Феномен церковно-религиозной и светской благотворительности на Урале в 1914-1918 гг.: этноконфессиональный аспект

Полный текст

Введение

Актуальность. В годы Первой мировой войны в России наиболее заметно проявилась значимость сотрудничества власти и общества в решении задач военного времени. Одним из его аспектов в условиях многонациональной и многоконфессиональной страны стало участие народов разных национальностей в военных усилиях государства.

Степень изученности проблемы. Многогранные проявления военного опыта народов страны периода Первой мировой войны стали в современной историографии актуальной темой исследований. В разных ракурсах она разрабатывается в трудах, посвященных истории национальных и этноконфессиональных сообществ, регионов России, государственной национальной политики, боевых действий Восточного фронта, повседневности и антропологии войны, благотворительности^[1]. Несмотря на значительное количество работ, посвященных проблемам взаимодействия власти  и российского общества в условиях Первой мировой войны, вклад народов разных этносов и конфессий в решение задач военного времени до сих пор изучен недостаточно. Проблема его реконструкции может быть решена на основе проведения  и обобщения результатов специальных тематических и региональных исследований.

Участие в благотворительной деятельности стало главным проявлением  вовлечения гражданского населения в военные усилия страны. Исследование российской благотворительности периода Первой мировой войны, рассматриваемое  в этноконфессиональном аспекте, позволяет более глубоко осмыслить исторический опыт сотрудничества народов России в условиях военных испытаний.

В экстремальных условиях военного времени резко возросли спектр социальных категорий нуждающихся и их численность, возникли новые благотворительные организации как универсального характера, так и специализированные^[2]. Исследования благотворительности, выполненные на общероссийском и региональном материалах, содержат данные об участии в ней представителей разных народов и конфессий страны^[3]. Что касается Урала, приходится констатировать, что обобщающих работ, показывающих картину благотворительности в обширном многонациональном регионе, включавшем четыре губернии (Пермскую, Уфимскую, Оренбургскую, Вятскую), пока не создано. Проблема благотворительности нерусских народов Урала также нуждается в дальнейшем изучении, освещается в литературе, несмотря на наличие отдельных работ, посвященных мусульманской благотворительности^[4], в основном фрагментарно. Важными сюжетами историографии темы являются мотивы и многообразие личностных стратегий реализации благотворительной деятельности (от патриотизма до жажды наживы), при преобладающем влиянии ее религиозных и альтруистических духовных основ, что также обусловливает актуальность обращения к этноконфессиональному аспекту темы^[5].

Предпосылкой, позволяющей изучать региональные особенности благотворительности на Урале, является реконструкция этноконфессиональной структуры его населения, проведенная в ряде исследований^[6].

Цель исследования – показать особенности поведенческих стратегий основных акторов региональной благотворительности, специфику ее реализации в смешанной этноконфессиональной среде Урала, характер благотворительной деятельности местных православных и других этноконфессиональных региональных сообществ.

Методы исследования. Не претендуя на комплексную разработку проблемы благотворительности народов Урала в условиях Первой мировой войны, в рамках статьи предлагается использование акторного подхода к ее рассмотрению. В трудные переломные эпохи, в чрезвычайных военных условиях человек рельефнее становится актором и демиургом истории. Акторный подход предусматривает рассмотрение как индивидуальных, так и коллективных участников исторического процесса в контексте трансформации организационно-институциональных структур, исследование поведения отдельных социальных групп^[7].

Благотворительность Русской православной церкви

Среди акторов благотворительности периода Первой мировой войны следует выделить Русскую православную церковь, определявшую духовные основания  и организационные формы данного вида деятельности. В соответствии с распоряжением Св. Синода епархиальным преосвященным поручалось образовать во всех приходах особые попечительные советы из выборных прихожан с участием духовенства и церковных старост для оказания помощи семьям призванных в армию. Монастырям, общинам, всем духовным учреждениям предлагалось отвести и приготовить под лазареты для раненых и больных воинов все свободные помещения, заготавливать «предметы лазаретного инвентаря». Духовенство уральских епархий (Вятской, Пермской, Екатеринбургской, Оренбургской, Уфимской) с энтузиазмом восприняло патриотические инициативы Св. Синода^[8]. Для объединения, координации деятельности церковно-приходских попечительств и материальной помощи беднейшим из них создавались епархиальные попечительные советы^[9].

Приходские попечительные советы стали важнейшими организационными ячейками благотворительности православного духовенства и прихожан, объединяя  и аккумулируя инициативу местного городского и сельского населения. К концу  1915 г. попечительные советы были созданы во всех 438 приходах Пермской епархии  и 445 приходах Екатеринбургской епархии (всего здесь действовал 471 приход). Попечительные советы занимались не только выдачей дополнительных к казенным пособий семьям призванных, но и помощью в уборке урожая, сбором и изготовлением  белья и теплой одежды для воинов действующей армии, помогали беженцам, сиротам^[10].

Епархиальное руководство, православное духовенство играли значимую роль в работе светских благотворительных организаций. Так, в деятельности Екатеринбургского отдела Всероссийского общества попечения о беженцах, решении его «текущих дел» важную роль играл епископ Екатеринбургский Серафим. Отделом была открыта церковно-приходская школа для детей беженцев, осуществлялась заготовка белья. С приближением зимы остро встала проблема теплой обуви для беженцев, ее решением занимался лично сам епископ^[11].

Екатеринбургское общественное собрание, не оставшееся в стороне от дел благотворительности, пожертвовало свое помещение для нового лазарета. Его освящение епископом Серафимом состоялось 8 сентября 1916 г. В конце молебна епископ произнес речь, подчеркивавшую изменения повседневной жизни тыла в условиях военного времени:

Где был клуб, где были старшины и гости, там теперь представители от Всероссийского союза городов, там врачи и врачуемые. Где были лакеи и прислуга к услугам посетителей, там теперь сестры милосердия к услугам раненых и больных воинов. <…> Пусть не жалеют помещения учредители. За это святое дело простится и завсегдатаям развлечений множество грехов^[12].

Органы земского и городского общественного самоуправления, получая из государственного казначейства средства на помощь беженцам, организуя сбор добровольных пожертвований, активно привлекали к этой работе «лиц полезных для дела», включая их в состав местных комитетов. В подавляющем большинстве случаев в представители волостных комитетов избирались сельские священники и некоторые диаконы. По свидетельству членов Камышловской земской управы,

только благодаря самоотверженному и бескорыстному труду сельского духовенства удалось более или менее сносно расселить беженцев и устроить им продовольствие^[13].

От инициативности и предприимчивости священников зависела эффективность благотворительной работы того или иного прихода. Многое при этом значил личный пример, о чем свидетельствует, в частности, письмо в редакцию газеты «Екатеринбургские епархиальные ведомости», подписанное прихожанами Дерябинской церкви Н.Г. Вурлевым и Е.Е. Дерябиным. В письме говорилось:

Читая епархиальные ведомости за 1915 год, мы, между прочим, вычитали, что отмечается [епископом] деятельность священников, работающих для нужд войны. Нам, как прихожанам Дерябинской церкви, известно, что наш священник Василий Старцев, с самого начала военных действий и по сию пору работает для нужд войны… Считаем нужным упомянуть, что Старцев уже от склада ея императорского величества государыни императрицы Александры Феодоровны имеет четыре «благодарности» за посылку пожертвованных им вещей и денег на нужды войны^[14].

Заканчивалось письмо так: «если найдете возможным, то просим отметить деятельность Старцева»^[15].

Священники не только возглавляли и направляли работу приходских попечительных советов, но и заботились о поддержке в народе патриотических чувств, разъясняли христианские взгляды на войну. На страницах уральской епархиальной периодики в разделе «Хроника» можно встретить немало свидетельств подобной активности. Так, 24 июля 1916 г. Нижне-Тагильским Входо-Иерусалимским приходским попечительным советом

в молитвенную помощь христолюбивым воинам была торжественно отправлена на передовые позиции австро-германского фронта Св. Икона Божией Матери «Неопалимая Купина», сооруженная на пожертвования благочестивых жителей Н.-Тагила^[16].

В этот день был устроен крестный ход:

В час дня из соборного храма, по совершении краткого молебна с поучением о. настоятеля  о христианском взгляде на войну и о силе молитвы в борьбе с врагами, двинулся крестный ход для сопровождения св. иконы на станцию железной дороги «Тагил». <…> Во время прощального лобзания Св. Иконы Божией Матери народу раздавались патриотические листки^[17].

По свидетельству очевидцев, было изготовлено несколько сотен таких патриотических листков, однако их не хватило всем собравшимся^[18].

Приходские попечительные советы заботились о семьях призванных на войну ратников. Так, за два года войны Верхне-Тагильским попечительным советом было

изыскано на месте и выдано семьям призванных на войну запасных и ратников ополчения денежных пособий наличными 5 086 руб. 25 коп.^[19]

В 1915 г. Верхне-Тагильский попечительный совет стал содержать приют-ясли, на что ушло 514 руб., а в следующем году «дело дневного призрения детей пришлось поставить несколько шире» (ежедневно в приюте насчитывалось от 45 до 100 детей), что потребовало увеличения средств на его содержание (до тысячи рублей)^[20]. Благотворительная деятельность Верхне-Тагильского попечительства не ограничивалась пределами прихода. Совет посылал свои, преимущественно вещевые, пожертвования на нужды воинов, получая за свою деятельность благодарность от различных организаций: Комитетов складов ея Величества, совета Славянского благотворительного общества, полевого подвижного госпиталя^[21].

Всплеск благотворительности на Урале (как и в России в целом) приходился на канун православных праздников. Так, в Екатеринбурге попечительный совет при Александро-Невской (Лузинской) церкви с самого начала войны посылал рождественские и пасхальные подарки воинам «то на тот, то на другой фронт». Современник отмечал:

надо отдать справедливость: население Мельковки – этой окраины города, – несмотря на свою материальную необеспеченность и все возрастающую дороговизну жизни, весьма охотно жертвует на это святое дело^[22].

В 1916 г. попечительным советом Александро-Невской (Лузинской) церкви ко дню Пасхи были отправлены с уполномоченным екатеринбургского Дамского кружка Ардашевым

пасхальные подарки нашим доблестным воинам на южном фронте, в количестве 202 посылок  с съестными и другими припасами^[23].

Таким образом, социальная ситуация, обусловленная тяготами военного времени, стала фактором расширения масштабов благотворительности РПЦ, активизации деятельности в этом направлении существовавших православных обществ  и появления новых. Благотворительную работу проводили церковно-приходские попечительства, монастыри, православные братства и другие православные организации.

Церкви и монастыри, выполняя распоряжения Синода, во многом являлись проводниками аккумулированной воли Церкви и государства. Вместе с тем представители духовенства действовали и по собственному побуждению, движимые чувством патриотизма, сострадания и гражданской ответственности. Их инициатива, активная гражданская позиция являлись примером для представителей других слоев российского общества. Важным в деятельности православных структур было и то, что они компенсировали недостаток отделений других общественных организаций в сельской местности и вовлекали в благотворительность не только средние, но и более широкие слои городского и сельского населения.

Благотворительные общественные организации в смешанной этноконфессиональной среде

В соответствии со Всеобщей переписью населения 1897 г. из общей численности населения четырех губерний Урала в 9 821 920 чел. русские составляли более 71 % всех жителей (свыше 7 млн чел.). На втором месте по численности находились башкиры (более 1,25 млн чел., или почти 13 %). Группы татар и удмуртов имели почти равное число жителей – свыше 400 тыс. (более 4 % от общей массы населения Урала). Три национальные группы – башкиры, татары и удмурты составляли 21,5 % жителей региона. Во всех четырех уральских губерниях самыми многочисленными народами были русские, башкиры и татары, малые народы зачастую были расселены на территории только одной или двух губерний^[24].

Объектом помощи этноконфессиональных благотворительных организаций традиционно являлись беднейшие слои населения, однако в годы войны к ним добавились новые социальные категории: фронтовики, члены их семей, беженцы, военнопленные, дети-сироты. В годы войны продолжали действовать уже существовавшие и появились новые этноконфессиональные благотворительные общества. Это было связано с расширением круга нуждавшихся, массовым притоком в уральские губернии беженцев. Забота о беженцах-евреях, представителях народов католического, мусульманского вероисповедания стала важнейшим направлением деятельности этноконфессиональных благотворительных организаций. В 1915 г. был создан Оренбургский комитет по оказанию помощи мусульманским беженцам из Польши и Литвы^[25]. В Кунгуре местное еврейское общество оказывало помощь беженцам-евреям. В 1915 г. в город прибыло 206 евреев (44 семьи и 5 одиноких) из Виленской, Ковенской и Курляндской губерний. Часть из них проживала в дешевых квартирах, часть – в общежитиях за городом. Беженцам оказывалась помощь  в трудоустройстве и обеспечении продовольствием, снабжении их «платьем и обувью». Еврейское общество Кунгура активно взаимодействовало в решении этих вопросов с еврейским комитетом Перми. Для детей беженцев была устроена школа, в которой училось 30 мальчиков, девочки были частично устроены в начальные городские училища. В содержании школы участвовала благотворительная еврейская организация Кунгура^[26].

С началом войны активизировалась благотворительность римско-католических приходов, направленная на материальную и духовную помощь нуждавшимся католикам. Общество выдавало пособия бедным прихожанам Екатеринбургского римско-католического костела после начала военных действий более активно по сравнению с периодом 1911–1913 гг., занималось сбором пожертвований. При этом Общество взаимодействовало с благотворительными католическими организациями уездного, губернского уровней, Петроградским комитетом, оказывало посильную помощь населению Польши^[27].

В годы войны на Урале действовало около двух десятков мусульманских благотворительных организаций, в той или иной степени вносивших свой вклад в решение социальных вопросов чрезвычайного времени. Для координации мусульманской общественной благотворительности создавались специальные мусульманские бюро: сначала появилось Оренбургское мусульманское бюро, затем – Орское, Троицкое. Созданные в довоенное время мусульманские общества скорректировали свою деятельность в соответствии с задачами военного времени. Так, Оренбургское мусульманское общество уступило собственное здание под лазарет на 30 коек, открывшийся в сентябре 1914 г. На его содержание ежегодно требовалось не менее 8 тыс. руб. Мусульманское общество Сеитовского посада в феврале 1915 г. открыло лазарет на 10 коек, но из-за сложностей с перевозкой больных и раненых воинов разместило лазарет в Оренбурге, арендуя для этого помещение^[28].

Мусульманские общества совершали финансовые пожертвования на нужды войны. Так, Екатеринбургское мусульманское благотворительное общество  в 1914 г. выдало 300 руб. местному попечительному комитету по призрению семей запасных и ратников ополчения^[29]. Общество поддерживало учащихся мусульман, отцы которых были призваны на фронт. В июле 1915 г. на базе Екатеринбургского мусульманского благотворительного общества был сформирован отдел Петроградского Временного мусульманского комитета по оказанию помощи воинам и их семействам под председательством ахуна Г.Ш. Рахманкулова^[30]. Важную роль в деле мусульманской благотворительности также, как и представителей других конфессий, играл личностный фактор^[31].

Следует отметить, что представители мусульманской общественности Урала активно участвовали в общероссийских съездах, занимавшихся вопросами благотворительности в военное время. Так, в декабре 1914 г. депутат IV Государственной Думы от Уфимской губернии И. Ахтямов стал председателем президиума съезда представителей мусульманских благотворительных обществ, проходившего в Петрограде. Уральцы совершали пожертвования на нужды созданного по итогам съезда Временного комитета мусульманских общественных организаций по оказанию помощи раненым воинам^[32].

Этноконфессиональные общества, светские благотворительные организации сотрудничали с органами местного самоуправления, Земским и Городским союзами, которые на Урале не только институционально и финансово поддерживали региональную благотворительность, но и выступали с рядом инициатив в этой сфере. Так, Уфимская городская дума выступила синхронно со столичными думами за  созыв общегородского съезда по вопросу об организации помощи пострадавшим  на войне воинам^[33]. Состоявшийся 8 августа 1914 г. в Москве съезд городских голов пришел к идее создания Всероссийского союза городов помощи больным и раненым воинам. Тогда же было решено проводить выборы городскими думами местных комитетов Всероссийского союза городов^[34]. Земский и Городской союзы, занимаясь благотворительностью, не ограничивались ею, обладая гораздо большими полномочиями и возможностями помощи нуждающимся, чем чисто благотворительные общества, ограниченные в своих действиях уставом^[35]. На практике общественные организации разных типов дополняли друг друга, зачастую объединяли усилия в деле благотворительности. Так, при местных комитетах Всероссийского союза городов (ВСГ) создавались вспомогательные структуры для оказания помощи жертвам войны, в работе которых участвовали различные благотворительные организации, население. При Уфимском комитете ВСГ действовали мастерская для заготовки госпитального белья, Попечительство для обслуживания и удовлетворения духовных нужд эвакуированных в Уфу воинов. Современники отмечали энтузиазм председателя этого попечительства Н.Н. Хасабовой, а после ее отъезда –  З.А. Бехтеревой. Кроме того, при комитете действовало Отделение по заготовке теплых вещей для армии под руководством Е.Г. Килюшко, которое занималось также изготовлением противогазов, потребность в которых была особенно велика  с весны 1915 г.^[36] Благодаря деятельности Отделения теплые вещи и подарки были отправлены в 190-й Очаковский и 330-й Златоустовский полки в адрес ушедших на войну уфимцев. За период с начала войны по 1 ноября 1915 г. было отправлено  17 ящиков с вещами, 1500 кисетов с табаком и гостинцами и другие предметы. Отделение сумело заготовить 1066 противогазов старого и 1300 противогазов нового образца и направить их в распоряжение Главного комитета.

Современники особо отмечали самоотдачу заведующего отделением Е.Г. Килюшко и ее соратниц. В шитье противогазов помогал также Уфимский женский монастырь^[37]. Наряду с частными пожертвованиями в отделение поступали средства от общественных организаций города. Самым весомым из них было пожертвование Уфимского общественного собрания «в размере 10 000 руб. процентными бумагами»^[38].

Как видим, активными участниками благотворительности в годы войны были женщины. При различных светских и церковно-религиозных организациях была создана целая сеть женских комитетов и кружков в губернских, уездных центрах, малых городах и крупных селах. Уже в 1914 г. на Урале формируются мусульманские женские комитеты по оказанию помощи раненым воинам.

Важную роль в общественной поддержке дамской благотворительности играли отечественные традиции милосердия, покровительство и руководство благотворительными организациями со стороны женщин – членов императорской фамилии, активное участие супруг губернаторов и жен глав местного самоуправления  в создании общественных объединений^[39].

Средства дамских кружков формировались из денежных пожертвований  и взносов их членов, различных сборов, поступали от спектаклей, лотерей, других благотворительных мероприятий. Так, Екатеринбургский дамский кружок с 5 октября 1914 г. по 25 апреля 1916 г. собрал таким образом на нужды благотворительности 26 443 руб. 73 коп.^[40]

Многоплановую работу вел Дамский благотворительный комитет, созданный в Вятке 6 сентября 1915 г. под председательством супруги кафедрального протоиерея М.Э. Израилевой. Комитет состоял преимущественно из жен духовенства  и учителей духовных учебных заведений, педагогического штата епархиального училища, казначеев женского монастыря, светских дам (всего 184 члена)^[41]. По данным на 21 мая 1916 г., комитет собрал на нужды благотворительности 7 224 руб.  67 коп^[42]. На эти средства были приобретены материалы и налажена работа по пошиву одежды, закупке продуктов и других необходимых предметов, организована их отправка воинам, военнопленным и беженцам^[43].

Благотворительность развивалась в рамках светских общественных объединений, созданных по инициативе самих женщин. Ярким примером такого рода являлась деятельность дамского педагогического кружка при управлении Оренбургского учебного округа, который был создан 22 октября 1914 г. по инициативе супруги бывшего попечителя учебного округа М.П. Тихомировой. Объединение ставило перед собой задачи оказания помощи действующей армии, больным и раненым воинам, военнопленным. Кружок наладил работу мастерской, где на безвозмездной основе трудились педагоги, учащиеся, другие добровольцы, изготавливавшие белье и теплую одежду, направлявшуюся в действующую армию^[44].

Выводы

Говоря об истории российской благотворительности в годы войны и проявлениях ее региональной специфики, следует подчеркнуть историческое значение многочисленных этноконфессиональных общественных организаций на Урале. При этом сама благотворительность их членами понималась весьма широко, предполагая не только материальную, но и многоплановую духовную помощь нуждающимся. Это позволяет интерпретировать благотворительность как сложный социокультурный феномен, предполагающий функционирование системы норм поведения  и социальных практик, основанных на ценностях милосердия, патриотизма и сотрудничества, направленных на решение социальных вопросов чрезвычайного времени и поддержание стабильности в обществе.

В условиях войны происходило расширение функций существовавших ранее благотворительных общественных организаций, появлялись новые, созданные на этноконфессиональной основе, компенсировавшие недостатки в деятельности государственных институтов социального призрения и дополнявшие их возможности.

Благотворительность этноконфессиональных сообществ Урала, осуществлявшаяся под руководством их духовных лидеров, выражалась в целом ряде направлений деятельности. К основным из них можно отнести попечительство  о беженцах, семьях, призванных в армию, помощь больным и раненым воинам, солдатам действующей армии, военнопленным, детям нуждающихся семей или оставшимся без родителей. При этом благотворительность выражалась как в добровольном безвозмездном труде, так и в денежных и имущественных пожертвованиях.

Специфика состава населения региона определила доминирование среди  благотворительных организаций этноконфессионального характера православных  и мусульманских, однако активно помогали единоверцам также численно возросшие еврейские и католические благотворительные общества. Этноконфессиональные организации на местах координировали свою деятельность и сотрудничали как с церковно-религиозными структурами разного уровня, так и с общественными  и государственными институтами.

 

_{¹ Бахтурина А.Ю. Окраины Российской империи: государственное управление и национальная политика в годы Первой мировой войны (1914–1917 гг.). М., 2004; Арсанукаева М.С. Национальные формирования народов Кавказа в Первой мировой войне (1914–1918 годы) // Юридическая наука. 2014. № 2. С. 5–11; Татарский народ и народы Поволжья в годы Первой мировой войны: сборник материалов Всероссийской научной конференции с международным участием, приуроченной к 100-летию начала войны (г. Казань, 10–11 октября 2014 г.). Казань, 2014; Габдрафикова Л.Р. Первая мировая война глазами татарских солдат // Историческая этнология. 2016. Т. 1. № 2. С. 328–348; Суржикова Н.В. Российское общество vs российское беженство – 1914–1922 гг. // Социологические исследования. 2017. № 9. С. 88–98.}

_{² Грицаева А.Н. Испытания отечественной благотворительности в годы Первой мировой войны (1914–1917) // Преподаватель ХХI в. 2008. № 2. С. 119–120.}

_{³ Семенова Е.Ю. Благотворительные учреждения Самарской и Симбирской губерний в годы Первой мировой войны (1914 – начало 1918 гг.). Самара, 2000; Зимина Н.П. Епископ Уфимский и деятельность Восточно-русского культурно-просветительского общества в г. Уфе (1916–1919 гг.) // Свобода совести в России: исторический и современный аспекты: Сб. науч. тр. М., 2005. С. 211–227; Казакова-Апкаримова Е.Ю. Формирование гражданского общества: городские сословные корпорации и общественные организации на Среднем Урале (вторая половина XIX – начало XX в.). Екатеринбург, 2008; Судовиков М.С. Благотворительные инициативы купечества Вятской губернии в период войн ХIХ – начала  ХХ века // Военно-исторический журнал. 2010. № 12. С. 62–65; Овсейко В.П. Благотворительная деятельность Русской Православной Церкви в Оренбургской епархии в годы Первой мировой войны // Вестник ОГУ. 2012. № 5. С. 102–108; Кайдышева Н.Н. Благотворительная деятельность в Пермской губернии  в годы Первой мировой войны (1914 – февраль 1917 гг.) Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Уральский федеральный университет, 2016; Леонтьева Т.Г. Церковная благотворительность в годы Первой мировой войны // Российская история. 2023. № 4. С. 153–164. https://doi.org/10.31857/S2949124X23040119}

_{⁴ Денисов Д.Н. Основные направления и формы деятельности мусульманских благотворительных организаций в Оренбургской губернии (1898–1918 гг.) // Форумы российских мусульман. Н. Новгород, 2008. № 3. С. 66–69; Ямаева Л.А. Мусульманские благотворительные общества начала ХХ ве- ка // Ватандаш. 2013. № 7. С. 182–190.}

_{⁵ Грицаева А.Н. Испытания отечественной благотворительности… С. 120–122.}

_{⁶ Главацкая Е.М. Эволюция религиозного ландшафта Урала в конце XIX–XX в.: историко-культурный атлас // Известия Уральского федерального университета. Сер. 2, Гуманитарные науки. 2013. № 4 (120). С. 305–309; Сафронов А.А. Особенности национального состава населения Урала  в конце XIX в.: по материалам первой Всебщей переписи населения Российской империи 1897 г. // Научный Вестник Крыма. 2019. № 3 (21). С. 1–10.}

_{⁷ Акторы российской имперской модернизации (ХVIII – начало ХХ в.): региональное измерение / отв. ред. И.В. Побережникова. Екатеринбург, 2016.}

_{⁸ Нечаев М.Г. Церковь на Урале в годы Первой мировой войны // Проблемы истории, филологии, культуры. 2011. Вып. 2 (32). С. 175–176.}

_{⁹ Екатеринбургские епархиальные ведомости. 1914. № 26. С. 732; Пермские епархиальные ведомости. 1914. № 25. С. 468.}

_{¹⁰ Кайдышева Н.Н. Благотворительная деятельность… С. 17.}

_{¹¹ Попечение о беженцах // Екатеринбургские епархиальные ведомости. 1916. № 39. 25 сентября. С. 324–325.}

_{¹² Освящение лазарета // Там же. С. 326–327.}

_{¹³ Камышловское земство о работе духовенства по призрению беженцев // Екатеринбургские епархиальные ведомости. 1916. 8 мая. № 19. С. 145.}

_{¹⁴ Вурлев Н.Г., Дерябин Е.Е. Письмо в редакцию // Екатеринбургские епархиальные ведомости. 1916. 10 июля. С. 232.}

_{¹⁵ Там же.}

_{¹⁶ Н.-Тагилъ, 24 июля с. г. // Екатеринбургские епархиальные ведомости. 1916. 20 ноября. С. 417.}

_{¹⁷ Н.-Тагилъ, 24 июля с. г. // Екатеринбургские епархиальные ведомости. 1916. 20 ноября. С. 417.}

_{¹⁸ Там же. С. 418.}

_{¹⁹Деятельность Верхне-Тагильского попечительного совета // Екатеринбургские епархиальные ведомости. 1916. 21 августа. С. 283.}

_{²⁰ Там же.}

_{²¹Деятельность Верхне-Тагильского попечительного совета // Екатеринбургские епархиальные ведомости. 1916. 21 августа. С. 283–284.}

_{²² Екатеринбургские епархиальные ведомости. 1916. 29 мая. С. 201–202.}

_{²³ Л.З. Из деятельности попечительных советов // Екатеринбургские епархиальные ведомости. 1916. 29 мая. С. 178–180.}

_{²⁴ Сафронов А.А. Особенности национального состава… С. 4, 8–10.}

_{²⁵ Ислам на Урале. Энциклопедический словарь. М., 2009. С. 242.}

_{²⁶ Кунгур. Беженцы – евреи // Пермская жизнь. 1915. 31 декабря. С. 3.}

_{²⁷ Гавриленко К.М. Доклад о реорганизации дела призрения бедных в г. Екатеринбурге. С. 49.}

_{²⁸ Там же. С. 254–255.}

_{²⁹ Там же. С. 47.}

_{³⁰ Ислам на Урале. Энциклопедический словарь / сост. и отв. редактор Д.З. Хайретдинов. М., 2009. С. 111.}

_{³¹ Старостин А. Ахун Гирфан Рахманкулов – жизнь во имя ислама // Региональное духовное управление мусульман Свердловской области [сайт]. URL: https://rdums.ru/stati/10041905/ (дата обращения 16.12.2023).}

_{³² Ямаева Л. Мусульманские благотворительные общества начала ХХ века // Ватандаш. 2013. № 7. С. 188.}

_{³³ Отчет Уфимского комитета Всероссийского союза городов с начала войны по 1 ноября 1915 г. Уфа, 1916. С. 3.}

_{³⁴ Баженова К.Е., Поршнева О.С. Эволюция деятельности организаций Всероссийского земского Союза и Всероссийского Союза городов на Среднем Урале в годы Первой мировой войны (1914 – февраль 1917). Саарбрюккен, 2011. С. 74–75.}

_{³⁵ Грицаева А.Н. Испытания отечественной благотворительности в годы Первой мировой войны (1914–1917). С. 119.}

_{³⁶ Отчет Уфимского комитета Всероссийского союза городов… С. 3–5.}

_{³⁷ Там же. С. 48–52.}

_{³⁸ Там же. С. 52.}

_{³⁹ Пермские губернские ведомости. 1915. № 277. С. 4; Пермская земская неделя. 1915. № 8. С. 20.}

_{⁴⁰ Очерк о деятельности Екатеринбургского Дамского Кружка по сбору пожертвований на передовые позиции, за время с 5 октября 1914 г. по 25 апреля 1916 г. Екатеринбург, 1916. С. 5.}

_{⁴¹ Израилева М. Краткий отчет о деятельности Дамского благотворительного комитета при Братстве Святителя Чудотворца Николая с 6 сентября 1915 г. по 1-е октября 1916 г. // Вятские епархиальные ведомости. 1916. № 46-47. 17 ноября. С. 955.}

_{⁴² Там же. С. 957.}

_{⁴³ Там же. С. 956–958.}

_{⁴⁴ Отчет о деятельности дамского педагогического кружка при управлении Оренбургского учебного округа за время с 1 октября 1915 г. по 1 октября 1916 г. Уфа, 1917. С. 3–6.}

Об авторах

Елена Юрьевна Казакова-Апкаримова

Уральское отделение РАН

Email: Apkarimova@mail.ru
ORCID iD: 0000-0001-7852-3539

доктор исторических наук, доцент, ведущий научный сотрудник Центра методологии и историографии Института истории и археологии

Россия, 620108, Екатеринбург, ул. С. Ковалевской, 16

Ольга Сергеевна Поршнева

Уральский федеральный университет имени первого Президента России Б.Н. Ельцина

Автор, ответственный за переписку.
Email: o.s.porshneva@urfu.ru
ORCID iD: 0000-0002-3265-7010
SPIN-код: 1890-6840

доктор исторических наук, профессор кафедры теории и истории международных отношений Уральского гуманитарного института

620002, Россия, Екатеринбург, ул. Мира, 19

Список литературы