Пословицы концептуального поля ПРЯМОТА-ЛУКАВСТВО с семантикой сравнения в русском и китайском языках: интегративный подход

Полный текст

Введение

В лингвистических исследованиях, начиная с начала XXI в., все больший интерес вызывает изучение паремиологических фондов различных языков. По образному выражению ученых, пословица является «упаковкой опыта» [1]. Основные аспекты изучения пословиц и поговорок на современном этапе представлены в статье М.А. Бредиса, М.С. Димогло и О.В. Ломакиной [2]. Отличительная особенность современного этапа анализа паремий заключается в том, что исследовательский вектор в рамках различных направлений их изучения направлен главным образом на осмысление ментальных структур, стоящих за паремийными единицами [3; 4 и др.], их оценочности и ценностных доминант [5–7 и др.]. Преимущественный интерес исследователей при этом вызывают пословицы в силу их цитируемости, возможности встраивания в дискурс, в синтагму, культурологического потенциала, фразовости, двуплановости, моделируемости. Одним из актуальных направлений современных паремиологических исследований является сопоставительное [например, 8–14].

Как справедливо отмечают Н.Ф. Алефиренко и Н.Н. Семененко, паремии «выполняют целый ряд культурно обусловленных функций: в коммуникативно-прагматическом аспекте, прежде всего, функции регулятивную и дидактическую, а в лингвокогнитивном — функции смыслообразования и стереотипизации. Когнитивные функции реализуются благодаря закодированным в народных афоризмах выработанных веками и хранимых этноязыковым сознанием жизнесмысловых стратегий» [15. С. 17]. Прагматические же функции паремий, по мнению исследователей, проявляются «в их способности выражать своими аксиологическими смыслами тот или иной социокультурный идеал коммуникантов» [там же]. Учитывая указанную полифункциональность пословиц, многообразие их синтаксических структурных моделей, значимость образности, во многом формирующей национально-культурное своеобразие паремий, считаем целесообразным применение интегративного подхода к исследованию пословиц, предполагающего всестороннее рассмотрение пословичных единиц со структурно-семантической, лингвокогнитивной и лингвокультурологической точек зрения, аксиологической характеристики.

Паремии с семантикой сравнения уже привлекали внимание исследователей. Так, синтаксические модели пословичных единиц на материале русского языка были выделены и классифицированы в работах Е.К. Николаевой [16] и С.Г. Лазутина [17]. Заметим, что количество и состав структурных разрядов зависит от исследуемой тематической группы единиц [см., например, 18; 19].

Пословицы интересующего нас концептуального поля являлись материалом для рассмотрения концептуальной диады ЛИЦЕМЕРИЕ — ИСКРЕННОСТЬ в русской и английской лингвокультурах [20], концепта ЛЕСТЬ в русском и английском языках [21]. Исследований, посвященных анализу пословиц с семантикой сравнения концептуального поля ПРЯМОТА– ЛУКАВСТВО на материале русского и китайского языков, до настоящего времени не предпринималось.

Цель данной статьи — интегративный сопоставительный анализ русских и китайских пословиц концептуального поля ПРЯМОТА–ЛУКАВСТВО с семантикой сравнения для выявления обусловленности сходств и различий в исследуемом фрагменте провербиального пространства двух языков. Материалом для исследования послужили 66 русских пословичных единиц, извлеченных из раздела ПРЯМОТА–ЛУКАВСТВО сборника В.И. Даля «Пословицы русского народа» [22] и «Большого словаря русских пословиц» [23], а также 80 китайских пословичных единиц, извлеченных методом сплошной выборки из «Большого словаря китайских пословиц» [24].

Материалы и результаты исследования

Русские пословицы с семантикой сравнения

1. Наиболее эксплицитно сравнение выражено в пословицах русского языка, включающих сравнительные обороты, вводимые союзами как, что и словно (24 единицы). Краткая характеристика данных единиц представлена в тезисах доклада Чжао Сыминь [25].

Остановимся на анализе данного разряда паремий более подробно. Рассматриваемая группа русских пословиц неоднородна с точки зрения своей структуры, можно выделить разные типы таких единиц.

Во-первых, выделяются пословицы, включающие один сравнительный оборот: Крутит, как пес хвостом; Человек лукавый — что карман дырявый; Лесть словно зубами съест; Играет, как кот с мышкой; На одной хитрости как на одной ноге, далеко не уйдешь; Отыгрывается, как лиса хвостом; Опутали — как волка тенетами; Прямой как шальной; Он, как кошка, на все ноги падает и др. Сравнительные обороты могут представлять собой устойчивые сравнения: играть, как кот с мышкой, падать как кошка (пословица раскрывает данное устойчивое сравнение — на все ноги). Некоторые пословицы группы персонифицируют хитрость, лесть, лукавство, и сравнительные обороты этому помогают, приписывая этим абстрактным существительным черты человека, например, Лесть словно зубами съест.

Объект сравнения может допускать вариативность, например: Вильнет умом, как пес (как лиса, как сорока) хвостом. Варианты возможны в силу того, что в качестве эталонов сравнения выбраны рядоположенные существительные — наименования животных, имеющих хвост, за поведением которых человек издавна имел возможность наблюдать.

Во-вторых, можно выделить пословицы, включающие два сравнительных оборота: Хитрый как лиса, труслив как заяц; Речи, что снег (что мед), а дела, что сажа (что полынь); Словами, что листьем, стелет, а делами, что иглами, колет и др. Эти пословицы в большинстве своем содержат в составе устойчивые сравнения: хитрый как лиса, трусливый как заяц, (белый, чистый) как снег, (сладкий) как мед, (горький) как полынь, (черный) как сажа, колоть как иглой и др.

Обычно пословицы данного разряда содержат противопоставление, выражаемое с помощью противительного союза «а»: Прост, как свинья, а лукав, как змея и др. Противопоставляться могут как основания (простой и лукавый) и объекты сравнения (свинья и змея), так и субъекты сравнения, например, речи и дела в следующей пословице: Речи, что снег (что мед), а дела, что сажа (что полынь). При этом основания сравнения часто опускаются, т.к. они по умолчанию понятны носителю языка: снег — белый и чистый противопоставляется саже черной и грязной. Соответственно, человек может говорить об очень хороших и правильных вещах, а поступать прямо противоположным образом. Аналогично, все носители русского языка знают, что мед сладкий, а полынь — горькая, поэтому сладкие речи сравниваются с горькими по последствиям (плохими) поступками, делами. Реже встречается сопоставление левой и правой части пословиц с бессоюзной связью: Хитрый как лиса, труслив как заяц. В данном случае основания хитрый и трусливый не противопоставляются.

В-третьих, особый разряд составляют пословицы, левая часть которых содержит сравнение, а правая часть является пояснением сравнения: Прямой что слепой: ломит зря; Попросту, как по́холсту: все гладко.

Эксплицитно выраженное в русских пословицах сопоставление с помощью сравнительных оборотов дает однозначную негативную характеристику и прямо оценивает субъект сравнения. Так, персонифицированная лесть предстает в виде агрессивного существа: Лесть словно зубами съест. За внешним демонстрируемым лукавством (лестью и лицемерием) кроется злобная истинная сущность: В глазах — как лисица, а за глазами — как волк. Только одна пословица о лукавстве имеет положительную оценку: Всюду вхож — как медный грош (о человеке, которому все рады).

Лишь небольшое количество рассматриваемой группы пословиц дидактичны, например: На одной хитрости как на одной ноге, далеко не уйдешь.

Большинство пословичных единиц имеют констатирующий характер: описывают сложившуюся ситуацию (Опутали — как волка тенетами), поведение человека (Играет, как кот с мышкой; Крутит, как пес хвостом; Отыгрывается, как лиса хвостом) или дают характеристику личным качествам субъекта (Хитрый как лиса, труслив как заяц). Характеризоваться может лицемерное показное отношение к чему-либо: Противно, как нищему гривна. Данная пословица иронична, что в целом характерно для многих русских паремий. Часто через сравнение характеризуются слова человека, поскольку лесть вербальна — при этом субъектом сравнения могут выступать речи или сам говорящий: Речи, как мед, а дела, как полынь; Речи, что снег (что мед), а дела, что сажа (что полынь); Бахарь, что сахар, а в подонках пушина (бахарь — ‘сказитель, обычно слепой старец’, пушина ‘острая трава, осока’); Что клеит, говорит (т.е. складно, да лукаво); Словами, что листьем, стелет, а делами, что иглами, колет. При этом слова противопоставляются очень важному концепту русской ментальности — делу.

Следует отметить, что простота и прямой человек подвергаются характеристике с помощью сравнительных оборотов гораздо реже, чем лесть, хитрость и лукавство. Выделяются только 5 единиц о простоте: Попросту, как по́холсту: все гладко; Прост, как свинья, а лукав, как змея; Прямой как шальной; Прямой что слепой: ломит зря; Прямой что дурной. Только первая из приведенных пословиц имеет мелиоративную оценку, выражая идею о том, что жить и действовать лучше без затей, в этом случае все будет хорошо и спокойно.

С точки зрения образности, в рассматриваемой группе пословиц используются зоонимы — пес, сорока, лиса, кошка, свинья, волк, змея; часто фигурирует такая часть тела животного, как хвост — символ заметания следов, сокрытия чего-либо; наименования денежных единиц — гривна, грош; лукавый человек уподобляется дырявому карману, которому нельзя доверять. Интересно, что для образного уподобления простого человека используются субстантивированные наименования лиц: слепой, шальной, дурной.

2. Следующим по объему разрядом пословиц, эксплицитно выражающим сравнение, являются единицы, включающие в свой состав прилагательные или наречия в форме сравнительной степени (15 единиц).

Данные паремии в основном содержат суждения о простоте (прямоте) и хитрости. Две единицы касаются лести.

Пословицы этой группы выражают следующие когнитемы (в терминологии Е.В. Ивановой [26]): 1) ‘простота может быть губительна для человека’, данные единицы оценочно амбивалентны: с одной стороны, Простота хуже воровства: с простоты люди пропадают, Простота пуще воровства; но, с другой стороны, Простота дороже красоты. 2) ‘Хитрый человек находится в более выигрышном положении’: Лисичка всегда сытей волка бывает (или: живет); Кто хитрее, тот победит быстрее. 3) ‘На каждого хитреца всегда найдется кто-то более хитрый’: Хитра, мудра казанская, а хитрей ее астраханская, Просчитался злодей: враг хитер, а мы хитрее; Хитра лиса, но еще хитрее — кто ее ловит. 4) ‘Хитрость предпочтительнее силы’: Хитрость паче силы. Особенно это проявляется при определенных обстоятельствах: На войне хитрость приносит больше пользы, чем сила; 5) ‘Добро сильнее рациональной хитрости’: Сильна хитрость ума, а добро сильнее хитрости: добро и тварь помнит. Правая часть данной пословицы раскрывает смысл левой. 6) ‘Существует предел хитрости и прямоты, который трудно превзойти’: Прямое прямее не будет; Хитрее теленка не будешь: языком под себя не достанешь. Последняя пословица иронична, правая ее часть раскрывает мысль, выраженную в левой части. Эталоном хитрости выступает лиса: Хитрее лисы нет зверя. Пословицы считают, что лучше не переходить негласную границу хитрости: Лучше недохитрить, чем перехитрить. 7) Пословицы о лести противоречивы: с одной стороны, ‘человека, которому не льстят, больше уважают’: Меньше лести — больше чести. С другой стороны, ‘лесть может оказаться предпочтительнее правды’: Иногда и лесть лучше правды.

3. Пословицы с существительными в творительном падеже в значении сравнения (10 единиц) также эксплицитно выражают когнитивную операцию сопоставления.

В творительном падеже сравнения в пословицах употребляются такие существительные как противопоставляемые друг другу зоонимы лиса и волк: Кто в чин вошел лисой, тот в чине будет волком; Глядит лисой, а пахнет волком. Как и в первом разряде паремий со сравнительными оборотами, лиса — символ хитрости и лицемерия (Лисой пройти), а волк — истинной сути человека, злобы. В качестве эталонов сравнения льстеца и лицемера выступают также зоонимы кошка, уж, жаба, змея: Лисой ухаживает, кошкой увивается; Вьется и ужом и жабою; Змеей извивается.

Эталонами в сравнениях служат также наименования предметов, по форме напоминающих позу человека, желающего выслужиться перед другим: Согнулся дугой, да и стал как другой; Он перед начальством смычком (лучком) стоит. Ср. также такой объект сравнения для желающего войти в доверие человека, как масленый блин, легко проскальзывающий в рот: Блином масленым в рот лезет.

Особо выделяются лицемерные слова: Говорит крестом, а глядит пестом. В данной пословице наличествует противопоставление, выраженное синтаксически противительным союзом «а». Противопоставляются речь (говорит крестом, т.е. по христианскому обычаю, смиренно) и выражение лица, взгляд льстеца (глядит пестом, т.е. угрожающе, враждебно: пест — короткий тяжелый стержень с округлым концом для толчения чего-либо в ступе).

4. Имплицитно сравнение представлено в пословицах, представляющих собой предложения тождества (6 единиц).

В данном типе пословиц хитрость оценивается положительно: Хитрость — второй ум. Ср. также «отрицательное предложение тождества», по терминологии З.К. Тарланова [27] или «дезиндифицирующую» пословицу, по терминологии Т.Г. Бочиной [28]: Хитрость не дурость, второй ум в голове.

Лесть, льстец и лицемер получают отрицательную оценку, уподобляясь соответственно: лесть — чести, оказываемой дьяволу; лицемерие — службе черту, льстец, говорящий красивые слова, — злодею или змею, скрывающемуся под цветами. Ср.: Лесть — дьяволу честь; Ласкатель — тот же злодей; Льстец под словами — змей под цветами; Душой кривить — черту служить.

5. Пословичные сравнения, выраженные формой синтаксического параллелизма (7 единиц)

В пословицах данного разряда выражаются семантические отношения противопоставления. Противопоставление может быть выражено сложным предложением с союзной связью — с помощью противительного союза «а», а также бессоюзной связью.

Как и в пословицах рассмотренных выше разрядов, в единицах данной группы выражается идея о том, что хитрость предпочтительнее силы: Хитростью поймаешь даже льва, а силой не поймаешь и сверчка. Противопоставляются зооморфные образы крупного хищника — льва и мелкого насекомого — сверчка. Пословица сопоставляет лицемера и завистника, измеряя используемые ими абстрактные средства достижения цели с помощью образного параллелизма с хозяйственно-бытовыми реалиями-емкостями — мешком и горшком: У лицемера хвалы горшок, а у завистного хулы мешок. Особо выделяются льстивые слова, мягкие и сладкие, они контрастируют с образом льда, противопоставляя таким образом внешний поверхностный уровень, то, что находится «на языке» и внутренний, скрытый уровень, отражающий истинную сущность намерений человека — «под языком», «на сердце»: На языке мед, а под языком лед; На языке медок, а на сердце ледок.

Пословичные единицы этой группы противоречивы. С одной стороны, простота оценивается положительно, а хитрость — отрицательно, простота угодна Богу: Где просто, там ангелов со сто; где хитро (где мудрено), там ни одного. Противопоставление усиливается за счет количественных характеристик: сто и ни одного. С другой стороны, пословицы признают, что хитрому человеку живется лучше: Хитрый Митрий, простоват Ипат; Митрий живет — славится, у Ипата все из рук валится.

Во всех пословицах данного разряда важную роль играет рифма.

6. Пословицы с притяжательными прилагательными (4 единицы)

Пословицы данного разряда также построены по принципу синтаксического параллелизма, но содержат дополнительно в качестве компонента притяжательное прилагательное, что делает выражение сравнения более эксплицитным. Противопоставляются опять же через зооморфные образы лисы и волка внешнее и внутреннее в льстеце и лицемере. При этом задействованными оказываются партитивы рот, зубы, как метонимические обозначения агрессивности и злобы, и хвост, маскирующий, заметающий истинную сущность: Лисий хвост, да волчий рот; И волчий рот (зубы), и лисий хвост; Где волчий рот, а где лисий хвост. Пословицы предупреждают, что нельзя доверять покаянию злого человека и мнимому неведению хитрого: Волчья кайка, да лисья незнайка. Лицемер может искусно притворяться, под овечьей кротостью и звучанием слов скрывается истинная натура: Звяга-то овечья, а сыть-то человечья.

В плане выражения рассмотренных пословиц русского языка можно отметить такие сферы сопоставления, как ЧЕЛОВЕК — ЖИВОТНОЕ (самая частотная модель): Прост, как свинья, а лукав, как змея; Лисой ухаживает, кошкой увивается; ЧЕЛОВЕК — АРТЕФАКТ: Согнулся дугой, да и стал как другой; Говорит крестом, а глядит пестом; АБСТРАКТНОЕ — ЧЕЛОВЕК: На одной хитрости как на одной ноге, далеко не уйдешь; АБСТРАКТНОЕ — АБСТРАКТНОЕ: Лесть — дьяволу честь; Сильна хитрость ума, а добро сильнее хитрости; ЧЕЛОВЕК — ЧЕЛОВЕК: Ласкатель — тот же злодей; Прямой как шальной.

Китайские пословицы с семантикой сравнения

1. Пословицы китайского языка, включающие сравнительные обороты (12 единиц)

По сравнению с русскими пословицами китайские пословичные единицы со сравнительными оборотами менее разнообразны по структуре. В большинстве случаев они включают в себя два противопоставляемых сравнительных оборота: 口头甜如蜜，心头黑如漆 ‘Речь сладкая как мед, душа черная как смоль’, при этом основания сравнения могут быть опущены: 口似莲花心似刀 ‘Рот как лотос, душа как нож’.

Однако в китайских пословицах наблюдаются следующие отличающиеся от русских единиц модели пословиц: 1) Пословицы, совмещающие два типа сравнения — сравнительный оборот и сравнительную степень прилагательного или наречия: 话如箭越直越好，谋如弓越弯越好 ‘Речь как стрела, чем прямее, тем лучше; замысел как лук, чем кривее, тем лучше’. Ср. структуру русских пословиц, в которых правая часть раскрывает содержание левой. 2) Сравнительные обороты входят в состав пословиц, построенных по принципу синтаксического параллелизма: 直如弦，死道边；曲如钩，封公侯 ‘Тот, кто прямой как тетива, умирает у дороги; тот, кто кривой как крючок, назначен сановником’; 娘精老子精，生了孩子狐狸精；娘憨老子憨，生了个孩子半 头砖 ‘Мать хитра, отец хитер, и дети хитры как лиса; мать глупа, отец глуп, и дети глупы как кирпич’.

3) Левая часть пословицы описывает внешнюю лицемерную сторону человека посредством сравнительного оборота, а правая часть раскрывает его настоящее лицо: 表面装得像菩萨，背后吃人肉疙瘩 ‘В глаза притвориться Бодисатвой, за спиной есть человечье мясо’: Бодисатва — божество в буддизме, образное наименование доброго и мягкосердечного человека.

Между образами сравнения в пословицах данного разряда двух языков существует сходство. Так, в обоих языках речь сравнивается с медом, а дело и душа уподобляются чему-то черному — сажа (рус.) и смоль (кит.). Описывается также сходная ситуация в двух языках, например: 谋官如鼠，得官如虎 ‘В чин вошел как мышь, в чине сидит как тигр’ (кит.) и Кто в чин вошел лисой, тот в чине будет волком (рус.). Несмотря на то, что конкретные образы в китайской и русской пословицах не совпадают, в единицах обоих языков используются зоонимы, характеризующиеся противоположными повадками.

4) Следует отметить, что в китайских пословицах выделяется группа единиц с притяжательными прилагательными, при переводе которых на русский язык без сравнительного союза не обойтись. Это обусловлено тем, что в китайском языке имя существительное и словосочетание могут употребляться как имя прилагательное, или после имени существительного добавляется иероглиф, обозначающий имя прилагательное — 的, а соответствующие прилагательные в русском языке часто отсутствуют. К данной группе можно отнести такие пословицы, как 蜂蜜嘴，毒蛇心，人不防备要吃亏 ‘Рот как мед, душа как ядовитая змея, пострадаешь, если не остерегаешься’; 甜瓜的嘴，苦瓜的心 ‘Рот как дыня, душа как момордика харанция’: Момордика харанция — горький огурец или китайская горькая тыква; 蜜罐子嘴，秤钩子心 ‘Рот как мед, душа как крючок безмена’.

В китайских пословицах можно выделить следующие когнитемы:

• ‘лицемерному, двуличному человеку легче сделать карьеру’: 直如弦，死道边；曲如钩，封公侯 ‘Тот, кто прямой как тетива, умирает у дороги; тот, кто кривой как крючок, назначен сановником’;
• ‘двуличный человек опасен’: 表面装得像菩萨，背后吃人肉疙瘩 ‘В глаза притвориться Бодисатвой, за спиной есть человечье мясо’; 谋官如鼠，得官如虎 ‘В чин вошел как мышь, в чине сидит как тигр’.

Предпочтение отдается прямым речам, льстивые слова однозначно осуждаются: 话如箭越直越好，谋如弓越弯越好 ‘Речь как стрела, чем прямее, тем лучше, замысел как лук, чем кривее, тем лучше’; 小人口如蜜，转眼是仇人 ‘Тот, у того рот как мед, в мгновение ока превращается во врага’; 口头甜如蜜，心头黑如漆 ‘Речь сладкая как мед, душа черная как смоль’; 口似莲花心似刀 ‘Рот как лотос, душа как нож’; 蜜糖嘴巴，砒霜心 ‘Pот как мед, душа как белый мышьяк’: белый мышьяк — это сильный яд, применяется для отравленных приманок против мышей, крыс и медведок.

2. Пословицы, включающие в свой состав прилагательные или наречия в форме сравнительной степени (6 единиц)

В данный разряд, с одной стороны, входят единицы, отрицательно оценивающие хитрость, противопоставляющие ее честности и простоте: 正直得一钱，胜于奸诈得千钱 ‘Лучше получить одну медную монету честным путем, чем получить тысячу медных монет хитрым путем’; 刁巧伶俐奸，不如忠厚老实憨 ‘Умение вывернуться и хитрость хуже простоты и честности’. Хитрость сравнивается с глупостью в пользу последней: 百巧不如一拙 ‘Сто хитростей хуже одной глупости’. Хитрец не заслуживает доверия: 宁和直人动刀，不和刁人相交 ‘Лучше хвататься за нож с прямым человеком, чем дружить с хитрецом’. Любопытно использование количественных противопоставлений: одна — тысяча, сто — одна. Но с другой стороны, хитрость оказывается предпочтительнее военных действий (ср. в русском языке хитрость лучше силы): 多用兵不如巧用计 ‘Лучше умело пуститься на хитрости, чем прибегать к большому количеству солдат’. Как и в пословицах предыдущего разряда, положительно оцениваются прямые речи: 面赤不如语直 ‘Лучше говорить прямо, чем сердиться и гневаться’, буквально: ‘чем покраснеть лицом’.

3. Сравнения, выраженные формой синтаксического параллелизма. Это самая объемная группа пословиц, включающая 62 единицы.

Вероятно, количественное преобладание модели связано с иероглификой китайского языка. Присущее иероглифу (цзы) значение исследователи называют концептом, отмечая, что многие из подобных концептов скорее соответствуют не понятию, а образу-представлению [29]. Под воздействием пословичной образности «в сознании носителей языка возникают две параллельные картинки-миниатюры, причем обобщенное значение пословица приобретает в результате объединения обоих образных представлений действительности» [30].

Пословицы данного разряда основываются на семантических отношениях уподобления: 狡兔有三窟，军师有三策 ‘У хитрого зайца три норы, у советника три тактики’; 话甜夺志，糖甜损牙 ‘Сладкие слова могут сломить волю, сладкий сахар вредит зубам’; 人在甜言中受骗，马在大雾中迷路 ‘Человек обманут сладкими словами, лошадь сбивается с пути в густом тумане’. Противопоставление в китайских пословицах встречается реже, чем в русских: 溜勾子走遍天下，直脖子寸步难行 ‘Льстец всюду вхож, прямик и шагу ступить не может’; 忠忠直直，终须乞食；奸奸狡狡，朝鱼晚炒 ‘Прямой человек живет нищенством, хитрый человек живет в достатке’. Пословицы вербализуют следующие когнитемы:

• ‘хитрость обязательно выйдет наружу’: 狐狸藏不住尾巴，狗嘴里吐不出 象牙 ‘Лиса не может спрятать хвост, собака не может выплюнуть слоновую кость’; 狐狸总要露尾巴，毒蛇总要吐舌头 ‘Лиса рано или поздно обнаруживает хвост, ядовитая змея — высовывает язык’.

• ‘cтарый человек хитер и коварен’: 牛老了奸，马老了滑，兔子老了不好拿‘Старый вол коварный, старая лошадь хитрая, старого зайца трудно поймать’; 人老了奸，马老了滑，兔子老了不好拿 ‘Старый человек коварный, старая лошадь хитрая, старого зайца трудно поймать’; 人老了精，姜老了辣，兔子老了不好拿 ‘Старый человек хитрый, старый имбирь острый, старого зайца трудно поймать’; 人老精，姜老辣 ‘Старый человек хитрый, старый имбирь острый’.

Хитрец противопоставляется глупцу, при этом хитрец маркирован положительно оценочно: 乖子看一眼，傻子看一晚 ‘Хитрец мельком взглянул, глупец смотрел всю ночь’; 乖人醉红喜酒，笨人醉白喜酒 ‘Хитрец напивается допьяна на свадебном банкете, глупец напивается допьяна на траурном банкете’; 乖人做拙事，拙人没得事 ‘Хитрец делает глупость, глупцу нечего делать’.

Как и в других разрядах пословиц, осуждаются льстивые слова: 老实人常在，花言巧语没人爱 ‘Простой человек всегда живет, медоточивого человека никто не любит’; 花言巧语不顶钱，山珍海味少不了盐 ‘Медовые слова не заменяют деньги, изумительные деликатесы не получаются без соли’; 话直的好，弓弯的好 ‘Речь должна быть прямой, лук должен быть кривым’. Льстивые слова чаще всего образно уподобляются мёду, ср. также: 嘴里蜜蜜甜，心里锯锯镰 ‘Во рту мед, в душе серп’; 口蜜虽甜最易消，井藤虽固恐难牢 ‘Мед во рту сладкий, но легко исчезает, лоза крепкая, но долго не протянет’; 一嘴蜜，一肚脓 ‘Во рту мед, в животе гной’.

Единицы анализируемой группы часто противоречивы. С одной стороны, простой человек оказывается в выигрыше по сравнению с хитрым и коварным: 老实的常在，奸猾的必败 ‘Простой человек всегда живет, хитрый человек обречён на поражение’; 奸诈人多灾，老实人常在 ‘Хитрый многострадальный, простой человек всегда живет’. С другой стороны, наоборот: 老实人受成锅子，滑鬼子蹬上车子 ‘Простой человек терпит обиды, хитрый человек извлекает выгоду’; 直肠直肚无米煮，横肠横肚骑马牯 ‘У прямого человека нет еды, у коварного человека верховой конь’. С одной стороны, льстивые слова не могут обмануть, а, с другой стороны, могут: 别被花言巧语哄倒，别被流言蜚语吓倒 ‘Нельзя быть обманутым медовыми словами, нельзя быть напуганным сплетнями’; 花言巧语哄倒人，流言蜚语吓死人 ‘Медовые слова обманывают человека, сплетни пугают человека до смерти’. С одной стороны, приветствуется прямота, с другой стороны, лесть предпочтительнее: 阿谀有福，直言贾祸 ‘Лесть приносит пользу, прямота приводит к беде’; 阿谀人人喜，直言人人嫌 ‘Лесть любят все, прямоту ненавидят все’.

Некоторые пословицы дидактичны: 不要把甜言蜜语，当作可口的糖；不要把良言忠告，当作刺耳的钉 ‘Не принимай медовые слова за вкусный сахар; не принимай полезные советы за режущий уши гвоздь’; 不要骑两头马，不要喝两头茶 ‘Не езди на двух лошадях, не пей чай у двух хозяев’.

Обращает на себя внимание четырехчастная структура некоторых пословиц рассматриваемого разряда: 苦荞虽苦，能饱肚子；甜言好听，只能当风 ‘Гречиха горькая, зато кормит досыта, сладкие слова красивые, но можно принять только за ветер’; 口蜜腹剑，笑里藏刀 ‘На устах мёд, а за пазухой меч; на лице улыбка, а за пазухой нож’; 嘴甜心苦，两面三刀 ‘Во рту сладко, в душе горько; два лица, три ножа’; 人遭难时亲近少，人走运时巴结多 ‘У того, кто в беде, мало близких; тому, кому повезло, много льстят’. Кроме того, выделяются пословицы, представляющие собой биинфинитивные предложения: 箭要直直地射，话要直直地说 ‘Стрелять из лука надо прямо, говорить надо прямо’; 外面穿的光，家里吃的糠 ‘В людях роскошно одеться, дома есть отруби’.

Особо следует отметить группу пословиц, включающих в свой состав прилагательные в сравнительной степени: 狡胜贼，能捕贼；勇胜虎，能捕虎 ‘Тот, кто хитрее вора, может поймать вора; тот, кто храбрее тигра, может поймать тигра’; 狐狸越老越成了精，灰狼越老尾梢越白 ‘Чем старше лиса, тем она прожжённее; чем старше серый волк, тем белее его конец хвоста’; 聪明不过混子，狡猾不过牛贩 ‘Нет никого умнее, чем пролаза; нет никого хитрее, чем торговец быками’.

4. Пословицы, в которых сравнение представлено образным параллелизмом без параллелизма синтаксической структуры (4 единицы)

В подавляющем большинстве китайские пословицы, построенные по модели синтаксического параллелизма, отличаются образным параллелизмом. Но можно выделить небольшое количество пословичных единиц китайского языка, в которых наличествует образный параллелизм без сходства синтаксического построения частей пословицы: 花枝叶下犹藏刺，人心怎（难）保不怀毒 ‘Под цветами и листьями еще прячутся колючки, не говоря уже о ядовитости в человеческой душе’; 恶狗咬人不露牙，毒蛇口里吐莲花 ‘Злая собака кусает, не оскаливая зубы; ядовитая змея из пасти выплевывает лотос’; 苦荞能饱肚，甜言不能听 ‘Горькая гречиха кормит досыта, сладким словам нельзя верить’; 堵得住黄鳝洞，塞不了狐狸窝 ‘Забить пещеру угрей можно, заткнуть лисью нору нельзя’.

Все исследуемые пословицы китайского языка в плане выражения используют такие сферы сравнения: ЧЕЛОВЕК — ЧЕЛОВЕК (самая частотная модель): 呆人靠力气，乖人靠心计 ‘Дурак опирается на силы, хитрец опирается на интриги’; 狡诈的女人笑容多，无能的男子烦恼多 ‘У хитрой женщины улыбок много, у бездарного мужчины хлопот много’; 直率坦白是君子，笑里藏刀是歹人 ‘Прямой и откровенный человек является благородным, тот, кто за улыбкой прячет нож, является злодеем’. ЖИВОТНОЕ — ЧЕЛОВЕК: 马踏软地易失蹄，人听甜言易失足 ‘Лошадь легко спотыкается на мягкой дороге, человек легко оступается из-за сладких слов’. 狡兔有三窟，军师有三策 ‘У хитрого зайца три норы, у советника три тактики’. ЖИВОТНОЕ — ЖИВОТНОЕ: 堵得住黄鳝洞，塞 不了狐狸窝 ‘Забить пещеру угрей можно, заткнуть лисью нору нельзя’; 恶狗咬人不露牙，毒蛇口里吐莲花 ‘Злая собака кусает, не оскаливая зубы; ядовитая змея из пасти выплевывает лотос’. РАСТЕНИЕ — ЧЕЛОВЕК: 树直死，人直穷 ‘Прямое дерево умирающее, прямой человек бедный’. ЖИВОТНОЕ — РАСТЕНИЕ: 狡兔不可信，小树不可倚 ‘Нельзя верить в хитрого зайца, нельзя опираться на маленькое дерево’. РАСТЕНИЕ — ЧТО-ЛИБО      АБСТРАКТНОЕ: 苦荞虽苦，能饱肚子；甜言好听，只能当风 ‘Гречиха горькая, зато кормит досыта, сладкие слова красивые, но можно принять только за ветер’.

Заключение

В результате проведенного сопоставительного интегративного анализа русских и китайских пословиц концептуального поля ПРЯМОТА– ЛУКАВСТВО с семантикой сравнения можно отметить сходства и различия как на уровне структурных моделей паремий, так и на уровне выражаемых когнитем и образности.

В китайском языке пословиц проанализированной тематической группы с семантикой сравнения больше, чем в русском языке. Можно предположить, что это обусловлено большей выделенностью концептуального поля ПРЯМОТА–ЛУКАВСТВО в китайском провербиальном пространстве в целом. Однако типы структурных моделей пословиц в русском языке представлены шире, чем в китайском, что связано с различием языковых систем двух языков. Так, в китайском языке отсутствуют пословицы с существительными в творительном падеже и пословицы, представляющие собой предложения тождества. Следует отметить, что в китайском языке через предложение тождества обычно реализуется сехоуюй (недоговорка), а не пословица. При переводе китайских пословиц с притяжательными прилагательными на русский язык чаще всего невозможно обойтись без сравнительного союза, так как в китайском языке имя существительное и словосочетание могут употребляться как имя прилагательное, а соответствующие притяжательные прилагательные в русском языке часто отсутствуют. В китайском языке шире, чем в русском, представлен синтаксический параллелизм, как правило, сопровождающийся параллелизмом образов. Представляется, что это обусловлено образным строем китайского языка в целом, заложенным в иероглифике. При этом для русского языка в данном разряде паремий более характерны семантические отношения противопоставления, а для китайского языка — уподобления. Интерес представляет четырехчастная структура китайских паремий, отсутствующая в русском языке. Совпадают в двух языках такие пословичные модели, как предложения со сравнительными оборотами и предложения, в составе которых есть прилагательные и наречия в форме сравнительной степени. В пословицах обоих языков наблюдается контаминация выделенных структурных разрядов пословиц.

Большинство когнитем в русских и китайских пословицах совпадает: в целом простота предпочитается хитрости и лицемерию, лесть осуждается, в ряде случаев (особенно на войне) хитрость предпочтительнее силы. Но следует отметить лакунарные относительно китайского языка когнитемы русских пословиц: ‘простота может быть губительна для человека’, ‘добро сильнее рациональной хитрости’. В свою очередь, лакунарной относительно русского языка является такая когнитема китайских пословиц, как ‘старый человек хитер и коварен’. Необходимо отметить противоречивость ряда вербализуемых когнитем в двух языках. Это связано, на наш взгляд, с ситуативным характером пословиц. В обоих языках большинство пословичных единиц имеют констатирующий характер, прямой дидактичностью отличается небольшое количество паремий.

Образность рассмотренных пословиц обоих языков создается в большинстве своем с помощью зоонимов. В группе пословиц обоих языков, включающих сравнительные обороты, льстивые слова сравниваются с медом, а дело и душа уподобляются чему-то черному — сажа (рус.) и смоль (кит.). В группе пословиц, включающих в свой состав прилагательные или наречия в форме сравнительной степени, наблюдаются эксплицитно выраженные ценностные предпочтения в языковом сознании обоих языков. Различия в используемых образах обусловлены геосоциокультурным контекстом: религией, мифологией, различиями в хозяйственно-бытовой сфере и др. Лингвострановедческий комментарий требуется как национально-маркированным компонентам пословиц, так и универсальным образам, которым придают особое символическое значение в конкретной культуре..

Наиболее частотными моделями анализируемого языкового материала являются ЧЕЛОВЕК–ЖИВОТНОЕ и ЧЕЛОВЕК–ЧЕЛОВЕК. Простой человек уподобляется свинье, а лукавый и хитрый человек сравнивается с лисой, змеей и другими животными, имеющими хвост. В модели ЧЕЛОВЕК–ЧЕЛОВЕК наблюдаются такие оппозиции, как глупец/прямик/ простак — хитрец, хитрая женщина — бездарный мужчина, простак — дети, мать-отец — дети.

Об авторах

Елена Иннокентьевна Зиновьева

Санкт-Петербургский государственный университет

Автор, ответственный за переписку.
Email: e.i.zinovieva@spbu.ru
ORCID iD: 0000-0001-6253-9739
SPIN-код: 9059-2243

доктор филологических наук, профессор, профессор кафедры русского языка как иностранного и методики его преподавания филологического факультета

199034, Российская Федерация, Санкт-Петербург, Университетская набережная,11

Сыминь Чжао

Санкт-Петербургский государственный университет

Email: st091469@student.spbu.ru
ORCID iD: 0000-0003-1706-1021
SPIN-код: 6285-5928

аспирант кафедры русского языка как иностранного и методики его преподавания филологического факультета факультета

199034, Российская Федерация, Санкт-Петербург, Университетская набережная,11

Список литературы