Политическая власть цифровых транснациональных корпораций: к проблеме исследования

Полный текст

Актуальность исследования влияния цифровых ТНК на политическую сферу Стремительное развитие в начале XXI века IT-сектора и почти повсеместное подключение к Интернету и его доступность (через компьютеры и смартфоны) запустили процессы цифровизации (диджитализации) почти всех сфер жизнедеятельности общества. Использование поисковых сервисов, социальных сетей и видеохостингов включено в повседневную жизнь большого числа граждан развитых и развивающихся стран. Их удобство, легкость получения и финансовая доступность не дает индивидам задумываться об угрозах и недостатках подобных технологий, что подтверждается исследованиями в области нейрофизиологии и психологии, которые доказали негативное воздействие «постоянной подключенности к Интернету» на мозговую деятельность и психическо-эмоциональное состояние человека [1]. За последнее десятилетие деятельность социальных сетей и различных интернет-сервисов также становилась объектом интереса представителей политической науки. Такой интерес вызван прежде всего важной ролью сервисов Twitter[4] и Facebook[5] (с 2021 входит в холдинг Meta Platforms) в смене политических режимов и протестных акциях на Ближнем Востоке в ходе Арабской весны 2010-2012 годов, а также влияние данных ресурсов на результаты президентской гонки в США в 2016 году. Однако, несмотря на политические последствия применения этих сервисов индивидами, представители научного сообщества уделяют недостаточно внимания цифровым ТНК, которые являются разработчиками и создателями данных брендов и продуктов, как политическим субъектам, возможностям их влияния на социально-политическую сферу, доступным политическим ресурсам и последствиям укрепления экономической мощи. Осознание того, что крупные IT-корпорации являются не только разработчиками ряда сервисов и услуг, но и важными акторами, обладающими экономической и политической субъектностью, произошло, на наш взгляд, после публикаций бывшего аналитика ЦРУ и АНБ Эдварда Сноудена об участии девяти ведущих цифровых корпораций США в программе PRISM. Компании Microsoft, Yahoo, Google, Facebook, PalTalk, AOL, Skype, YouTube, Apple предоставляли разведслужбам США данные и личную информацию о своих пользователях в рамках борьбы с терроризмом[6]. Аналитическое разделение цифровой ТНК от ее основного продукта позволяет изучить и охарактеризовать ее как участника социально-политических процессов, оказывающего влияние на последние не только через свои сервисы, но и как традиционного представителя бизнеса. Возросшую силу и мощь цифровых корпораций отмечают авторы доклада Международного дискуссионного клуба «Валдай»: «Транснациональные гиганты … уже сегодня на равных разговаривают с национальными и иностранными правительствами. Игнорировать их в качестве фактора национальной безопасности невозможно» [2. С. 7]. В основе их влияния, по мнению экспертов, лежит накопленная информация о пользователях и их данные (в т.ч. «цифровые следы»), а также способность посредством цифровых продуктов «транслировать на гигантскую аудиторию те или иные информационные сообщения, напрямую или косвенно - через контролируемую выдачу по поисковым запросам…» [2. С. 7]. Стремительное распространение компьютеров и Интернета позволило цифровым ТНК увеличить свою прибыль и закрепить статус важных игроков в мировой экономике и бизнесе. Так, согласно рейтингу бизнес-журнала Forbes в первую сотню ведущих ТНК входит 10 компаний, работающих на рынке цифровых услуг и сервисов (восемь компаний базируются в США, две - в Китае). При расчете рейтинга компании оцениваются по четырем показателям - объем продаж, прибыль, стоимость активов и рыночная стоимость (табл. 1). Таблица 1 Положение цифровых ТНК в рейтинге журнала Forbes 6 Amazon США 469.8 33.3 420.5 1468.4 7 Apple США 378.7 100.5 381.1 2640.3 11 Alphabet США 257.4 76 359.2 1581.7 12 Microsoft США 184.4 71.1 340.3 2054.3 28 Tencent Holding Китай 86.8 34.9 252.9 414.2 33 Alibaba Group Китай 129.7 10.1 276.2 237.7 34 Meta Platforms США 117.9 39.3 165.9 499.8 51 Intel США 79 19.8 168.4 190.2 92 Cisco Systems США 51.5 11.8 94.2 213.3 98 IBM США 67.2 5.5 133.2 124.3 Источник: составлено автором на основе [3] The position of digital TNC s in the For bes magazi ne ranking Table 1 6 Amazon USA 469.8 33.3 420.5 1468.4 7 Apple USA 378.7 100.5 381.1 2640.3 11 Alphabet USA 257.4 76 359.2 1581.7 12 Microsoft USA 184.4 71.1 340.3 2054.3 28 Tencent Holding China 86.8 34.9 252.9 414.2 33 Alibaba Group China 129.7 10.1 276.2 237.7 34 Meta Platforms USA 117.9 39.3 165.9 499.8 51 Intel USA 79 19.8 168.4 190.2 92 Cisco Systems USA 51.5 11.8 94.2 213.3 98 IBM USA 67.2 5.5 133.2 124.3 Source: compiled by the author based on [3] Для нас как политологов основными категориями исследований являются феномены власти, влияния и государства как ключевого политического института. Поэтому исследовательский интерес представляют следующие аспекты участия IT-корпораций в политике: во-первых, каким образом и с помощью каких инструментов цифровые ТНК оказывают влияние на политическую сферу, электоральные процессы и государственное управление [4; 5]; во-вторых, взаимодействие между органами государственной власти и цифровыми корпорациями в модальностях сотрудничества, конфликта или нейтралитета [6; 7; 8; 9]; в-третьих, угрозы со стороны IT-корпораций государственному суверенитету, а также основным политическим свободам и правам граждан [10; 11; 12]. Важно отметить, что указанные выше аспекты деятельности характерны и для традиционных транснациональных корпораций, а не только цифровых ТНК. Однако, в научной литературе последние скорее рассматриваются отдельно, используется иной методологический инструментарий для анализа их деятельности, несмотря на то, что им присущи некоторые атрибуты традиционных ТНК: наличие филиалов в других странах, локализация продукции (прежде всего доступность сервиса на языке принимающей страны), размещение ресурсной базы (например, в виде серверов и необходимой инфраструктуры). На основе проработанной литературы можно выделить ряд ключевых особенностей современных цифровых ТНК. 1. Применение «платформенной» бизнес-модели, обеспечивающей инфраструктуру для взаимодействия между производителями и потребителями, а также пользователями в единой информационной системе [13. С. 19]. Для описания развития, инструментов применения крупнейшими корпорациями и указания характеристик такой модели ряд исследователей используют термин «капитализм платформ» (platform capitalism) [14; 15; 16; 17]. 2. Сбор, аккумулирование, хранение и обработка персональных данных о пользователях. Информация о пользователях и создаваемый ими контент являются основным ресурсом цифровых корпораций. Она может использоваться в рекламных целях, а также применяться для фильтрации интересных пользователю новостей и экспертных мнений. 3. Стремление к монополизации на определенном рынке или созданию новых рынков. Так, например, Amazon фактически создал и монополизировал рынок онлайн-торговли, Uber занимает доминирующее положение на рынке пассажирских перевозок, Microsoft является монополистом на рынке программного обеспечения со своей операционной системой Windows. По мнению Ф. Фукуямы, Б. Ричмана и А. Гоэля концентрация финансовых и технических ресурсов у цифровых корпораций, а также их стремление к «информационному монополизму» создает угрозы для функционирования демократических политических институтов (в центре внимания авторов угроза демократии в США) [18]. Опасения исследователей вызывают: возможность распространения через социальные сети фейковых новостей и продвижение теорий заговора; эффект эхо-камеры и создание единообразных информационных потоков через внедрение определенных алгоритмов; анализ и использование данных о повседневной жизни пользователей против их воли и интересов [18. P. 102]. На наш взгляд, необходимо также акцентировать внимание на опасности, которую представляют продукты, созданные цифровыми ТНК, для легитимности власти политических лидеров. Наиболее ярким примером являются президентские выборы в США в 2016 году, когда недостатки платформ Facebook и Twitter (возможность регистрации множества аккаунтов, неэффективность алгоритмов поиска и предоставления информации, высокие возможности распространения «фейковых» новостей) поставили под сомнение легитимность избрания Дональда Трампа. Это негативно повлияло на его президентский срок, так как Трамп находился под постоянным давлением со стороны конкурентов и критиков из-за возможного вмешательства в избирательный процесс представителей других государств. Следует добавить, что за последние несколько лет ряд площадок использовали цензуру по отношению к аккаунтам политических деятелей и официальных представительств ряда стран. Например, платформы Twitter, Facebook и YouTube заблокировали аккаунты бывшего президента США Дональда Трампа за поддержку протестующих в Вашингтоне. Тот же Twitter прибег к блокировке официального аккаунта посольства Китая в США за сообщение в защиту политики Пекина в Синцзян-Уйгурском автономном районе[7], а также официального аккаунта Министерства иностранных дел РФ из-за публикации о возможной причастности властей США к разработке коронавируса COVID-19[8]. Эти события, несомненно, увеличивают актуальность данного исследования. Виды власти цифровых ТНК в современных условиях Развитие технологий, усиление роли ТНК (как ключевой разновидности бизнеса) в политико-экономических процессах и реализация различных аспектов проекта цифровой экономики стимулировали дискуссии о властных ресурсах крупного бизнеса и возможностях распространения своего влияния на политическую сферу. В своем исследовании мы сделаем попытку применить ряд концепций источников и видов власти бизнеса к анализу деятельности цифровых ТНК и платформенных компаний. Опираясь на разработки ведущих политэкономистов и политологов, Мариус Бузмейер и Кэтлин Телен выделили три вида источников власти бизнеса: структурные, инструментальные и институциональные [19]. Основанием для структурной власти бизнеса и крупных корпораций как бизнес-единиц является его ключевое (почти привилегированное) положение в странах с рыночной экономикой и демократическим политическим режимом. Важность бизнеса обусловлена его возможностью инвестирования в экономику, а также ключевой ролью в достижении экономического роста, поддержке занятости населения и больших долей в структуре налогообложения. Как следствие, через поддержку уровня занятости и экономического роста бизнес оказывает влияние на распределение доходов и богатства в обществе [19. P. 451]. Бузмейер и Телен акцентируют внимание на том, что возрастание роли бизнеса в развитии общества и концентрация капитала привели к ослаблению государственных институтов в части взаимодействия с предпринимателями: влияние правительства на принятие инвестиционных решений компании снижается, а наиболее эффективным способом привлечения инвестиций со стороны бизнеса является стимулирование и создание благоприятных условий [19. P. 452]. На наш взгляд, диджитализация экономики, общества и политики позволила цифровым корпорациям и платформенным компаниям увеличить свои структурные ресурсы власти. Это прежде всего связано с их высокой ролью в построении цифровой экономики. Доступ к данным пользователей, право на важнейшие технологии и разработки, а также их эффективное внедрение привели к особому положению цифровых ТНК. Важно также отметить, что относительно слабое регулирование со стороны антимонопольных органов привело к концентрации капитала в IT-корпорациях и монополизации ряда сервисов. При этом их влияние и возможности для развития не ограничиваются демократическими и рыночными странами: цифровые корпорации эффективно работают в условиях авторитарных и гибридных политических режимов (китайский онлайн-ритейлер Alibaba, холдинг Tencent). Вторым видом источников власти по Бузмейеру и Телен являются инструментальные. К ним относятся такие возможности бизнеса для оказания влияния на принятие политических решений как лоббизм, выстраивание отношений путем GR, финансирование избирательных и PR-кампаний. Развитие цифровых платформ и социальных сетей, а также имеющиеся у них ресурсы для оказания влияния на политические процессы привлекли внимание представителей законодательной и исполнительной власти к деятельности цифровых ТНК. Прежде всего, власти США усилили законодательное давление и регулирование сферы IT и их представителей. В ответ ведущие компании стали уделять более пристальное внимание использованию инструментов лоббизма и увеличивать затраты на продвижение своих интересов при разработке различных законопроектов и инициатив. Так, например, по данным Палаты представителей США[9], в 2022 году Meta потратила на лоббирование 15,5 млн долларов США, онлайн-ритейлер Amazon - 16 млн долларов США, производитель компьютеров и ПО Apple - 6,4 млн долларов США, поисковик Google - 9,9 млн долларов США. Например, корпорация Meta лоббировала свои интересы при разработке и рассмотрении законопроектов в сфере защиты интеллектуальной собственности, кибербезопасности и защиты данных, вопросов защиты конфиденциальности, регулирования контента и онлайн-рекламы, изменения иммиграционных правил для сотрудников высокотехнологических сфер и налогового регулирования. Представители IT-сектора также оказывают финансовую и организационную поддержку участникам избирательных кампаний. Так, например, основатель компании по разработке программного обеспечения Oracle Ларри Эллисон участвовал в организации сбора средств на избирательную кампанию Марко Рубио в 2016 году (участие в праймериз Республиканской партии) и кампанию по переизбранию Дональда Трампа в 2020 году[10][11]. Еще одним похожим примером является выделение средств на президентскую кампанию 2016 года Дональда Трампа со стороны основателя системы онлайн-платежей PayPal и разработчика программного обеспечения по анализу данных Palantir Питера Тиля. Позже бизнесмен стал советником избранного президента8. (Отметим, что среди представителей IT-сферы и цифровых ТНК существовало разнообразие мнений и позиций относительно личности и политики президента Трампа. Поэтому по указанным примерам не следует делать общих обобщений и категоричных выводов о поддержке или не поддержке Трампа IT-бизнесом). Проанализировав основные характеристики структурной и инструментальной власти бизнеса, Бузмейер и Телен предложили третий вид - институциональную власть бизнеса. Исходной точкой для развития этого вида власти является разрешение со стороны правительства выполнять частным компаниям ряд обязанностей и функций, которые обычно выполняет государство, в том числе по предоставлению общественных благ. Институциональная власть бизнеса «вытекает из прочного положения бизнес-акторов в предоставлении основных государственных функций и услуг» [19. P. 455]. Эффективная работа бизнеса в таких сферах, как, например, образование и здравоохранение, усиливает его влияние, позволяет формировать нормы, правила и инструменты распределения ресурсов и благ, т.е. институционализировать свое участие. Бузмейер и Телен выделяют три механизма получения институциональной власти бизнесом: делегирование полномочий со стороны государства на предоставление ряда услуг; дерегулирование государством определенной сферы с целью наделения других акторов большей свободой действий; усиление и наращивание бизнес-акторами своего влияния [19. P. 451]. На наш взгляд, именно наращивание влияния является основным механизмом, который цифровые ТНК и IT-компании используют для укрепления положения в политической сфере. Это обусловлено, прежде всего, ключевым положением и ресурсами, которыми они обладают, для реализации концепции «цифровой экономики» и перехода к следующему технологическому укладу. Так как цифровые ТНК, по сути, создали рынок цифровых услуг и являются основными субъектами «цифрового капитализма», то государство является зависимым участником в развитии этой сферы. При этом правительство может делегировать бизнесу какую-то часть своих функций по обеспечению услуг путем применения цифровых инструментов для их предоставления (электронный документооборот, электронный подсчет голосов на выборах и т.д.). IT-корпорации стремятся увеличить свою институциональную власть и нарастить влияние путем предоставления общественных благ в цифровой сфере и тем самым заменить собою институты государства. Одним из таких примеров являются проекты Facebook и Loon (одно из подразделений Google) по обеспечению скоростным Интернетом жителей отдаленных районов из развивающихся стран с помощью дронов или воздушных шаров соответственно[12], «раздающих» сигнал для подключения к Сети. Таким способом цифровые ТНК стремятся создать необходимую инфраструктуру и базу для своей дальнейшей экспансии, нарастить количество пользователей и потенциальных покупателей продукции. Кроме того, это позволяет компаниям собирать дополнительные данные о пользователях. Также можно отметить увеличение инвестиций в развитие ITинфраструктуры со стороны компании Amazon. Корпорация открыла более чем в 20 странах центры обработки данных и «облачных» вычислений, позволяющих использовать их мощности для создания цифровой экосистемы, ускорения темпов цифровизации экономики и увеличения доступности Интернета[13]. Еще одним примером стремления цифровых корпораций к расширению институционального влияния и заботе об общественном благе является инициатива компании Google предоставить бесплатный доступ к сервису видеоконференций Google Meet в период пандемии коронавируса COVID-19 в апреле 2020 года11. Данный шаг, кроме расширения базы пользователей и повышения лояльности аудитории бренду, демонстрирует определенный уровень заботы компании о своих клиентах и стремление корпорации бесплатно «делиться» своими разработками для пользы общества. Кроме этого, компания закрепляет если не монопольное положение в сфере обеспечения коммуникации и общения между индивидами в период пандемии (так как есть и другие подобные цифровые сервисы - Zoom, Microsoft Teams), то уж точно показывает, что имеет больше цифровых средств для этого, чем различные государственные институты и акторы. Для удобства представления мы приведем характеристики источников власти, используемых цифровыми ТНК, в табличный вид (табл. 2). Таблица 2 Источники власти цифровых транснациональных корпораций Источники власти Основные характеристики Ресурсы Структурные Ключевое положение цифрового бизнеса в странах, стремящихся к реализации модели цифровой экономики; Важная роль в разработке и внедрении цифровых технологий в различные сферы деятельности; Концентрация капитала в IT-корпорациях и слабое регулирование антимонопольными органами. Доступ к данным пользователей; Монополизация ряда цифровых сервисов и сфер (социальные сети, предоставление видеоконтента), позволяющих формировать картину мира граждан, транслировать выгодные для себя «смыслы». Инструментальные Влияние на принятие решений через лоббизм, GR, участие в финансировании избирательных и PR-кампаний. Использование финансовой прибыли для лоббизма выгодных законопроектов и поддержки кандидатов; Возможность привлечения ведущих специалистов в сфере лоббизма и GR. Институциональные Взятие на себя ряда государственных функций; Стремление к общественному благу; Развитие цифровой инфраструктуры. Преимущество перед государством в разработке и внедрении ключевых цифровых технологий; Управление цифровой инфраструктурой в других странах. Источник: составлено автором на основе концепции источников власти бизнеса [19]. 11 Федуненко Е. Google сделал сервис видеоконференций Meet бесплатным // Коммерсантъ. 29.04.2020. URL: https://www.kommersant.ru/doc/4334514 (дата обращения: 16.01.2023). Table 2 Sources of Power of Digital TNCs Sources of business power Main characteristics Resources Structural sources • The key position of digital business in countries seeking to implement the digital economy model; • An important role in the development and implementation of digital technologies in various fields of activity; • Concentration of capital in IT-corporations and weak regulation by antitrust authorities • Access to user data; • Monopolization of a variety of digital services and areas (social networks, provision of video content), which allow forming a convictions of citizens, broadcasting beneficial ideas. Instrumental sources • Influence on decision-making through lobbying, GR, participation in the financing of election and PR campaigns. • Using financial profits to lobby for profitable bills and support candidates; • Opportunity to attract leading experts in the field of lobbying and GR. Institutional sources • Taking on a number of government functions; • Striving for the public good;• Development of digital infrastructure. • Advantage over the government in the development and implementation of key digital technologies; • Digital infrastructure management in other countries. Source: compiled by the author based on the concept of sources of business power: [19]. По результатам анализа можно сделать вывод, что цифровые ТНК в достаточной степени обладают структурной и инструментальной властью, а для достижения институциональной власти стремятся к реализации «цифровых прав граждан» и снижению «цифрового неравенства». В случае эффективности подобных проектов цифровые ТНК закрепят свое положение в «цифровой эпохе» и отодвинут государство на второй план, оставив ему минимальное количество функций в данной сфере. Наш небольшой анализ показывает, что цифровые корпорации уже превосходят государство по уровню технологического развития и качеству предоставления услуг пользователям, их «близости» к конкретному потребителю. Высокие темпы развития и распространения цифровых технологий, как и любой сложный процесс, приносят с собой как большие возможности и различные блага, так и угрозы и негативные последствия на глобальном уровне (рост цифрового неравенства, защита конфиденциальности и персональных данных, кибершпионаж и кибертерроризм и т.п.). Ответом на указанные вызовы может стать только скоординированное сотрудничество институтов государства, бизнеса и гражданского общества на всех уровнях взаимодействия. Поэтому политическое руководство страны, представители цифровых компаний, образования и некоммерческого сектора должны сформулировать базовые идеи и смыслы подобного сотрудничества.

Об авторах

Станислав Юрьевич Зайцев

Российский государственный педагогический университет им. А.И. Герцена

Автор, ответственный за переписку.
Email: s.zaycev@epsis.ru
ORCID iD: 0000-0003-0319-4552

кандидат политических наук, младший научный сотрудник кафедры политологии

191186, Россия, Санкт-Петербург, наб. р. Мойки, 48

Список литературы