Sahadeo, Jeff. Voices from the Soviet Edge: Southern Migrants in Leningrad and Moscow. Ithaca and London: Cornell University Press, 2019. 273 p.

Аннотация

-

Полный текст

Волны нелегальных мигрантов из африканских стран в государства Западной Европы в немалой степени способствовали появлению исследований, в центре внимания которых проблемы внешней и внутренней миграции, анализ опыта многонациональных и многоэтнических государств, таких как Канада и США. Данное исследование профессора Джеффа Сахадео, директора Института изучения Европы, России и Евразии (ERUS) университета Карлтон (Carleton university) в Оттаве, затрагивает вопросы миграции на основе анализа опыта Советского Союза и Российской Федерации. Следует заметить, что это одно из немногих исследований, рассматривающих в широкой исторической перспективе опыт национальной политики Советского государства как положительный и заслуживающий должного внимания. Канадская школа исследования России всегда отличалась более умеренным и рациональным подходом к изучению ее истории. Не случайно, что она сформировалась в период холодной войны с целью лучше понять СССР, его место и роль в период противостояния двух великих держав.

В качестве эпиграфа к книге Джеффа Сахадео выбраны слова известной песни: «Мой адрес не дом и не улица. Мой адрес – Советский Союз», что само по себе очерчивает географические рамки того, уже не существующего государства, опыт национальной политики которого и является предметом анализа. Данная книга представляет обобщение результатов проекта устной истории (oral history), основанной на интервью нескольких десятков людей, родившихся в Советском Союзе и имевших опыт проживания в одной из двух столиц – Москве или Ленинграде. Проект осуществлялся в течении 2005–2011гг., опросы респондентов проводились в Оттаве, Нью-Йорке, Санкт-Петербурге, Москве, Баку, Ленкорани, Алматы, Ташкенте, Бишкеке, Тбилиси, Кутаиси, маленьких аулах Киргизии, а также по телефону. Группа респондентов включала в себя жителей Армении, Азербайджана, Бурятии, Грузии, Казахстана, Киргизии, Таджикистана, Узбекистана и Северного Кавказа.

Задачей исследования было составление карты мобильности представителей различных национальных групп разных республик СССР в рамках формальных и неформальных структур экономической занятости населения, а также анализ сложившихся отношений периферии и центра и статус двух столиц как символа больших возможностей достижения успеха и самореализации. Знакомство с содержанием интервью позволяет проследить факторы, влияющие на степень толерантности местного населения по отношению к мигрантам, использование негативной терминологии и стереотипов как на бытовом («черные», «черномазые», «черножопые»), так и на более высоком уровне («лица кавказской национальности) в разные хронологические рамки (1920–2000-е гг.).

Первая (Global, Soviet Cities) и вторая (Friendship, Freedom, Mobility and the Elder Brother) главы затрагивают вопросы формирования национальной и кадровой политики СССР в период с 1917 по 1991 гг. В рамках задаваемых вопросов не ставилась задача дать оценку экономических, политических, культурных и прочих факторов как составляющих государственной политики СССР, а скорее услышать это в ответах респондентов на личном, эмоциональном уровне. В меньшей степени респонденты упомянули в интервью необходимость наличия прописки в качестве сдерживающего фактора временного проживания в Москве или Ленинграде (Санкт-Петербурге) или степень владения русским языком как фактора социальной мобильности. В гораздо большей степени была дана оценка критериям при выборе одной из двух столиц как предпочтительному месту учебы или карьеры. Ленинград воспринимался как культурная столица европейского типа, в то время как Москва сравнивалась со вселенским Вавилоном, куда стекались люди со всех окраин СССР и всех стран мира. Особенно подчеркивалась московская атмосфера гостеприимства, национального и этнического разнообразия начиная с аэропортов, железнодорожных вокзалов, метро, улиц, институтов, университетов, советских и государственных учреждений. Предметом особой эмоциональной гордости и даже взволнованности были упоминания об участии в днях, неделях и декадах национальных культур, в спортивных соревнованиях, комсомольских, партийных и профсоюзных съездах, молодежных фестивалях. Даже названия улиц – Ташкентская, имени 26-ти Бакинских комиссаров, воспринимались как символ дружбы и братства.

Третья глава (Making a place in the two capitals) анализирует опыт тех, кто выбрал Москву или Ленинград в качестве места учебы или работы. Не секрет, что диплом московского или ленинградского вуза ценился гораздо выше дипломов республиканских вузов, и потому многие молодые люди из союзных республик приезжали попытать счастья в столицы. Опыт совместного обучения и общения воспринимался как важный и необходимый этап в формировании личного мировоззрения, культурных ценностей, межнациональных контактов. Институтское или университетское общежитие рассматривалось не с бытовой точки зрения, а именно как совместное пространство с многообразными возможностями общения. Командированные по производственным или общественным делам также с волнением вспоминали подготовку к поездке в столицу, адреса друзей или родственников, проживавших там, заказы членов семьи привезти какие-то «московские» вещи. Перевод на рабочее место в одну из столиц воспринимался как шанс стать как «наш Алиев» или как «наш Шеварднадзе».

Четвертая (Race and Racism) и пятая (Becoming Svoi: Belonging in the two capitals) главы книги рассматривают два противоположных по сути процеса: образование землячеств выходцами из национальных республик, с одной стороны, и интеграцию в столичную среду, – с другой. Образование в столицах землячеств и их стремление к сохранению национального колорита (внешние признаки, элементы национальной одежды, язык, культура) вызывали неоднозначную реакцию, варьирующуюся в зависимости от культурного и образовательного уровня окружающего населения. Некоторые респонденты подчеркивали, что временно меняли имя на более русифицированное, чтобы меньше выделяться. Негативное отношение к землячествам начинает усиливаться с начала 1990-х гг., когда национальная принадлежность могла стать достаточным основанием для задержания полицией или нападения со стороны местных националистов. С другой стороны, отмечались многочисленные примеры полной интеграции в столичное пространство через трудовую деятельность, образование, межнациональные и даже интернациональные браки, воспитание детей.

Шестая (Life on the Margins) и седьмая (Perestroika) заключительные главы хронологически затрагивают последние годы перед распадом СССР и первые годы после (1986–1990-е гг.). Для некоторых они стали возможностью проявить инициативу в распавшейся экономической системе (челночная торговля), для других наступило время принятия решений (остаться или вернуться). Характеризуя трудности перестроечного времени, почти все без исключения респонденты с ностальгией вспоминают СССР как страну дружбы народов, «которую мы потеряли».

Данное исследование заслуживает внимания, написано ярким языком и читается на одном дыхании. Опыт проживания в рамках единого СССР простых людей, не знакомых с теоретическими моделями социалистических обществ и попыток создать homo soveticus заслуживает внимания и изучения исследователями советского и постсоветского пространства. Результаты опроса, свидетельствующие о накопленном в СССР положительном опыте внутренней миграции, межнациональной интеграции, кооперации и культурного обмена заслуживают серьезного отношения и могут быть использованы в контексте современной глобальной миграционной политики и предлагаемых в этой связи странами практик адаптации и интеграции иностранных граждан.