Рецензия на книгу: Трепавлов В.В. Символы и ритуалы в этнической политике России XVI-XIX вв. Санкт-Петербург: Издательство Олега Абышко, 2018. 320 c.

Аннотация

-

Полный текст

Монография В.В. Трепавлова, известного специалиста по истории народов Поволжья, Сибири, Северного Кавказа, Центральной Азии^[1], руководителя Центра истории народов России и межэтнических отношений Института российской истории РАН, посвящена анализу символико-знаковой системы подданства в Московском государстве и в Российской империи в эпоху позднего Средневековья и Нового времени. Исследование проведено в отношении неславянских народов многонационального Российского государства (Кавказ, Поволжье, Урал, Сибирь, Туркестан, Прибалтика).

Особенностью работы является использование семиотического подхода, в рамках которого историческая реальность раскрывается через изучение семантико-символической, знаковой системы. Проблематика образа власти, этнических стереотипов находится в сфере изучения имагологии и иконологии, что особо подчеркивается автором (С. 11–12).

По мнению В.В. Трепавлова, взаимодействие власти и подданных представляло собой особый ритуал, в рамках которого «репрезентация правящей элиты происходила через демонстрацию могущества патернализма, покровительства и защиты» (C. 7), а со стороны подданных – через «демонстрацию лояльности» (клятвенные ритуалы, визиты ко двору, обрядовое почитание монарха). Образ российского монарха в подобной трактовке приобретает особое сакральное значение, как убедительно показано автором. При этом харизматичность и могущество российских монархов, особый статус их сакральной власти маркировались семантически сложными придворно-государственными ритуалами. При государевом дворе проходили официальные церемонии, демонстрировавшие богатство и силу монарха, симфонию светской и духовной ветвей власти. Российский монарх выступал не только в роли правителя-мессии, но и как глава могущественной, многонациональной империи. Репрезентативные выезды монарха, приемы иностранных послов, званые обеды, праздничные действа, траурные церемонии также были глубоко символичны.

Особую актуальность исследованию придает анализ российской этнической политики в историческом контексте. Автор отмечает, что «полиэтничность» – базовый составной элемент, характерный для Российского централизованного государства с момента его основания, а народы «бывшего Советского Союза несут в себе российский вековой культурный код» (C. 252). Включение различных народов и местных элит в состав Российского государства часто представляло сложный, договорной, растянутый во времени процесс, в рамках которого происходило «постепенное встраивание неславянских элит» в структуру единого государства. И опять же через ритуально-символические процедуры происходила легитимация царской власти над неславянским населением Российского государства.

Монография В.В. Трепавлова – это фундаментальное исследование, базирующееся на репрезентативной источниковой и библиографической основе: материалах РГАДА, РГВИА, РГИА, документах личных коллекций, летописей, периодических изданий, литературы на русском и иностранных языках.

Первая глава посвящена образу народа в глазах власти. В условиях полиэтнического Российского государства, как отмечает автор, требовалось «включить новых соотечественников в русский культурный код» (C. 16), в силу чего проблемы русификации, конфессиональной политики находились в центре внимания властей, просвещенного российского общества, а также иностранцев со времен правления Екатерины II. Этническая панорама империи во всем ее многообразии находила отражение в регулярно проводимых выставках, на которых «были представлены народы России с их традиционным хозяйством, бытом, культурой» (С. 22). При этом «инородцы» часто воспринимались «сквозь призму устоявшихся клише» (С. 25) и стереотипов. Поэтому формировавшиеся образы не были статичными, а трансформировались под воздействием «увеличивающейся информации», «миграций», «войн», проводимой «конфессиональной политики» (С. 26–31). Приводимый в монографии материал подтверждает вывод автора о том, что важным фактором в скреплении полиэтнического сообщества народов России являлось личное отношение монарха и правящих кругов к «иноверным подданным» в контексте «патерналистской парадигмы» (С. 35).

Во второй главе рассматривается символическое значение поездок ко двору представителей различных национальностей. Царские аудиенции посланцам российских иноземцев представляли ритуал, в рамках которого демонстрировалось «величие» и «благосклонность» владыки «Третьего Рима» (C. 45). Сами церемониальные процедуры были дифференцированы в зависимости от состава и статуса делегации, повода для приема, настроения монарха (C. 45–76). Поездки «инородцев» в российскую столицу имели важное просветительское и идеологическое значение в контексте знакомства с техническими достижениями, «системой образования», «укладом жизни» российского населения (C. 77). Факт участия национальных элит в коронациях российских монархов демонстрировал «преданность народов государю, обширность и разноплеменность Российской державы» (C. 93).

В третьей главе автор представляет интерпретацию системы наград и пожалований в Российском государстве. В.В. Трепавлов подчеркивает, что выстраивание «системы поощрений инородцев» было важнейшим «компонентом этнической политики» (C. 106). Подобный тип взаимоотношений являлся «одним из столпов внутренней дипломатии», имел важный «практический смысл» и «репутационный подтекст» (С. 106). Сама система пожалований была весьма разнообразна и включала в себя денежные оклады, ордена и медали, похвальные грамоты, драгоценные ткани, меха, одежду, продукты, товары, оружие. При этом в стране отсутствовала какая-либо система «общегосударственных норм награждений и пожалований» в силу «масштабности» и «полиэтничности» Российской империи (C. 115).

В четвертой главе рассматривается реализация «символического ресурса власти» в процессе личного контакта монарха с подданными. Так, при раздаче милостей и наград правитель «как бы передавал» населению «частицу своих властных прерогатив» (С. 150). Автор видит важное символическое и смысловое значение и в поездках монарха по стране, в ходе которых происходило «обозначение суверенитета России над подвластными землями», демонстрировались забота монарха о своих жителях, «единение царя с верноподданным народом», с одной стороны, и «выражение покорности жителей», «вовлечение местной знати в церемониальные представления имперской элиты» – с другой (С. 151–155).

Пятая и шестая главы монографии посвящены проблеме инкорпорации в общеимперское пространство народов и регионов, обладавших в прошлом независимым или автономным статусом. Подобные владения ожидала в составе России общая судьба: «постепенное уменьшение самостоятельности, нарастание зависимости от государственной власти, упразднение» (С. 180). В отношении местных элит центр делал ставку на «раскол» и «многообразное сотрудничество», и в этом контексте важной процедурой являлось наделение вассальных правителей «должностью, званием, титулом» (С. 181). На протяжении веков происходила трансформация договорных документов – ярлыков, шертных договоров, грамот – между российским монархом и местными правителями. Важным принципом «существования и правления вассальных государей было признание верховенства русского царя», который «давал окончательную инвеституру и определял пределы полномочий своих протеже» (С. 189). По мнению автора, «двуединство легитимности» местного правителя превращало его в «проводника политики Центра, в орудие адаптации своих соплеменников к российской государственности» (C. 198). Статус вассального правителя «сочетал покорность самодержцу с традиционными нормами правления» (С. 216). При этом ханства и княжества в ходе административных реорганизаций включались в состав губерний или областей, в результате чего «рудименты самостоятельного монархического правления» ликвидировались и постепенно они «приближались по своему статусу к российским провинциям» (C. 213). Однако данный процесс не форсировался. С точки зрения центра, сохранение местных правящих элит и их традиционных административных структур зачастую «представлялось более рациональным во внутриполитическом, геополитическом и финансовом отношениях» (C. 214).

В седьмой главе описывается политика сотрудничества центральной власти с национальными элитами. Общей схемой подобных отношений становился своеобразный взаимообмен. За элитами сохранялись некоторые «права и сословные привилегии», «контроль над населением», возможность «несения военной cлужбы». В обмен на это они получали доступ к использованию ресурсов единого государства, обретали в нем «надлежащий социальный статус» (C. 233–234). Социальное благополучие местной знати зависело от уровня «лояльности к российской администрации, готовности следовать в русле ее предписаний». В этой связи различные награды от верховной власти могли наполняться новыми смыслами, «превращаясь в олицетворение власти и повышенного социального статуса» (С. 235). Привлечение «полиэтнического пополнения» в сферу военного строительства, в область гражданского управления носило прагматичный характер, часто представляя «результат социальной комплиментарности элитных кругов народов России» (С. 238–243). Вовлечение этнических элит во внутреннюю жизнь государства происходило в том числе и через «внедрение светского образования», сакрализацию персоны российского монарха, «через разного рода религиозные действа» (С. 244–251).

Подводя итоги исследования, В.В. Трепавлов отмечает, что «русские элитные страты традиционно кооперировались со своими иноэтническими коллегами». В результате в сфере «межэтнических межэлитных отношений господствовали вертикальные связи» (С. 259). Процесс формирования российского дворянства также представлял собой «постепенное интегрирование различных по происхождению людей и семей в единую аристократическую корпорацию» (C. 254).

Автор заключает, что важным средством выстраивания отношений с этническими элитами и населением национальных окраин была «презентация власти как “интертекста” этнической политики, облеченного в разные образы». Использование в отношениях с этническими элитами «традиционных, привычных для них символов и ритуалов было одним из принципов российской этнической политики» (С. 256). Обмен дарами, аудиенции, награждения выступали как элементы «межэтнической коммуникации», как основы «формирования общеимперской идентичности у неславянского населения» (С. 254–257).

Следует отметить особую значимость данного исследования для переосмысления и расширения научно-исследовательской базы в контексте российской этнической политики XVI–XIX вв. Изучение процесса интеграции народов России и управленческих элит в политическую, культурную, социальную, административную и хозяйственную систему Российского государства выступает крайне актуальным направлением отечественной историографии. Данная работа носит междисциплинарный характер; в ней широко применяются исследовательские методики различных дисциплин. С помощью введения в научный оборот новых архивных материалов, анализа семантико-знаковых элементов автору удалось обратить внимание на малоисследованные аспекты данной проблематики, поставить актуальные научные задачи для всех интересующихся вышеуказанным периодом отечественной истории.

^{1 См. работы автора: Трепавлов В.В. Степные империи Евразии: монголы и татары. М., 2015; Трепавлов В.В. Этно-ретро-этюды. Этническая политика России в исторических миниатюрах. М., 2017; Гатагова Л.С., Трепавлов В.В. «Перед толпою соплеменных гор»: проблемные вопросы истории политики России на Кавказе (XVIII–XIX вв.). М., 2019; Трепавлов В.В. Инородцы на царских коронациях: этническая политика империи в ритуальном воплощении // Quaestio Rossica. 2020. Т. 8. № 1. С. 164–175; и др.}