрозу ограничения жизненных возможностей и нанесения вреда благополучию, а также в контексте появления новых форм социального неравенства и эксплуатации, как часто утверждают средства массовой информации, используя по отношению к цифровизации повседневной жизни такие термины, как «аддикция», «патология», «токсичность», «контроль» и «вооружение», т.е. утверждая, что люди не обладают свободой воли в отношении своих личных данных и, оставляя «цифровые следы», становятся объектами манипуляции [16. С. 3166–3167]. Подобная позиция средств массовой информации может объясняться тем, что они освещают преимущественно многочисленные скандалы, связанные с утечками личных данных, которые привлекают внимание широкой общественности.

Результаты исследования Лаптон свидетельствуют, что большинство людей не согласны с утверждением, что их цифровые профили содержат исчерпывающую информацию о них, и склонны полагать, что значительная часть аспектов их «настоящего я» защищена от утечки и внешнего контроля их цифровых данных. Респонденты, опрошенные Лаптон, видят не только риски, но и преимущества в том, что часть их персональных данных доступна не только им. Есть множество способов, с помощью которых персональные данные могли бы облегчить их жизнь, например, позволяя принимать некоторые решения от их имени, что экономит их время. Конечно, речь не идет о принятии жизненно важных решений, но сформированные на основе их запросов специальные предложения, скидки и целевая реклама могут быть полезны. Как правило, пользователи прекрасно понимают, что такие компании, как Facebook и Google, используют их персональные данные для рекламы, но многие считают эти методы в основном полезными и удобными, хотя методы подбора контекстной рекламы нуждаются в доработке.

Особенно перспективным Лаптон считает использование цифровых технологий в медицине [13; 15; 17], поскольку современным пользователям доступно множество цифровых технологий, позволяющих непрофессионалам находить информацию о здоровье, делиться ею и даже генерировать новую. Приложения, фитнес-платформы и мобильные датчики посредством специальных функций помогают пользователям самостоятельно отслеживать такие характеристики, как пульс, масса тела, температура, количество сжигаемых калорий и даже эмоциональный фон. Широкий спектр цифровых устройств и программного обеспечения предлагает разные варианты мониторинга состояния здоровья, уровня физической активности и т.д.

Кроме того, пользователи активно прибегают к онлайн-инструментам и ресурсам — как традиционным (поисковые системы и веб-сайты), так и новым (приложения, гаджеты и социальные сети) — для поиска медицинской информации. Хотя существует опасность, что кто-то может использовать современные технологии в качестве замены экспертной медицинской консультации и практиковать самолечение, тем не менее, в большинстве случаев это лишь дополнение к квалифицированной медицинской помощи: онлайн-ресурсы расширили доступ непрофессионалов к медицинским экспертным знаниям, но не могут их заменить.

В последние годы все большее распространение получают практики самоконтроля (селф-трекинга) в сфере здоровья, которые также связаны с использованием цифровых технологий [15; 17] и позволяют детально фиксировать много аспектов повседневной жизни. По мнению Лаптон, эти данные многофункциональны — могут рассказать правду, расширить возможности, заставить чувствовать себя под контролем, помочь стать более организованным, заставить измениться, объединиться, чтобы генерировать новые идеи, обеспечивать ориентиры, следить за развитием и т.д. — постепенно формируется новая «цифровая онтология», определяющая отношение людей к своему телу.

Лаптон считает, что самоконтроль — новый вид социальной практики, формирующейся в процессе тесного взаимодействия человека и цифровых устройств, результатом чего становятся не только записываемые цифровые данные, но и новое восприятие себя и своего тела на основе информации, полученной от разных устройств. Анализируя практический смысл самоконтроля, она апеллирует к М. Фуко, согласно которому это особые техники, используемые индивидами и позволяющие им «совершать определенное число операций на своих телах и душах, мыслях, поступках и способах существования, преобразуя себя ради достижения состояния счастья, чистоты, мудрости, совершенства или бессмертия» [2. С. 99–100]. В этом контексте селф-трекинг может быть рассмотрен как одна из технологий улучшения своего телесного и психологического состояния.

Однако Лаптон предостерегает от веры во всесилие цифровых технологий и призывает дополнять их советами квалифицированных специалистов, тем более что многие приложения и устройства пока не могут предложить персонализированный подход и опираются на усредненные данные. Например, большинство шагомеров запрограммировано на ежедневную цель в 10 тысяч шагов, независимо от обстоятельств пользователя, а расчет «персонализированного» потребления калорий, как правило, основан на средних показателях для больших групп (например, женщин 20–25 лет), а не на реальных физиологических показателях и метаболизме конкретного отдельного человека [19. С. 269]. Тем не менее, не следует игнорировать цифровые технологии, помогающие собирать и анализировать большие массивы данных, которые могут не только способствовать здоровьесберегающему поведению на основе селф-трекинга, но и предоставлять ценную для врачей информацию — для своевременной постановки диагноза.

Врачебное сообщество заинтересовано в сотрудничестве, а не в том, чтобы его заменили цифровые технологии. Так, во многих развитых странах мира ожирение и диабет оказались в фокусе инициатив в сфере цифрового здравоохранения и программ медицинского страхования, призванных вовлекать пациентов в режимы самоконтроля [19. С. 271]. Очевидно, что в развивающихся странах, где ожирение и диабет встречаются значительно реже, сфера применения цифровых технологий должна быть иной, поскольку здесь актуальны не проблемы индивидуального образа жизни, а доступ к базовому медицинскому обслуживанию и низкая цифровая грамотность. Таким образом, универсальных, полезных для всех технологий нет, их востребованность во многом обусловлена ситуацией. Например, в условиях пандемии covid-19 цифровые технологии стали активно использоваться, чтобы отслеживать контакты носителей вируса и вовремя изолировать их для минимизации угрозы дальнейшего распространения заболевания. Более того, накопленные данные поставили вопрос о персонализированной медицине — оказалось, что гораздо эффективнее лечить не заболевание, а пациента с его индивидуальными особенностями здоровья. Наряду с этим особую роль в ситуации пандемии сыграли онлайн-сервисы, направленные на организацию работы в дистанционном режиме и удовлетворение таких повседневных потребностей, как питание, оплата счетов, занятия фитнесом в домашних условиях, виртуальный досуг и т.п.

Свой подход к цифровым данным Лаптон обозначает как концепцию «живых» данных. Зачастую цифровые данные, создаваемые с помощью специальных программ и технических устройств, воспринимаются как нематериальные объекты, не затрагивающее чувства — кажется, что здесь не на что смотреть, касаться, слышать, обонять или пробовать на вкус [12. С. 30]. Предпринимаются попытки описания новых форм информации как онтологической сущности, однако термин «данные» подразумевает восприятие их как сырья, для которого используется особый способ просмотра и обработки. Поэтому, даже несмотря на то, что цифровые технологии генерируют информацию о телах людей, социальных связях, эмоциях, практиках и предпочтениях, преобладающий дискурс, как правило, обезличивает и дегуманизирует данные. Лаптон считает это ошибкой, так как данные создаются пользователями, на основе их восприятия, опыта общения и интерпретации. Поэтому, хотя эта информация предстает в нематериальном виде, она одушевлена и составляет неотъемлемую часть нашей жизни [12. С. 40]: несмотря на неизбежность технологизации жизни, этот процесс нельзя рассматривать односторонне — возникает и обратный эффект «очеловечивания» цифровых данных через их восприятие и использование другими людьми.

Лаптон убеждена, что это новый формат отношений между материальным и нематериальным миром: люди живут со своими личными данными и совместно развиваются — цифровая среда меняется под влиянием их потребностей и опыта. Лаптон разрабатывает теорию «живых», или материализованных, данных, основывая свои взгляды на концепции нового материализма, а также апеллируя к антропологии материальной культуры, которая анализирует существовавшие прежде практики одушевления нематериальных объектов в разных культурных традициях. Новый материализм рассматривается в гуманитарных и социальных науках как одно из важнейших течений на стыке исследований по философии, культуре, естествознанию и социологии, в рамках которых происходит переосмысление представлений о материи — так называемый «поворот к материальному» [9]. Этот поворот подчеркивает материальность мира, включая социальную реальность, что отличает его от постструктурализма. Последователи нового материализма особую роль в новой жизненной реальности придают способности неодушевленных вещей, или актантов (Б. Латур), изменять наше восприятие окружающего мира [1].

Разрабатывая свой подход к пониманию цифровых данных, Лаптон рассматривает их, а также цифровые устройства, как «живые» объекты, которые создают вместе с пользователями особые формы социальной реальности, т.е. ставит под вопрос онтологические границы бинарного мира и пытается понять, как люди трактуют социальное и живое в цифровой среде. Используя примеры из проведенных ею эмпирических исследований, Лаптон разрабатывает неоднозначный подход к взаимодействию человека и цифровых данных, анализируя способы и практики, которые пользователи применяют для создания и ввода данных о себе, наделяя их, с одной стороны, частью своего Я, а с другой — создавая новый образ, который получает самостоятельную жизнь [12. С. 128–133]. По ее мнению, цифровые коллекции персональных данных — это особый продукт взаимодействия человека и технологий, который никогда не «умирает», а продолжает жить в действиях других агентов, формируя особую форму реальности.

Предлагая «живое» прочтение цифровых данных, Лаптон подчеркивает, что, во-первых, данные о жизни людей чрезвычайно динамичны, часть из них остается «живыми» и продолжает циркулировать в цифровом мире даже после смерти людей; во-вторых, данные конструируют знание о людях и потому служат источником новой информации, которая благодаря им получает «жизнь»; в-третьих, данные влияют на жизни людей, корректируя принимаемые решения и совершаемые действия; наконец, персональные данные — это формы человеческого существования, способствующие коммодификации информации как составляющей цифровой экономики [12. С. 6].

Анализируя «жизненный путь» персональных данных в цифровом мире, Лаптон проводит аналогии с костными останками: они являются носителем биоинформации, умелое прочтение которой может многое поведать об их обладателе, то же происходит и с личными данными, которые, по сути, также выступают как новый тип человеческих останков, в которых отпечаталась история их владельца. Некоторые пользователи отмечают, что их способность к самовыражению потенциально может быть ограничена осознанием, что цифровая информация долговременна и может использоваться другими для вынесения суждений о них [16. С. 3174]. Тем самым цифровизация действительно заставляет нас менять модели поведения, поскольку многие связанные с ней риски заставляют людей быть осторожными в том, какие цифровые следы они оставляют.

Таким образом, Лаптон демонстрирует, что наши «живые» данные о себе являются «больше-чем-персональными» — они «больше-чем-личные» и «больше-чем-человеческие» [12. С. 121]. Жизнь в цифровом мире, сконструированном данными, становится новой реальностью для современного человека. Поэтому ключевой вопрос, который задает автор: а что в условиях активной цифровизации жизненного мира понимается под личными данными? Только данные банковского счета или весь профиль в сети Facebook? Уровень доверия в цифровом мире во многом зависит от концепции «персональных данных», которая позволяет понять, есть ли угроза конфиденциальности личной жизни или нет, насколько наши действия являются результатом субъективного мотива, а не медийного манипулирования, причем доступ к личным данным может быть получен нелегально и без нашего ведома вследствие распространения хакерства и других киберпреступлений (яркий пример киберскандала — обнародование Э. Сноуденом ряда секретных документов), хотя более важны для Лаптон положительные последствия цифровизации.

В целом замысел автора состоял в том, чтобы продемонстрировать не только то, что люди могут делать с данными, но и что они могут узнать из данных о себе, как данные могут влиять на чувства, движения и реакции людей в «более-чем-человеческом» мире [12. С. 122]. Книга предлагает оригинальную интерпретацию взаимоотношений человека и техники в условиях цифровизации, акцентируя внимание на том, как цифровые данные формируют жизненный мир современного человека, и ставя вопросы, которые сегодня требуют системного и критичного социологического осмысления.

Об авторах

Инна Альфредовна Вершинина

Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова

Автор, ответственный за переписку.
Email: urbansociology@yandex.ru

кандидат социологических наук, доцент кафедры современной социологии

Ленинские горы, 1, Москва, Россия, 119991

Анна Васильевна Лядова

Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова

Email: annaslm@mail.ru

кандидат исторических наук, доцент кафедры современной социологии

Ленинские горы, 1, Москва, Россия, 119991

Список литературы