СССР: от рождения к краху великой державы

Полный текст

Введение

Даже спустя 30 лет распад Советского Союза остается проблемой, будирующей не только общественно-политические споры и столкновения мнений, но и предметом насыщенных академических дискуссий, особенно обострившихся между двумя знаковыми датами: тридцатилетием «катастрофы двадцатого века» и столетием образования СССР. Обе даты связаны не только неутихающим накалом политических дебатов, но и логикой научного дискурса, направленного на решение поставленных вопросов. В чем причина столь быстротечного разрушения советского государства? Имелись ли деструктивные факторы, изначально заложенные в социально-экономическую систему СССР?

Продвижение в направлении разрешения этих вопросов имеет не только научное значение. По мере осознания системных противоречий развития стран, включенных в либерально-демократический мейнстрим и в связи с раздающимися, даже из официальных источников, призывами необходимости «ремонта капитализма» и даже его замены «более справедливой системой», уроки истории развала одного из могущественных «полюсов силы» обретают практическое значение. В контексте планетарной проблемы определения перспективы общественного развития исторический опыт «цивилизации» существовавшей, успешно развивавшейся и пришедшей к «самоубийству», представляется востребованным и актуальным.

Интеллектуалы по-разному оценивают причины гибели советской державы. Одни не без основания полагают, что сильнее всего расшатывали конструкцию СССР лидеры коммунистических партий союзных республик, решившие, что им выгоднее быть независимыми от центра^[1]. Однако фактор «элитного заговора» не может быть принят в качестве основного в развале СССР. Общеизвестно, что лидеры центральноазиатских республик не разделяли такие сепаратистские настроения.

При всем том, нельзя отрицать негативной роли руководства Украины в саботаже процесса обновления СССР и инициативе в подписании Беловежского соглашения. Как и невозможно не обратить внимания на провокационную позицию части политической элиты России^[2].

На переговорах в 1990 г. по новому союзному договору (Новоогаревский процесс) представители Украины стремились свести роль центра будущего государства к исполнению малозначащих формальных функций. Сам руководитель России Б. Ельцин делал все, чтобы подорвать позиции союзного центра. И это ему удалось^[3].

В ряду причин, обусловливавших гибель СССР, С.Я. Лавренов выдвигает на первый план децентрализацию политической системы, начатую по инициативе самой КПСС и осуществляемую первоначально внутри партии^[4].

Ю. Румер и Р. Сокольски указывают в качестве главной причины развала СССР провал коммунистической идеологии, которой «советские сателлиты предпочли свободный рынок и демократию»^[5] В «неумелых реформах» М.С. Горбачева видит истоки сецессии советского государства профессор истории Ш. Фицпатрик^[6].

Редакционная статья «The Bell» содержит мнение о том, что крушение СССР было инспирировано неудавшейся попыткой ГКЧП^[7].

Катализатором процесса разрушения СССР профессор Я. Миркин считает опережающий рост благосостояния населения, разрушение властной вертикали управления обществом и экономикой^[8]. Собственную трактовку причины распада СССР предложил Б.Н. Миронов, считающий, что ею стало формирование национальной элиты союзных республик^[9].

Также среди основных причин распада СССР в отечественной историографии называются экономические факторы. Отмечается, в частности, что из всех союзных республик экономическим суверенитетом к концу 1980-х гг. обладала только Российская Федерация, о чем свидетельствуют данные табл. 1.

Таблица 1 / Table 1
Сальдо ввоза и вывоза субъектов СССР / Balance of import and export of subjects of the USSR

Страна /  Country	Всего, млрд. руб. / Total, billion rubles	На душу населения, рублей / For one person, rubles
РСФСР / RSFSR	+41,3	+284
Украинская ССР / Ukrainian SSR	–5,4	–105
Белорусская ССР / Byelorussian SSR	–2,5	–248
Молдавская ССР / Moldavian SSR	–1,9	–454
Литовская ССР / Lithuanian SSR	–3,5	–961
Латвийская ССР / Latvian SSR	–1,7	–642
Эстонская ССР / Estonian SSR	–1,3	–835
Грузинская ССР / Georgian SSR	–1,8	–342
Азербайджанская ССР / Azerbaijan SSR	–0,1	–15
Армянская ССР / Armenian SSR	–0,5	–147
Казахская ССР / Kazakh SSR	–7,6	–468
Узбекская ССР / Uzbek SSR	–4,3	–226
Киргизская ССР / Kyrgyz SSR	–1,4	–338
Таджикская ССР / Tajik SSR	–1,3	–270
Туркменская ССР / Turkmen SSR	–0,1	–30

Источник: Сорокин А. Поминки на рынке // Родина. 2021. № 12. С. 106–115.
Source: Sorokin, A. “Commemorations on the market.” Rodina, no. 12 (2021): 106–115.

По оценкам специалистов британского журнала «The Economist», субсидии союзного центра в 1991 г. составляли 44 % бюджета Таджикистана, 42 % – Узбекистана, 36 % – Кыргызстана, 23 % – Казахстана, 21 % – Туркменистана^[10].

Анализируя оценку причин обрушения СССР, возглавлявший в то время правительство РФ Е.Т. Гайдар сделал акцент на падении мировых цен на нефть, от экспорта которой зависело наполнение бюджета^[11]. Однако один из авторитетных экспертов Д.Б. Кувалин утверждает, что падение цен являлось «далеким от того, чтобы считаться макроэкономической катастрофой»^[12].

Малопродуктивной представляется точка зрения тех, кто видит в качестве важной причины гибели СССР неадекватно значительные материальные затраты на помощь странам социалистического содружества и развивающимся странам^[13]. На этот счет имеются вполне основательные исследования, опровергающие такое предположение^[14].

Несмотря на солидный багаж научных изысканий, посвященных распаду СССР, все еще сохраняется некоторая неопределенность, в частности, в оценке соотношения объективных и субъективных факторов, сыгравших решающую в судьбе Советского государства, включая факторы структурного характера, заложенные в основу его социально-экономической системы. Попытка прояснить эти вопросы являлась целью настоящего исследования.

Основанное на общенаучном методе историзма исследование причин гибели СССР помимо прочего построено в соответствии с логикой системного подхода. Автор руководствовался в том числе положением, высказанным С. Лемом, о равновесном состоянии социально-экономических систем – гомеостазе, нарушение которого ведет к разрушению данного равновесия. Подсказанное С. Лемом направление изучения конкретно-исторических событий предполагает выяснение не только факторов, сыгравших роковую роль в развале Советского Союза, но и установление их иерархии^[15].

Для создания объективной исторической картины гибели государства и социально-экономического порядка, лежащего в основе социализма, использован широкий круг источников: делопроизводственные документы, определявшие государственную политику СССР и политику КПСС, публицистика, мемуары, периодическая печать, статистические документы.

Крушение социализма и/или советского государства

Акт, подписанный в Вискулях в декабре 1991 г. тремя главами республик, не может оцениваться как волеизъявление народа. Народ вполне определенно высказался по этому вопросу. На референдуме в марте 1991 г. при явке 80 % за сохранение СССР проголосовало 76,4 % населения девяти союзных республик.

Точно также вполне обосновано считать данный акт антиконституционным, так как заключенный в 1922 г. Союзный договор и положения Конституции 1924 г., конечно, не могли быть дезавуированы соглашением трех республик.

Несмотря на явную нелигитимность акта, принятого лидерами России, Украины и Белоруссии, ведущие страны мира поспешили признать независимость новых государств, во-первых, в территориальных границах, которые они пробрели, будучи в составе СССР, а во-вторых, признав независимость одних, отказались признавать независимость других: Южной Осетии, Абхазии, Приднестровья, Карабаха, приняв их за сепаратистов^[16].

Развал СССР и обрушение социализма представляли единый процесс, хотя мировая история не подтверждает обязательность такого совпадения. Множество стран и империй пережили сецессию, не ведущую к трансформации социально-экономического строя. Очевидная взаимосвязь этих явлений дает полное основание для поиска причин дезинтеграции Советского Союза во внутреннем организме социалистической системы.

В определении материальной основы социализма, призванного преодолеть «родимые пятна» капитализма: дифференциацию труда и собственности, неравенство в распределении, марксизм исходил из достаточности двух доминантных предпосылок – обобществления производства монополиями и завоевания политической власти, «сбрасывающей оковы капитализма» пролетариатом.

Один из последователей классиков марксизма Р. Гельфердинг, исходя из анализа текущей реальности, «продлил жизнь» капитализму в связи с открывающимся пространством его функционирования в финансовой сфере^[17].

Другая последовательница К. Маркса Роза Люксембург усомнилась в достаточности обобществления производства в качестве фундамента социализма, призванного избавить цивилизацию от неизбежно возникающих «язв» капитализма.

В частности, она полагала, что в социалистическом обществе будет достигнут высокий уровень развития производительных сил и технологического уклада. В своей работе «Накопление капитала» она писала:

Капитализм таит в себе историческое противоречие, процесс его накопления является выражением, непрерывным разрешением и в то же самое время усложнением этого противоречия. На определенной высоте развития (курсив наш. – В.Е.) это противоречие не может быть разрешено иначе, как применением основ социалистического хозяйства, – той формы хозяйства, которая по природе своей является в одно и то же время мировой формой и гармонической системой потому, что она основана не на накоплении, а на удовлетворении жизненных потребностей трудящегося человечества путем развития производительных сил земной поверхности^[18].

Конечно, Р. Люксембург не могла выразить свою мысль в актуальной для наших дней форме о том, что социализм – это система

креативной экономики общества, основанного на производительных силах, обеспечивающих человеку творческую деятельность^[19].

Вместе с тем мысль Р. Люксембург выражена вполне определенно – преодоление «изъянов» капитализма и построение социализма возможно только на основе достижения высокого уровня производительных сил, позволяющего преодолеть редкость значительной доли благ, необходимых для «удовлетворения жизненных потребностей трудящихся». Доступность благ неизбежно преодолевает несовершенство распределения, а удовлетворение потребностей трудящихся устраняет противоречия, связанные с дифференциацией труда и собственности. Только технологический уклад, позволяющий преодолеть редкость благ, а следовательно, товарный обмен и неравенство распределения, мог стать основанием формационной трансформации.

Однако мировой опыт не имеет прецедента сублимации социально-экономического развития от аграрно-индустриальной системы к постмодерну. Введение экономического порядка декретом, командой, планом, игнорируя закономерный ход истории, всегда оборачивается социальными катаклизмами и катастрофами.

Развитие в рамках модерна имеет, помимо прочего, императивное условие, а именно наличие товарно-денежных отношений. Индустриальная эпоха не продуцировала иного механизма определения общественной значимости труда, кроме рынка.

Рынок и социализм

Упуская из вида дискуссию о ленинском видении места и роли рынка при социализме (стратегия или вынужденная мера), следует сослаться на положительный опыт новой экономической политики. Восстановление товарно-денежных отношений в ходе осуществления НЭПа привело к заметным результатам, что позволяет считать реформы начала 1920-х гг. самыми успешными в отечественной истории.

Уместно сказать, что имеющиеся точки зрения о причинах сворачивания НЭПа – вследствие идеологического ригоризма большевиков или неминуемой угрозы извне или необходимости мобилизации экономики в условиях военной угрозы – представляются не совсем корректными. На самом деле советская власть столкнулась с проблемой рыночной неадаптивности крупной промышленности, патерналистски формировавшейся в ходе форсированной индустриализации второй половины XIX в. Фабрики и заводы, являвшиеся «колыбелью» пролетариата, диктатура которого составляла основу советской государственности, уже в 1923 г. стали демонстрировать неконкурентоспособность, на что правительство было вынуждено ответить поэтапно вводимыми монополиями на сырье.

Неспособность крупной промышленности функционировать в условиях рынка в СССР привела к вмешательству государства и замещению товарно-денежных отношений планово-директивными методами управления экономикой.

Уже в 1922 г. высшим органом, регулировавшим торговлю Комвнутторгом при СТО СССР, было принято Постановление, которое запрещало государственным учреждениям пользоваться услугами частных посредников. Устанавливались предельные закупочные и отпускные цены на основные виды сырья и товаров. С середины 1923 г. стало действовать Сырьевое совещание, по решению которого право заготовки сырья было ограничено узким кругом госучреждений. Так, монополистом в закупке и реализации хлопка стал Главхлопок, шерсти – Всесоюзное акционерное общество «Шерсть» и т.д. Кооперации, в том числе и промысловые, могли заготавливать сырье лишь с позволения указанных организаций^[20].

Вместе с тем понимание важности рынка и товарно-денежных отношений присутствовало в сознании советских лидеров и после «полной победы социализма» в СССР.

И.В. Сталин писал в работе «Экономические проблемы социализма в СССР»:

Говорят, – что некоторые экономические законы, в том числе и закон стоимости, действующие у нас при социализме, являются «преобразованными» или даже «коренным образом преобразованными» законами на основе планового хозяйства.

Можно ограничить сферу действия тех или иных экономических законов, можно предотвратить их разрушительные действия, если, конечно, они имеются, но нельзя их «преобразовать» или «уничтожить»^[21]. И далее: «Спрашивается, почему не может товарное производство обслуживать также на известный период наше социалистическое общество, не приводя к капитализму если иметь в виду, что не имеет у нас такого неограниченного и всеобъемлющего распространения, как при капиталистических условиях, что оно у нас поставлено в строгие рамки благодаря таким решающим экономическим условиям как общественная собственность на средства производства, ликвидация системы наемного труда, ликвидация системы эксплуатации?^[22].

Удельный вес социалистического сектора экономики СССР, в котором И.В. Сталин видел залог необратимости социальных преобразований, неуклонно рос.

Таблица 2 / Table 2
Удельный вес социалистического хозяйства в народном хозяйстве СССР, % / The specific weight of the socialist economy in the national economy of the USSR, %

Удельный вес / Specific gravity	Год / Year
	1928	1935	1937
В народном доходе / In the national income	44,0	97,8	99,1
В валовой продукции всей промышленности / In the gross output of the entire industry	82,4	99,71	99,8
В валовой продукции сельского хозяйства (включая личное подсобное хозяйство колхозников) / In the gross agricultural output (including the personal subsidiary farm of collective farmers)	3,3	94,2	98,6
В розничном обороте торговых предприятий / In the retail turnover of commercial enterprises	76,4	100,0	100,0

Источник: Социалистическое строительство Союза ССР (1933–1938 гг.). М., 1939. С. 102.
Source: Socialist construction of the USSR (1933–1938) (Moscow: Gospolitizdat, 1939), 102.

 

Следует заметить, что «гарантом» от капиталистических «рецидивов» была, конечно, не общественная собственность, которая, как показал опыт Китая, сама по себе может и должна быть субъектом рыночного хозяйства, действуя в условиях товарно-денежной экономики в интересах консолидированного в социуме собственника и потребителя благ. Думается, что автор приведенной цитаты это прекрасно понимал. Рассуждения на тему рыночных отношений скорее отражали попытку определить роль таковых при социализме. Однако «полет мысли», как и практика социалистического строительства, свидетельствовали о невозможности адекватного совмещения все поглощающего планирования, администрирования и самоорганизации рыночный стихии.

По сути, пришедшее сегодня осознание необходимости сочетания рынка и плана, «естественной» экономики и государственного регулирования, пока не привело к выработке эффективной экономической модели, включающей в себя эти два начала. Тем более однозначных решений проблемы совмещения государственного регулирования и рыночной самоорганизации не мог дать и первый опыт построения социализма в СССР.

Деструкция гомеостаза социально-экономической системы

Мобилизационный тип экономики, в том числе благодаря идеологическому, репрессивному факторам и государственному перераспределению ресурсов из аграрной отрасли в промышленную, продемонстрировал на первых порах достаточно высокую эффективность. По темпам роста промышленного производства СССР превосходил большинство развитых стран.

Таблица 3 / Table 3
Рост промышленности СССР и главных капиталистических стран (1913 г. = 100), % / The growth of industry in the USSR and the main capitalist countries, %

Страна / Country	Год / Year
	1913	1935	1937	1938
СССР / USSR	100,0	562,6	816,4	908,8
США / USA	100,0	128,6	156,9	122,7
Англия / England	100,0	104,0	121,9	113,3
Германия / Germany	100,0	105,9	129,3	133,0
Франция / France	100,0	94,0	101,0	93,7

Источник: Социалистическое строительство… С. 34.
Source: Socialist construction, 34.

 

Однако по мере дальнейшего развития структурные изъяны в экономике СССР стали оказывать негативное влияние. Нельзя сказать, что системные нарушения проявлялись линеарно. Скорее нарастание дисфункциональности имело характер аттрактора. Наряду с достаточной эффективностью мобилизационной экономики, позволившей поддерживать паритет военного потенциала с вероятным противником, обеспечивавшей прорывы в отдельных направлениях технического прогресса, достижения в научной и культурной сферах в советском социуме стали все очевиднее проступать признаки качественного «расстройства».

Одним из наиболее значимых недостатков системы являлся увеличивавшийся «зазор» между трудом и собственностью, обусловивший растущую демотивацию трудящихся. Отсутствие материальной заинтересованности населения к труду и рыночных механизмов, регулирующих количество и качество продукции, удовлетворяющей его потребности, оказывали увеличивавшийся тормозящий эффект.

Общественная собственность, рассматривавшаяся представителями коммунистической элиты как панацея от капиталистической эксплуатации и неравенства, и ставшая объектом административно-командного управления и распоряжения, утрачивала качества собственности как социального феномена и все более дистанцировалась от реальных интересов трудящихся, что, в конечном итоге, вело к демотивации их сознательного, активного участия в общественном производстве.

Осознавая деструктивные последствия системных противоречий социализма, представители политического класса СССР предпринимали шаги, направленные на реформирование экономики.

С конца 1950-х гг. экономисты Л.В. Канторович, В.С. Немчинов, В.В. Новожилов активно включились в поиск модели развития, учитывающей необходимость введения принципов хозрасчета, материальной заинтересованности и рыночных основ ценообразования. Председатель Совета Министров СССР А.Н. Косыгин предпочел модель реформирования, предложенную Е.Г. Либерманом. В статье этого экономиста, опубликованной в газете «Правда» за 9 сентября 1962 г. «План, прибыль, премия», предлагалось исключить показатель валовой продукции как критерий оценки эффективности работы предприятия и установить в качестве такового прибыль и рентабельность (отношение прибыли к оборотным фондам). При этом, по замыслу Е.Г. Либермана, переход на новые экономические показатели должен был оставить незыблемыми плановые задания по количеству и качеству поставок. В статье «Еще раз о плане, прибыли, премии» («Правда» от 20 сентября 1964 г.) автор проекта полагал необходимым специально указать на обязательность связи интересов потребителя и производителя через оценку деятельности предприятия по объему не выпускаемой, а реализованной продукции^[23].

Реформа Косыгина – Либермана, поддержанная двумя Пленумами ЦК КПСС, мартовским (1965 г.) и сентябрьским (1965 г.), стала успешно внедряться в практику хозяйственной деятельности. Именно благодаря своевременно принятым структурным преобразованиям восьмая пятилетка (1966–1970 гг.) стала одной из наиболее успешных. Национальный доход в течение этого периода вырос в четыре раза^[24]. Однако последовавшие в конце 1960-х гг. события в Чехословакии отвратили советскую политическую элиту от реформистского курса, и без того испытывавшего сопротивление административной системы.

Последствием структурного фактора – дифференциации труда и собственности стало снижение темпов прироста производительности общественного труда.

Таблица 4 / Table 4
Темпы роста производительности общественного труда, % / Growth rates of social labor productivity, %

Год /  Year	К 1960 / By 1960	К 1970 / By 1970	К 1975 / By 1975	К 1980 / By 1980	К 1985 / By 1985	К 1986 / By 1986
1960	100
1965	134
1970	186	100
1975	232	125	100
1980	273	147	117	100
1981	280	150	121	103
1982	289	155	124	106
1983	300	161	129	110
1984	308	165	132	113
1985	317	170	137	116	100
1986	330	177	142	121	104	100
1987	337	181	145	124	106,3	102,4

Источник: Труд в СССР (Статистический сборник). М., 1988. С. 233.
Source: Labor in the USSR (Statistical collection) (Moscow: Finance and Statistics Publ., 1988), 233.

 

Приведенные в табл. 4 данные хорошо иллюстрируют затухающий характер темпов прироста производительности общественного труда. Если в 1960-х гг. они выражались двузначными числами (прирост производительности в 1970 г. к 1965 г. составил 52 %), то в 1987 г., этот же показатель по отношению к предшествующему году составил всего 2,4%.

По темпам прироста производительности общественного труда СССР уступал не только развитым странам капитализма, но и своим партнерам по социалистическому лагерю (табл. 5).

Таблица 5 / Table 5
Темпы роста производительности общественного труда в странах – членах СЭВ (1960 = 100), % / Growth rates of social labor productivity in COMECON member countries, %

Страна / Country	1970	1975	1980	1985	1986	1987
Болгария / Bulgaria	210	305	410	486	511	539
Венгрия / Hungary	163	220	263	289	291	305
ГДР / GDR	154	198	237	292	305	316
СССР / USSR	186	232	273	317	330	337

Источник: Труд в СССР... С. 234.
Source: Labor in the USSR, 234.

Отсутствие рыночных механизмов, регулирующих ценообразование, количество и качество товарной массы вело к непреодолимому дисбалансу потребительского рынка. С одной стороны, СССР превращался в страну хронического дефицита, а с другой, демонтировал экономику с большим навесом неиспользованных денежных средств и большой массы «неликвида».

В 1985 г. уровень дефицита по разным товарным группам составлял от 78 до 84 %. В экспертной оценке Минпромторга СССР на постановление Совмина № 548 (июнь 1981 г.) «О мерах по увеличению производства товаров первой необходимости в 1981–1985 гг. и более полному удовлетворению спроса населения на эти товары», предполагавшего ликвидацию дефицита 50 товарных позиций, говорилось о потенциальной возможности устранения нехватки товаров только половины товарных групп^[25].

Невостребованные и недостающие товары отечественного производства активно замещались импортом, что фактически означало «проедание» и без того недостающих валютных поступлений (табл. 6).

Несмотря на хронический дефицит в промышленности и торговле, росли товарные запасы (табл. 7).

Таблица 6 / Table 6
Импортные товары народного потребления, направленные в торговлю / Imported consumer goods aimed at trade

	Год / Year
	1960	1970	1975	1980	1985	1986	1987	1988
Все товары, млн руб. / All products, million rubles	6375	14 163	22 899	33 619	48 466	46 359	40 442	40 689

Источник: Торговля СССР. Статистический сборник. М., 1989. С. 197.
Source: Trade of the USSR. Statistical collection (Moscow: Finance and Statistics, 1989), 197.

Таблица 7 / Table 7
Запасы непродовольственных товаров в оптовой торговле и в промышленности на конец года, млн руб. / Stocks of non-food products in wholesale trade and in industry at the end of the year, millions of rubles

	Год / Year
	1940	1965	1970	1975	1980	1985	1986	1987	1988
Все непродовольственные товары / All non-food products	248	3052	4222	5824	8363	14 388	13 077	11 620	12 254

Источник: Торговля СССР... С. 241.
Source: Trade of the USSR, 241.

 

Из общего объема запасов товарной массы на неходовые и залежалые остатки в 1985 г. приходилось 4,5 %^[26].

Самым наглядным показателем нереализованного спроса стали увеличивающиеся пассивные накопления граждан. Если в 1961–1965 гг. остатки вкладов населения увеличились на 7,8 млрд руб., то в 1966–1970 гг. – уже на 27,9 млрд руб. К 1981 г. остаток вкладов населения составил 156,5 млрд руб.^[27]

Усугубляющаяся деструкция на потребительском рынке обусловила рост общественного недовольства. В 1958–1966 гг. количество осужденных за антисоветскую пропаганду составляло 3 448 чел., а в 1971–1974 гг. число «профилактируемых» граждан (подлежащих специальному учету КГБ как нелояльных власти) составляло 63, 1 тыс. чел.^[28]

Структурные факторы создавали эффект разрушительного потенциала, при котором возрастала разбалансированность социально-экономической системы, отягощенная внутриполитическими и внешними обстоятельствами. По поводу такого критического состояния социальных систем С. Лем писал:

Общественные структуры обладали различной сопротивляемостью подобным нарушениям, иногда нарушения выводили всю систему за пределы устойчивости в зону необратимых переходов, приводили к революционным изменениям всей структуры^[29].

Многие исследователи видят причину прекращения существования СССР в системном кризисе, к которому привело «сочетание явлений». При этом под системой понимается

идеологически организованная форма государственной власти с присущими ей политическими, экономическими и социальными особенностями^[30],

что в случае с Советским Союзом означало совмещение факторов, приведших непосредственно к сецессии, с кризисом социализма, являвшегося системообразующим основанием государственности.

Разрушение государства и социализма

Последний председатель Госплана СССР В.И. Щербаков в своих мемуарах описал ситуацию, сложившуюся к началу перестройки:

Пятилетку за пятилеткой руководители государства безуспешно пытались разрешить принципиальное противоречие социализма: найти меру сопряжения общественного характера производства с его товарностью. Логика номенклатуры не признавала иных способов управления, кроме выполнения партийных решений и директивных планов социалистического строительства. Повседневная же практика, не говоря уже о зарубежных примерах, убеждала, напротив, в преимуществе экономических, рыночных методов^[31].

В докладе на XXVII съезде партии в 1986 г. Генеральный секретарь ЦК КПСС М.С. Горбачев сформулировал основные направления структурных преобразований в стране. При этом фундаментальные основы социалистических отношений не подвергались сомнению. Качественным изменениям подлежали не «принципы планового руководства, а лишь его методы и приемы», не социалистическая собственность как «основа» общественного строя», а реальные условия влияния «на организацию производства, распределение и использование результатов труда»^[32]. Относительно рынка прямо заявлялось, что

здоровое функционирование товарно-денежных отношений на социалистической основе способно создать такую обстановку, такие условия хозяйствования, при которых его результаты всецело зависят от качества работы коллектива, от умения и инициативы руководителей^[33].

Первым реальным актом, связанным с качественной трансформацией хозяйственного механизма, стал Закон № 7284-XI «О государственном предприятии (объединении)», принятый Верховным Советом СССР 30 июня 1987 г. и вступивший в силу с 1 января 1988 г. Однако, как показало дальнейшее развитие событий, закон был принят скоропалительно, без глубокой проработки вопроса. Предоставление предприятиям широких полномочий в условиях практически их монопольного положения в выпуске определенных групп продукции, в том числе малорентабельной, привело к массовому отказу от выпуска изделий, не обеспечивающих достаточного уровня прибыльности, к нарушениям дисциплины поставок и разрыву их производственных цепей. По этому поводу бывший в то время зампредом Стройбанка СССР Я.И. Дубенецкий писал:

Принятие закона о предприятии было стратегической ошибкой. В нем уже в совершенно гипертрофированном виде развилась непродуманная идея о благе полной самостоятельности предприятия без сколь-нибудь серьезной ответственности в условиях отсутствия рынка и конкуренции. На практике эта беспредельная самостоятельность привела к вымыванию из производства массового дешевого ассортимента потребительских товаров, сокращению производства продукции, по тем или иным причинам не подходящей предприятию, ослаблению договорной дисциплины, вздуванию цен и другим негативным последствиям, означавшим резкое ослабление административной системы управления при практически полном отсутствии рыночных механизмов и регуляторов. Положение усугубилось совершенно уж нелепыми решениями о выборах директоров предприятий, утверждением безграничного произвола созданных советов трудовых коллективов. Наступала полная анархия, в то время как современное производство требует жесточайшей технологической дисциплины и ответственности^[34].

Если ранее в отдельных видах потребительских товаров наблюдался недостаток, то спустя некоторое время после принятия закона из оборота совершенно исчезли многие виды продукции промышленности.

Также контрпродуктивным оказалось осуществление преобразований, предусмотренных законом «О кооперации», вступившим в силу в середине 1989 г. Функционировавшие в течение года без налогов кооперативы превратились в «лавочки» для отмывания незаконного оборота денег, в том числе наличных, перепродажи продукции государственных предприятий, бенефициаров объектов общенародной собственности. Приведем свидетельство министра финансов СССР В.С. Павлова:

Целый год кооператоры жили практически вообще без налогов – с них брали всего лишь по три процента от прибыли. Этот порядок, и вернее, полный экономический беспорядок позволил многим дельцам прошлой эпохи успешно отмыть свои теневые капиталы. Делалось это в принципе просто: бралась лицензия на продажу цветов, пирожков, короче, всего, чего угодно. Этих товаров продавали на сто рублей, а в финансовые органы заявляли, будто продали на сто тысяч рублей. Платили 3 000 налогов – и вот вам, пожалуйста, чистенькие, отмытые 97 000! Не понимать этого механизма отмывки теневых капиталов наши ведущие экономисты, конечно, не могли. Обо всем остальном можно лишь предполагать и догадываться^[35].

Возможность быстрого обогащения, даже в ущерб общественным интересам, и легализация теневого сектора экономики привели к бурному росту организаций с кооперативной вывеской, которых к 1990 г. насчитывалось более 200 тыс. При этом по данным, приведенным академиком Л.И. Абалкиным, 86 % из них были организованы при госпредприятиях. Во многих псевдокооперативах на 3–5 пайщиков приходилось по 150–200 наемных работников^[36].

Таким образом, и разгосударствление экономики через необдуманный акт насаждения кооперации обернулось полным крахом, расхищением государственной собственности, ростом цен и криминализацией общества. Более проработанному плану перехода к рынку, предложенному Председателем Совета министров СССР Н.И. Рыжковым и принятым постановлением Верховного Совета СССР «О концепции перехода к регулируемой рыночной экономике СССР»^[37], не суждено было воплотиться в практику хозяйствования.

Возглавляемое председателем Верховного Совета РСФСР Б.Н. Ельциным руководство республики фактически саботировало конструктивные усилия союзного правительства. На заседании Президентского совета председатель Верховного Совета СССР А.И. Лукьянов прямо заявил, что Б.Н. Ельцин «держит курс на развал Союза»^[38].

Уже когда центробежные силы было невозможно остановить, в материалах XXVIII съезда КПСС отмечалось:

Острота социально-экономической ситуации в стране подвела нас вплотную к необходимости фундаментальных перемен в экономической системе. Речь идет о формировании новой модели экономики: многоукладной, с разнообразными формами собственности и хозяйствования, современной рыночной инфраструктурой. Тем самым будет открыт простор деловой активности и инициативе людей, созданы новые сильные мотивы плодотворного труда, роста эффективности экономики^[39].

В условиях нарастания структурного кризиса советской экономики и неудачных последствий ее реформирования системный кризис с неизбежностью распространился (при ослаблении репрессивной вертикали власти) на консолидирующие социетальные «скрепы» только формирующейся политической нации, именуемой в официальных партийных документах того времени «советский народ».

Ослабление идеологических устоев советского общества вкупе с резким падением материального уровня жизни населения страны закономерно продуцировали поиск национально-культурных оснований объединения социумов союзных республик. Начало националистическим проявлениям положили события 17–18 декабря 1986 г. в столице Казахстана Алма-Ате,^[40] затем последовал февральский 1988 г. армяно-азербайджанский кризис в Нагорном Карабахе^[41].

Ситуация в сфере национальных отношений потребовала принятия специальной Резолюции XIX Всесоюзной конференции КПСС от 1 июля 1988 г.^[42] Однако запущенный маховик национального размежевания в условиях расширения социально-экономического кризиса в СССР было невозможно остановить.

Уже 16 ноября 1988 г. Верховный Совет Эстонской ССР принял Декларацию «О суверенитете Эстонской ССР»^[43]. За Декларацию «О государственном суверенитете Литвы» Верховный Совет Литовской ССР проголосовал 18 мая 1989 г.^[44] Верховный Совет Латвийской ССР принял Декларацию «О государственном суверенитете Латвии» 28 июля 1989 г.^[45] Конституционный закон «О суверенитете Азербайджанской ССР» был принят 23 сентября 1989 г.^[46] После того, как к «параду суверенитетов» 12 июня 1990 г. присоединилась РСФСР^[47], декларирование независимости поддержали все остальные республики. В итоге проявившийся в социально-экономическом строе механизм деструкции стал обретать системный характер^[48].

Выводы

Таким образом, СССР с момента своего создания должен был стать идеологической и социально-экономической альтернативой неизбежных изъянов капитализма (таких, как эксплуатация, социальное неравенство, дифференциации труда и собственности). Однако первый опыт реализации социалистического проекта осуществлялся в стране с наименьшими материальными и технологическими предпосылками. Справедливости ради следует заметить, что такие предпосылки или первые признаки таковых появляются в наиболее развитых странах только в настоящее время.

Мобилизационные механизмы позволили Советскому Союзу решить многие проблемы социально-экономического развития и занять место в ряду наиболее могущественных стран мира. Однако изначально присутствующие структурные дисфункции системы по мере ослабления репрессивного и идеологического давления на социум постепенно вели к ее неизбежному кризису.

Конечно, крах советского государства не носил фатального характера. «Трагедии ХХ века» вполне можно было избежать. Подтверждений тому достаточно в мировой истории, когда политические элиты ряда стран (и прежде всего Китая, Южной Кореи и др.), осознавшие необходимость структурной трансформации, осуществили успешные реформы. Вместе с тем история не знает сослагательного наклонения. Совокупность объективных и субъективных причин создала критическую массу, сдвинувшую в пропасть воздвигаемое трудом многих поколений советских людей равновесие, и великая держава СССР прекратила свое существование.

 

^{1 Шубин А.В. Как оборвалась судьба Советского Союза. Как СССР пришел к Беловежскому соглашению и какую роль в нем сыграли ГЛУП и «таран» Леонида Кучмы // Эксперт. № 1–2. 20 декабря 2021 – 10 января 2022. С. 83–91.}

^{2 Сазонов А.А. Кто и как уничтожал СССР?: архивные документы. М., 2018. С. 44–45.}

^{3 Артемьев М. Распад Союза // Историк. № 12 (84). Декабрь 2021. С. 62–71.}

^{4 Лавренов С.Я. Прощание с Советским Союзом. К 30-летию со дня распада // Обозреватель – Observer. Январь 2022. № 1. С. 84–100. https://doi.org/10.48137/2074-2975_2022_01_84}

^{5 Rumer E., Sokolsky R. Grand Illusions. The impact of Misperceptions About Russia on U.S. Policy. Washington, 2021. P. 41.}

^{6 This December is the 30th anniversary of the fall of the Soviet Union – how does an empire collapse? // The Conversation. December 7. 2021. 7.04 pm GMT.}

^{7 Russia marks 30-th anniversary of failed coup that doomed the USSR // The Bell. 2021. 24 August.}

^{8 Миркин Я. Крушение нерушимого // Родина. № 12. Декабрь 2021. С. 89–103.}

^{9 Миронов Б.Н. 1) От коренизации к суверенизации: как готовилась дезинтеграция СССР // Российская история. 2021. № 6. С. 3–24. https://doi.org/10.31857/S086956870017379-7; 2) Выстраданное спасение России // Родина. № 12. Декабрь 2021. С. 116–122.}

^{10 Воротынский И., Нальгин А. «Интровертная» и «экстравертная» стратегия развития // Эксперт. 2021. 13 декабря. С. 9–18.}

^{11 Гайдар Е.Т. Гибель Империи. Уроки для современной России // BooksCafe.net. URL: https://bookscafe.net/book/gaydar-egor-gibel-imperii-23836.html (дата обращения: 21.01.2022)}

^{12 Кувалин Д.Б. Экономическая политика и поведение предприятий: механизмы взаимного влияния. М., 2009. С. 174.}

^{13 Хаас Р. Мировой беспорядок. М., 2019. С. 56.}

^{14 Белецкая М.Ю. Экономическая помощь зарубежным странам со стороны СССР // Экономика и предпринимательство. 2017. № 2 (79). С. 1119–1130.}

^{15 Лем С. Сумма технологий. М., 2021. С. 244–245.}

^{16 Маркедонов С. Бенефициары военной тревоги // Ведомости. 2021. 21 августа. С. 7.}

^{17 Гильфердинг Р. Финансовый капитал. Новейшая фаза в развитии капитализма. М., 2022.}

^{18 Люксембург Р. Накопление капитала. М.-Л., 1934. Т. 1, 2. С. 337–338.}

^{19 Бузгалин А.В., Колганов А.И. Глобальный капитал. М., 2015; Бузгалин А.В. Креативная революция трансформирует рынок и отношения собственности // Генезис ноономики: НТП, диффузия собственности, социализация общества, солидаризм. М., 2021. С. 143–154.}

^{20 Подробнее см.: Егоров В.Г. Модернизация и революция как структурные предпосылки российской современности // Преподавание истории в школе. 2018. № 7. С. 18–23.}

^{21 Сталин И.В. Экономические проблемы социализма в СССР. М., 1952. С. 9.}

^{22 Там же. С. 15–16.}

^{23 Вдовин А.И. СССР. История великой державы (1922–1991 гг.). М., 2021. С. 580.}

^{24 Лигачев Е.К. Кто предал СССР. М., 2009. С. 14.}

^{25 Кирсанов Р.Г. Состояние потребительского рынка в СССР (конец 1970-х – начало 1990-х гг.) // Вестник Бурятского государственного университета. 2014. № 3. С. 37–42.}

^{26 Там же. С. 277.}

^{27 Там же. С. 37.}

^{28 Гайдар Е.Т. Гибель Империи…}

^{29 Лем. С. Сумма технологий. М., 2021. С. 244–245.}

^{30 Пихоя Р.Г. О периодизации системного кризиса Советского Союза // Российская история. 2019. № 2. С. 3–14. https://doi.org/10.31857/S086956870004488-7}

^{31 Щербаков В.И. Крушение советской империи глазами последнего председателя Госплана СССР. М., 2021. С. 21–22.}

^{32 Материалы XXVII съезда КПСС. М., 1986. С. 39.}

^{33 Там же. С. 40–41.}

^{34 Щербаков В.И. Крушение советской империи... С. 131.}

^{35 Там же. С. 142–143.}

^{36 Там же. С. 144, 147.}

^{37 Постановление Верховного совета СССР от 13 июня 1990 г. № 1558-1 «О концепции перехода к регулируемой рыночной экономике в СССР» // Ведомости СНД и ВС СССР. 1990. № 25. С. 464–471.}

^{38 В Политбюро ЦК КПСС: По записям Анатолия Черняева, Вадима Медведева, Георгия Шахназарова (1985–1991). М., 2006. С. 645–652.}

^{39 Материалы XXVIII съезда Коммунистической партии Советского союза. М., 1990. С. 13.}

^{40 Доклад Американской Хельсинской группы (сентябрь 1990 г.) «О волнениях в Казахстане // Распад СССР: документы и факты (1986–1992 гг.). М., 2016. Т. 1. С. 106.}

^{41 Правда. 1988. 24 марта. С. 3–4.}

^{42 XIX Всесоюзная конференция Коммунистической партии Советского Союза. 28 июня – 1 июля 1988 г.: стенографический отчет: в 2 т. М., 1988. С. 156–160.}

^{43 Советская Эстония (вечерний выпуск). 1988. 18 ноября. С. 6–8.}

^{44 Советская Литва. 1989. 20 мая. С. 4–5.}

^{45 Коммунист Советской Латвии. 1990. № 6. С. 21–26.}

^{46 Бакинский рабочий.1989. 5 октября. С. 11–13.}

^{47 Ведомости СНД и ВС РСФСР. 1990. № 2. С. 22–24.}

^{48 Пихоя Р.Г. О периодизации системного кризиса… С. 4–5.}

Об авторах

Владимир Георгиевич Егоров

Российский экономический университет имени Г.В. Плеханова; Российский университет транспорта

Автор, ответственный за переписку.
Email: korrka@mail.ru
ORCID iD: 0000-0002-2473-8590

д-р. истор. наук, д-р эконом. наук, профессор, директор научной школы «Экономическая теория» Российского экономического университета имени Г.В. Плеханова; заведующий кафедрой международных отношений и геополитики транспорта, Российский университет транспорта

117997, Россия, Москва, Стремянный пер., 36; 127994, Москва, ул. Образцова, 9/9

Список литературы