Особенности социального, эмоционального и культурного интеллекта и распознавания эмоций у представителей России и стран Азии

Полный текст

В условиях интенсификации международных контактов [12] в образовательном пространстве расширяется сфера непосредственного межкультурного взаимодействия студентов как особой возрастной группы, ориентированной на усвоение и интериоризацию в ego-идентичность различных аспектов мультикультурной среды [26]. Поэтому соотношение социального, эмоционального и культурного интеллектов личности [17; 18] обретает особое значение — позволяя субъекту адаптироваться к мультикультурному образовательному пространству наиболее адекватным способом [1; 2; 10].

Культурные группы могут быть сопоставлены по характеру контекста повседневности в диапазоне от низкоконтекстных до высококонтекстных культур [20]. В низкоконтекстной западной культуре коммуникатору обычно предписана прямолинейность, что снижает важность отдельных вербальных и невербальных стимулов, в то время как в высококонтекстной восточной культуре сообщение остается недосказанным, поскольку весь необходимый объем информации уже содержится в культуре. Соответственно, эффективное межкультурное общение требует развития гибкого контекстуального считывания вербальных и невербальных стимулов, социального, культурного и эмоционального интеллекта, прежде всего в отношении восточных культур [21].

В 2008 году было проведено исследование взаимосвязи между социальным интеллектом и чувствительностью межкультурного общения, в котором приняли участие 419 студентов колледжей США — представители европеоидной, азиатской, афроамериканской и латиноамериканской групп [14]. Исследование фокусировалось на двух из множества факторов, от которых зависит межкультурная сензитивность, — социальном интеллекте и самооценке. Результаты подтвердили статистически значимые связи между социальным интеллектом и межкультурной сензитивностью, причем интеллект составил более 10% дисперсии в сензитивности, т.е. социальный интеллект может служить основой межкультурной сензитивности и способствовать ее развитию. Компоненты социального интеллекта [11] помогают адаптации личности [6], а знание культурных ценностей — основа эффективной межкультурной коммуникации [7].

Изучение культурного интеллекта в азиатских странах стало важным направлением кросскультурных социально-психологических исследований. Так, в 2014–2015 годы было проведено исследование роли культурного интеллекта как отдельного аспекта культурной компетентности в адаптации иностранных студентов в США (221 китайский студент) [23]. Были рассмотрены разные траектории культурного интеллекта во времени, а также несколько ситуационных и культурно-интеллектуальных предикторов, обусловленных социальной средой, и связанные с ними общие показатели психологического благополучия. В соответствии с моделью «cross-national cultural competence» в качестве ситуационных предикторов выступили переменные, связанные с личностью, ее установками и совладающим поведением, отдельно исследовались параметры самоэффективности, тревожности, коллективистские копинг-стратегии. Предикторами, обусловленными средой, выступили переменные, связанные с иммерсивным опытом, способные повлиять на первоначальное развитие культурной компетентности и психологической адаптации. В частности, рассматривались факторы взаимосвязи с обществом в целом и этническим сообществом, социальные установки и воспринимаемая языковая дискриминация. Культурный интеллект измерялся посредством «шкалы культурного интеллекта» К. Эрли и С. Анга [8] в четырех временных точках (до начала обучения, в первый, второй и третий месяцы обучения) [15]. В результате было выявлено четыре траектории культурного интеллекта: стабильно высокие его оценки (72%); снижение показателей (13%); повышение показателей (8%); резкое снижение показателей культурного интеллекта в течение первых двух месяцев, а затем восстановление к третьему месяцу (7%). Факторами, которые в значительной степени предсказывали траектории культурного интеллекта, стали связь личности с обществом в целом, тревога и воспринимаемая языковая дискриминация, в меньшей степени — копинг посредством семейной поддержки [16]. Кроме того, траектории культурного интеллекта оказались в большей степени связаны с положительным аффектом и удовлетворенностью жизнью, чем с отрицательным аффектом [19].

Психолингвистическое исследование культурного интеллекта через идиоматические азиатские культурные скрипты (на примере китайских и малайских идиом) [22] показало, что не говорящие на китайском языке люди используют разные схемы культурного интеллекта, чтобы расшифровать языковые аспекты китайской культуры. Например, знание того, что цифра 8 как символ изобилует позитивной коннотацией, помогло бы понять желание провести правительства провести церемонию открытия Олимпийских игр в Пекине 8 августа 2008 года в 20:08. Китайцы и малайцы используют лингвистический, ритмический и математический интеллект для общения [25]. Идиоматические конструкции считаются полезным учебным материалом для изучающих разговорный китайский язык — с этих позиций были проанализированы по 14 идиом малайского и китайского (мандаринского) языков, а также шаблоны сопоставления, сериализующие виды информации. На абстрактном уровне идиоматическая комбинация слов и чисел вовлекает многие явления реальности в литературную конструкцию культурного интеллекта. Что касается обучения на иностранном языке, то учащиеся, которые понимают пересечение слов и чисел в идиомах, могут развить способность мыслить тем же образом, что и носители языка («язык разума»), поскольку способность эффективно общаться требует одинакового понимания слов, а значение слов определяется культурой [25]. Таким образом, учебная программа на иностранном языке должна включать культурные элементы вместе с правилами грамматики, чтобы способствовать развитию культурного интеллекта [5].

До сих пор не существует общепринятого мнения по поводу соотношения культурного и социального интеллектов [9]. Для тестирования новой модели социального, эмоционального и культурного интеллекта в 2013 году было проведено исследование, в котором приняли участие 467 студентов США [13]: были разработаны множественные модели связей между этими видами интеллекта, чтобы определить, является ли социальный интеллект конструкцией более высокого порядка, чем эмоциональный и культурный интеллекты. Оказалось, что культурный и эмоциональный интеллекты имеют как взаимоисключающие, так и совпадающие элементы, т.е. эти конструкты различны, но взаимосвязаны и не являются подмножествами социального интеллекта. Предполагая, что интеллектуальные проявления личности могут выходить за рамки отдельно взятого культурного, социального или эмоционального интеллектов, мы разработали модель интеллектуальных проявлений личности, включающую в себя: структурные компоненты (социально-личностный, деятельностный), содержательные (когнитивный, метакогнитивный, мотивационный, поведенческий, ценностный, рефлексивно-оценочный, эмоциональный), динамическую и процессуальную составляющую, функциональную составляющую (адаптационная, регуляторная, познавательная, коммуникативная, антиципация). Кроме того, в модели обозначены направления изменения условий распознавания эмоций с точки зрения политических, социально-экономических, культурно-интегративных и этно-специфических параметров, воздействующих на личность.

Цель нашего исследования — эмпирическая проверка разработанной модели с точки зрения социально-интеллектуальных особенностей распознавания лицевой экспрессии студентами из России и стран Азии. Мы предположили, что в рамках структурных, содержательных, функциональных компонентов модели, а также ее динамической и процессуальной составляющих могут быть выделены как общие, так и специфические для обеих культурных групп параметры, подтверждающие положения модели, прежде всего, с точки зрения интеллектуальных проявлений личности. Модель была эмпирически проверена на студентах РУДН — как группе, ориентированной на целенаправленное, систематическое овладение компетенциями в разных областях мультикультурного образовательного пространства. В исследовании приняли участие 242 студента (70 российских, 48 монгольских, 40 южнокорейских, 40 вьетнамских, 44 китайских), средний возраст — 21 год.

Психодиагностический инструментарий включал в себя следующие методики: опросник эмоционального интеллекта Д.В. Люсина [4], тест социального интеллекта Дж. Гилфорда, шкалу культурного интеллекта К. Эрли и С. Анга (в адаптации Е.В. Беловол, К.А. Шкварило и Е.М. Хворовой Е.М.) [3]. Помимо самооценочных опросников для изучения эмоционального интеллекта, в частности определения способности распознавать эмоции по лицевой экспрессии, были использованы 24 фотографии лиц, выражающих базовые эмоции, молодых мужчин и женщин европейского, азиатского и африканского происхождения из международной базы «Montreal Set of Facial Displays of Emotion by U. Hess» (MSFDE). Математико-статистическая обработка данных была проведена посредством факторного анализа отдельно для каждой из выборок в программе SPSS Statistics 20 для выявления взаимосвязей между значениями переменных в конструктах «социальный интеллект», «культурный интеллект», «эмоциональный интеллект» и «распознавание эмоций по лицевой экспрессии» для каждой из групп.

Итак, для оценки связи интеллекта с распознаванием эмоций был проведен факторный анализ с последующим варимакс-вращением для каждой из выборок: для российской выборки было выделено 3 фактора, которые объясняют 71% общей дисперсии (Табл. 1). В первый фактор, на который приходится 45,9% дисперсии, вошли переменные эмоционального интеллекта, управления эмоциями, понимания своих и чужих эмоций, управления своими эмоциями, внутриличностного и межличностного эмоционального интеллекта, культурного интеллекта, мотивационного, когнитивного, метакогнитивного и поведенческого компонентов культурного интеллекта, контроля экспрессии. Данный фактор был обозначен как «содержательно-регуляторные компоненты интеллектуальных оснований распознавания эмоций в эмоциональном и культурном интеллекте». Второй фактор (16,3% дисперсии) объединяет переменные, связанные с умением предвидеть последствия поведения, способностью распознавать структуру межличностных ситуаций в динамике, распознаванием европейских и азиатских лиц, страха, гнева, отдельно страха, демонстрируемого европейскими и азиатскими лицами, и гнева, демонстрируемого азиатскими лицами. Данный фактор был обозначен как «функциональный компонент адаптации при распознавании витальных негативных эмоций представителей своей и чужой культуры». Третий фактор (8,7% дисперсии) объединяет переменные распознавания позора, включая азиатские и российские лица, отвращения с отрицательным значением, включая азиатские и российские лица, грусти, радости на азиатских лицах. Данный фактор был обозначен как «функциональный компонент адаптации при распознавании социальных негативных и позитивных эмоций представителей своей и чужой культуры».

В азиатской выборке было выделено 3 фактора, которые объясняют 70,1% дисперсии (Табл. 2). В первый фактор (42,3% дисперсии) вошли переменные распознавания эмоций европейских и азиатских лиц, страха, грусти, отвращения, гнева и позора — все включая отдельно на европейских и азиатских лицах, радости и способности правильно оценивать состояния, чувства, намерения людей по невербальным проявлениям. Данный фактор был обозначен как «функциональный компонент адаптации при распознавании витальных и социальных негативных и позитивных эмоций представителей своей и чужой культуры». Второй фактор (18,5% дисперсии) объединяет переменные, связанные с эмоциональным интеллектом, включая межличностный и внутриличностный эмоциональный интеллект, управлением эмоциями (собственными и чужими), пониманием своих и чужих эмоций, контролем экспрессии, распознаванием радости на европейских лицах. Этот фактор был обозначен как «содержательно-регуляторные компоненты интеллектуальных оснований распознавания эмоций в эмоциональном интеллекте». Третий фактор (8,7% дисперсии) объединяет переменные культурного интеллекта, включая его мотивационный, когнитивный, поведенческий и метакогнитивный компоненты. Данный фактор был обозначен как «содержательные компоненты интеллектуальных оснований распознавания эмоций в культурном интеллекте».

Таблица 1. Факторные нагрузки раскрытия переменных социально-интеллектуальных особенностей распознавания лицевой экспрессии российскими студентами

Наименование шкал	Факторы
	1	2	3
Эмоциональный интеллект	,96
Управление эмоциями	,955
Понимание эмоций	,932
Управление своими эмоциями	,897
Внутриличностный эмоциональный интеллект	,878
Межличностный эмоциональный интеллект	,855
Понимание чужих эмоций	,836
Культурный интеллект	,808
Понимание своих эмоций	,803
Управление чужими эмоциями	,752
Мотивационный компонент культурного интеллекта	,724
Когнитивный компонент культурного интеллекта	,673
Метакогнитивный компонент культурного интеллекта	,665
Поведенческий компонент культурного интеллекта	,565
Контроль экспрессии	,561
Умение предвидеть последствия поведения		,743
Распознавание эмоций европейских лиц		,742
Распознавание страха		,740
Распознавание гнева		,734
Распознавание гнева (азиатские лица)		,727
Распознавание страха (европейские лица)		,663
Распознавание эмоций азиатских лиц		,599
Распознавание страха (азиатские лица)		,529
Способность распознавать структуру межличностных ситуаций в динамике		,516
Распознавание позора			,84
Распознавание отвращения			-,689
Распознавание позора (европейские лица)			,67
Распознавание позора (азиатские лица)			,65
Распознавание грусти			,59
Распознавание отвращения (европейские лица)			-,551
Распознавание радости (азиатские лица)			,55
Распознавание отвращения (азиатские лица)			-,544

 

Таблица 2. Факторные нагрузки переменных раскрытия социально-интеллектуальных особенностей распознавания лицевой экспрессии азиатскими студентами

Наименование шкал	Факторы
	1	2	3
Распознавание европейских лиц	,949
Распознавание эмоций азиатских лиц	,917
Распознавание страха	,915
Распознавание грусти	,907
Распознавание грусти (европейские лица)	,900
Распознавание отвращения (азиатские лица)	,890
Распознавание отвращения	,876
Распознавание гнева	,858
Распознавание страха (европейские лица)	,820
Распознавание гнева (европейские лица)	,800
Распознавание грусти (азиатские лица)	,791
Распознавание позора (азиатские лица)	,776
Распознавание позора	,753
Распознавание гнева (азиатские лица)	,750
Распознавание страха (азиатские лица)	,661
Распознавание позора (европейские лица)	,644
Распознавание отвращения (европейские лица)	,626
Распознавание радости	,513
Способность правильно оценивать состояния, чувства, намерения людей по их невербальным проявлениям	,503
Эмоциональный интеллект		,977
Управление эмоциями		,950
Внутриличностный эмоциональный интеллект		,931
Межличностный эмоциональный интеллект		,889
Понимание эмоций		,889
Управление чужими эмоциями		,843
Управление своими эмоциями		,828
Понимание чужих эмоций		,805
Понимание своих эмоций		,800
Контроль экспрессии		,775
Распознавание радости (европейские лица)		,535
Культурный интеллект			,917
Мотивационный компонент культурного интеллекта			,738
Когнитивный компонент культурного интеллекта			,730
Поведенческий компонент культурного интеллекта			,698
Метакогнитивный компонент культурного интеллекта			,534

Результаты факторного анализа показали следующие сходства в рассматриваемых группах, подтвердив разработанную авторами модель и обозначив, в частности, содержательно-регуляторные компоненты интеллектуальных оснований распознавания эмоций в обеих выборках. Их сходство состоит в наличии содержательно-регуляторного фактора — способности личности самостоя-тельно управлять когнитивным, метакогнитивным, мотивационным, поведенческим, ценностным, рефлексивно-оценочным и эмоциональным уровнями интеллектуальных оснований распознавания эмоций. Другое сходство — наличие функционального компонента адаптации в распознавании различных эмоций у представителей своей и чужой культуры: в обеих группах наблюдается внутреннее соответствие между переменными, в силу чего для определенного значения каждого параметра в интеллектуальных основаниях распознавания эмоций может быть найден некоторый другой, способствующий наилучшей адаптации к социокультурной среде (например, потенциальное соответствие страха и позора, гнева и отвращения, грусти и радости в обеих группах).

Наряду с общими факторами были выявлены и специфические аспекты интеллектуальных оснований распознавания эмоций. Так, в азиатской выборке наблюдается сопряженность по витальным и социальным негативным и позитивным эмоциям, тогда как в российской выборке — свой функциональный компонент для витальных негативных и позитивных эмоций. Данное различие примечательно тем, что витальный характер эмоций, характерный для обеих выборок, у азиатских студентов связан с социальным, что свидетельствует о важности адаптации к своим и чужим эмоциям как фактору выживания в конкретной культурной среде, тогда как в российской выборке витальный и социальный характер эмоций порождает, по всей видимости, принципиально различные адаптационные механизмы, что требует отдельного изучения. Другое существенное отличие состоит в том, что российские студенты регулируют содержательные компоненты интеллектуальных оснований распознавания эмоций в единстве эмоционального и культурного интеллектов, а азиатские студенты используют разные механизмы управления культурным и эмоциональным интеллектами, что подтверждает предположение авторов о детерминации психологического содержания азиатской культуры скорее задачами выживания личности, чем ее эмоциональными переживаниями.

Результаты исследования подтверждают гипотезу о связи интеллектуальных оснований культурного, эмоционального и социального видов интеллекта с распознаванием эмоций по лицевой экспрессии. Теоретическая модель авторов получила подтверждение по ряду пунктов. Во-первых, структурные компоненты выражаются в необходимости для азиатских студентов реализовывать единые поведенческие стратегии, прочно связанные с культурной средой не просто как местом проживания (социально-личностный компонент), а как глубоким витальным уровнем жизнедеятельности, способствующим (через принятие скрытых и неочевидных для представителей других общностей культурных норм и правил) выживанию индивида в группе большинства (деятельностный компонент). У российских студентов наблюдается более четкое разведение деятельностного и социально-личностного компонентов, что означает наличие принципиально разных уровней адаптации в социокультурной среде большинства и некоей приватной стороны жизни, отличающейся спонтанностью и непредсказуемостью.

Во-вторых, у обеих выборок выражен содержательно-регуляторный фактор, состоящий в способности личности самостоятельно управлять когнитивным, метакогнитивным, мотивационным, поведенческим, ценностным, рефлексивно-оценочным и эмоциональным уровнем интеллектуальных оснований распознавания эмоций (содержательный компонент). Однако если у российских студентов распознавание эмоций осуществляется в единстве эмоционального и культурного интеллектов, азиатские студенты демонстрируют разные механизмы управления культурным и эмоциональным интеллектами (регуляторный компонент).

В-третьих, модель подтверждается на уровне функционального компонента: распознавание лицевой экспрессии и разные аспекты социального, культурного и эмоционального интеллектов решают разные задачи в российской и азиатской выборках в плане соответствия индивида этнокультурным, социальным ожиданиям (функция антиципации, адаптации) и его эмоциональных переживаний (функция саморегуляции).

В-четвертых, содержательный рефлексивно-оценочный компонент модели выражается в обеих выборках в высоком распознавании одних и игнорировании других эмоций. В частности, примечательно избегание считывания российскими студентами отвращения как эмоции непринятия при общей более высокой способности к предвосхищению поступков по сравнению с азиатской выборкой, а также более тонкая настройка азиатских студентов на распознавание негативных эмоций своей и чужой группы по сравнению с позитивными. Таким образом, рефлексивно-оценочный компонент модели, видимо, состоит в предварительной фильтрации поступающей информации для выстраивания контакта с другими, исходя из собственных оценок контакта, а не только демонстрируемых партнером эмоций.

Динамическая составляющая модели также подтверждается у обеих выборок: распознавание эмоций у российских студентов сопряжено с эмоциональным интеллектом, т.е. отличается большей внутренней сонастройкой, чем у азиатских студентов, ориентированных на строгое разделение культурного и эмоционального интеллектов как двух принципиально разных инструментов взаимодействия со средой. Это объясняет большую прогностическую составляющую процессуального компонента у российских студентов по сравнению с азиатскими и более высокую точность оценки внутреннего состояния партнера по общению. Динамическая составляющая реализуется или в двух плоскостях (внешней культурной и внутренней эмоциональной в азиатской выборке), или в единой плоскости (эмоционально-культурной у российских студентов).

Об авторах

Наталья Борисовна Карабущенко

Российский университет дружбы народов

Автор, ответственный за переписку.
Email: karabushchenko-nb@rudn.ru

доктор психологических наук, заведуюшая кафедрой психологии и педагогики

ул. Миклухо-Маклая, 6, Москва, 117198, Россия

Татьяна Сергеевна Пилишвили

Российский университет дружбы народов

Email: pilishvili-ts@rudn.ru

кандидат психологических наук, доцент кафедры психологии и педагогики

ул. Миклухо-Маклая, 6, Москва, 117198, Россия

Тинатин Владимировна Чхиквадзе

Российский университет дружбы народов

Email: chkhikvadze-tv@rudn.ru

кандидат психологических наук, доцент кафедры психологии и педагогики

ул. Миклухо-Маклая, 6, Москва, 117198, Россия

Нина Львовна Сунгурова

Российский университет дружбы народов

Email: sungurova-nl@rudn.ru

кандидат психологических наук, доцент кафедры психологии и педагогики

ул. Миклухо-Маклая, 6, Москва, 117198, Россия

Список литературы