Семантико-семиотическая парадигма аксиосферы и духовно-нравственных доминант романов Ч.Т. Айтматова

Полный текст

Введение

Семантико-семиотическая парадигма доминант аксиосферы писательского творчества является междисциплинарной областью исследований, в которой приоритетным становится этико-филологический подход. При этом творчество писателя и литературные произведения рассматриваются в единстве этических и эстетических принципов и категорий. В нач. 2000-х гг. в качестве метатеории этики и эстетики рассматривается аксиология^[1] [1; 2]. Поэтому авторы настоящего исследования будут опираться на устоявшееся понятие аксиологии.

Значимость данного подхода, по мнению авторов, чрезвычайно высока, поскольку «художественные творения в то же время причастны и даже подчинены феноменам внеэстетическим. <…> Суть искусства — в сопряжении художественного с познавательными, нравственными, философскими, религиозными ценностями» [3. С. 1083].

Аксиологический (ценностный) подход, довольно стремительно упрочившись в философии, социологии, педагогике, дидактике, все активнее осваивается литературоведением. В работе В.Е. Хализева «Теория литературы» содержится важный раздел «Эстетическое в свете аксиологии. Эстетическое и эстетизм», освещающий теорию ценностей в связи с различными теоретико-литературными феноменами [3. С. 30–36].

Остановимся более подробно на некоторых положениях раздела книги В.Е. Хализева. С точки зрения аксиологии ориентация на онтологические ценности является основой духовного бытия людей. Трансисторические ценности, по В.Е. Хализеву, включают значимые во все эпохи формы культуры, в частности мифологию, религию, философию и т.д. К локальным ценностям относятся единичные индивидуально или социально значимые феномены — «исторические события и лица; философские, религиозные и художественные тексты; черты природной или городской среды для тех, кто в ней обитает; привычный бытовой обиход и его предметы; сродные данному человеку, единственные для него люди и память о них, что составляет едва ли не высшую форму локальных ценностей» [3. С. 35].

Авторы данной статьи затрагивают все три типа указанных ценностей, ставя акцент на ценностях онтологических, то есть внеисторических, метафизических, вечных и неизменных. Согласно классификации В.Е. Хализева в нее, в частности, включается смысловой ряд ценностей: «добро как стержень нравственности… любовь и милосердие, вера» [3. С. 34].

Продолжая методологический обзор, стоит назвать «Теорию литературы» А.Н. Андреева, в которой художественность рассматривается как аксиологически-нормативная категория (см.: [4. С. 164]). Литературоведческая аксиология получила разработку также в публикациях И.А. Есаулова [5].

Аксиологический характер носят труды М.М. Бахтина, который в связи с философией художественного творчества подчеркивал, что «содержание не может быть чисто познавательным, совершенно лишенным этического момента; более того, можно сказать, что этическому принадлежит существенный примат в содержании» [6. С. 293].

Современный литературовед А.Н. Андреев утверждает, что «качество духовности определяет параметры эстетические», он считает важным, чтобы «понятию содержание художественного произведения» придавалось «философски-гуманистическое», «человеческое измерение» [7].

А.Б. Есин подчеркивает: «<…> Внимание к вечным аспектам тематики очень важно в методологическом и методическом смысле, ибо позволяет изменить угол зрения на предмет, дополнить традиционный социологический подход (вырождающийся, как правило, в унылый шаблон) пониманием универсального, общечеловеческого содержания классических произведений. Сейчас, когда во всех областях общественного сознания актуализируются общечеловеческие, общегуманистические, вечные ценности, эта задача становится чрезвычайно важной. Речь, по сути, идет о том, чтобы <…> выявлять в шедеврах классики их непреходящий смысл, реально волнующий людей разных эпох, разных поколений и народов» [8].

Исследователь Г.А. Голикова считает, что наряду с формальными сторонами произведения освоением его «эстетических составляющих», необходимо актуализировать «такие ценностные категории в изучении текста, как нравственная проблематика, жизненная позиция героя, этические знаменатели в произведении и т.п.». Она подчеркивает, что «ценностный анализ художественного произведения несомненно определяет более глубокое и полное восприятие художественного текста в единстве его формы и содержания и непосредственно связан с парадигмой «читатель — художественный текст», вне которой ценностный подход к произведению невозможен» [9].

Ценность категории добра подчеркивается в книге Л.Н. Столовича «Красота. Добро. Истина: Очерк истории эстетической аксиологии», который приводит показательные высказывания Ф. Бэкона, А.Ф. Мерзлякова, Н.И. Надеждина и др. [10].

Для аксиологии в литературоведении актуальным содержанием наполняется понятие эстетического, или авторского идеала, который представляет собой высший образец добра, «воплощенный в образе человека, а также в общественном устройстве»^[2]. У каждого писателя такой образец добра представлен в соответствующей системе ценностей, аксиосфере духовно-нравственных доминант (совести, любви, милосердия, раскаяния и других), которые всегда актуализируют воспитательную функцию произведения. Тем самым реципиент фиксирует и усваивает семантико-семиотические «сигналы» данных доминант, способствующих эффективной гуманизации его сознания. Данный аспект исследования представляется актуальным, поскольку формирует реципиента «эстетически развитого и гуманистически мыслящего» [11. С. 508)].

Аксиологический ракурс исследования, ставя акцент на общечеловеческих нравственно-гуманистических ценностях, подчеркивает их воспитательный характер. В этом отношении актуальна работа А.В. Гулыги «Эстетика в свете аксиологии. Пятьдесят лет на Волхонке», в которой отмечается: «Еще одна особенность гуманитарных наук: они дают не только знания, но и воспитывают. Разумеется, не всякий человек, имеющий гуманитарное образование, ведет себя нравственно. Но конечная цель гуманитарных наук состоит в обосновании человечности, гуманности» [12. С. 45].

Одним из широко применяемых подходов, наряду с аксиологическим является герменевтика, которая дополняет аналитическую стратегию итерпретационной, помогая вжиться, вчувствоваться в произведение, в его героев, в душу автора. Методы и приемы герменевтики, как важнейшей вспомогательной дисциплины, связанной с пониманием смыслов, а также синтез аксиологического и герменевтического подходов, рассмотрены в трудах М.М. Бахтина [6], Ю.Б. Борева [13], Г.К. Косикова [14], Д.А. Крутикова [15] и мн. др. Важным источником лингвистической аксиологии для авторов статьи явилось фундаментальное исследование Н.Д. Арутюновой «Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт», в которой затрагиваются вопросы семантики, семиотики, синтаксиса, прагматики с точки зрения аксиологического подхода [16].

Исходя из вышесказанного, авторы ставят перед собой следующую цель: во-первых, выявить группу духовно-нравственных доминант аксиосферы на уровне семантики лексем и фразем, во-вторых, на уровне семиотики — образов-символов, которые можно расценивать как базовые концепты, художественно реализованные в определенной группе образных единиц. При этом концептам придается лингвокогнитивное и лингвокультурное толкование. Стоит указать работы Г.А. Крюковой [17], Д.С. Матвеевой [18], Л.Х. Самситовой [19], Ю.В. Титовой [20]. Из работ кыргызстанских концептологов отметим публикации У.Д. Камбаралиевой [21], З.К. Дербишевой [22], М.Х. Манликовой [23]. В литературоведческом ключе концепты рассматривали С.А. Аскольдов-Алексеев и Д.С. Лихачев [24] и мн.др.

Семиотические типы концептов в аксиосфере романов  Ч.Т. Айтматова «И дольше века длится», «Плаха»

Для нас представляется значимым рассматривать концепты как знаки, связанные с духовно-нравственными доминантами художественного мира произведений писателя. Выражая конкретное коннотативное значение, концепт в контексте нравственных исканий Ч.Т. Айтматова несет в себе определенную прагматическую направленность, актуализируя национальное и общечеловеческое в художественной картине мира писателя. На основе стилевой многоуровневости романов «И дольше века длится день» и «Плаха», а также с учетом семиотического анализа в аксиосфере романов «И дольше века длится день» и «Плаха» выделяется три базовых концепта — ПРИРОДА (реалистический стилевой пласт), БОГ (концептуально-авторский пласт) и КОСМОС (фантастический стилевой пласт), которые вступают в различные аксиологические взаимосвязи и взаимозависимости с рядом значимых образных единиц.

Концепт ПРИРОДА репрезентируется в ряде образных единиц на нескольких уровнях: антропологическом (человек); анималистическом (верблюд, лиса, волк); растительном (саксаул, конопля); гидронимическом (Тихий океан, Аральское море, Иссык-Куль) и топонимическом (Сарозеки, Моюнкумы, Ала-Тоо).

Концепт ПРИРОДА у Ч. Айтматова приобретает явно выраженный одухотворенный и олицетворенный характер. Так, природа ниспосылает в мир сигналы, которые естественны для живых существ, например, для лисы, которая по игре «воздушных течений»^[3] улавливает изменение погодных условий. И, наоборот, рукотворные сигналы, порождаемые человеком, имеют манипулятивный характер, они могут заставлять человека петь, танцевать, трудиться на износ в чьих-то целях^[4]. Такое явление обусловлено не высокими, но низменными мотивами в социальных отношениях между людьми, утрату естественных связей человека с природой как одухотворенным феноменом.

Концепт ПРИРОДА у Ч. Айтматова реализуется часто в лексемах тишина, степи, волчица (Акбара). Этим подчеркивается важное идейно-художественное значение концепта ПРИРОДА: «тишина объяла мир» (1)^[5]; «…над необозримо мерцающим великим затишьем» (2)^[6] и т.д.

Базовые концепты вступают в тесные связи между собой и через анималистические образные единицы. К примеру, образ верблюда Каранара дается на фоне ночного пейзажа. Концепт «Космос» реализуется здесь в ряде образных единиц, связанных с понятиями звезд, луны, неба, ночи. Тропеическая образность усиливает аспект одушевления природы. Так, образная единица «ветер» маркируется олицетворением: «…не спал, все посвистывал, шуршал вокруг сором…» (3)^[7].

Концепт «Космос» представлен в романах «И дольше века длится день» и «Плаха» следующими образными единицами на следующих уровнях:

1. Условно-фантастическом: Лесная Грудь, Держатель, Лунная богиня Бюри-Ана.
2. Реалистическом: Солнечная система, Орбита Земли.

В отношении образной единицы Лесная Грудь можно говорить о семантизации смысла, поскольку данная планета обретает характер символа, выступающего в значении гармонии и совершенства.

В романе «И дольше века длится день» образная единица Держатель — инопланетное солнце — тоже выступает в качестве символа. Наблюдается семантизация данного символа, которая, на наш взгляд, порождает смысл абсолютного идеала, обуславливающего существование и поддержание гармоничной цивилизации Лесная Грудь. В этом видится гуманное значение художественного описания инопланетной цивилизации, достигшей высокой степени духовно-нравственного развития.

На условно-метафорическом уровне художественного мира романа «Плаха» в составе концепта «Космос» знаковой является образная единица Лунная богиня Бюри-Ана. С данным концептом тесно связан концепт ПРИРОДА, который представлен образной единицей Акбара. Волчица-мать, Акбара, лишилась волчат и изливает всю свою материнскую боль в трогательной мольбе лунной богине Бюри-Ана. Данный фрагмент романа наполняется гуманным смыслом, писатель одушевляет природу, очеловечивает ее, наделяя глубокими переживаниями.

На реалистическом уровне в романе «И дольше века длится день» большую значимость приобретает образная единица Орбита Земли. В пространстве околоземной орбиты происходят многие ключевые события, которые связаны, с одной стороны, с идеологическим противостоянием двух политических систем, с другой стороны, с дружественным посланием землянам от цивилизации Лесная Грудь. Орбита Земли превращается в поле драм: космонавты отказываются подчиниться приказу Обценупра и отправляются на другую более гуманную планету к своим собратьям по разуму.

В романе «Плаха» концепт «Бог» является базовым концептом, который как фундаментальное духовное первоначало объединяет концепты ПРИРОДА и «Космос». Данный концепт включает в себя ценностные образные единицы — душа, вера, совесть, любовь, идеал, память и др. Носителем этих ценностей выступает образная единица Человек. На условно-мифологическом уровне концепт БОГ реализован через образные единицы Иисус, Молитва, Легенды, Судьба. Сущность концепта БОГ наиболее точно выражена в словах Авдия, для которого Бог — это «высшее мерило совести и милосердия» (4)^[8].

Следует отметить, что концепт БОГ у Ч. Айтматова как писателя-гуманиста не имеет сколько-нибудь строгой привязки к сугубо национальной или конфессиональной парадигиме, он универсален в своей основе и отражает доминантную коннотацию единой для мироздания всеблагой сущности.

Образная единица вера тесно связана с молитвой. К примеру, прощальная молитва Авдия, распятого на саксауле, исполнена подлинной высоты и благородства. Авдий просит Бога явить свою милость к роду людскому, спасти их души, пробудив в них человечность.

Идейно-нравственное содержание романа «Плаха», безусловно, актуализирует образная единица «Иисус». Через Иисуса как духовного проводника заповедей Бога писатель укореняет в сознании читателя такие ценности, как духовное самосовершенствование^[9], праведность, добро^[10]. Квинтэссенцией авторского идеала в связи с образной единицей Иисуса выступает такая нравственно-гуманистическая категория, как человечность. Ее значение подчеркивается известными афористическими речениями: «А ведь еще перед каждым человеком стоит неизбывная задача — быть человеком, сегодня, завтра, всегда» (5)^[11] и «Тяжелее всего человеку быть человеком изо дня в день…» (6)^[12].

Базовые концепты романов «И дольше века длится» и «Плаха» отражают всю глубину нравственно-философских воззрений Ч.Т. Айтматова, в которых ценностные доминанты имеют ярко выраженный гуманистический характер. Тесные связи и взаимозависимости трех семантических типов базовых концептов ПРИРОДА, БОГ, КОСМОС, а также соответствующих образных единиц детально не описаны, это требует дальнейших исследовательских усилий и разработок. Нами зафиксирован выраженный аксиологический характер данных концептов и образных единиц и их взаимосвязей и взаимозависимостей.

Семантическая модель духовно-нравственных доминант  аксиосферы романов Ч.Т. Айтматова  «Тавро Кассандры», «Когда падают горы (Вечная невеста)»

Концептосфера предыдущих романов Ч.Т. Айтматова наиболее полно и художественно ярко выражает мировидение и нравственно-этические воззрения писателя. В этом плане заслуживает особого внимания абстрактное понятие Бога, рассматриваемого нами в одном случае как концепт, а в другом как духовно-нравственная доминанта. В значении концепта лексема Бог тесно связана с сюжетно-стилевым и образным аспектами романа «Плаха», в частности с отсылкой к известным евангельским событиям, и имеет идейно-эстетическую цельность и завершенность. Как духовно-нравственная доминанта данная лексема представлена нравственно-гуманистическими принципами, ценностями, идеалами в составе аксиосферы романов Ч.Т. Айтматова «Тавро Кассандры» и «Когда падают горы (Вечная невеста)». В идейно-композиционной основе данных произведений она реализуется в виде отдельных художественных единиц. Таким образом, в аксиосфере указанных романов Ч.Т. Айтматова можно выделить следующие духовно-нравственные доминанты: «Бог», «совесть», «добро», «любовь», «покаяние», «сострадание», «совершенствование», «нравственный подвиг» и другие. Эти доминанты выступают как в основном лексическом значении, так в виде определенных фразем, фразовых единств, синтагм, формируя идейно-нравственное содержание романов, их гуманные смыслы. Под гуманным смыслом понимается идея добра и его ценностных проявлений, реализованная в формально-содержательных компонентах произведения и имеющая важное гуманно воспитывающее значение. Задача исследователей в данном случае сводится к тому, чтобы увидеть, понять и проанализировать данный смысл произведения через интерес к добрым проявлениям в душах людей, что способствует интенсивной гуманизации сознания реципиента.

Рассмотрим семантическую модель духовно-нравственных ценностей «Бог», «совесть», «любовь», «добро» и выясним, как они соотносятся с гуманными смыслами романов писателя, выделив прямые денотаты и коннотативные вариации.

«Бог»

Рассматривая понятие «Бог» в качестве семантического инварианта, авторы статьи исключили устойчивые сочетания с данной лексемой, имеющие характер междометий, восклицаний и т.д. Основное внимание уделено исходной, концептуальной реализации данного понятия в разнообразных коннотативных вариантах.

В романе «Тавро Кассандры», так же как и в романе «Плаха», понятие «Бог» («Творец») тесно связывается у писателя с совестью и с нравственно-гуманистическими ценностями, такими как добро (человечность), великодушие, покаяние и др.

Бог для Роберта Борка — единый источник мироздания, вершителя судеб, вселенского добра, в котором объединяются все верования: «Никому я не чуждый в своей вере в Бога, и мне нет чуждых молений, обращаемых человеком к Творцу нашему на всех языках и наречиях. Творцу, одинаково внемлющему всем нам, одинаково страдающему от злодеяний наших и одинаково отворяющему для всех нас Вселенную по мере мудрости и по мере добродетели нашей…» (7)^[13].

Понятие «Бог» соотносится непосредственно с совестью. Отсюда такие словосочетания и фраземы, как «глянуть Богу в глаза» (8)^[14], «ответ держать перед Богом» (9)^[15], «склониться перед Богом» (10)^[16], «страх расплаты за вечно совершаемые грехи, за вину перед дарованной Богом жизнью» (11)^[17], «И вот час тот пробил — час суда за содеянное» (12)^[18].

Понятие «Бог» как базовая семантическая категория является семантически производной для смыслового ряда нравственно-гуманистических ценностей, в числе которых можно назвать, к примеру, прощение («Бог простил бы им эту лютость» (12)^[19] и милосердие («Всемилостивость»)²⁰.

С понятием Бога связана идея религиозной ассамблейности в романе, что можно расценивать как своего рода кульминацию гуманного смысла. Бог отождествляется Филофеем с абсолютным добром как универсальной, общебытийной, онтологической ценностью. Поэтому героем предлагается для всех религиозных конфессий «совместный шаг в поисках Бога» (13).

Как показал простой подсчет, частность употребления лексемы Бог в романе «Когда падают горы (Вечная невеста)» носит более ограниченный характер по сравнению с романом «Тавро Кассандры». Понятие сохраняет свое значение семантического инварианта — всеблагого источника мироздания, вселенского духа добра. Однако понятие приобретает дополнительные концептуально значимые коннотации в отдельных случаях. Так, лексема Бог, набранная со строчной буквы, характеризует сниженное словоупотребление и применяется в инвективном смысле, обозначая неправедно живущих людей, стоящих у власти, имеющих чрезмерно большую материальную прибыль. Кроме того, данная лексема имеет отношение к языческим божествам.

Фонетическим вариантом семантического инварианта Бог выступают в романе словоформы Всевышний^[20], Господь Бог^[21], а также понятие Слова, набранного с прописной начальной буквы, традиции, заложенной в романе «Тавро Кассандры», который предваряется библейским выражением: «…в начале было Слово…». «Слово выпасает Бога на небесах, Слово доит молоко Вселенной и кормит нас тем молоком из рода в род, из века в век. И потому вне Слова, за пределами Слова нет ни Бога, ни Вселенной, и нет в мире силы, превосходящей силу Слова, и нет в мире пламени, превосходящего жаром пламя и мощь Слова» (14)^[22]. По мысли Арсена Саманчина, сущность Бога проявляется прежде всего в слове. В подтексте его метафорического периода угадывается аллюзия на евангельское изречение, согласно которому слово отождествляется с Богом. В рассказе «Убить — не убить» Сергей Воронцов донес до товарищей ту мысль, что «Бог не икона, явление» (15)^[23]. Это согласуется с мыслью Арсена, которая подчеркивает божественную сущность слова.

Аксиологическое понятие «Бог» нередко подвергается в романе девальвации, когда Арсен Саманчин с горечью размышляет о культе материальных ценностей в эпоху рыночных отношений, как бы становясь на точку зрения воротил бизнеса и всех тех, кто поддался соблазну ложных идеалов. Девальвированный характер приобретает понятие «Бог» в речах Таштанафгана.

Тем не менее понятие «Бог» не теряет своей абсолютной ценностной сущности, о чем, к примеру, свидетельствует его употребление в различных формах исходного сочетания молить Бога: «бедуины…Бога молили» (16)^[24], «А мы Бога молим» (17)^[25], «И твой дядя будет молить Бога…» (18)^[26], «Элес… молила Бога» (19)²⁸. Данная вариативная модель семантической доминанты «молить Бога» носит, таким образом, явно выраженный аксиологический характер.

«Совесть»

Еще одной важнейшей ценностной категорией в романах Ч.Т. Айтматова является понятие «совесть». Так, в романе «Тавро Кассандры» лексема совесть — одна из наиболее частотных. Зафиксировано 24 словоформы данной лексемы, в их числе существительное совестливость, глагол совестить.

Автор и его герои понимают совесть в ее исходном значении, как ‘чувство нравственной ответственности за свое поведение перед окружающими людьми, обществом’^[27]. Хотя Андрей Крыльцов на пути своих жизненных ошибок утверждал: «Совесть совести рознь!» (20)^[28]. Благодаря Руне Лопатиной и, став Филофеем, Андрей Крыльцов возвращается к исходному, однозначному пониманию совести и все свои слова и поступки согласует с уже обостренным чувством нравственной ответственности.

Кульминацией нравственных исканий и обретений Андрея Крыльцова является мысль о том, что «… достижения науки преходящи, на какие бы головокружительные высоты она ни поднималась, прогресс науки нескончаем, но он ничто в сравнении с совестью» (21)^[29].

Автор романа «Тавро Кассандры» уделяет повышенное внимание данной ценности, которая выступает в качестве аксиологической универсалии, занимающей ту же доминантную позицию, что и универсалия «Бог». Тем самым писатель придает произведению мощное гуманное звучание.

В романе «Когда падают горы (Вечная невеста)» зафиксировано всего несколько словоупотреблений совесть. Выделяются, тем не менее, ключевые словоформы данного понятия, выступающего в различных коннотациях: «…Айа… будет обречена… на неотвратимые муки совести…» (22)³², «Уж не заговорила ли в нем (Таштанафгане. — Авторы) совесть» (23)^[30], «…чтобы не мучила меня (Арсена Саманчина. — Авторы) совесть» (24)^[31], «Угрызения совести терзали его (Арсена Саманчина. — Авторы)» (25)^[32].

Понятие «совесть» в романе «Когда падают горы (Вечная невеста)» имеет концептуально значимый смысл в контексте идейно-нравственного содержания произведения.

«Добро»

Понятие морального добра в романе «Тавро Кассандры» с его однокорневым производным «добродетель», а также ценностные коннотативные варианты понятия «добро» имеют в романе незначительную частотность. Тем не менее добро выступает равноправной понятиям «Бог» и «совесть» категорией, концептуально значимой в произведении.

Добро — идеал, для достижения которого человеку необходимо прилагать все усилия. Роберт Борк рассуждает о том, что «…человек не сотворен изначально добродетельным, отнюдь нет, для этого требуется неустанно прилагать душевные усилия и всякий раз, с каждым новым рождением, заново приступать к этому — для достижения недостижимого идеала. И все в человеке должно быть направлено на это. Только тогда он — человек» (26)^[33]. Эта мысль согласуется с мыслями самого Ч.Т. Айтматова, которые он высказал как в предшествующем художественном творчестве («Плаха»), так и в своих публицистических выступлениях («Побеждающая доброта» и др.).

Инвариант понятия «добро» в романе реализуется через ряд коннотативных вариантов. Например: «Религиозная ассамблейность… обнажила бы человеколюбивую основу религий в ее исходной сути, в деяниях» (27)^[34], «Творцу… одинаково отворяющему для всех нас Вселенную по мере мудрости и по мере добродетели нашей…» (28)^[35] [28. С. 109]. Ценностное воплощение категории добра как великодушия, снисхождения обнаруживается в исповеди Филофея: «Раньше я не мог понять, что такое Всемилостивость… и только теперь вдруг почувствовал: если я тот, кто в угаре самодовольства, манипулируя зародышами, отпихивает самого Бога, то не является ли зечка Руна как бы посланницей, выразительницей Его Великодушия и Снисхождения?.. Нет ли в этом пробы на Добро во мне?!» (29)^[36].

Посредством риторического вопроса Филофея, адресованного к самому себе, писатель позиционирует добро как высочайшую онтологическую ценность. В романе «Когда падают горы (Вечная невеста)» инвариантная семема «добро» имеет ограниченную частотность, однако не теряет своей концептуальной значимости. Приведем примеры, в которых выделяются различные коннотативные варианты семемы «добро»: «шофер Итибай, добродушный работяга-парень» (30)^[37], «…предложил он (Арсен Саманчин. — Авторы), дружелюбно глядя в тяжеловесное лицо собеседника» (31)^[38], «Все это создавало атмосферу уверенности и дружелюбия» (32)^[39].

Прямое отношение к идеалу добра имеет понятие «раскаяние» как важный этап гуманизации сознания человека на пути к пониманию идеала добра. В этом отношении концептуально значимым является следующий фрагмент романа: «Утром события повернулись к лучшему. Должно быть, раскаяние приходит не сразу, труден его путь через вечное преодоление зла в себе, нелегко услышать несовершенному человеку вселенский призыв всех времен к добру» (33)^[40].

Во вставном рассказе «Убить — не убить» императивная сематическая оппозиция, сформулированная в виде инфинитивных словоформ, также имеет отношение к семантическому полю романа с доминантной семемой «добро». Эта семантическая оппозиция в виде ключевой дилеммы наблюдается в воспоминаниях Сергея Воронцова и прощальном полемическом разговоре между отцом и матерью героя. Свое высочайшее гуманистическое звучание указанная дилемма находит в синтезе несобственно-прямой речи и авторских рассуждений. Голоса автора и его героя сливаются в риторическом вопросе: «И однако же, как скажешь себе: убить — не убить?» (34)^[41]. Таким образом, до читателя доносится общечеловеческий гуманистический посыл: убийство — противоестественное явление для людей, и следует лично каждому неуклонно усиливать в себе и в окружающих людях человечность.

«Любовь»

Семантическая парадигма лексемы любовь и ее производных словоформ в романе «Тавро Кассандры» крайне ограничена с точки зрения частотности употребления.

С одной стороны, любовь понимается главным образом как чувство психофизического влечения между мужчиной и женщиной. Однако такая любовь имеет в авторской концепции возвышенный характер. Особенно это ярко выраженно в метафоре Роберта Борка: «любовь — это слияние двух рек» (35)^[42].

С другой стороны, концептуально значимым в романе является понимание любви в духовном смысле — как симпатии, то есть душевной расположенности к кому-либо или чему-либо. В этом отношении, показателен пример, в котором автор романа с концепцией религиозной ассамблейности связывает любовь человека к каждой религии и ответный позитивный отклик представителей каждой конфессии к такой личности: «и каждой религии — его любовь и уважение, а ему — признание его всеми культами» (36)^[43].

Семантическому инварианту любви соответствует понятие человеколюбия. Когда писатель размышляет о нравственно-гуманистической квинтэссенции всех религий, он подчеркивает, что «…религиозная ассамблейность… обнажила бы человеколюбивую основу религий в ее исходной сути» (37)^[44].

В романе «Когда падают горы (Вечная невеста)» семема «любовь» имеет самую высокую частотность, реализуясь главным образом в различных однокорневых коннотативных парадигмах. Этот факт свидетельствует о том, что понятие «любовь» имеет в романе важнейшее концептуальное значение.

Любовь как светлое чувство, приближающее к Богу, употребляется в размышлениях Арсена Саманчина, где она также сродни человечности. Так, кульминацией нравственно-философских размышлений героя является мысль о несовместимости любви и убийства: «Любить и убить! Да как же можно такое? Да это ты спьяну! Нет, не спьяну, — ответил он себе сам, холодея от мысли самой… — Любить и убить…» (38)^[45].

Любовь в сочетании с недуховными ценностями в романе утрачивает свою сакральную сущность и девальвируется.

Любовь рассматривается как бесценный, Божественный дар, особенно когда Арсен сравнивает ее с чувством веры: «Ведь никто не видел Бога, но люди верят в него, верят в то, что Бог есть. Вот так и приходит, должно быть, вера — через духовное созерцание желанного образа и любовь к нему» (39)^[46]. Природа также сорадуется любви людей, как река в легенде о Вечной невесте. Писатель прямо говорит о природе как «соучастнице любви» Элес и Арсена («Природа была соучастницей их любви» (40)^[47]).

Парадигмы семемы любовь — влюблённый, возлюбленный достаточно частотны и реализуется как в коннотации физически близкого человека, так и в коннотации родственного кому-то в душевном отношении человека, например: «…ведь многое зависит от настроя, от готовности влюбленных душ одарить окружающий мир своим счастьем» (41)^[48].

Ч.Т. Айтматовым любовь осознается в высшем, сакральном смысле: «…любовь — это озарение души» (42)^[49]. При этом значимыми являются в романе «Когда падают горы (Вечная невеста)» афористические речения, подчеркивающие высокий характер любви. Например: «…если любовь обоюдна, то высшая справедливость жизни, бдящая за судьбами людскими, состоит именно в ней» (43)^[50]; «Должно быть, правду говорят: любовь — заря, горит лишь раз, вечно сияющих зорь не бывает» (44)^[51]; «…любовь и есть дар Вселенной, энергия от потенциала вечности» (45)^[52]; «…есть в небе особая звезда — звезда их любви, которая ослепительно возгорится в день их свадьбы…» (46)^[53]; «ибо любовь — это двуединый путь влюбленных к вечности, и намеренное разрушение чувственного поля любви есть посягательство на вечность. Ведь это любовь есть устремленность к бессмертию, и каждому дано ступать той тропой, предначертанной Богом…» (47)^[54] и др.

Частотность употребления семантической парадигмы «любовь» в романе «Когда падают горы (Вечная невеста)» в разнообразных коннотативных вариантах подводит к мысли о том, что любовь с точки зрения авторской концепции является основой жизни и благополучия человеческого бытия и всего мироустройства в целом. Пока любовь живет в душе человека и осознается им как высшее добро, природное бытие будет незыблемым. Видимо, с этим в романе связана метафора падающих, но не упавших гор, поскольку онтологической ценности любви сопричастно и природное бытие.

Заключение

В романах «И дольше века длится» и «Плаха» выделены базовые образно-символические концепты — БОГ, ПРИРОДА, КОСМОС, которые реализованы в группе соответствующих образных единиц. Некоторые из данных единиц подвергаются семантизации, как, например, в случае с понятием Держатель как гармоничной гуманистической цивилизации. Актуализацию приобретают ценностные образные единицы в составе концепта БОГ, в их ряду чрезвычайно значимыми являются такие единицы, как вера, совесть, любовь и др.

Семантическая модель духовно-нравственных доминант в романах «Тавро Кассандры» и «Когда падают горы (Вечная невеста)» представлена такими ценностными понятиями, как Бог, совесть, любовь, добро. Эти онтологические универсалии актуализируют нравственно-гуманистическую проблематику романов, обуславливают их высочайший гуманистический пафос.

Изучение семантико-семиотической парадигмы доминант аксиосферы романов Ч.Т. Айтматова представляется плодотворной и продуктивной областью научных исследований, и данная статья намечает пути к дальнейшим исследованиям в этом направлении.

 

_{¹ Философский словарь / под ред. И.Т. Фролова. М.: Республика, 2001. С. 669.}

_{² Белокурова С.П. Словарь литературоведческих терминов. Режим доступа: https://clck. ru/37WAUN (дата обращения: 16.12.23).}

_{³ Айтматов Ч. И дольше века длится день // Полн. собр. соч. Т. 3. Алматы: БТА Банк, 2008. С. 21.}

_{⁴ Там же. С. 57.}

_{⁵ Там же. С. 49.}

_{⁶ Там же. С. 61.}

_{⁷ Айтматов Ч. И дольше века длится день // Полн. собр. соч. Т. 3. Алматы: БТА Банк, 2008. С. 34.}

_{⁸ Айтматов Ч. Плаха // Полн. собр. соч.: в 8 т. Т. 4. Алматы: БТА Банк, 2008. С. 175.}

_{⁹ Там же. С. 176.}

_{¹⁰ Там же. С. 175.}

_{¹¹ Там же. С. 110.}

_{¹² Там же.  С. 175.}

_{¹³ Айтматов Ч. Тавро Кассандры // Полн. собр. соч.: в 8 т. Т. 5. Алматы: БТА Банк, 2008. С. 109.}

_{¹⁴ Там же. С. 153.}

_{¹⁵ Там же. С. 203.}

_{¹⁶ Там же. С. 221.}

_{¹⁷ Там же. С. 120.}

_{¹⁸ Там же. С. 203.}

_{¹⁹ Там же. С. 228.}

_{20 Там же. С. 255.}

_{²⁰ Айтматов Ч. Когда падают горы (Вечная невеста) // Полн. собр. соч. Т. 6. Алматы: БТА Банк, 2008. С. 113.}

_{²¹ Там же. С. 225.}

_{²² Айтматов Ч. Когда падают горы (Вечная невеста) // Полн. собр. соч. Т. 6. Алматы: БТА Банк, 2008. С. 114–115.}

_{²³ Там же. С. 222.}

_{²⁴ Там же. С. 127.}

_{²⁵ Там же. С. 137.}

_{²⁶ Там же. С. 150.}

_{28 Там же. С. 191.}

_{²⁷ Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Совесть // Толковый словарь русского языка: 80000 слов и фразеологических выражений / Российская академия наук. Институт русского языка им. В.В. Виноградова. М.: А ТЕМП, 2006. С. 741.}

_{²⁸ Айтматов Ч. Тавро Кассандры // Полн. собр. соч. Т. 5. Алматы: БТА Банк, 2008. С. 247.}

_{²⁹ Айтматов Ч. Тавро Кассандры // Полн. собр. соч. Т. 5. Алматы: БТА Банк, 2008. С. 259.}

_{32  Айтматов Ч. Когда падают горы (Вечная невеста) // Полн. собр. соч. Т. 6. Алматы: БТА Банк, 2008.  С. 58.}

_{³⁰ Там же. С. 188.}

_{³¹ Там же. С. 203.}

_{³² Там же. С. 211.}

_{³³ Там же. С. 87.}

_{³⁴ Айтматов Ч. Когда падают горы (Вечная невеста) // Полн. собр. соч. Т. 6. Алматы: БТА Банк, 2008. С. 109.}

_{³⁵ Там же. С. 109.}

_{³⁶ Там же. С. 255.}

_{³⁷ Там же. С. 102.}

_{³⁸ Там же. С. 37.}

_{³⁹ Там же. С. 136.}

_{⁴⁰ Там же. С. 218.}

_{⁴¹ ТАйтматов Ч. Когда падают горы (Вечная невеста) // Полн. собр. соч. Т. 6. Алматы: БТА Банк, 2008. С. 239.}

_{⁴² Там же. С. 191.}

_{⁴³ Там же. С. 108.}

_{⁴⁴ Там же. С. 109.}

_{⁴⁵ Айтматов Ч. Когда падают горы (Вечная невеста) // Полн. собр. соч. Т. 6. Алматы: БТА Банк, 2008. С. 42.}

_{⁴⁶ Там же. С. 68.}

_{⁴⁷ Там же. С. 171.}

_{⁴⁸ Там же. С. 71.}

_{⁴⁹ Там же. С. 169.}

_{⁵⁰ Там же. С. 169.}

_{⁵¹ Там же. С. 51.}

_{⁵² Там же. С. 56.}

_{⁵³ Там же. С. 73.}

_{⁵⁴ Там же. С. 86–87.}

Об авторах

Нурайым Сардарбек кызы

Кыргызский национальный университет имени Жусупа Баласагына

Автор, ответственный за переписку.
Email: skn@mail.ru
ORCID iD: 0000-0001-5617-1982
SPIN-код: 3639-1235

доктор филологических наук, доцент кафедры теории и истории русской и зарубежной литературы факультета русской и славянской филологии

720033, Кыргызская Республика, г. Бишкек, ул. Фрунзе, 547

Денис Александрович Крутиков

Кыргызский национальный университет имени Жусупа Баласагына

Email: krutikovd@mail.ru
ORCID iD: 0000-0002-3983-7989
SPIN-код: 8484-3684

кандидат филологических наук, доцент кафедры теории и истории русской и зарубежной литературы факультета русской и славянской филологии

720033, Кыргызская Республика, г. Бишкек, ул. Фрунзе, 547

Список литературы