Семейные взаимоотношения российского военно-морского офицера Н.В. Копытова: по материалам эпистолярных источников 1866-1897 гг.

Полный текст

Введение

Документы личного происхождения – мемуары, дневники, письма ‒ обладают высокой степенью репрезентативности для изучения семейных отношений, позволяя с учетом особенностей общественного развития, ментальности граждан применительно к рассматриваемому периоду времени выявить и проанализировать типологию межличностных коммуникаций. Во второй половине XIX в. сословная принадлежность, материальное положение и профессиональная деятельность являлись факторами, оказывавшими влияние на семейные взаимоотношения и воспитание детей. Для ученых представляют интерес разнообразные историко-культурные аспекты сословных, демографических различий, анализ гендерных ролей, вопросы быта семьи второй половины XIX в. Применительно к дворянским семьям специалисты всесторонне изучают правовое положение, повседневные практики, вопросы воспитания, культуры общения, трансформацию взаимоотношений^[1]. Научный интерес ученых широко привлекают семьи представителей разных сословий, в том числе купцов, горожан^[2]. К сожалению, гораздо реже исследования связаны с крестьянскими семьями^[3]. В изучении вопросов семейных отношений важное место отведено исследованию гендерных ролей^[4]. Семью XVIII – начала ХХ в. как малую социальную группу, агента социализации, один из лифтов социальной мобильности исследовал Б.М. Миронов^[5]. В зарубежной историографии вопросы семьи и семейных взаимоотношений в разные периоды времени занимают значительное место^[6].

Серьезных работ, посвященных жизни Н.В. Копытова и его роли в развитии российского военно-морского флота, нет, за исключением попытки воссоздать биографию вице-адмирала^[7].

Среди документов, хранящихся в Российском государственном архиве Военно-Морского флота, значительный интерес представляют документы личного фонда потомственного дворянина, вице-адмирала Николая Васильевича Копытова (1833–1901) (Ф. 12) и, в частности, ранее не вводимые в научный оборот письма жене, составляющие шесть дел, общим объемом более тысячи листов.

В возрасте десяти лет из-за тяжелого материального положения семьи после смерти матери на основании прошения императору Н.В. Копытов был определен за казенный счет воспитанником морской роты Александровского кадетского корпуса для малолетних, затем окончил офицерский класс Морского кадетского корпуса, участвовал в защите Кронштадта в период Крымской войны, выполнял поручения в Сан-Франциско и Шанхае. Впоследствии он командовал корветом «Гридень» в Тихом океане, фрегатом «Пересвет» в ходе Американской экспедиции, броненосной батареей «Первенец» в Балтийском море, служил командующим отрядом судов в Тихом океане, главным командиром флота и портов Черного и Каспийского морей и военным губернатором Николаева, выполнял поручения Морского министерства в Лондоне и в Средиземном море, в конце карьеры был назначен членом Адмиралтейств-совета^[8]. Находясь вдали от дома, он вел переписку с женой, которая свидетельствует, что суровая и ответственная служба на флоте не сделала его сухим и бессердечным человеком в повседневной и семейной жизни, а демонстрирует его доброту, искренность, гуманизм, приверженность принципу гендерного равенства в межличностных отношениях.

Эпистолярный жанр являлся основным средством коммуникации в XIX в., его особенностью было как обязательное наличие получателя письма, так и возможность косвенного наблюдения за ним. Именно это и представляет особый интерес для исследователей данного вида источников, когда можно составить представление, дать оценку, даже делать выводы одновременно об авторе письма и его получателе.

В соответствии со сложившимися правилами Н.В. Копытов указывал число, месяц и даже день недели написания письма, а на некоторых и географическое название места пребывания, в ряде случаев из дальних походов даже нумеровал их и просил то же самое делать жену. При этом практически на всех письмах отсутствует год их написания, поэтому верификация их хронологии возможна только в результате сопоставления послужного списка офицера и изложенных им сюжетов. 

Знакомство с письмами вице-адмирала Копытова – это не просто проникновение в его частную жизнь и наблюдение за отношениями двух любящих людей, это в определенной степени история российского военно-морского флота, в развитии которого автор принимал непосредственное участие, это история семьи и высоких семейных отношений, в которой можно видеть типологию для морских офицеров, это возможность подвергнуть анализу распределение гендерных ролей и вопросы гендерного равенства в рассматриваемый период времени для людей данного социального слоя и социального статуса.

Основным методом исследования в силу однородности исторических источников стал контент-анализ, который позволил выявить взаимосвязь между содержанием и коммуникативными функциями текста.

Годовщины свадьбы Копытовых и отношение к жене

Николай Васильевич и Александра Александровна (1838–1919; в девичестве Мельникова) обвенчались 30 июня 1865 г.^[9] Письма вице-адмирала охватывают более чем тридцатилетний период совместной жизни, при этом трепетное отношение друг к другу, доверие, уважение, забота о здоровье жены, ее питании, времяпровождении остались неизменными на протяжении всего этого времени. Стиль и содержание писем несмотря на господствовавшее в российском обществе во второй половине XIX в. гендерное неравенство как с точки зрения права, так и ментальности населения, свидетельствуют о равноправном положении супругов, совместной выработке решений, отсутствии доминирования мужа в семье.

В фондах РГА ВМФ и в литературе не найдены сведения об А.А. Копытовой. Известно, что до вступления в брак, в начале 1860-х гг. она обучалась в медицинском учебном заведении, что свидетельствует о прогрессивных взглядах ее родителей, а также о собственном желании занять самостоятельное место в обществе. Дед и бабка Александры Александровны были похоронены в Гамбурге, Копытов упоминает о планах посетить их могилы^[10]. Анализ контента документов и его сопоставление позволяют сделать вывод о том, что она была женщиной образованной, знавшей на высоком уровне два иностранных языка – английский и французский, имела хорошие манеры, обладала коммуникабельностью и добрым характером. Именно эти качества ценил в ней муж и уважал ее как личность. К сожалению, в архиве нет писем Александры Александровны, а сам Копытов считал, что

твои милые письма и интересные поздравления для всех доставляют большое удовольствие и так как они получаются регулярно за обедом то и читаются во всеуслышание^[11].

Но даже одни только послания Николая Васильевича позволяют не только узнать об особенностях его службы, но также воссоздать историю любви, взаимоотношений, познакомиться с переживаниями и сомнениями супругов, их слабыми и сильными качествами, формами общения с родными и друзьями, наблюдать за поиском совместных решений по повседневным и бытовым вопросам. После смерти мужа именно жена передала в архив его документы. С трудом верится, что Копытов, с учетом организованности, аккуратности и пунктуальности не сохранял письма Александры Александровны. Вероятнее всего, она не сочла нужным передать их, чтобы не ставить себя на один уровень с мужем-адмиралом. 

В одном из первых писем, которое не датировано автором, но его можно отнести к весне или началу лета 1865 г., Николай Васильевич с восторгом пишет:

Тороплюсь, ma bien airuci^[12] Александра Александровна, исполнить Вашу просьбу и написать Вам о согласии и благословении Александры Петровны на наш союз, который неожиданностью, а главное своим особенно дорогим участием в будущем до сих пор меня волнует от удовольствия <…> Мне чрезвычайно было приятно встретить особенно доброе и приветливое расположение во всех Ваших родных и их сочувствие к нашему браку. Дай бог чтобы оно было провозвестником доброго высшего согласия и взаимных чувств^[13].

В дальнейшей семейной жизни Копытовым далеко не всегда удавалось быть вместе в годовщину свадьбы. Но если Николай Васильевич находился в море или жена уезжала на лечение, то он писал особенно теплые письма «своей бесценной Сане», вспоминая совместно прожитые годы и значимые события, каждый раз признаваясь в любви и подробно рассказывая о том, как и с кем провел этот день вдали от нее:

Напомнить тебе о существовании твоего, тобою существующего и с каждым днем все более тебе отдающегося мужа. Каждая минута с тобою, делает меня более и более счастливым и потому, конечно, 30-го июня для меня день не нового года, но нового счастья. Грустно, конечно, что мы порознь, но утешением для меня то, что это на пользу твоего слабенького здоровья^[14].

В 1890 г. на 25-ю годовщину свадьбы Копытов писал жене:

Четверть века тому назад моя родная голубушка, ты храбро, не задумываясь отдала свою свободную беззаботную жизнь и доверила ее вести мне. Много тяжестей приносило тебе твое решение и разных разочарований. Муж оказался медведь в полном смысле слова и не мог доставить ничего чтобы устроить твою жизнь удобно и спокойно. Старался как мог и очень бы хотелось вести свои дела лучше, но для того надобно быть умелым и поворотистым, а не размазней как я. Но ты с твоим золотым сердечком все-таки любила и любишь своего буку, и я поэтому всегда так счастлив, как только может быть человек <…> у меня всегда на сердце чтобы вся жизнь были бы те же, что и первый брачный день – для меня оно так и есть. Если не больше ‒ потому что чем больше я тебя узнаю, тем больше я тебя люблю и, тем больше вижу, как я не стою твоего мизинчика. Кроме принесшего тобою счастья, ты меня сделала сколько-нибудь человеком. Без тебя мой путь был бы совсем иной и совсем дурной. Короче, Саня, ты не знаешь, что ты для меня и как я тебя люблю – будь снисходительной к твоему матросу как была всегда до сих пор^[15].

Александра Александровна старалась в день свадьбы, особенно во время разлуки, порадовать мужа своим неожиданным вниманием. Николай Васильевич в письме благодарит ее за подарок на годовщину свадьбы, который вручил ему его сослуживец от жены в Индийском океане. Он с восторгом пишет:

Не знаю, как тебя и расцеловать, моего Ангела, мою голубушку, за твой бесценный для меня сегодняшний сюрприз <...> Конечно ты не можешь себе представить, как внимание твоего любящего золотого сердечка, меня растрогало. Чтобы мне, иметь хотя бы сотую долю твоего внимания ко мне. Но может быть от этого я еще более ценю, каждую минутку и на каждом шагу, твою любовь, меня оживляющую. Там, где нет тебя моей родной, я впадаю тотчас же в какую-то апатию. Там нет для меня ни жизни, ни удовольствий <…> Твоим же сердечным вниманием у меня вышел самый радостный праздник, о каком в море я только мог мечтать <...> этот подарок мне послужил наглядным доказательством что ты, моя дорогая, поддерживаешь меня в сделанном мною, столь тяжелом шаге и что ты одобряешь, что я не отказался от исполнения моего служебного долга. Поддержка меня в этом отношении, для меня чрезвычайно важна. Тогда я буду уверен, что ты, тоже с покорностью судьбе, переносишь нашу разлуку и буду чувствовать себя, конечно несравнимо легче…^[16]

Вдали друг от друга именно такие знаки внимания для супругов были особенно ценными и запоминающимися.

Стилистика писем и отношение к жене не поменялись на протяжении всей совместной жизни, в разные периоды он пишет ей, что «цель моей жизни видеть тебя веселою и довольною. Вот на это направлены все мои мысли и заботы»^[17]. В 1882 г. Копытов с грустью повествует, что

на каждом шагу и каждый момент чувствую отсутствие твоей чародейки-ручки делавшей для меня, все мелочи жизни удобными и приятными^[18].

Практически во всех письмах присутствует восхваление жены, оценка ее качеств, слова благодарности, при этом довольно часто автор принижает собственную личность, делая это явно не в угоду жене, а вполне искренне.

В письмах к жене Николай Васильевич не высказывал запретов и не настаивал на своем решении по любому вопросу с учетом положения главы семьи, мужского или статусного превосходства. И это нельзя расценивать как его безразличие и равнодушие к семейным делам, слабость или инфантильность. В его обращениях к жене присутствуют советы, забота и беспокойство, а не руководство к действиям:

смотри же береги себя, будь здорова и скорее приезжай к твоему, тебя сердечно любящему муженьку^[19].

В другом письме напоминает: «Ты смотри не забудь мой приказ, снять свою рожицу и показать сколько она загорела»^[20]. Чаще в письмах содержались просьбы:

я очень тебя упрашиваю, поезжай ты немножко подышать чистым воздухом, тебе это необходимо более чем ты подумаешь^[21].

Даже недовольство поступками жены Копытов выражал крайне мягко и с любовью:

ты пребольшая Кака, скрывая от меня о своем настоящем здоровье. Ты так меня не успокоишь…^[22]

Даже критика некоторых поступков жены всегда была связана с заботой о ее благополучии и здоровье.

Копытов как офицер по роду своей профессиональной деятельности умел командовать и требовать выполнения своих приказов, был человеком твердым и решительным, о чем свидетельствует его карьера и должности, которые он занимал, но его строгость и суровость не относились к жене. Здесь прослеживаются другие принципы и приоритеты в отношениях. Прежде всего он опора и защита семьи, решает все сложные вопросы, порой даже находясь в море, он живо реагирует на ее проблемы, дает советы, выражает сострадание, но при этом не диктует требования обязательные для выполнения, не контролирует ее действия и финансовые расходы.

Мужественный командир, который призван нести ответственность не только за себя, но и за экипаж корабля, в письмах жене после расставания пишет о том, что

я на все смотрю твоими глазенками и думаю обо всем твоей головкой, и теперь это мне стало еще виднее <…> Нет тебя, которая наполняла и оживляла все^[23].

В другом письме Копытов указывает на то, что

предпочел быть в Питере <…> под крылом тебя, моего золотого дружка, моей бесценной голубушки и очень, очень считаю дни, скоро ли кончится наша тягостная разлука^[24].

И с надеждой констатирует, что «тем приятнее будет дождаться вкусного домашнего стола моей золотой хозяюшки»^[25].

Александра Александровна пользовалась, несмотря на частое и достаточно длительное отсутствие мужа, его бесконечным доверием, в письмах не найдены слова ревности, скорее наоборот, его беспокоит, чтобы жена не скучала, а больше времени проводила в общении и поездках с друзьями или родственниками:

Отдохни, отдохни хорошенько до моего приезда, и никак не запирайся в своей комнате, поезжай и в театр и всюду куда вздумается чтобы доставить себе удовольствие, не надо, по моему мнению, никогда и ни в чем уподобляться монашенкам. Колька, если бог поможет, явится скоро и ему будет приятнее видеть здоровую и веселую жену, а не схимницу^[26]. 

Несмотря на порой встречающиеся грустные мысли в отношении себя, Николай Васильевич, наоборот всегда подбадривал жену и старался вселять в нее оптимизм:

я надеюсь, ты себя будешь вести настоящей капитаншей или правильнее, как говорил Келлет адмиральшей, т. е. будешь всегда с бодрым и веселым духом <…> как это надлежит бравому моряку, к классу которых ты принадлежишь <…> Будь бравая, мой бесценный дружок, не для себя, а для мужа, который только живет тобою и для тебя^[27].

Находясь вдали от жены, Копытов писал:

Старайся моя родная, нести тяжесть разлуки мужественно, и бог нас не оставит <…> В разлуке только ясно видишь, для кого живешь на свете. Ну что делать, лучше об этом не говорить, а переносить терпеливо^[28].

И в каждом письме не переставал признаваться ей в любви: «хорошенько благослови твоего мужа, любящего тебя с каждым днем все больше и больше»^[29].

Супруги переписывались, даже когда Николай Васильевич служил в Кронштадте и часто бывал дома. В это время он старался вникать во все мелочи повседневной жизни и максимально облегчать заботы жены:

Ко всем тревогам и хлопотам, да еще такая боль! Это просто ужасно. И без прислуги. Когда весь день в хаосе. Позволь мне прислать тебе Ивана на несколько дней, покуда все придет в порядок^[30].

Удивляет способность Копытова умело сочетать свои профессиональные обязанности, писать статьи в «Морской сборник» о развитии флота и одновременно участвовать в решении вопросов повседневной жизни семьи, поддерживать жену не прикрываясь службой, не дистанцируясь от домашних дел.

Самокритика Н.В. Копытова

Николай Васильевич с большим уважением относился к мнению, вкусу своей жены, ценил ее ум и человеческие качества, порой не стесняясь акцентирует внимание на своих собственных недостатках:

если бы ты как волшебница да сделала бы из меня сколько-нибудь помягче, а то посмотри в ответе на нежные задушевные строки я тебе пишу едва не сухой рапорт. Как я не испорчен, и как я не окаменел, я думаю все-таки что влиянием той, которую я очень люблю, больше нежели себя, я переменюсь и только если ты постараешься, что твой скверный Колька, будет становиться постепенно более подобным тебе и всегда от всего сердца благословлять ту минуту, которая начиная от сердца направила всего его с телом и душой в руки бесценной Сашеньки^[31].

Находясь на Тихом океане, Николай Васильевич, о чем свидетельствует контент-анализ писем, проявляет особую самокритичность к себе, оценивая свою непригодность к дипломатическим функциям, которые должен выполнять в соответствии с занимаемой должностью и поставленными перед ним задачами:

Здесь надобно людей приятных во всех отношениях, а я, напротив, во всех отношениях неприятный. Хотя бы ты Саня, меня бы переделала в человека милого и любезного^[32].

Но чувство долга и патриотизм у Копытова стояли на первом месте, несмотря на его самобичевания, недовольство собой, он всегда выполнял с честью все поручения.

Копытов делился с женой своими терзаниями, сомнениями и проблемами, ничего не скрывал от нее, даже размышлял по поводу собственных недостатков и призывал ее помочь от них избавиться:

перебирал бумаги и перечитывал твои записки, письма и думал о том, какая ты у меня хорошая, и мне стало и обидно и досадно зачем ты меня не бранишь и хвалишь, я ясно вижу какая между нами разница и мне право даешь что ты похвалами хочешь приравнять меня к себе, но разве ты не видишь что чрез это ты наряжаешь ворону в перья павлина, лучше поправляй, брани, выставляй на вид мои недостатки, и тогда я начну мало помалу сбрасывать свою лень которая меня заедает и потому исправляться и на самом деле и не на словах буду приближаться к тебе моему идеалу. Не хвали меня, Санюшка, голубушка, если бы у меня что и было сносное, то выпадет как у вороны сыр изо рта^[33].

С трудом верится, что человеку, который значительную часть своей жизни провел в море и на службе в Морском министерстве, сделал успешную карьеру была свойственна лень, скорее это очень требовательное отношение к себе и сильные чувства к супруге, которой он не переставал восхищаться всю жизнь, и от которой не скрывал свои слабости, надеясь, что «может быть я еще в состоянии сделаться лучше и уживаться с людьми»^[34]. Он не считал, что самокритика в письмах к жене как-то ущемляет его самолюбие либо может изменить ее отношение к мужу.

Копытову на службе было присуще чувство ответственности, долга перед Родиной и патриотизма, поэтому его карьера складывалась удачно, его ценили как специалиста, профессионала, повышали по службе. Он пишет жене о своих недостатках, связанных с ораторскими способностями, коммуникацией с сослуживцами, даже знанием французского языка:

прощальный парадный обед у Консула, где он сказал весьма любезную по моему адресу речь, я ответил как всегда нескладно. Досталась же общественная жизнь, человеку наиболее необщественному, это меня мучает без перерыва^[35].

В другом письме свидетельствует: «Я очень не речист»^[36].

Николай Васильевич настолько доверял своей жене, ее добродетели и мудрости, что не стеснялся признаваться в том, что «сравниваю себя с тобой, какой я скверный, каменный, негодный…»^[37]. Копытов отличался на службе принципиальностью, стремлением доказывать свою правоту, невзирая на чины и должности, что нередко создавало ему проблемы:

Что мне сделать чтобы переменить мой несносный характер и не ссорится со всеми направо и налево. Я не должен иметь власть в руках, следует сидеть спокойно дома с жёнкой и никого не знать^[38].

Он делился с женой всеми своими мыслями и проблемами, порой даже показывал свою слабость, будучи уверенным в ее понимании, поддержке и снисхождении к нему.

Многие сюжеты свидетельствуют, что в ряде вопросов жена была для мужа критерием нравственных качеств и образцом поведения:

я думаю, что за мою болтовню мне от тебя досталось, если бы ты ее слышала, так как мой язык сильно развязался^[39].

Но вероятно Александра Александровна мудро и тактично относилась к самокритике мужа, скорее поддерживала в нем веру в себя, а не поддавалась его скептицизму.

Беспокойство о здоровье жены

Судя по письмам Копытова, у Александры Александровны были проблемы со здоровьем, поэтому каждый раз он не просто живо интересовался этим, но и давал советы, порой строгие наставления, но прежде всего высказывал обеспокоенность и заботу:

Молю Бога о твоем здоровье и о скором нашем свидании. Смотри же береги себя, будь здорова и скорее приезжай к твоему тебя сердечно любящему муженьку^[40].

В другом письме пишет:

Вчера я подзабыл попросить тебя о том, чтобы ты была как можно осторожнее, когда пойдешь в баню, ради бога не простудись после, да и в бане не будь долго в большом жару твоя головка этого не вынесет^[41].

Даже находясь вдали от любимой женщины, он детально вникал во все ее проблемы и давал советы. Здоровье жены все годы брака являлось предметом постоянной тревоги Копытова:

нельзя пренебрегать своим здоровьем. Если не для себя, то хотя для меня. Если время будет теплое, то ты хотя сколько-нибудь да полечилась бы чтобы старика побаловать^[42].

При этом забота и внимание к жене не носили формальный характер и не являлись только элементом вежливого общения.

Традиционным в письмах являлся вопрос: «как твое здоровье и твой дух?»^[43]. Николай Васильевич всегда сопереживал своей жене по разным поводам, порой выражая недовольство из-за ее невнимательного отношения к себе:

Как грустно и больно читать каждый день уже столько времени о твоих страданиях от невыносимых мигреней. Моя голова начинает болеть от таких тяжелых известий. Расскажи мне откровенно причину их? Береги себя мой дружочек, как только можешь, не хлопочи и не тревожь себя многим. Не будь Мариею евангельскою^[44].

У Копытовых не было своих детей. У Николая Васильевича была приемная дочь Зинаида, но никаких подробностей о ней выявить по документам не представилось возможным, также нет никаких оснований строить предположения о том, что она была его внебрачным ребенком. После смерти Копытова Зинаида Николаевна Костомарова подавала прошение о назначении ей пенсии за отца. В письмах к жене адмирал никогда не использовал слово «дочь». 

Несколько лет супруги не теряли надежды, Александра Александровна лечилась, выполняла предписания врачей, оба взывали к воле божьей, даже загадывали желания во время звездопада. Из Москвы Николай Васильевич пишет жене о посещении иконы Иверской Божьей матери, где он

приложился и попросил священника отслужить молебен за здравие Александры и Николая. Помолился не только конечно о твоем здоровье, но и о всегдашнем твоем горячем желании чтобы бог послал нам потомство, и благословил нашу жизнь так чтобы нам увидеть в счастьи наших внуков^[45].

В другом письме он говорит, что

очень просил Бога чтобы он сохранил тебя здоровою и невредимою на многие, многие годы на радость и счастье твоего потомства если нас Бог им благословит^[46].

Копытов рассказывал, что

как падают звездочки я всегда думаю о тебе и о твоем желании, и ты не пропускай, теперь их надость много, обыкновенно. Может быть Бог даст, что мы задумываем, так то и исполнится^[47].

Позднее, находясь в Гибралтаре, Николай Васильевич выражал надежду на лечение Александры Александровны:

Ты мне пишешь о знаменитом гомеопате и женском докторе, что же я буду очень, очень рад если ты с ним посоветуешься особенно же на счет твоего слабосилия и том, что тебя больше всего интересует, целый год ты имела нужду в хорошем докторском совете, даст бог будут, может быть, и хорошие последствия вроде какого-нибудь маленького пискуна^[48].

В последующие годы в письмах не встречается никаких разочарований, не говоря уже об упреках жене по поводу отсутствия детей. Сама же Александра Александровна, вероятно, удовлетворила свой материнский инстинкт, занимаясь «воспитанницами» Олей и Зулей, упоминаемыми Копытовым.

Материальное положение семьи

Копытов, несмотря на высокий социальный статус и материальный достаток, отличался рачительным подходом к расходам на повседневные нужды. Это касается аренды жилья, покупки дров, одежды, оплаты прислуги, транспорта и пр. Своим мнением о ценах и тратах он делился с женой, порой возмущаясь дороговизне некоторых товаров и услуг, не опасаясь, что она может оценить это как жадность или скупость с его стороны.

При этом, когда речь шла о деньгах на нужды, лечение, аренду дачи Александре Александровне никогда никаких ограничений либо недовольства Николай Васильевич не высказывал, а только поощрял жену в принятии решений:

Пожалуйста, приведи в порядок твои туалеты. Это мое отчаяние, о чем я тебе твердил и в Лондоне, что тебе решительно нечего надеть^[49].

В другом письме советует:

Бархатное платье постарайся сделать и для меня, и для экономии. Здесь же Бог знает, что стоит^[50].  

В одном из писем к жене Копытов высказал недовольство по поводу ее поездки, но сделано это не в категоричной форме и оставлен выбор принятия решения за ней, при этом приведено достаточно аргументированное обоснование, исходя из интересов самой Александры Александровны и материальных возможностей семьи:

О поездке в Канн, пожалуйста, Саша не пиши мне больше ни слова. Делай как знаешь. Подобные фантазии для меня слишком тяжелы чтобы я мог что-нибудь говорить. Кажется, не может быть и речи о слабости твоего здоровья, твоих ужасных мигренях и желудочных страданиях и тебе пришла прихотливая мысль носиться из угла в угол Европы. Денег у нас нет, и я занял опять у Ольги тысячу рублей, чтобы как-нибудь начать устраивать квартиру <…> Тебя, конечно, мое решение огорчит как несогласное с твоей волею…^[51]

В Санкт-Петербурге Копытовы жили по разным адресам, в соответствии с продвижением по служебной лестнице Николая Васильевича и с изменением материального положения и его статуса квартиры менялись, летом семья арендовала дачу, обычно в Петергофе или на Каменном острове^[52]. Не имея дополнительных доходов от унаследованного имения и земли, Копытов мог рассчитывать только на жалованье в Морском министерстве, исходя из чего старался рационально планировать семейный бюджет, но при этом периодически был вынужден брать деньги в долг, хотя причины возникавших материальных проблем на основании писем выяснить не представилось возможным.

Выводы

Знакомясь со служебной карьерой и заслугами Копытова перед Родиной и флотом, порой трудно до конца понять, как в одном человеке уживались душевная чуткость и требовательность, как он умел разделять личное и служебное? Именно эта неординарность и привлекает в его письмах и в его личности. 

Анализ текстов писем не дает повода рассматривать взаимоотношения адмирала с женой и понимание им семейных ролей в контексте влияния прогрессивных течений пореформенного времени в России. В них отсутствует рефлексия на общественные процессы и политические события. Н.В. Копытов был патриотом своей страны, он дал присягу Родине и преданно служил ей.

Письма автора, даже косвенно, не являются свидетельством проявлений гендерного неравенства в семье, принижением роли жены как женщины, попыткой сделать акцент на ее слабости, как с физической точки зрения, так и ее моральных или юридических прав. Также не встречаются сюжеты, демонстрирующие патерналистскую модель отношений, письма пронизаны заботой и не являются наставлениями и руководством к действиям жены. В семье Копытовых даже на расстоянии совместно принимали решения и поддерживали друг друга, что для второй половины XIX в. было скорее исключением, чем типичной характеристикой российской столичной семьи.

Будущий вице-адмирал хоть и был представителем дворянского сословия, но воспитание в кадетском корпусе с раннего возраста отразилось на его ментальности и жизненных принципах, у него не было негативного опыта созерцания второстепенного или подчиненного положения женщины в семье. К этому можно добавить частое отсутствие адмирала дома и, как следствие, бережное отношение к близким людям, желание даже вдали от дома проявлять заботу и любовь. Пребывание заграницей по служебным и личным делам также способствовало формированию собственного видения и понимания семейных отношений. Семья Копытовых является ярким свидетельством, что это был не просто счастливый брак двух любящих сердец, но и брак, в котором присутствовало взаимопонимание и равенство, учет интересов партнеров даже вопреки законодательной регламентации гендерных ролей в российском обществе.

^{1 Веременко В.А. Дворянская семья и государственная политика России (вторая половина XIX – начало XX в.). СПб., 2007; Милешина Н.А. Российское дворянство XVII – начала XX столетий в контексте трансформации внутрисемейных отношений // Вестник Челябинского государственного университета. История. 2010. № 30 (211). Вып. 42. С. 5–11; Шокарева А. Дворянская семья: культура общения. Русское столичное дворянство первой половины XIX века. М., 2017 и др.}

^{2 Банникова Е.В. Повседневная жизнь провинциального купечества (на материалах губерний Урала дореформенного периода). СПб., 2014; Гончаров Ю.М. Городская семья Сибири второй половины XIX – начала XX в.: Монография. Барнаул, 2002; Гончаров Ю.М. Купеческая семья второй половины XIX – начала XX в. (по материалам компьютерной базы данных купеческих семей Западной Сибири). М., 1999 и др.}

^{3 Безгин В.Б. «На миру» и в семье: русская крестьянка конца XIX – начала XX века: монография. Тамбов, 2015; Боева О.А. Крестьянская семья Воронежской губернии в конце XIX – первой трети XX вв. дис. … канд. ист. наук. Воронеж, 2014; Мухина З.З. Семейный быт и повседневность крестьян Курской губернии: традиции и динамика перемен в пореформенной России. М., 2012 и др.}

^{4 Белова А.В. Женская дворянская повседневность в контексте гендерно-чувствительной социальной истории // Вестник Российского университета дружбы народов. Сер.: История России. 2007. № 8. С. 51–63; Пушкарева Н.Л. Гендерная теория и историческое знание. СПб., 2007; Пушкарева Н.Л. Женщина в русской семье X – начала XIX в.: динамика социокультурных изменений: дис. … д-ра ист. наук: 07.00.07 / Российская академия наук. Институт этнологии и антропологии имени Н.Н. Миклухо-Маклая. М., 1997 и др.}

^{5 Миронов Б.М. Социальная история России периода империи (XVIII – начало ХХ в.): генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства: в 2 т. / 3-е изд., испр. и доп. СПб., 2003.}

^{6 Зидер Р. Социальная история семьи в Центральной и Западной Европе, конец XVII–XX вв. М., 1997; Трепп А.-Ш. Баланс между партнерством, различием и неравенством полов: супружеские отношения в буржуазной семье (1770–1830) // Семья, дом, узы родства в истории. СПб., 2004. С. 138–175 и др.}

^{7 Иванов Н.М., Розадорский Ю.С. Вице-адмирал Копытов Н.В.: (Жизнь и служба Отечеству генерал-адъютанта Свиты Его Императорского Величества Николая II, члена Адмиралтейств-Совета, вице-адмирала Копытова Николая Васильевича). СПб., 2012.}

^{8 Иванов Н.М., Розадорский Ю.С. Вице-адмирал Копытов…}

^{9 Иванов Н.М., Розадорский Ю.С. Вице-адмирал Копытов… С. 72.}

^{10 Российский государственный архив Военно-Морского флота (далее – РГА ВМФ). Ф. 12. Оп. 2. Д. 25. Л. 28 об.}

^{11 Там же. Д. 111. Л. 14.}

^{12 Моя горячо любимая (в переводе с фр.).}

^{13 РГА ВМФ. Ф. 12. Оп. 2. Д. 25. Л. 8–8 об.}

^{14 Там же. Д. 111. Л. 50.}

^{15 Там же. Д. 24. Л. 80–80 об.}

^{16 Там же. Д. 112. Л. 16–17.}

^{17 РГА ВМФ. Ф. 12. Оп. 2. Д. 111. Л. 17.}

^{18 Там же. Д. 112. Л. 4 об.}

^{19 Там же. Д. 22. Л. 22 об.}

^{20 Там же. Д. 111. Л. 62.}

^{21 Там же. Д. 25. Л. 1 об. – 2.}

^{22 Там же. Л. 16 об.}

^{23 Там же. Д. 22. Л. 1.}

^{24 РГА ВМФ. Ф. 12. Оп. 2. Д. 23. Л. 6 об.}

^{25 Там же. Д. 24. Л. Л. 53 об.}

^{26 Там же. Д. 25. Л. 25.}

^{27 Там же. Д. 111. Л. 5–5 об.}

^{28 Там же. Д. 112. Л. 15 об.}

^{29 Там же. Д. 22. Л. 111 об}

^{30 Там же. Д. 24. Л. 68.}

^{31 РГА ВМФ. Ф. 12. Оп. 2. Д. 22. Л. 4 об.}

^{32 Там же. Д. 23. Л. 3.}

^{33 Там же. Д. 25. Л. 79 об. – 80.}

^{34 Там же. Л. 17.}

^{35 Там же. Д. 23. Л. 5 об.}

^{36 РГА ВМФ. Ф. 12. Оп. 2. Д. 24. Л. 78.}

^{37 Там же. Д. 22. Л. 4 об.}

^{38 Там же. Д. 23. Л. 4 об. – 5.}

^{39 Там же. Д. 23. Л. 7 об.}

^{40 Там же. Л. 22 об.}

^{41 Там же. Л. 25.}

^{42 Там же. Д. 24. Л. 79 об.}

^{43 РГА ВМФ. Ф. 12. Оп. 2. Д. 111. Л. 3–3 об.}

^{44 Там же. Д. 111. Л. 30.}

^{45 Там же. Д. 22. Л. 8.}

^{46 Там же. Д. 25. Л. 81.}

^{47 Там же. Л. 80.}

^{48 Там же. Л. 19–19 об.}

^{49 РГА ВМФ. Ф. 12. Оп. 2. Д. 111. Л. 23.}

^{50 Там же. Д. 25. Л. 59 об. – 60.}

^{51 Там же. Д. 111. Л. 36–37.}

^{52 Там же. Д. 22. Л. 19 об.}

Об авторах

Ирина Владимировна Синова

Автор, ответственный за переписку.
Email: s-irina@yandex.ru
д-р истор. наук, профессор кафедры международных отношений, медиалогии, политологии и истории 191023, Россия, Санкт-Петербург, кан. Грибоедова, 30-32

Список литературы