Терская область в антропологическом и социально-экономическом измерениях Первой мировой войны

Полный текст

Введение

Актуальность. На рубеже XIX–ХХ столетий Северный Кавказ оставался крайне раздробленным в плане идентичностей: «они определялись не политическими структурами и не этническими группами, но родственными связями между племенами и кланами»^[1]. Действительно, запоминается то, что укрепляет коллективную идентичность группы, а идентичность группы, в свою очередь, укрепляет воспоминания^[2]. Годы Первой мировой войны оказали значительное влияние на развитие региона. Данная закономерность в полной мере проявилась в регионе в годы Первой мировой войны.

Терская область имела в 1914 г. численность населения в 1913 г. 1 235 223 чел., в том числе 241 161 чел. войсковых, то есть 19,52 % войскового сословия от общего количества населения. В 1914 г. население увеличилось, составив 1 272 354 чел., в том числе 251 553 чел. войскового населения (19, 44  % войскового сословия),  в 1915 г. – 1 321 328 чел., в том числе войскового 251 553 чел.^[3] К 1 января 1914 г. всего на войсковой территории проживало 123 738 чел. войскового населения мужского пола (100  %), из них 1008 чел. (0,81 %) – это были лица, имевшие офицерские и классные чины. Причем 44,95 % – это мужчины в возрасте от 17 до 60 лет^[4]. В «Терском календаре» отмечалось, что «большое число их в самую цветущую пору жизни находится в строевых частях»^[5].

На территории Терской области проживало несколько категорий населения: казачество (т.н. «горское» – по Ф.А. Уварову (осетины, ингуши, кабардинцы, балкары, чеченцы, кумыки, караногайцы, составлявшее 335 527 чел. мужского пола^[6]) и т.н. «пришлое население». Русское пришлое население насчитывало 122 048 чел. обоего пола; в его владении находилось 613 796,36 дес. земли^[7]. Казенных земель, занятых курортами и лесами в нагонной полосе, насчитывалось всего 352 679,7 дес., при этом большая часть земли, находившейся прежде в пользовании местного коренного населения, даже после войны оставалась в пользовании тех же горцев, хотя и считалась по-прежнему казенной^[8]. В целом, во время Первой мировой войны население представляло чрезвычайно пеструю смесь национальностей, отличавшихся по языку, культуре, религии, обычаям и занятиям. Из «горского населения» (далее – коренное. – М.П.) самыми многочисленными являлись чеченцы, осетины и кабардинцы: чеченцы составляли 253 131 чел. (в 1915 г. – 271 151 чел.), осетины – 144 514 чел.  (в 1915 г. – 148 811 чел.), кабардинцы – 102 897 чел. (в 1915 г. – 108 508 чел.)^[9]. Гражданское и военное управление одновременно осуществлял начальник области  и наказный атаман Терского казачьего войска. Из четырех полковых округов (Кизляро-Гребенского, Сунжнеско-Владикавказского, Волжского, Горско-Моздокского) пополнялись одноименные строевые и льготные полки Терского казачьего войска^[10].

Степень изученности проблемы. Участие народов Северного Кавказа на фронтах Первой мировой войны привлекает внимание исследователей и всех интересующихся историей кавказских народов, в первую четверть XX в. Формируется научный задел по изучению Терской области в период Первой мировой войны на новых методологических основаниях^[11], проводятся научные конференции^[12]. Существуют исследования по истории кавказской туземной конной дивизии, ее составу, роли тех или иных полководцев в сражениях^[13], в том числе размещенные на информационных ресурсах^[14]. Многие материалы, на которых выстроены доводы исследователей, впервые введены в научный оборот^[15].

Цель и методология исследования. Рассмотрение вопроса о влиянии Первой мировой войны на народы Северного Кавказа базируется на применении антропологического подхода Ф. Броделя, в частности, речь идет о влиянии социально-экономических и географических факторов на развитие общества в конкретный промежуток времени^[16]. В рамках данного подхода возникает целый ряд важных деталей и тем, изучение которых позволит проследить изменения в социально-экономическом развитии Терской области накануне и в годы Первой мировой войны; определить, насколько скоротечны и глобальны были эти изменения; выявить существовавшие различия между влиянием этих изменений на жителей тыла  и участников военных сражений.

При постановке проблемы мы опирались на следующи концептуальные  положения. Во-первых, на концепт о свойстве неизгладимости из памяти поражений и потерь, понесенных нацией, как об одном из важнейших свойств коллективной идентичности^[17]. Во-вторых, на представление о воображаемых сообществах (национальных и этнических) и тот факт, что траектории их развития многообразны в историческом и региональном отношениях. Это многообразие обусловлено специфическим для разных стран и эпох сочетанием двух типов факторов – конструктивистских, порожденных воздействием политических акторов на культурные процессы, и примордиальных факторов культурной инерции, связанных с культурным наследием и традициями^[18].

Источниковая база. В данном контексте нам важно обратить внимание на целый ряд исторических источников (воспоминания и переписка, документы органов государственной власти, статистические материалы, периодическая печать),  в наибольшей степени свидетельствующих о взаимосвязи между тремя составными частями изучаемого вопроса: коллективной идентичностью жителей Терской области, обусловленной фронтирным положением и локальными процессами; глобальностью изменений, вызванных в стране ведением Первой мировой войны^[19].

Дорожно-транспортная сеть Терской области в годы Первой мировой войны

Терскую область в период Первой мировой войны пересекали железная, шоссейные и грунтовые дороги. Общая протяженность железных дорог в области достигала 454, 4 версты, из которых 194,8 версты находились в 1914 г. под главной линией – Владикавказ – Ростов, 193,6 версты – под Петровской веткой и 66 верст – под Минераловодской веткой. Для расширения района деятельности Владикавказской железной дороги в течение 1914 г. производились работы по сооружению новых железнодорожных линий и ветвей: Терской линии от Прохладной до ст. Гудермес протяженностью 173,5 верст, нальчикской ветки от ст. Котляревской до слободы Нальчик протяженностью 38,9 верст, кумской – от города Георгиевска  до слободы Прасковеи (Св. Крест) протяженностью 88,5 верст, Незлобненской – от ст. Незлобная до города Георгиевска в 10,2 версты, а также проводились изыскания  и подготовительные работы по постройке Кизлярской ветки от ст. Червленная – Узловая до города Кизляра протяженностью 77,2 версты^[20].

Присоединение к сети Владикавказской железной дороги вновь построенных Терской линии, Нальчикской, Кумской и Кизлярской ветвей в 1915 г. в значительной степени способствовало усилению передвижения составов по области. В том же году проводились работы по укладке путей и переводов на ст. Курсавка, ст. Георгиевск, Нальчик, ст. Беслан, Владикавказ и Грозный. Активность, вызванная необходимостью доставки военных и продовольственных товаров по данным железнодорожным веткам, привела к тому, что строились станции, пакгаузы и складские помещения. Для увеличения складских помещений производились работы по постройке кирпичных пакгаузов на ст. Ессентуки, Георгиевск, Виноградная, а также расширялись уже существующие пакгаузы на станциях Грозный и Хасав-Юрт; были построены новые деревянные амбары на ст. Георгиевск, Эристовская и Владикавказ^[21]. Шоссейные и грунтовые дороги и во время, и после войны находились  в плачевном состоянии, что вело к значительному удорожанию товаров и длительности их доставки от места производства до железнодорожных складов хранения  и транспортировки по железной дороге. Ф.А. Уваров писал:

Пути сообщения по области, в особенности нагорной ее полосе, находятся, как и вообще  в России, в первобытном состоянии или их нет вовсе… вся сельскохозяйственная культура как в руках казаков, так и горцев, чрезвычайно низка, ведение хозяйства бессистемно…^[22]

Такая ситуация делала Терскую область скорее транзитным регионом, нежели чем областью, производящей и снабжающей армию собственными ресурсами  и товарами. Как видно, и после войны сложная ситуация сохранилась, более того, сказалась на развитии сельского хозяйства. К этому прибавилось еще «хищническое» ведение хозяйства, вызванное как неустроенностью текущей экономической жизни, так и неуверенностью в завтрашнем дне, нестабильностью политической власти в России в целом.

Капиталы и население Терской области в контексте военных изменений

Вместе с тем к началу Первой мировой войны Терская область не только обладала необходимым земельным заделом, людскими ресурсами, но и отличалась значительным благосостоянием. Так, состояние общего войскового капитала к 1 января 1914 г. составляло 413 481,36 руб., т. е. по 3,34 руб. на душу мужского пола войскового сословия^[23]. Часть капиталов жертвовались специально для выдачи из получаемых процентов денежных пособий обедневшим казакам Терского войска на снаряжение к их службе – это т.н. специальные капиталы (в частности, капитал барона Андрея Петровича Бюллера, пожертвованный им в 1904 г., составил 3 322 руб. 96 коп.). Всего вместе с процентами капиталы специального назначения к 1915 г. составляли 17 689 574 руб. 99 коп.^[24]

К 1916 г. в состав специальных капиталов были введены расходы при мобилизации, так называемый «мобилизационный капитал». Расходы на снаряжение беднейших казаков и расходы при мобилизации, существовавшие в станицах  Терского войска, складывались из денежного сбора с неспособных к службе,  но способных к труду казаков, а также из отчислений 10 % станичных доходов.  К 1 января 1916 г. состояние такого капитала составило 530 982,0 руб. По сравнению с 1915 г. капиталы на снаряжение беднейших казаков и на расходы при мобилизации увеличились на 19 887 руб.^[25] Отдельную статью составляли доходы станичных и сельских обществ Терской области, которые на 1 января 1914 г. составили 3 598 350,0 руб., а расходы – 3 310 123 руб.^[26]

Всего же капиталы Терской области складывались из войсковых, станичных, сельских и городских средств. Кроме того, существовали еще капиталы, принадлежавшие коренным народностям, в частности кабардинский (69 039,18 руб., что составило 1,35 руб. на душу мужского населения) и караногайский (77 171,0 руб. что составило 4,57 руб. на душу мужского населения) капиталы^[27].

Тем не менее, за годы Первой мировой войны накапливались недоимки по налогам и сборам. Сумма недоимок к 1 января 1914 г. составила 206 580,61 руб. (государственный поземельный налог, налог с недвижимости, оброчная подать с горского населения, воинский налог с инородного населения)^[28]. По утвержденной Военным советом смете на 1915 г. доход только Терского казачьего войска был исчислен  в сумме 5 100 405 руб., а в действительности составил 4 836 146,70 руб., т. е. в казну поступило менее сметного назначения на 261 958,30 руб. В частности, полностью не поступила сумма в 585 897,0 руб., назначенная по смете на возмещение расходов общегосударственного значения; пособий от частных обществ, а также из специальных средств Министерства внутренних дел в 4 681,80 руб. Также было получено  на 5 121,93 руб. меньше процентов от капиталов, розданных в ссуду^[29].

Изменилась статья доходов Терской области за счет увеличения производства и продаж природных ресурсов на нужды армии и государства, в частности, вследствие приобретения свидетельств 5 % внутреннего займа 1914 г. на 635 900,0 руб.  и 5,5 % облигаций военного займа 1915 года на 2 105 000,0 руб. Кроме того, доход складывался от земельных оброчных статей, от лесных оброчных статей на  17 235,69 руб., так как лесные поляны часто использовались под выпас скота, увеличилась потребность армии и флота в лесном материале. Кроме того, доход предполагался от продажи обмундирования и снаряжения на 4 125,79 руб. Тем не менее, собственно, на нужды местного населения данные доходы не шли. В отчете за 1915 г. наказного атамана Терского казачьего войска, начальника Терской области отмечалось:

Нужды станичных обществ возросли настолько, что … в некоторых станицах практикуются дополнительные сборы жителей по особой раскладке, которая чаще всего производится или по количеству скота, выпасываемого на общественных выгонах, или по числу распаханных десятин общественной земли^[30].

Важное значение стали приобретать так называемый «продовольственные капиталы» и так называемые «хлебные запасы», которые имели своей целью обеспечение местных жителей на случай неурожая. Но таковые имелись к 1916 г. в основном в станицах. Этими капиталами можно было воспользоваться для засевания полей либо для финансовой поддержки земледельцев. В нагорных же районах подобного рода запасы, как в денежном, так и натуральном виде, полностью отсутствовали. Это усугублялось малоземельем значительной части населения, особенно в Нагорной полосе, а также недостаточным уровнем развития обрабатывающей  и добывающей промышленности. Так, в станицах продовольственные запасы составили 426 711,0 руб., в селениях – 473 249 руб. Для сравнения: остаток всего  домашнего капитала караногайского народа составил на 1 января 1916 г. только  24 116,0 руб.^[31] Сложная ситуация отражалась и на традиционных сферах жизни горского населения Терской области.

Коневодство как показатель благосостояния населения Терской области в период Первой мировой войны

Коневодство являлось одной из ведущих отраслей хозяйства Терской области. В 1913 г. было продано 3214 голов строевых лошадей на общую сумму  475 949,0 руб. Общее число лошадей, принадлежавших лицам войскового сословия Терского казачьего войска к 1 января 1914 г., составило 96 787 голов^[32]. Несмотря на то, что данная цифра мало изменилась к 1 января 1916 г. (90 638 голов), тем не менее, к этому периоду уже не имелось особых табунов для строевых казачьих лошадей. Согласно статистическим данным, за 1915 г. хозяйствами Терской области было получено 311 жеребцов, из них 70 было отпущено безвозмездно Государственным коннозаводством, 133 – куплено за счет войсковых сумм Терского казачьего войска и 8 было приобретено на станичные средства. В Кизлярском районе имелись 23 частных табуна, в которых содержались молодые лошади – 1–3-летки, не представленные официально на конных ярмарках. Средняя цена на лошадь верхового сорта в 1915 г. составляла 250 руб.^[33]

В связи с тем, что во время войны потребность в лошадях значительно возросла, данная отрасль приобрела важнейшее значение для страны. Тем не менее, парадоксальным образом это привело к негативным последствиям в экономике области. После начала войны покупка лошадей в срочный ремонт кавалерии и артиллерии, т. е. для ежегодного нормального обновления их конского состава, была отменена. Потом, ввиду малого соответствия лошадей, набранных по военно-конской повинности, требованиям кавалерийской службы, появилась необходимость приобретать конный состав для формирования маршевых эскадронов кавалерии уже через посредство ремонтных комиссий по высокой средней цене в 425,0 руб. Артиллерийские срочные ремонты также расходовались для пополнения убыли на театре военных действий наравне с лошадьми, принятыми от населения в силу военно-конской повинности. Во время войны одновременно имели место и реквизиции лошадей по обязательной цене, и свободная продажа по ценам вдвое и втрое выше необходимой. Лошадь моложе четырех лет была освобождена от так называемой «военно-конской повинности», но в частных табунах Кизлярского района основную массу составляли именно такие лошади^[34]. Таким образом, у одного владельца четырехлетняя верховая лошадь могла быть реквизирована за 180–275 руб., в редких случаях – за 300 руб., у другого же – худшую лошадь могли продать так называемой «ремонтной комиссии» для тех же маршевых эскадронов за 625 руб., а в срочный ремонт даже за 1 100 руб. Кроме того, перекупщик, закупив, например, на ярмарке более молодых лошадей, поставлял их в комиссию по цене в 425 руб. При этом ремонтным комиссиям на период войны была дана особая инструкция, значительно пониженная в требованиях и с допуском существенных детальных пороков^[35]. В этой связи в «Военном обозрении» отмечалось:

Львиная доля из сумм, ассигнуемых на приобретение (лошадей) вольною продажей, попадает в руки барышников, самые крупные из которых уже давно успели образовать синдикаты^[36].

В связи с тем, что во время Первой мировой войны потребность в лошадях значительно возросла, данная отрасль для Терской области приобрела важнейшее значение. Тем не менее, парадоксальным образом это привело к негативным последствиям как для состояния дел отельных конезаводчиков, так и для экономики региона в целом.

Роль местного населения в добыче нефти и природных ископаемых в условиях «казенного голода»

Во время Первой мировой войны полезные ископаемые являлись залогом успеха на фронтах сражений. Так, при объяснении побед и поражений Германии на фронте, особое внимание уделялось наращиванию добычи железной руды и недостаточному производству других полезных ископаемых. Отмечалось, что еще при  добыче в 1913 г. 19 млн т железа Германия переплавила около 50 млн т собственных и привозных железных руд, при этом собственных руд Германия добыла в 1913 г.  28 млн т, а ввезла 22 млн т^[37]. В «Военном обозрении» за 1916 г. указывалось на недостаток в Германии производства хлопка, свинца, сурьмы и делался вывод, что «медный, цинковый и никелевый голод в Германии – вернейший наш союзник»^[38].

Терская область вследствие своего географического расположения (хотя и частично) в горной местности являлась важнейшим регионом по добыче полезных ископаемых. Было добыто сырой руды 1 559 766 пудов (25 548,97 т). Обогащенная и обожженная руда была проплавлена на Владикавказском металлургическом заводе и на Мизурской обогатительной фабрике. Было получено 242 пуда (6,91 т) серебра, 178 940 пудов (2 931,04 т) цинка, 80 672 пуда (1 321,41 т) свинца^[39]. На этих предприятиях трудились в начале войны 784 рабочих.

Одной из тех отраслей, которая могла быть востребована и удержать на  плаву экономику Терской области в период войны, являлась разведка и добыча нефти. На значительное превышение доходов над расходами в самом начале войны оказал влияние, главным образом, доход от нефтяной промышленности  в 2 974 641,46 руб.^[40] Действительно, к 1914 г. было заявлено под разведку нефти  18 433 площадей и было выдано 805 дозволительных свидетельств. Большинство свидетельств попало в руки крупных нефтепромышленных фирм – это обстоятельство оказало «медвежью услугу» отрасли, несмотря на, казалось бы, возросшие мировые цены на нефть, общий ее недостаток на рынке и, соответственно, высокие рыночные цены.

Изменения в экономической структуре и уровень жизни местного населения в Терской области

С продолжением Первой мировой войны в станицах неуклонно снижалось количество рабочей силы, рабочего скота и лошадей. Одновременно произошло резкое сокращение производства и продажи сельскохозяйственных орудий и машин вообще, при таком же резком подъеме на них цен, в особенности на машины для посева, уборки и обмолота хлебов. Результатом стало значительное сокращение площади посева хлебов. Размер этого недосева составил в среднем для озимой пшеницы в 20–25 % от обычного объема посева, и в 15‒20 % – для яровых. Хотя имелись станицы, такие как Луковская, Павлодольская, Новоосетинская, Черноярская – Моздокского отдела, Вознесенская – Сунженского отдела и т.д, где уменьшение площади посева озимых хлебов достигло только 8 %, и это был один из лучших показателей периода Первой мировой войны.

Уменьшение распашки и посевов требовало экстренного снабжения казачьего населения машинами на льготных условиях из войскового капитала, в первую очередь, уборочными и молотильными^[41]. Для помощи семьям мобилизованных, испытывающим затруднения в успешном ведении хозяйства, зимой 1915 г. в станицах были образованы под председательством агрономов особые комиссии. Комиссии постановили, что для оказания помощи казачьему населению в 1916 г. было необходимо 391 тыс. руб. Данная сумма была истребована в установленном порядке к экстренному отпуску из войскового капитала Терского казачьего войска^[42]. Кроме того, еще по закону от 25 июня 1912 г. семейства нижних чинов запаса  и ратников ополчения, призванных по случаю войны на действительную службу, получали от казны пособие. Правом на пособие пользовались жена и дети призванного – во всех случаях, а также отец, мать, дед, бабка, братья и сестры призванного, если они содержались его трудом. Размер денежного пособия каждому призреваемому члену семьи призванного определялся для каждой местности по расчету стоимости продовольственного пайка, состоявшего из муки, крупы, соли и постного масла^[43]. В письме Л.Л. Лашкевич к А.С. Алферовой отмечалось:

Положение грознее грозного. Сейчас у нас нет хлеба, нет так называемых видимых запасов его. На пристанях Волги его нет, а через две недели закрывается навигация. Нет его отчасти из-за распутицы, отчасти от того, что крестьяне не хотят его продавать, нет из-за неурядицы нашей, от недосева, от недостатка рабочих рук <…>. Сердце щемит. Общее положение грозит катастрофой в недалеком будущем^[44].

Сложная ситуация военного времени привела к тому, что даже в 1918 году земля, годная под земледельческие культуры и скотоводство на равнинных землях Терской области, не использовалась полностью^[45].

Таким образом, социально-экономические изменения периода Первой мировой войны показали изменения устоявшихся общественных отношений между горскими народами, казачеством и иногородним населением в рамках социальной структуры Терской области.

«Единственная организованная сила, все еще опасная для революции»: жители Терской области на фронтах Первой мировой войны

Первая мировая война изменила структуру экономики региона, тем самым внесла некоторый хаос в стабильность отношений между разными группами населения. В противовес этому процессу участие терского казачества и кавказской туземной конной дивизии в Первой мировой войне стало способом сохранения коллективной идентичности.

18 июля 1914 г. был издан высочайший Указ о необходимости призвать на действительную службу нижних чинов запаса армии и флота во всех остальных, не именованных в соответствующем Указе от 16 июля, губерниях и уездах Европейской России и Кавказа, за некоторым исключением, в которое не входила Терская область. Кроме того, в Указе предписывалось

…поставить в войска лошадей, повозки и упряжь согласно нарядов действующего мобилизационного расписания <…> вызвать со льготы казаков Донского, кубанского, Терского <…> Казачьих войск и, в числе, потребном для комплектования казачьих частей. Призвать всех офицерских и классных чинов из казачьих войск, в том числе и Терского^[46].

Кроме того, на действительную военную службу призывались офицеры ополчения, не находившиеся ранее на военном учете^[47]. Наконец, 23 августа 1914 г. была создана кавказская туземная конная дивизия, которую возглавил великий князь Михаил Александрович. По воспоминаниям георгиевского кавалера Е.В. Тумиловича, она представляла собой уникальное явление:

Тут же, в хвосте, двигалась в пестрых расшитых кафтанах с кривыми, чеканенными серебром и золотом саблями кавалерия из так называемой туземной дивизии... Болтаясь по дорогам и селениям, наводила она животный страх на и без того напуганное население^[48].

Полноту картины необходимо дополнить воспоминаниями А.Л. Маркова:

Племенной состав офицеров в полках был смешанный: например, в Ингушском, кроме русских и ингушей, было много грузин; в Кабардинском – были и кабардинцы, и осетины, и балкарцы, и грузины. В полковой офицерской среде все были равны, и никому в голову не могло прийти считаться каким-либо образом с национальностью другого – все были членами единой полковой семьи...^[49]

Находясь на фронтах сражений вплоть до октября 1917 г. и оказавшись  в дальнейшем в эпицентре Гражданской войны, терское казачество и «дикая дивизия» вольно или невольно оказали значительное влияние на изменение политического устройства страны и ситуации на Северном Кавказе, в частности.

По воспоминаниям Н.Н. Брешко-Брешковского, Ингушский и Черкесский полки под командой А.В. Гагарина беспрепятственно дошли до Смольного: «Кучи солдат <…> кидались в первую попавшуюся подворотню <…> с криком: “Черкессы пришли!”»^[50], но, вынуждены были повернуть обратно, в Гатчину. Д.П. Багратион и А.Ф. Керенский, по мнению Н.Н. Брешко-Брешковского, считали, что  «чем будет дальше (дикая дивизия), тем лучше для завоеваний революции»^[51].  Н.Н. Брешко-Брешковский писал:

Туземцы проехали эшелонами своими в северо-восточном направлении всё взбаламученное море сумбурного российского лихолетья. Все это им было чуждо, как чужда была сама Россия. Ее горцы не знали и не понимали. Для них была Россия, покуда был царь, которому они присягали <…> И когда не стало царя, рухнула и власть, коей они подчинялись^[52].

Выводы

Таким образом, влияние Первой мировой войны на жителей Терской области можно рассматривать в контексте антропологических и социально-экономических факторов. Во-первых, война оказала негативное влияние на социально-экономическое развитие области, что выражалось в падении доходности капиталов, сокращении людских ресурсов, упадке ведущих отраслей, включая нефтяную, сокращении транспортных магистралей. С другой стороны, война способствовала перераспределению форм собственности – от многообразной самостоятельности (станичной, сельской, городской, «туземной» и др.) – к единству и единоначалию, т.е. преобладанию казенной (государственной) собственности. Тем самым значительно усилилось влияние государства на происходившие на Северном Кавказе процессы.

Во-вторых, сокращение посевных площадей, коннозаводского хозяйства приводило к перераспределению структуры экономики области – на первый план выходит лесообрабатывающая промышленность. Позитивными изменениям можно считать развитие лечебного дела в регионе, использование местных минеральных вод. Данный аспект изменил структуру занятости местного населения, что вело,  в свою очередь, к дестабилизации социальной ситуации в области.

В-третьих, представители власти использовали потенциал Терской области для разрешения социально-экономического кризиса в стране: будь то добыча полезных ископаемых, обеспечение фронта продовольствием и трудовыми ресурсами, пополнение армии офицерами и солдатами. При этом местное население старалось сохранить самостоятельность и независимость от центральной власти. Этому способствовало усиление хаоса в экономике и управлении государством в условиях продолжавшейся Первой мировой войны. Политические изменения 1917–1918 гг. привели  к новому витку противостояния, отягощенному оформлением социальной пропасти между коренным «туземным», пришлым населением и терским казачеством.

В-четвертых, участие «дикой дивизии» на фронтах Первой мировой войны показало процессы, связанные с сохранением единой коллективной идентичности горных народов, в ряде случаев, в противовес государственной политике. Данный фактор осложнялся противостоянием между «красными» и «белыми» периода Гражданской войны.

_{¹ Ходарковский М. Горький выбор: верность и предательство в эпоху российского завоевания Северного Кавказа. М., 2016. С. 200.}

_{² Ассман А. Европейская мечта. Переизобретение нации. М., 2022. С. 335.}

_{³ Терский календарь / изд. Терского обл. стат. ком. Владикавказ, 1891–1915. Имеет приложение: Терский сборник. … на 1915 год. Вып. 24 (1) / под ред. С. П. Гортинского. Владикавказ, 1915. С. 3; Терское казачье войско. Наказной атаман. Всеподданнейший отчет начальника Терской области и наказного атамана Терского казачьего войска о состоянии области и войска ... [по годам] / Терское казачье войско. Наказной атаман. Владикавказ, 1891–1916. Загл. с 1900 г.: Отчет начальника Терской области и наказного атамана Терского казачьего войска о состоянии области и войска; Загл. за 1915 г.: Служебно-статистический отчет начальника Терской области и наказного атамана Терского казачьего войска… за 1915 год. 1916. С. 3.}

_{⁴ Терский календарь… С. 11.}

_{⁵ Там же. С. 12.}

_{⁶ Уваров Ф.А. К сознательному элементу населения Терской области, интересующемуся земельным вопросом в области. Кисловодск, 1919. С. 7–11.}

_{⁷ Там же. С. 11.}

_{⁸ Уваров Ф.А. К сознательному элементу населения Терской области…}

_{⁹ Терский календарь… С. 13; Терское казачье войско… С. 3.}

_{¹⁰ Терский календарь… С. 2.}

_{¹¹ Атабиев, Х.А. Терская область в годы Первой мировой войны: диссертация ... кандидата исторических наук: 07.00.02. Владикавказ, 2016; Засеев Г.А. «Терские ведомости» о мобилизационных мероприятиях в Терской области в начале Первой мировой войны // Всероссийские Миллеровские чтения. 2018. № 6. С. 314–317.}

_{¹² Боевое братство и национальное единство народов Северного Кавказа в годы Первой мировой войны: материалы международной научно-практической конференции (Пятигорск 28–30 ноября 2014 г.). Ставрополь, 2015; Венков А.В., Мамсиров Х.Б. Кавказская конная туземная дивизия и ее командир князь Михаил Александрович в период Первой мировой войны // Известия вузов. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. 2014. № 5. С. 38–45; Марзоев И.Т., Казаков А.В., Казаков К.А. Первая мировая  и Гражданская войны в судьбах представителей народов Северного Кавказа: участники и воинские формирования (к 100-летию начала Гражданской войны в России). Владикавказ, 2018 и др.}

_{¹³ Опрышко О.Л. Кавказская конная дивизия, 1914–1917: Возвращение из забвения. Нальчик, 1999; Сообцокова Н.И. Неустрашимая и легендарная Кавказская мусульманская конная дивизия. Первая мировая война 1914–1917 гг. Майкоп, 2018; Дикая дивизия. М., 2006.}

_{¹⁴ «Дикая дивизия»: подвиг во славу Отечества. Военное обозрение // Партнер плюс [сайт]. URL: https://right-partner.ru/projects/article/115 (дата обращения: 10.01.2024); «Дикая дивизия». Горцы на фронтах Первой мировой войны и в революционных событиях 1917 г. 24.12.2013 // Военное обозрение [сайт]. URL: https://topwar.ru/37690-dikaya-diviziya-gorcy-na-frontah-pervoy-mirovoy-voyny-i-v-revolyucionnyh-sobytiyah-1917-g.html (дата обращения: 10.01.2024); Дикая дивизия. Энциклопедия Первой мировой. 31.07.2014. 17:51; Дикая дивизия была сформирована на территории Северного  Кавказа и укомплектована добровольцами-горцами на основании высочайшего указа императора  Николая II от 23 августа 1914 года // Парламентская газета [сайт]. URL: https://www.pnp.ru/archive/2014/07/31/dikaya-diviziya.html (дата обращения: 10.01.2024).}

_{¹⁵ Кавказ в годы первой мировой войны: героика и повседневность: сб. статей. Владикавказ, 2014; Корниенко Т.А. Социальная повседневность населения Северного Кавказа в годы Первой мировой войны (август 1914 – февраль 1917 гг.): дис. ... канд. истор. наук. Армавир, 2001.}

_{¹⁶ Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV–XVIII вв. / 3-е изд. М., 2022. Т. 1–3.}

_{¹⁷ Ассман А. Длинная тень прошлого: Мемориальная культура и историческая политика. М., 2014.}

_{¹⁸ Паин Э.А. Этничность, нация и политика: критические очерки по этнополитологии. М., 2023. С. 352–353.}

_{¹⁹ См. напр.: Арсеньев А.А. Воспоминания о службе в Кабардинской конном полку // Военная быль. // цит. по: Военная быль [сайт]. URL: http://lepassemilitaire.ru/vospominaniya-o-sluzhbe-v-kabardinskom-konnom-polku-arsenev/ (дата обращения: 10.01.2024).}

_{²⁰ Терское казачье войско… С. 14.}

_{²¹ Терское казачье войско… С. 30.}

_{²² Уваров Ф.А. К сознательному элементу населения… С. 12.}

_{²³ Терский календарь… С. 44.}

_{²⁴ Там же. С. 45.}

_{²⁵ Терское казачье войско… С. 47.}

_{²⁶ Терский календарь… С. 47–48.}

_{²⁷ Терское казачье войско… С. 47.}

_{²⁸ Терский календарь… С. 57.}

_{²⁹ Терское казачье войско… С. 36–37.}

_{³⁰ Там же. С. 41.}

_{³¹ Терское казачье войско… С. 52.}

_{³² Терский календарь… С. 78.}

_{³³ Терское казачье войско… С. 72.}

_{³⁴ Шишко С. О пополнении действующей армии лошадьми // Венное обозрение. 1916. № 4.  С. 74, 76, 84.}

_{³⁵ Там же. С. 77.}

_{³⁶ Шишко С. О пополнении действующей армии лошадьми… С. 74–84, 87.}

_{³⁷ Военное обозрение. 1916. № 4. С. 67.}

_{³⁸ Там же. С. 68.}

_{³⁹ Терское казачье войско… С. 83.}

_{⁴⁰ Терский календарь… С. 40.}

_{⁴¹ Терское казачье войско. С. 56.}

_{⁴² Там же. С. 57.}

_{⁴³ Русское военное обозрение. 1914. №11. С. 198–199.}

_{⁴⁴ В.В. Лашкевич, Петроград – А.С. Алферовой, Харьков. 4 октября, 1916 г. ГАРФ. Ф. 102. Оп. 265. Д. 1056.Л. 690. // Цит. по: Представительные учреждения Российской империи в 1906–1917 гг.: Материалы перлюстрации Департамента полиции / oтв. ред., автор предисловия В.В. Шелохаев; сост. и автор коммент. и предисловия К.А. Соловьев. М., 2014. С. 475.}

_{⁴⁵ Уваров Ф.А. К сознательному элементу населения… С. 15.}

_{⁴⁶ Именные высочайшие Указы правительствующему Сенату. 18 июля 1914 г. Николай // Русское военное обозрение. 1914. № 11. С. 199–201.}

_{⁴⁷ От управления воинской повинности // Русское военное обозрение. 1914. № 11. С. 212–213.}

_{⁴⁸ «Смелым Бог владеет»: наступление Юго-Западного фронта 1916 г. глазами нижнего чина Е.В. Тумиловича // Первая мировая: взгляд из окопа. М.; СПб., 2014. С. 77, 129–137.}

_{⁴⁹ Марков А.Л. В Ингушском Конном Полку // Военная Быль. Париж, 1957. № 22–25 // Читалка [сайт]. URL: https://4italka.su/nauka_obrazovanie/istoriya/162482/fulltext.htm (дата обращения: 10.01.2024).}

_{⁵⁰ Брешко-Брешковский Н.Н. Дикая дивизия. Роман в 2-х частях. Рига, 1920-е годы. С. 118.}

_{⁵¹ Там же. С. 126.}

_{⁵² Там же.}

Об авторах

Мария Александровна Пономарева

Автор, ответственный за переписку.
Email: ponomariya@sfedu.ru
ORCID iD: 0000-0001-8135-3067
SPIN-код: 1030-7298

доктор исторических наук, доцент, директор Института истории и международных отношений

Список литературы