Публикационная деятельность «Русской музыкальной газеты» в годы Первой мировой войны

Полный текст

Введение

В современных условиях растет интерес к изучению места и роли России в мировой истории, ее участию в международных глобальных конфликтах, включая Первую мировую войну. Особое звучание теме придает отражение связанных с войной событий в средствах массовой информации^[1], а также в различных видах ego-документов^[2].

Общественные настроения в России периода войны и революции, были всесторонне проанализированы в работах О.С. Поршневой^[3], В.Б. Аксенова^[4] и ряда других авторов. Еще одну группу составляют работы, посвященные развитию отечественной культуры и жизни российской интеллигенции в годы Первой мировой войны^[5], восприятию военных событий русскими писателями, художниками, публицистами^[6]. Следует отметить и публикации, посвященные деятельности музыкальных обществ в годы войны^[7].

События Первой мировой войны освещались на страницах различных периодических изданий Российской империи. Заметное место тема войны занимала и на страницах «Русской музыкальной газеты», которая вносила в ее освещение определенную специфику. Всем содержанием своих материалов газета не только опровергала знаменитую поговорку: «когда говорят пушки, музы молчат», но и свидетельствовала о том, что в годы войны культура становилась одним из орудий борьбы. Музыканты оказывали гуманитарную помощь солдатам, проводили благотворительные концерты, собирали военные и народные песни, пытаясь тем самым внести свой вклад в подъем народного духа. На страницах газеты был открыт конкурс по созданию нового народного гимна.

Следует отметить, что сама история «Русской музыкальной газеты» не получила специального освещения в научной литературе, хотя деятельность ее главного редактора вызывала определенный интерес у исследователей культуры^[8].

Таким образом, при всем наличии работ, посвященных отражению Первой мировой войны в периодической печати, в историографии до сих пор не получила достаточного освещения проблема ее восприятия деятелями музыкальной культуры того времени, что и делает обращение к теме актуальным.

Изучение публикаций, появившихся на страницах «Русской музыкальной газеты» в годы Первой мировой войны, позволит рассмотреть деятельность представителей музыкальной культуры, проанализировать их взгляды на события военного времени. В итоге разработка темы статьи дает возможность выявить и осмыслить всю гамму настроений людей, с одной стороны, наиболее остро ощущавших трагичность войны, а с другой, – пытавшихся с помощью музыки поддержать армию. Актуальность поставленной проблемы заключается также в определении степени влияния войны на творчество и общественную позицию музыкантов, их понимание задач, вставших перед музыкальным искусством в годы суровых испытаний.

Русские музыканты на службе культуре и народу

Культурно-просветительское издание «Русская музыкальная газета», созданная русским музыковедом, музыкальным критиком и общественным деятелем Н.Ф. Финдейзеном в Санкт-Петербурге в январе 1894 г., выходила в свет вплоть до декабря 1918 г.

Первый номер открывала статья «Несколько слов о русском музыкальном журнале», в которой провозглашалось распространение музыкального искусства в качестве основной задачи издания. Главный редактор писал:

Русское музыкальное искусство (помимо народной музыки) уже имеет свою историю, но не имеет еще даже простой летописи, в которой были бы отмечены все выдающиеся явления русского творчества и русского искусства. <…> в России издаются журналы, посвященные даже шахматной игре, разные технические, ремесленные газеты, даже животным посвящен целый ряд изданий, но журнала, посвященного одной музыке, вы в России в настоящее время не встретите!^[9]

Различные рубрики газеты – «Хроника», «Разные известия», «Периодическая печать о музыке» – знакомили читателей с музыкальными новостями не только двух столиц, но и других крупных российских городов. В них были созданы отделения Императорского русского музыкального общества, открывшегося в 1868 г. в Санкт-Петербурге под покровительством Великой княгини Елены Павловны и возглавляемого композитором и музыкантом А.Г. Рубинштейном. Кроме того, в газете печатались статьи по музыке, неизданные ранее письма композиторов, анонсировалась продажа музыкальных инструментов и др. В 1915 г. появилась отдельная рубрика «Музыка и война», в которой освещались различные военные события, а также печатались объявления о проведении концертов для русских солдат и союзников.

При этом русские музыканты, воспитанные в духе гуманизма и признания ценностей мировой культуры, всячески подчеркивали, что

мы воюем с немецким милитаризмом и с немецкими варварами, но мы должны помнить, что немецкие ученые, философы, поэты и композиторы в этом варварстве неповинны^[10].

Возникла эта мысль не случайно и, в определенной степени, она была созвучна настроениям европейской культурной элиты. Так, в то время как официальная Германия призывала бойкотировать русскую музыку, немецкий композитор Рих. Штраус утверждал, что

Воюют государства, а наука и искусство должны стоять вне политики, вне войны, и нам, представителям искусства, не следует становиться посмешищем всего мира. Ведь смешно и глупо бойкотировать Шекспира, Виктора Гюго, Дарвина, Льва Толстого, Достоевского, Глазунова, Рахманинова, Скрябина, Антокольского и т. п.^[11]

Данные слова звучать весьма актуально в свете современной «культуры отмены», которую провозгласили европейские государства в отношении России.

Сама «Русская музыкальная газета» осуждала факты разрушения памятников культуры немецкого происхождения. Например, в газете сообщалось о действиях общества трезвенников Ивана Чурикова в Вырице, публично на костре сжигавшего граммофоны и пластинки и осуждавшего тех, кто приобретал и хранил эту «германскую мерзость и нечисть»^[12]. О протестах против традиций, имевших немецкие корни, сообщалось в рубрике «Хроника»:

Киевский учебный округ предписал не устраивать предстоящими рождественскими праздниками в сельских школах елок. Мотивом распоряжения выставлено то обстоятельство, что рациональнее будет использовать для раненых средства, отпускаемые на елки^[13].

Тут же приводились сведения о том, что за один день в Киеве в рамках мероприятий «артисты – солдату» было собрано 17 482 руб. и масса вещей^[14]. Таким образом, антигерманский контекст мероприятия был сопряжен с его гуманистическим содержанием. Несомненно, что рождественский праздник, тем более в селах, все равно бы прошел, поскольку Рождество и Пасха оставались главными православными праздниками, особенно в глубинках, а собранные средства солдатам были необходимы.

В России во время войны, по сообщениям газеты, продолжались концерты, которые организовывало Императорское русское музыкальное общество:

Там грохочут орудия, там льется кровь, там ужас, там война, здесь жизнь идет своим чередом, здесь люди занимаются, как и раньше, наукой, искусством, торговлей, здесь – мир^[15].

При этом в самой газете происходящее на фронте воспринималось не только как противостояние армий, но и культур: «Мощь нашего народного духа» столкнулась на поле боя с

мощью духа наших противников и на полях битвы решится спор не о тактическом превосходстве армий, а о месте двух рас в истории человечества и культуры^[16].

Такое восприятие сущности столкновения двух стран подтолкнуло автора заметки к призыву:

на время войны воздержаться от апофеоза некоторых, пусть даже гениальных, произведений германского творчества, т.к. в них, кроме личности их творца, принадлежащей всему человечеству, присутствует и тот самый дух его народа, который в эти дни таинственно вдохновляет враждебные полки в их кровавой борьбе против нас^[17].

В ответ на этот призыв в газете прозвучало и иное «единственно приемлемое» для русской интеллигенции» мнение:

Зачем становиться нам на путь «духовной борьбы»? Борьба должна вестись исключительно против крайностей материальной немецкой культуры, а ни коим образом не против духовных ценностей. Мы не должны забывать о конечных целях этой войны. Она должна нас приблизить к будущему братству народов, а не к разъединению <…>, а разве есть что-нибудь, что могло бы более объединять людей, чем плоды духовной культуры, философские идеи, научные открытия, творения искусства?^[18].

Представляется, что именно такой общегуманистический подход доминировал в среде музыкальных деятелей России. Об этом свидетельствует и анализ программы симфонических концертов военного времени. В этот период продолжала исполняться музыка различных композиторов, в том числе немецких. Но все же, что и понятно, превалировала русская музыка. Например, программа концертов в ноябре 1914 г. состояла только из произведений русских композиторов^[19].

На страницах газеты публиковались материалы о жертвах войны, гибели «величайших памятников искусства»^[20]. При этом сравнивалось отношение двух воюющих сторон к культурным ценностям: «самоослепление и тупое презрение ко всему не немецкому» – в Германии, и «неподдельное восхищение», признание достижений германского искусства», – со стороны союзников^[21]. Музыка великих немецких композиторов И.С. Баха, Л. Бетховена, особенно его Симфония № 3 «Героическая», И. Брамса продолжала исполняться на концертах в различных уголках Российской империи и в военное время. Авторы газеты не раз подчеркивали несовместимость духовных ценностей, культивируемых великими музыкантами, с милитаристской практикой их потомков. В одной из статей с публицистическим пафосом говорилось:

как далеки от предначертанных ими (т. е. немецкими музыкантами. – Н.Л.) высоких идеалов современные гунны… (курсив Ф.А.)^[22].

В различных городах России консерватории своими силами устраивали концерты, в которых принимали участие преподаватели, студенты, а также артисты. Например, в Нижнем Новгороде был организован ряд концертов, сбор от которых был направлен на нужды раненых. Концерты давали и в лазаретах:

В тиши больничных палат <…> совершается то же большое дело, требующее незаурядной энергии и затрат сил. <…> в дни войны концерт, как удовольствие и наслаждение, вероятно, известным образом затрагивает моральное чувство и потому-то все нижегородские общественные организации направили свою деятельность на пользу жертв войны. Так и музыка несет свою дань войне^[23].

Подобные концерты проходили в Екатеринославле, Тамбове, Томске и других крупных городах империи.

Естественно, что часть артистов была призвана на военную службу. Но в начале 1917 г. был окончательно решен вопрос о том, что они не имеют права в это время выступать в театрах. Исключение было сделано только для артистов Императорских театров и ряда петроградских театров – театра А.В. Суворина, оперного и драматического театров Народного дома, театра Музыкальной драмы^[24].

На фоне царивших в стране антигерманских настроений в августе 1914 г. Санкт-Петербург указом императора Николая II был переименован в Петроград. Буквально сразу, 1 сентября, по настоянию городской Управы из-за большой численности музыкантов, входивших в штат и не являвшихся пожарными, был расформирован оркестр Петроградской пожарной охраны, просуществовавший 38 лет. Однако, как сообщалось на страницах «Русской музыкальной газеты», в ноябре того же года, благодаря руководителю оркестра, а также председателю комиссии по народному образованию П.А. Потехину, градоначальнику А.Н. Оболенскому и членам городской Думы был создан новый городской оркестр и в Думе было рассмотрено предложение о

необходимости приступить к устройству на средства города полезных развлечений для народа, дабы таким путем приучить народ к восприятию здоровой духовной пищи взамен пищи, которую он вкушал в виде «монопольки» (казенная винная лавка. – Н.Л.)^[25].

Это предложение свидетельствует о том, что городские власти стремились обеспечить рабочих доступными формами развлечений, которые могли бы поднять их культурный уровень^[26].

В целом, можно заключить, что на страницах «Русской музыкальной газеты» уделялось значительное внимание развитию музыкальной культуры в народной среде. Так, вышеупомянутый оркестр должен был участвовать в общедоступных мероприятиях в зале городской Думы не менее двух-трех раз в неделю; проводить концерты-лектории, исполняя лучшие классические произведения; устраивать общедоступные музыкальные вечера для горожан. При этом плата за входные билеты назначалась минимальная. Эти мероприятия способствовали приобщению широких масс к музыкальному искусству в условиях войны.

«Музыка и война»

Русские композиторы второй половины XIX в. часто организовывали экспедиции в отдаленные регионы для сбора музыкального материала, фольклора и пр. Во время Первой мировой войны эта работа продолжилась. Так, на первой полосе газеты за июнь 1915 г. появилась статья, призывающая собирать народные и солдатские песни. Мотивировалось это тем, что песня

является живым свидетелем переживаний народа или известной его группы, <…> является показателем его художественного уровня^[27].

Война нашла свое отражение в песнях и частушках, тексты которых стали появляться в периодической печати. Газета призывала присылать не только тексты, но и записанную мелодию для того, чтобы

сохранить солдатскую песню, – песню ближайших участников великой войны народов^[28].

Представляется, что в этих предложениях авторов музыкальной газеты прослеживается стремление не только отразить и сохранить память народа о войне, но и соединить его патриотический порыв с культурным воспитанием.

На страницах газеты можно было встретить и утопические предложения по поводу сочинения новых песен для фронта. Ссылаясь на опубликованную в «Биржевых новостях» статью, в которой предлагалось отправить на фронт квартет инструкторов-певцов для обучения солдат правильному пению, знаменитый писатель и публицист В.Е. Чешихин предложил «…прежде чем совершенствовать исполнение, <…> создать репертуар»^[29]. Далее он выдвинул идею проведения двойного конкурса – стихотворного и музыкального – с последующим изданием самых удачных вариантов песен. Организацию этих конкурсов он планировал возложить на Военное министерство и Министерство Императорского двора. По его словам,

учреждение (конкурса. – Н.Л.) должно быть организовано усилиями двух министерств и располагать казенными средствами.

Автор надеялся также на то, что

население поддержит государственную инициативу частными пожертвованиями. Средств потребуется не мало: на премии для песен, на напечатание их (в виде нотных изданий) и на распространение среди войск премированных песен. А затем уже придет пора и для посылки на фронт инструкторских квартетов^[30].

Оба предложения не получили отклика ни в министерствах, ни в музыкальном сообществе. Конечно, хорошие песни были нужны солдатам, но сочинялись и распространялись они иначе.

В заметке «Современная война и народная песня» за 1915 г., например, сообщалось:

г. Вятка, стоящий на пути из Сибири к боевым позициям на западе России, за год войны видел у себя бесчисленное количество храбрых русских войск. По установившемуся обычаю, все почти войсковые части проходят по городу со своими лихими песнями. Содержание этих песен и их напевы производят глубокое впечатление. Теперь их знают не только взрослые, но и дети. Но пройдет, Бог велик, война, минуют годы, и эти песни со временем могут забыться, а между тем, для характеристики переживаний эпохи они имеют огромное значение^[31].

Как бы выполняя собственный призыв, «Русская музыкальная газета» в последующих номерах стала публиковать тексты песен. Затем появились и граммофонные пластинки с такими песнями, как «Галицкие поля», «Холодно, сыро в окопах», «Ревет и стонет мортира вдали» и др. Пластинка «Повесть о юном прапорщике» имела большой спрос и разошлась тиражом в 70 тыс. экземпляров^[32]. Песни, слагаемые самими участниками войны, композиторами и поэтами, воспринимавшими, как и солдаты на фронте, происходившие события, становились популярными не только среди военных, но и у гражданского населения.

В появившейся в 1915 г. новой рубрике «Музыка и война» рассказывалось о концертах, проводимых для раненых. Наряду с разнообразной информацией в этой рубрике сообщалось, что Министерство внутренних дел рекомендовало высылать в отдаленные губернии как военнопленных артистов труппы, имеющих германское или австрийское подданство^[33].

Помимо культурных и политических новостей, в газете печатались сообщения, отражающие веру русских людей в духовную силу музыки. Так, нижние чины Закатальского полка обратились к жителям Симбирска с просьбой выслать на Пасху гармошку-двухрядку.

Такую, – пишут просители, – чтобы ее слышно было подальше, – не только нашим, но, чтобы и германцы с австрийцами слышали, как веселится русский солдат. Пусть знают, что в русском солдате еще много духа^[34].

Или:

Я покорнейше прошу не отказать мне в просьбе прислать в нашу казацкую компанию одну гармонию, вятскую, 12 клапанов и с двумя колокольчиками, однорядную. Так как мы находимся на немецком фронте и приходится без устали бить нашего противника, то мы, не щадя своих сил, и бьем их каждый день, но бывают после боев передышки, что нам дает несколько свободного времени, которое мы проводим в разных развлечениях. Но, так как у нас не имеется никакой музыки, то это все не так весело^[35].

Эти письма, отражавшие солдатские настроения, свидетельствовали о трепетном отношении народа к музыке, которое лишь укрепилось в суровые годы войны.

«Русская музыкальная газета» обращала внимание не только на содержание, но и качество исполнения музыкальных произведений. Так, газета публиковала заметки, в которых отмечалась бедность репертуара и низкий уровень профессионального исполнения в ряде городов. Так, из Саратова, делая поправку на «мировые военные события», сообщали, что

текущий музыкальный сезон нашего города <…> оказался чрезвычайно бедным и отчасти монотонным. Военное время вызвало не мало разного рода концертов и музыкальных вечеров, не отличавшихся ни хорошо подобранными программами, ни составом участвовавших артистов^[36].

Аналогичными были известия из Харькова: «За последнее время музыкальная жизнь окончательно замерла…»^[37] Из Перми тоже приходили известия, что

Вторая половина истекшего года была для нашего города в музыкальном отношении небывало глухим временем <…> Трудно сказать, чем объясняется такой упадок музыкальной жизни в Перми, отстоящей от театров войны достаточно далеко…^[38]

Эти тревожные заметки свидетельствовали о сохранении в обществе, несмотря на военное лихолетье, запросов на талантливые и профессионально исполненные музыкальные произведения.

В нескольких номерах газеты за 1917 г. был опубликован очерк В.Е. Чешихина, в котором автор обратился к теме сочетания революции и патриотизма в музыке. В частности, он подчеркивал, что «определенно-революционною, если не всегда по музыке, то обязательно по тексту, становится музыка демократических композиторов лишь с эпохи великой французской революции, с 1789 г. – точнее, с 1792 г. (дата «Марсельезы»)^[39]. В.Е. Чешихин, разбирая творчество композиторов того времени, пришел к выводу, что в 1789–1827 гг. в Европе был только один убежденный композитор-республиканец и революционер в музыке, как И. Шиллер в поэзии, это – Л. ван Бетховен^[40].

На страницах газеты особое место к концу войны заняла тема создания нового гимна. Естественно, что после отречения императора Николая II официальный гимн Российской империи «Боже, Царя храни»^[41] утратил свое значение. Поэтому редактором газеты, исходя из пожелания «населения иметь новый гимн», было предложено присылать варианты текста «хотя бы временного, до установления Учредительным собранием формы правления»^[42]. Тут же были даны рекомендации, которых должны были придерживаться авторы текста:

1. Гимн не может превышать 8 стихов. 2. По содержанию слов он должен быть патриотичен и внепартиен; какие-либо указания на форму правления недопустимы. 3. Текст гимна должен подходить к какой-либо популярной на Руси мелодии торжественного характера (maestoso); выбор мелодии старого львовского гимна, по своей форме напоминающего немецкий хорал, исключается. Подходящими для цели наиболее известными мелодиями признаются, например, древняя русская «Слава» и хор «Славься» Глинки. Не допускается вторичного подбора нового текста к мелодии, указанной автором текста, напечатанного в РМГ^[43].

В этих пожеланиях были оговорены основные положения, присущие тексту гимна в целом. Следует заметить, что в условиях деятельности в стране различных партий, автор предложений ратовал за создание текста, прославляющего государство в целом. Тут же был опубликован один из вариантов текста на мелодию Д. Бортнянского «Коль славен наш Господь в Сионе», – «Ты победишь весь мир, Россия!»:

Ты победишь весь мир Россия!
Ты – третий и последний Рим.
Паси, люби стада земные
Последним пастырем земным.
Затем воскликнет мир: Мессия!
Тысячелетье церкви с Ним!
Земля сольется с небосклоном
И станет русский Рим – Сионом!^[44]

Естественно, что подобный текст не мог быть принят в новой России, ищущей слова и музыку, соответствующие эпохе революционных потрясений.

В последующих номерах газеты продолжилось обсуждение проекта гимна. Так, в № 11–12 за 1917 г. автор рассуждал о том, какая из уже написанных мелодий может быть достойной, чтобы стать гимном. Мотив Д. Бортнянского «Коль славен», подходил, по его мнению, лучше всего

в торжественных случаях, требующих вызвать благоговейное настроение, а не порыв, увлечение толпы <…> К тому же он создан, слава Богу, русским композитором^[45].

Автор предполагал, что когда-нибудь именно по вдохновению, а не по заказу будет создан новый русский народный гимн. Далее он указывал, что для него подошла бы «народная марсельеза» «Эй, ухнем» в обработке для оркестра А. Глазунова. По его мнению,

сам народ в минуту тяжелой невзгоды, непосильного труда, создал этот угрюмый, но сильно колоритный мотив. В нем живет душа народа и, быть может, в минуты борьбы, в ночной тьме, этот мотив удивительно прекрасно и жутко передает всю силу народного переживания^[46].

Вместе с тем этот мотив не соответствовал гимническому складу. Предлагались древнерусская «Слава» в различных обработках, хор «Славься» М. Глинки, ликующе-торжественная мелодия которого в маршевом ритме вполне могла бы претендовать на гимн. Кроме того, было еще одно предложение использовать гимн берендеев из оперы Н.А. Римского-Корсакова «Снегурочка»:

чудесная, вполне народная музыка Римского-Корсакова безусловно достойны перейти в русский гимн^[47].

Однако свои размышления автор заканчивает следующим выводом: «Или мы до такого художественного создания „гимна свободы“ не доросли?»^[48].

В № 15–16 был опубликован очередной вариант текста, положенного на древнерусскую «Славу», который, по мнению редакции, был «вполне пригоден»:

Слава, слава, слава Богу на небе, слава!
Слава, слава Русской святой земле, слава!
Слава нашей богохранимой державе, слава!
Слава всем народам братской свободной России! Слава!^[49]

Но и этот вариант не получил одобрения. В итоге в январе 1918 г. национальным гимном был утвержден «Интернационал», слова которого были написаны французом Э. Потье в дни Парижской коммуны в 1871 г., а музыка – П. Дегейтером в 1888 г. Вместе с тем нельзя не отметить стремление редакции газеты оказать помощь в творческом процессе создания нового национального гимна России.

В 1918 г., в год своего 25-летия, газета, по понятным причинам, стала выходить нерегулярно. Каждый выпуск начинался словами: временно выходит непериодически. В конце последнего выпуска в рубрике «От редакции» было размещено объявление:

В №№ 5–6 РМГ редакция заявила о временной приостановке издания. Все-таки нам удалось с тех пор выпустить еще 3 номера Русской музыкальной газеты, несмотря на все материальные и технические затруднения. <…> в виду сложившихся обстоятельств, редакция не имеет возможности предвидеть срока возобновления печатания дальнейших номеров и самого продолжения издания…^[50]

Таким образом, «Русская музыкальная газета» стала заложницей изменений не только в музыке, но и в политической обстановке в стране.

К 20-летию существования «Русской музыкальной газетой» было получено большое количество поздравлений. В одном из них говорилось, что

20 лет стоять во главе музыкальной печати, приветствовать и отмечать все лучшие и высокие проявления музыкального искусства, бороться с вредными явлениями, мешающими расцвету культуры, – воистину славная и великая деятельность^[51].

Именно такое направление выбрал в момент создания газеты ее редактор-издатель Н.Ф. Финдейзен, сохранив его до последнего номера, несмотря на сложные условия военного времени.

Выводы

Как показывает проведенное исследование, издательская деятельность редакции и характер публикаций «Русской музыкальной газеты» в годы Первой мировой войны свидетельствовали о стремлении деятелей культура приобщить к музыкальному искусству широкие слои общества. С помощью музыки они надеялись укрепить дух русского народа, запечатлеть его патриотические настроения. В свою очередь, записи солдатских песен, в которых отражалась душа народа в годы испытаний, служили сохранению национального музыкального наследия. При этом газета осуждала тех, кто оценивал музыкальные произведения сквозь призму национальной принадлежности их авторов. На ее страницах анонсировались и рецензировались концерты из сочинений композиторов различных европейских стран, в том числе Германии.

В условиях войны и начавшихся революционных изменений газета пыталась внести свой вклад в процесс национальной консолидации. Одно из средств преодоления раскола в обществе виделось в создании нового гимна. Однако все предложенные варианты были отвергнуты самой революционной эпохой, поставившей точку и в истории «Русской музыкальной газеты». И все же, как представляется, ее культуртрегерская деятельность в годы войны имела чрезвычайно важно значение, способствовала приобщению народа к русскому искусству и сохранению ряда музыкальных памятников в стране.

^{1 Гужва Д.Г. 1) Русская военная печать в годы Первой мировой войны // Военно-исторический журнал. 2007. № 12. С. 37–41; 2) Информационное противоборство за влияние в русской армии. По материалам военной печати 1917–1918 гг. // Военно-исторический журнал. 2008. № 1. С. 47–50; 3) Русская военная периодическая печать в годы Первой мировой войны // Макушинские чтения. 2009. № 8. С. 140–142; 4) Военная периодическая печать русской армии в годы первой мировой войны 1914–1918 гг.: монография. Новосибирск, 2009; Надёхина Ю.П. События Первой мировой войны в освещении московских журналов // Вестник университета. 2014. № 7. С. 285–288; Черепенчук В.С. Российская периодическая печать времен Первой мировой войны как исторический источник // Вестник Русской христианской гуманитарной академии. 2015. Т. 16. Вып. 1. С. 169–177 и др.}

^{2 Подробнее см.: Аксенов В.Б., Журавлёв С.В. Архивы между терапией «исторических травм» и «войнами памяти» // Российская история. 2022. № 2. С. 218–222.}

^{3 Поршнева О.С. Концепт справедливой войны в российском общественно-политическом дискурсе (1914–1916 гг.) // Уральский исторический вестник. 2022. № 3 (76). С. 112−120.}

^{4 Аксенов В.Б. 1) Война и власть в массовом сознании крестьян в 1914–1917 годах: архетипы, слухи, интерпретации // Российская история. 2012. № 4. С. 137–145; 2) Социально-психологическая атмосфера российского общества в 1914–1917 годах: к природе слухов и фобий // Вестник Новосибирского государственного университета. Серия: История, филология. 2015. Т. 14. № 1. С. 119–133 и др.}

^{5 Иванов А.И. Первая мировая война и российская художественная интеллигенция: современные проблемы изучения // Вестник Тамбовского государственного технического университета. 2004. Т. 10. № 3. С. 860–869; Купцова И.В. Художественная жизнь Москвы и Петрограда в годы Первой мировой войны (июль 1914 – февраль 1917 г.). СПб., 2004; Семенова Е.Ю. Культура Среднего Поволжья в годы Первой мировой войны, 1914 – начало 1918 гг.: по материалам Самарской и Симбирской губерний:  дис. … канд. ист. наук. Самарский государственный педагогический университет, 2001 и др.}

^{6 Русская публицистика и периодика эпохи Первой мировой войны: политика и поэтика. Исследования и материалы. М., 2013.}

^{7 Зима Т.Ю. 1) Российская периодическая печать как зеркало деятельности отделений Императорского русского музыкального общества во второй половине XIX – начале ХХ века // Вестник Московского университета культуры и искусств. 2014. № 3 (59). С. 75–83; 2) Императорское русское музыкальное общество в годы Первой мировой войны // Вестник Московского университета культуры и искусств. 2014. № 5 (61). С. 80–87.}

^{8 См.: Космовская М.Л. «Русская музыкальная газета» и архив Н.Ф. Финдейзена о деятельности А.Н. Скрябина // Ученые записки. Электронный научный журнал Курского государственного университета. 2008. № 2. С. 181–184.}

^{9 Несколько слов о русском музыкальном журнале // Русская музыкальная газета. 1894. № 1. С. 1–3.}

^{10 Фатов Н.Н. Искусство врагов // Русская музыкальная газета. 1914. № 38–39. Стб. 728.}

^{11 Фатов Н.Н. Искусство врагов // Русская музыкальная газета. 1914. № 38–39. Стб. 728.}

^{12 Хроника // Русская музыкальная газета. 1916. № 3. Стб. 78.}

^{13 Там же. 1914. № 51–52. Стб. 977.}

^{14 Там же.}

^{15 Фатов Н.Н. Искусство врагов // Русская музыкальная газета. 1914. № 38–39. Стб. 728.}

^{16 И-ов Л. По поводу статьи «Об искусстве врагов» // Русская музыкальная газета. 1914. № 44. Стб. 783.}

^{17 Там же. Стб. 784.}

^{18 Фатов Н.Н. Еще по поводу «искусства врагов» // Русская музыкальная газета. 1914. № 46. Стб. 844–845.}

^{19 Хроника // Русская музыкальная газета. 1914. № 46. Стб. 846.}

^{20 Акименко Ф. Искусство и война // Русская музыкальная газета. 1914. № 46. Стб. 835.}

^{21 Там же. Стб. 836.}

^{22 Там же. Стб. 837.}

^{23 Н. С-в. Хроника. Нижний Новгород // Русская музыкальная газета. 1915. № 6–7. Стб. 146.}

^{24 Хроника. Разные известия // Русская музыкальная газета. 1917. № 5. Стб. 143.}

^{25 Владимиров М. О формировании в Петрограде городского оркестра // Русская музыкальная газета. 1914. № 46. Стб. 842.}

^{26 Разные известия // Русская музыкальная газета. 1914. № 46. Стб. 976.}

^{27 Собирайте народные и солдатские песни // Русская музыкальная газета. 1915. № 23–24. Стб. 393.}

^{28 Там же. Стб. 394.}

^{29 Чешихин В. К вопросу о песне на фронте // Русская музыкальная газета. 1916. № 34–35. Стб. 624. (624); Василий Евграфович Чешихин (псевд. Ч. Ветринский) – историк русской литературы, общественной мысли, музыкальный критик.}

^{30 Там же.}

^{31 Игнатьев А. Современная война и народная песня // Русская музыкальная газета. 1915. № 37–38. Стб. 555.}

^{32 Солдатские песни времен Первой мировой войны // Подмосковный краевед. URL: https://trojza.blogspot.com/2014/01/blog-post_11.html (дата обращения: 22.08.2022).}

^{33 Музыка и война // Русская музыкальная газета. 1915. № 2. Стб. 44.}

^{34 Музыка и война // Русская музыкальная газета. 1915. № 14. Стб. 268.}

^{35 Там же.}

^{36 Липаев И. Хроника. Саратов // Русская музыкальная газета. 1915. № 1. Стб. 26.}

^{37 Тюпьев Б. Хроника. Харьков // Русская музыкальная газета. 1915. № 2. Стб. 41.}

^{38 Попов Б. Хроника. Пермь // Русская музыкальная газета. 1915. № 5. Стб. 116.}

^{39 Чешихин В. Композиторы и революции // Русская музыкальная газета. 1917. № 13–14. Стб. 285.}

^{40 Там же. Стб. 289.}

^{41 Официальный гимн с 1833 г., на муз. А.Ф. Львова, текст В.А. Жуковского.}

^{42 Анкета о новом народном гимне // Русская музыкальная газета. 1917. № 10. Стб. 227–228.}

^{43 Там же.}

^{44 Чешихин В. Ты победишь вест мир, Россия! // Русская музыкальная газета. 1917. № 10. Стб. 228.}

^{45 Петроний. По поводу анкеты о народном гимне // Русская музыкальная газета. 1917. № 11–12. Стб. 259.}

^{46 Там же. Стб. 260.}

^{47 Петроний. По поводу анкеты… Стб. 261.}

^{48 Там же.}

^{49 Слава // Русская музыкальная газета. 1917. № 15–16. Стб. 313.}

^{50 От редакции // Русская музыкальная газета. 1918. № 11–12. Стб. 191–192.}

^{51 К 20-летию «Русской музыкальной газеты» (1894–1914) // Русская музыкальная газета. 1914. № 1. Стб. 17.}

Об авторах

Наталья Вячеславовна Логачёва

Автор, ответственный за переписку.
Email: logacheva-nv@rudn.ru
ORCID iD: 0000-0001-7008-0446

канд. истор. наук, доцент кафедры истории России

Список литературы