Этническая идентичность русских женщин в межэтнических браках и ее связь с привязанностью к супругу и сепарацией от родителей

Полный текст

Введение Процессы интернационализации, происходящие в самых разных сферах современной жизни, усиление международной мобильности, развитие коммуникационных технологий приводят к увеличению числа межкультурных браков в России (Хачатрян, Чадова, 2016) и в мире (Heikkilä, Rauhut, 2015). Рост распространенности межкультурных браков, соответственно, меняет как отношение общества к таким бракам (Shenhav et al., 2017; Хачатрян, Чадова, 2016), так и характер взаимодействия членов межкультурных семей с их социальным окружением, стратегии аккультурации тех партнеров, которые живут в инокультурном окружении (Chebotareva, 2015). Одним из наиболее часто упоминаемых факторов, способствующих благополучию межкультурных браков, является позитивная этническая идентичность супругов и позитивное отношение к культуре партнера (Killian, 2002; Yodanis et al., 2017; Хачатрян, Чадова, 2016). Этнос в науке понимается как социально конструируемый концепт, содержание которого меняется со временем и зависит от референтной группы (Cokley, 2007). Каждый человек сам конструирует свой этнический статус в межэтнических отношениях (Brummett, Steuber, 2015). Основываясь на исследованиях Т.Г. Стефаненко, этническую идентичность мы рассматриваем как социальный конструкт, «результат эмоционально окрашенного когнитивного процесса идентификации/дифференциации, переживания отношений Я и этнической среды» (Стефаненко, 1999. С. 8). Т.Г. Стефаненко утверждала, что в ситуациях, когда человек воспринимает ситуацию в обществе как нестабильную, его позитивная этническая идентичность может разрушаться, вместо нее может формироваться негативная этническая идентичность. Было показано, что в полиэтнической среде возможно конструирование как моноэтнической идентичности со своей этнической группой по происхождению, так и моноэтнической идентичности с чужой этнической группой либо конструирование биэтнической идентичности, характеризующейся ощущением своей тождественности с двумя этническими группами. То есть, предполагается, что в инокультурном окружении у индивидов актуализируются процессы этнической идентификации, которые могут сопровождаться внутренними конфликтами (Стефаненко, 1999. С. 8). А.А. Малкова показала, что этническая идентичность женщины в межэтническом браке испытывает существенную нагрузку, что может приводить к ее трансформации и вынужденному изменению в сторону принятия значимых элементов этнической культуры ее партнера. Однако А.А. Малкова также пишет, что на каждой новой стадии развития межкультурной семьи происходит частичная трансформация, адаптация и синтез традиционных и актуальных оснований для идентификации. Новые элементы этнической идентичности не просто заменяют старые, но сосуществуют, образуя все более сложные системы. В результате такого процесса идентификации люди живут одновременно в двух или нескольких системах этнонациональных координат (Малкова, 2017). То, как происходят процессы аккультурации в межкультурной паре, оказывает влияние на удовлетворенность жизнью обоих партнеров. В частности, воспринимаемая дискриминация одного из членов межкультурной пары приводит к снижению удовлетворенности жизнью обоих партнеров. Но, как обнаружили авторы, бо́ льшая эмоциональная близость между партнерами в межкультурных парах повышает их удовлетворенность жизнью (Novara et al., 2019). Однако другие исследования показывают, что в зависимости от окружающей культуры и от субъективного восприятия культурной дистанции иностранные супруги в межкультурных браках в основном в большей степени полагаются на своего партнера, принадлежащего к местной культуре, в реализации своих жизненных целей из-за их собственной низкой социальной компетентности в инокультурном окружении. Таким образом, отношения в паре становятся чрезмерно зависимыми (Чеботарева, Джабер, 2017). Иностранные партнеры стремятся внести больший вклад в семейные отношения, ожидая от своего местного партнера большего вклада в свою и их общую жизнь в целом. Эти данные подтверждаются и эмпирическими данными на примере межэтнических адыго-русских браков, свидетельствующими о большей интернальности людей, состоящих в межэтнических браках, по сравнению с моноэтническими (Делова, 2016). Иногда межэтнические интимные отношения считаются индикатором процессов ассимиляции или ослабления культурных границ между различными группами (Alba, Nee, 2009). Но нельзя недооценивать важность культурных различий. Знания о механизмах романтических отношений, сформированные преимущественно в исследованиях западной культуры, соответствующие установки и ожидания в отношении нормативного поведения могут быть не всегда применимы к представителям других культур из-за различий в ценностях и опыте, что может способствовать формированию предрассудков в отношении представителей других культур, а следовательно, затруднять не только построение семейных отношений, но и практику психологической помощи (Zaker, Boostanipoor, 2016). Современные исследователи межкультурных семей и практики, оказывающие помощь таким семьям, говорят о важности системного видения, учета более широкого социокультурного контекста, подчеркивая особую важность взаимоотношений членов межкультурных семей с социальными группами, представляющими культуру происхождения и принимающую культуру, отношение к своей культуре и культуре партнера, культурную идентичность и пр. (Maynigo, 2017). В научной литературе можно встретить противоречащие друг другу данные о том, какое влияние оказывает фактор межэтничности на качество супружеских отношений (Chebotareva, Jaber, 2017; Feeney, 2016; Heaton, 2002; Model, Fisher, 2002; Myers, 2006; Troy, Lewis-Smith, 2006; Чеботарева, 2018). Это обстоятельство показывает важность исследований качества отношений в межэтнических парах с учетом различных объективных и субъективных факторов, а также важность применения различных психологических концепций для понимания характера взаимоотношений в межэтнических парах. В современных исследованиях можно выделить несколько подходов, объясняющих качество взаимоотношений в межкультурных семьях. В работах McElroy-Heltzel с соавторами гипотеза социальных связей применяется для объяснения приверженности отношениям и удовлетворенности отношениями в межкультурных парах. Согласно этим данным, имеется связь воспринимаемой каждым из супругов степени их приспособления к культуре друг друга и качеством отношений в паре, в том числе проявляющимся в снижении неконструктивных конфликтов на основе культурных различий (McElroy-Heltzel et al., 2018). Инвестиционная модель обязательств Rusbult (1983) объясняет, почему межрасовые отношения отличаются меньшей стабильностью, по сравнению с внутрирасовыми (Zhang, Van Hook, 2009). Авторы обнаружили, что опыт маргинализации (Killian, 2002) и социального неодобрения, характерный для межрасовых пар, приводит к уменьшению инвестиций партнеров в отношения и, соответственно, к снижению их приверженности отношениям (Lehmiller, Agnew, 2006). В свою очередь, модель приверженности, основанная на теории взаимозависимости Kelley и Thibaut (1978), утверждает, что уровень приверженности в отношениях зависит от степени удовлетворенности партнера текущими отношениями и восприятиями альтернатив. Rusbult с соавторами (1998) утверждали, что удовлетворенность текущими отношениями является предиктором того, что партнеры воспринимают альтернативы как худшие варианты, а значит, более привержены текущим отношениям (Chebotareva, 2017; Rusbult et al., 1998). Предполагается, что партнеры в маргинальных отношениях «компенсируют» негативное социальное влияние, либо более позитивно воспринимая текущие отношения, либо более негативно оценивая качество альтернатив. Таким образом, для понимания механизмов построения взаимоотношений в межэтнических парах важно изучение стилей этнической идентичности супругов, то есть того, как во взаимодействии с новой культурой конструируется новая этническая идентичность, какое отношение к собственной этничности и этносу партнера формируется. Большинство имеющихся на данный момент исследований межкультурных пар нацелены на выявление факторов удовлетворенности браком, супружеской адаптации. Однако удовлетворенность браком, в свою очередь, также оказывает влияние на супружеское взаимодействие (Rusbult et al., 1998). Соответственно, важно изучать не только общие показатели удовлетворенности, но и отдельные характеристики супружеских отношений. В последние десятилетия активно развивается концепция стилей привязанности во взрослых романтических отношениях (Fraley, 2002; Hazan, Shaver, 1987; Mikulincer et аl., 2002;). Эта концепция базируется на теории привязанности ребенка к родителю Дж. Боулби и М. Эйнсворт (Ainsworth, 1978), согласно которой, надежная привязанность ребенка к родительской фигуре определяет его способность устанавливать и поддерживать стойкие эмоциональные связи со значимыми людьми в детстве, а также способствует развитию его общей социальной компетентности во взрослом возрасте (Coble, Gantt, Mallinckrodt, 1996). Позже было доказано, что паттерны романтических отношений взрослых людей сопоставимы с типом привязанности к родителю (Hazan, Shaver, 1987 и др.). Обнаружено также, что стиль привязанности определяет выбор романтического партнера: люди далеко не всегда выбирают романтических партнеров с надежной привязанностью, предпочитая отношения с теми, кто подкрепляет их устойчивые убеждения об отношениях привязанности, точнее, не вступающие в противоречие с их рабочими моделями себя и других (Fraley, 2000). Была разработана двухфакторная модель привязанности взрослых, в которой стили привязанности определяются сочетанием степени беспокойства (страха отвержения) по поводу отношений привязанности и степени избегания отношений привязанности (дискомфорта от близости). Слабая степень выраженности обоих показателей в этой модели соответствует надежному стилю привязанности, высокая - избегающе-опасающемуся, сочетание высокой степени избегания с низким беспокойством относится к избегающе-отвергающему (отстраненному) стилю, сочетание высокого беспокойства с низким избеганием - к тревожно-озабоченному (зависимому) стилю (Brennan, Shaver, 1995). Исследования, направленные на изучение эффективности психотерапии отношений в паре показали, что работа с различными сторонами привязанности партнеров повышает степень их удовлетворенности отношениями, снижает уровень напряженности и конфликтности (Wiebe, Johnson, 2017; Бриш, 2014). Однако, несмотря на активную разработку теории привязанности в романтических отношениях, в исследованиях межкультурных браков она до сих пор почти не используется. Имеются исследования, показывающие, что распределения показателей привязанности различаются в зависимости от культуры, страны происхождения, этнической принадлежности, религиозной ориентации и т. д. (Agishtein, Brumbaugh, 2013). Также обнаружено, что культура влияет на практику воспитания детей и интерпретацию детьми этих практик, что, в свою очередь, может влиять на последующее развитие, связанное с функционированием привязанности (например, эмоциональная экспрессия и отзывчивость), в том числе в контексте романтических отношений (Tolentino, 2016). Мы считаем, что исследование характеристик привязанности в межкультурных парах позволит лучше понять характер их взаимоотношений и паттерны построения этих отношений. Характер взаимоотношений в паре определяется не только ранним опытом детско-родительских отношений, проявляющемся в стиле привязанности, но и тем, как развиваются отношения человека с его родителями в течение всей жизни. Исследования показывают, что чем более эмоционально близкие и надежные связи с родителями у подростка, тем больше у него психологических ресурсов для психологической сепарации от родителей и индивидуации, развития собственной идентичности и психологической автономии (Coble, Gantt, Mallinckrodt, 1996; Kenny, Donaldson, 1991). Баланс привязанности к родителям и независимости от них - главный фактор успешной социальной адаптации человека (Franz, White, 1985; Josselson, 1988). Способность взрослого человека строить надежные эмоциональные отношения в значительной степени зависит от уровня его личной зрелости, самостоятельности и эмоциональной независимости от родительской семьи. То есть, для благополучных отношений взрослого человека важно, чтобы произошла психологическая сепарация от родительской семьи, но при этом сохранились позитивные эмоциональные связи с семьей (Doctors, 2000; Hoffman, 1984). В модели психологической сепарации Дж. Хоффмана выделяется четыре аспекта (компонента) сепарации: конфликтологическая независимость (отсутствие внутренних конфликтов в ситуациях противоречий с родителями); аттитюдная (когнитивная) независимость (независимость убеждений от установок родителей); эмоциональная независимость (независимость от родительского одобрения и эмоциональной поддержки родителей); функциональная (поведенческая) независимость (самостоятельность в решениях и действиях). Каждый из этих компонентов анализируется отдельно для отца и матери (Hoffman, 1984). Эта модель, разработанная изначально для изучения сепарации от родителей в подростковом возрасте, впоследствии доказала свою эффективность и при изучении сепарации от родителей во взрослом возрасте. Было доказано влияние сепарации от родителей на текущие романтические отношения взрослого человека (Josselson, 1988; Saraiva, Matos, 2012). Сепарация от родительской семьи остается важным фактором удовлетворенности браком и психологического благополучия и в зрелом возрасте, поддержка родителей может облегчать переживания кризисов в супружеских отношениях (Чеботарева, Королева, 2019). Взаимосвязи сепарации от родительской семьи и супружеских отношений в межкультурных браках также изучены слабо. Например, имеются данные о том, что подростки, встречающиеся с представителями других культур, характеризуют свои отношения с родителями как менее благоприятные, по сравнению с теми, кто встречается с представителями своей культуры; а также такие подростки отличаются более высоким уровнем депрессии (Tillman, Miller, 2017). Это подтверждает наши предположения о том, что при неблагополучных детско-родительских отношениях партнер из другой культуры может восприниматься как «агент сепарации». Т.Ю. Садовникова, В.П. Дзукаева (2014) выявили особенности процесса индивидуации/сепарации в юношеском возрасте в зависимости от типа культуры. С.В. Кучеренко и М.Л. Стальмакова (2018) в обзоре исследований супружеских отношений в межэтнических браках упоминают, что более низкое качество отношений, по сравнению с моноэтническими браками, связывается в том числе и с более слабой поддержкой со стороны родителей. Так как межкультурные браки могут рассматриваться, с одной стороны, как требующие высокого уровня личной зрелости и самостоятельности, и, с другой стороны, как «сепарационные браки», то есть как попытки использовать другую культуру для изменения паттернов интимных отношений, усвоенных в родительской семье, мы считаем важным исследовать проблему психологической сепарации в межкультурных парах. В целом развитие супружеских отношений можно рассматривать как параллельные и тесно взаимосвязанные процессы развития отношений привязанности (в том числе адаптации паттернов отношений, усвоенных в детско-родительских отношениях, к супружеским отношениям) и перестройки отношений с родителями от зависимости к балансу автономии и эмоциональной близости (сепарации), а также как отделение от родительской семьи и установление все большей близости с партнером. В межкультурных семьях важными элементами таких многосторонних отношений становятся родная культура и культура партнера. А поиск баланса между идентификацией себя с обеими культурами - важной задачей в этом сложном процессе построения новой идентичности и развитии отношений привязанности. Такой системный взгляд на проблему нам представляется перспективным для исследования межкультурных супружеских взаимоотношений, позволяющим точнее учитывать более широкий социальный контекст семейной ситуации (Чеботарева, Варга, Чекалина, 2018; Feeney, 2016; Hazan, Shaver, 1987). Программа эмпирического исследования Целью данного эмпирического исследования было выявление особенностей отношений привязанности женщин, состоящих в межкультурных браках, во взаимосвязи с их стилем этнической идентичности. Поскольку в силу гендерных стереотипов, в межкультурных браках женщины в большей степени приспосабливаются к традициям и нормам культуры своего партнера, чем мужчины, их этническая идентичность и установки к семейной жизни испытывают большее давление (Малкова, 2017), мы решили в данном исследовании сосредоточиться на женщинах, состоящих в межэтнических браках и проживающих в родной стране своего мужа. На основании вышеизложенных теоретических данных мы предположили, что стиль этнической идентичности этих женщин будет отличаться от позитивного, а также будет более противоречивым, чем у женщин, состоящих в монокультурных браках. Так как мы считаем (на основе наблюдений в психотерапевтической практике), что одним из распространенных мотивов межкультурного брака является сепарация от родительской семьи, то предположили, что степень сепарации от родительской семьи у этих женщин будет выше и, соответственно (исходя из изложенных ранее теорий), стиль привязанности к партнеру будет более надежным, чем у женщин в монокультурных браках. Также предполагается, что привязанность к партнеру женщин, состоящих в межкультурных браках, в большей степени связана с характеристиками этнической идентичности женщин, чем в монокультурных браках. Для проверки этих гипотез мы провели сравнительное исследование стилей этнической идентичности во взаимосвязи со стилями привязанности и сепарации от родительской семьи русских женщин, состоящих в межкультурных и монокультурных браках. Выборка. В основном этапе исследования приняли участие 84 этнически русские женщины в возрасте от 23 до 55 лет (М = 36,1; SD = 7,9), состоящих в браке c представителем своей или близкой культуры не менее года (М = 9,2; SD = 6,6) и проживающие в России, а также 114 русских женщин в возрасте от 21 до 55 лет (М = 35,7; SD = 7,7), состоящих в браке не менее года (М = 6,7; SD = 4,7) с представителем титульной национальности одной из шести европейских стран: Германии, Нидерландов, Испании, Италии, Португалии, Франции и проживающих в стране мужа. Две группы респондентов были выровнены по параметрам возраста, уровня образования, наличия работы у женщины и мужа, проценту зарегистрированных и незарегистрированных браков, наличию детей, самооценке уровня материального благополучия и пр. По социально-демографическим характеристикам группы отличаются тем, что в группе межкультурных браков возраст супругов был старше, чем в монокультурной группе, а уровни должности и средняя продолжительность рабочей недели у женщин в межкультурных браках были ниже. Для формирования выровненных выборок изначально было опрошено большее число респондентов. Это позволило на одном из этапов исследования привлечь выборку из 286 женщин, состоящих в межкультурных браках, для сравнительного анализ подгрупп, различающихся по стажу брака. Методики. Для оценки характеристик привязанности применялся «Мульти-опросник измерения романтической привязанности у взрослых (MIMARA)» (Brennan, Shaver, 1995) в адаптации Т.Л. Крюковой и О.А. Екимчик (Kryukova, Ekimchik, 2016), «Опросник привязанности к близким людям» Н.В. Сабельниковой, Д.В. Каширского (2015), являющийся русскоязычной адаптацией методики «Опыт близких отношений» К. Бреннан и Р.К. Фрейли (Gaines, Brennan, 2001). Опросник «MIMARA (Multi-Item Measure of Adult Romantic Attachment)» направлен на оценку характеристик романтической привязанности взрослых. Он состоит из 70 утверждений, с которыми респондентам предлагается выразить степень своего согласия по 7-балльной ликертовской шкале. Все утверждения распределяются по 7 шкалам, характеризующим степень выраженности различных аспектов привязанности к романтическому партнеру: фрустрации в отношениях, стремления к близости, самоподдержки, амбивалентности чувств, доверия, ревности/страха быть оставленным, стремления к «слиянию» с партнером. По каждой шкале вычисляется среднее арифметическое ответов. Максимальный балл по шкале - 7. Опросник привязанности к близким людям Н.В. Сабельниковой и Д.В. Каширского направлен на изучение стиля эмоциональной привязанности к близким людям, он оценивает два основных измерения: степень беспокойства об отношениях и степень выраженности стремления к избеганию близости. Респондентам предлагается выразить степень согласия с 30 утверждениями, используя 7-бальную ликертовскую шкалу. По каждой шкале подсчитывается сумма баллов, максимально возможный балл - 105. «Опросник психологической сепарации (PSI)» Дж. Хоффмана (Hoffman, 1984) в адаптации В.П. Дзукаевой и Т.Ю. Садовниковой (2014) применялся для оценки степени выраженности различных, выделяемых в теории Дж. Хоффмана, аспектов сепарации, то есть степени сепарированности респондента от отца и от матери. Опросник состоит из двух комплектов утверждений (по 62 пункта в каждом), описывающих разные виды взаимоотношений с каждым из родителей. Предлагается оценить степень согласия с утверждениями, используя 5-балльную шкалу Ликерта. Данные анализировались для каждого родителя по 4 шкалам: стиль сепарации (конфликтологическая независимость), аффективная, когнитивная и поведенческая независимость. Показатели рассчитываются по формулам в соответствии с инструкцией. Максимальный балл по каждой шкале - 4. Высокие баллы по шкале отражают высокую степень психологической независимости от родителей. Из- Методика диагностики типов этнической идентичности Г.У. Солдатовой и С.В. Рыжовой (Солдатова, 1998) применялась для оценки степени выраженности различных типов этнической идентичности, располагающихся в широком диапазоне шкалы этноцентризма: этнонигилизм, этноиндифферентность, позитивная этническая идентичность, этноэгоизм, этноизоляционизм, этнофанатизм. Опросник состоит из 30 суждений по вопросам межэтнических отношений, к которым предлагается выразить отношение по 5-балльной шкале Ликерта. По каждой шкале баллы суммируются, интервал баллов по шкале: 0-20. Для статистической обработки использовались методы описательной статистики, U-критерий Манна - Уитни, ранговый корреляционный анализ Спирмена. Результаты исследования и их обсуждение Этническая идентичность женщин, состоящих в межкультурных и монокультурных браках Средние показатели этнической идентичности женщин, состоящих в межкультурных и монокультурных браках, а также данные о статистической значимости различий представлены в табл. 1. Степень выраженности типов этнической идентичности (ЭИ) женщин, состоящих в моноэтнических и межэтнических браках [The severity of ethnic identity types of women in mono-ethnic and interethnic marriages] Типы этнической идентичности Средние значения Значимость различий Моноэтнические браки Межэтнические браки (n = 84) (n = 114) U р М SD M SD Этнонигилизм 9,791 4,52 16,28 3,33 1276,00 0,000 Этноиндифферентность 18,21 3,17 8,41 3,91 307,00 0,000 Позитивная этническая идентичность 21,45 3,71 4,18 2,67 48,00 0,000 Этноэгоизм 10,75 4,40 17,38 2,59 1002,50 0,000 Этноизоляционизм 9,02 4,19 17,42 2,51 530,50 0,000 Этнофанатизм 11,39 4,38 16,54 3,04 3364,50 0,000 Как видно из табл. 1, существенные различия между группами выявлены по всем типам этнической идентичности. При этом женщины, состоящие в межэтнических браках, отличаются более низким уровнем позитивной этнической идентичности и этноиндифферентности. Понятно, что строя семью с представителем другой культуры и живя в инокультурном окружении, эти женщины не могут игнорировать роль этнической принадлежности в их жизни и взаимоотношениях. Снижение уровня позитивной этнической идентичности (то есть способности позитивно воспринимать и свою этническую группу, и другие, принимать свою этничность) мы связываем, во-первых, с тем, что эти женщины предпочли для создания семьи партнера из другой культуры, а также с общей напряженностью темы этничности в межэтническом браке. Также в этой группе отмечается более высокий уровень обоих экстремальных типов этнической идентичности: как гипер-, так и гипоэтничности. Что также отражает в целом неблагополучный ход межкультурной адаптации, высокую значимость вопросов этничности, эмоциональную напряженность женщин в связи с этим вопросом. Мы предположили, что полученные результаты могут объясняться этапом адаптации респондентов к своей новой социальной роли и инокультурному окружению. Для проверки этой дополнительной гипотезы вся выборка женщин, состоящих в межкультурном браке, полученная до выравнивания с подвыборкой женщин из монокультурных браков (286 чел.), была разделена на подгруппы в зависимости от стажа брака: 1. стаж 1-5 лет, средний стаж отношений - 4 года, стаж пребывания в стране 2,5 лет (94 человека); 2. стаж 5-10 лет, средний стаж отношений - 6,1 лет, стаж пребывания в стране - 7,0 лет (121 чел.); 3. стаж более 10 лет, средний стаж отношений - 11,8 лет, стаж пребывания в стране - 17,8 лет (71 чел.). Сравнительный анализ выделенных групп показал статистически значимые различия только по отдельным параметрам этноидентичности. Основные различия проявляются в уровне этноизоляционизма, отражающего убежденность в превосходстве своего этноса, и в том числе негативное отношение к межэтническим бракам. В группе молодых супругов этот показатель средний (М = 17, 24), в группе со средним стажем - самый высокий (17,92), в группе со стажем более 10 лет - самый низкий (17,1). Статистически значимы различия между 1-й и 2-й (р = 0,04) и 2-й и 3-й (р = 0,02) группами. То есть в межкультурных браках у женщин, проживающих в странах своих мужей, на средних этапах брака увеличивается этноизоляционизм, который на более поздних стадиях брака снижается даже ниже первоначального уровня. Мы предполагаем, что это может быть связано как с прохождением этапов жизненного цикла семьи, так и с этапами аккультурации. В обоих случаях первые этапы увлеченности, оптимизма и т.п. сменяются неизбежными проблемами, противоречиями, иногда разочарованиями. Возможно, примерно в этот период супруги переживают культурный шок (Триандис, 2007. С. 69). Видимо, на этом фоне супруги приписывают причины разногласий наиболее внешне очевидному различию - этнической принадлежности, начинают видеть не только преимущества, но и недостатки новой культуры. А на следующих этапах принимают все выявленные различия. Эти идеи отчасти подтверждаются и различиями в уровне позитивной идентичности. Хотя по этому показателю нет статистически значимых различий, можно проследить, что позитивные установки в отношение своего и иного этноса несколько снижаются на втором этапе и увеличиваются на третьем. Однако, так как исследование динамики этноидентичности не входило в задачи данного проекта, мы можем по этому поводу только строить предположения. Для проверки данных гипотез необходимо проводить дополнительные исследования, специально формируя выборку для этих целей. Между 2-й и 3-й группами также были выявлены статистически значимые различия по уровню этноиндифферентности, то есть по степени размывания этнической идентичности, ее неопределенности, неактуальности этничности. Во 2-й группе этот показатель (М = 7,5) выше, чем в 3-й (М = 8,7) (р = 0,02). В 1-й группе этот показатель средний (М = 7,9) и значимо не различается с другими группами. Эти результаты вполне согласуются с предыдущими. По уровню этнонигилизма, то есть по степени отстранения от собственной этнической группы и стремлению к установлению связей по другим социальным критериям значимо различаются 1-я (М = 15,9) и 3-я (17,0) группы (р = 0,04). Занимает промежуточное положение 2-я группа (М = 16,0) и значимо не отличается от 1-й и 3-й групп. То есть по мере увеличения стажа супружеских отношений у женщин в межкультурных браках увеличивается уровень этнонигилизма. Женщины, состоящие довольно долго в межкультурных браках и живущие в инокультурном окружении, чаще игнорируют этнические особенности (собственные и других людей), в большей степени ориентируются на другие социальные характеристики. Таким образом, выявлена определенная динамика этнической идентичности женщин, состоящих в межкультурных браках, сходная с динамикой процесса аккультурации. На среднем этапе брака (5-10 лет) их идентичность отличается более радикальными формами, преимущественно этноизоляционизмом, но также высока доля и этноиндифферентности, размывания этничности. На более поздних этапах (более 10 лет стажа) отмечается тенденция к этнонигилизму, то есть игнорированию своих этнических особенностей и этничности окружающих. Стили привязанности к партнеру женщин, состоящих в межкультурных и монокультурных браках В табл. 2 представлены средние значения показателей романтической привязанности по двум группам и оценки статистической значимости различий. Как видно из табл. 2, две группы женщин также различаются по большинству показателей привязанности на высоком уровне значимости. По результатам опросника «Опыт близких отношений» обнаружены существенные различия по показателям стремления к избеганию близости в отношениях и беспокойства по поводу отношений (страху отвержения). У женщин, состоящих в межэтнических браках, эти показатели значительно ниже, что говорит о более надежной привязанности к партнеру. Возможно, женщины с более надежным стилем привязанности с большей готовностью создают отношения с представителем другой культуры, легче решаются переехать в чужую страну, строить отношения, основываясь на незнакомых им моделях семейных отношений. По шкалам методики MIMARA не значимыми оказались только различия в степени доверия партнеру. В обеих группах оно на среднем уровне. В остальном женщины из межэтнических пар также демонстрируют более надежную привязанность. Они в большей степени, чем женщины из монокультурных семей, стремятся к эмоциональной близости со своим партне- ром, испытывают меньше фрустрации в романтических отношениях, у них отмечается меньше негативных и амбивалентных эмоций в отношениях, они меньше стремятся дистанцироваться либо эмоционально сливаться со своим партнером, устанавливая зависимые отношения, меньше его ревнуют. Таблица 2 / Table 2 Особенности романтической привязанности женщин, состоящих в моноэтнических и межэтнических браках («Опросник привязанности к близким людям», MIMARA) [Features of romantic attachment of women in mono-ethnic and interethnic marriages (“Attachment to Close People Inventory”, MIMARA)] Средние значения Показатели Моноэтнические браки Межэтнические браки U привязанности (n = 84) (n = 114) p М SD М SD Избегание 75,62 0,82 30,96 0,88 246,00 0,000 Беспокойство 74,40 0,95 41,43 0,78 827,00 0,000 Фрустрация 4,94 0,84 2,90 0,93 561,50 0,000 Стремление к сближению 2,69 0,95 5,53 0,99 161,50 0,000 Самоподдержка (дистанцирование) 4,19 0,93 3,78 1,01 3546,00 0,002 Амбивалентность 4,95 0,85 2,93 1,00 731,00 0,000 Доверие 4,22 0,79 4,06 0,80 4437,50 0,379 Ревность (страх быть брошенной) 3,97 17,24 3,50 8,99 3364,50 0,000 Срастание границ 4,57 16,58 3,31 15,51 1242,00 0,000 Помимо упомянутого выше предположения о личностных особенностях, связанных с готовностью создавать межкультурные браки, эти результаты можно объяснить межкультурными различиями в стилях привязанности (Agishtein, Brumbaugh, 2013) в сочетании с концепцией социальных связей (McElroy-Heltzel et al., 2018). То есть женщины из монокультурных браков в большей степени придерживаются своей культурной традиции построения отношений. Российская специфика романтической привязанности пока еще не описана достаточно четко, но ряд исследователей (например, Agishtein, Brumbaugh, 2013) говорят о том, что в коллективистских культурах люди склонны к более близкой эмоциональной дистанции в паре, а в индивидуалистических культурах - к большей автономии. Но, кроме того, вся история России на протяжении многих десятилетий не способствовала усвоению детьми моделей надежной привязанности в родительских семьях в нескольких поколениях (социальные травмы, изолированность мужчин от семьи, стратегии выживания и т. п.). Все это вместе способствует формированию культурно-специфических паттернов ненадежной привязанности, сочетающих высокую эмоциональную зависимость от партнера и высокую тревогу в отношениях. Хотя, согласно классической теории, типы привязанности к матери формируются в раннем детстве и далее остаются довольно устойчивыми, в теориях привязанности взрослых утверждается, что привязанность может меняться в течение всей жизни под влиянием важных жизненных событий и отношений со значимыми людьми (Hazan, Shaver, 1987; Gaines, Brennan, 2001). Миграция, брак с представителем другой культуры вполне могут быть теми жизненными событиями, которые меняют стиль привязанности. Женщины, адаптируясь к новой культуре и создавая собственную семейную субкультуру с представителем другой культуры, вполне могут перестраивать паттерны своего поведения в семейных отношениях. Для проверки этого предположения мы также провели сравнительный анализ трех групп, различающихся по стажу отношений. По уровням избегания и беспокойства в отношениях различия между группами с малым и средним стажем отношений не значимы. Между 1-й группой и группой со стажем отношений более 10 лет статистически значимо различие по выраженности тенденции к избеганию (p = 0,006), как и между 2-й и 3-й группами (р = 0,01). В 1-й группе эта тенденция самая слабая (М = 31,2), во 2-й - несколько выше (М = 31,5), в 3-й - самая высокая (М = 35,0). В общем эти данные вполне согласуются с рядом других исследований о том, что с возрастом и стажем брака у супругов усиливается тенденция к избеганию. По показателю беспокойства в отношениях отмечается небольшой рост беспокойства в средней по стажу группе. В 1-й группе средний уровень (М = 41,2), во 2-й группе - несколько ниже (М = 39,3), в 3-й - самый высокий (М = 45,7), при этом статистически значимы различия между 2-й и 3-й группами (р = 0,003). То есть, несмотря на предполагаемый культурный шок, в среднем периоде межкультурного брака беспокойство женщин по поводу своих отношений несколько снижается. С учетом данных по показателю избегания, возможно, тревога снижается за счет увеличения дистанции с супругом, чему также может способствовать адаптация к окружению, приобретение большей социальной автономии. Сравнительный анализ отдельных аспектов привязанности в группах с разным стажем отношений показал значимые различия между второй и третьей группой по всем переменным, кроме доверия и самоподдержки. Женщины, состоящие в межкультурных отношениях более 10 лет, в меньшей степени стремятся к эмоциональной близости с партнером, в большей степени попадают в межличностную зависимость, переживают фрустрацию, негативные и амбивалентные чувства по поводу отношений, ревность к партнеру (р = от 0,04 до 0,007). Самое больше различие проявляется в уровне фрустрации. В 1-й группе некоторые показатели несколько выше, чем во 2-й, но не статистически значимо. В целом супруги со средним стажем межкультурного брака демонстрируют несколько более надежный стиль привязанности, чем на начальном, а со стажем брака более 10 лет - значительно менее надежный. Эти данные тоже в основном соответствуют общей тенденции, обнаруживаемой в разных исследованиях. Соответственно, данные, показывающие снижение степени надежности привязанности со стажем межкультурного барака, не подтверждает наше предположение о том, что стиль привязанности у женщин этой группы становится более надежным вследствие освоения паттернов новой культуры. Более вероятным оказывается предположение о том, что женщины с более надежным стилем привязанности более склонны вступать в межкультурные браки. Сепарация от родительской семьи женщин из межкультурных и монокультурных браков В табл. 3 представлены показатели сепарации от родителей женщин, состоящих в межкультурных и монокультурных браках и оценки статистической значимости различий между этими группами. У женщин из межкультурных пар все показатели сепарации существенно превосходят показатели женщин из монокультурных пар. У женщин в межкультурных браках отмечается гораздо более гармоничный стиль сепарации от обоих родителей, то есть они редко испытывают негативные эмоции в случаях разногласий с родителями, они также в меньшей степени зависят от эмоциональной поддержки родителей, их признания, одобрения. Сильнее всего в двух группах различается поведенческая зависимость от родителей, что, видимо, вполне естественно для женщин, живущих со своими родителями в разных странах. Особенности сепарации от родительской семьи женщин, состоящих в моноэтнических и межэтнических браках (PSI) Таблица 3 / Table 3 [Features of separation from the parental family of women from mono-ethnic and interethnic marriages (PSI)] Средние значения Показатели Моноэтнические браки Межэтнические браки привязанности (n = 84) (n = 114) U р М SD M SD Стиль сепарации от матери 2,35 0,72 3,57 0,72 1252,00 0,000 Стиль сепарации от отца 2,22 0,89 4,09 0,96 805,00 0,000 Аффективная независимость от матери 2,67 0,86 3,36 0,77 2681,00 0,000 Аффективная независимость от отца 2,58 1,14 4,07 1,05 1683,50 0,000 Когнитивная независимость от матери 2,80 0,94 3,27 0,84 3532,00 0,002 Когнитивная независимость от отца 2,85 1,15 3,78 1,17 2898,00 0,000 Поведенческая независимость от матери 2,14 0,82 4,00 0,71 506,00 0,000 Поведенческая независимость от отца 2,00 1,03 4,61 0,69 387,50 0,000 Значимых различий в показателях сепарации от родителей между группами с разным стажем отношений не обнаружено. Эти данные отличаются от данных, полученных в исследовании особенностей сепарации от родительской семьи женщин с разным брачным статусом (Чеботарева, Королева, 2019). В монокультурных браках сепарация от родителей различается у женщин с разным стажем брака и брачным статусом. Это позволяет нам предположить, что для женщин в межкультурном браке отношения с родителями в меньшей степени связаны с их супружескими отношениями. Связь стиля этнической идентичности с отношениями с близкими людьми женщин, состоящих в межкультурных браках Для понимания роли стиля этнической идентичности и сепарации от родителей в текущих отношениях с партнером женщин, состоящих в моноэтнических и межэтнических браках, был проведен корреляционный анализ методом ранговых корреляций Спирмена. Обнаружен ряд статистически значимых корреляций характеристик романтической привязанности к партнеру как с показателями типа этнической идентичности, так и с показателями сепарации от родителей. В первую очередь обращает на себя внимание то, что в группе межкультурных браков отмечается гораздо большее число статистически значимых связей между показателями выраженности типов этнической идентичности и привязанности (32 значимые корреляции, r = 0,21-0,46), чем в группе моноэтнических браков (6 значимых корреляций, r = 0,22 = 0,32), что говорит о более тесной связи стиля этнической идентичности с супружескими отношениями в межкультурных парах. В соотношении сепарации от родителей и привязанности к партнеру ситуация противоположная - в группе межкультурных браков обнаружено 12 (r = 0,19-0,29) значимых корреляций, а в группе монокультурных браков - 20 (r = 0,23-0,44), что отражает более тесную связь супружеских отношений с отношениями с родителями в монокультурных парах. И, соответственно, большую роль в супружеских отношениях в межкультурных браках этнической идентичности, по сравнению с сепарацией от родителей. Поскольку объем статьи не позволяет представить здесь таблицы со всеми данными, в табл. 4 представлены наиболее важные - корреляции этнической идентичности и привязанности к партнеру у женщин из межкультурных браков. Корреляции характеристик этнической идентичности Таблица 4 / Table 4 с показателями привязанности у женщин, состоящих в межэтническом браке (n = 114) [Correlation of ethnic identity characteristics with indicators of attachment in women from interethnic marriages, n = 114) Показатели Этно- Типы этнической идентичности ЭтноиндифПозитивная Этноэгоизм Этноизо- Этнопривязанности нигилизм ферентность ферентность этноидентичность ляционизм фанатизм Фрустрация -0,274 0,083 0,462 -0,345 -0,181 -0,127 Стремление к сближению 0,170 -0,132 -0,263 0,213 0,148 0,186 Самоподдержка (дистанцирование) -0,038 0,015 0,158 -0,070 -0,018 -0,089 Амбивалентность -0,355 0,161 0,258 -0,316 -0,262 -0,288 Доверие 0,271 -0,252 -0,322 0,251 0,280 0,281 Ревность (страх быть брошенной) -0,178 0,100 0,251 -0,268 -0,307 -0,239 Срастание границ -0,177 0,054 0,227 -0,212 -0,173 -0,106 Избегание -0,155 0,129 0,333 -0,211 -0,167 -0,204 Беспокойство -0,307 0,081 0,310 -0,306 -0,268 -0,144 Примечание. Полужирным шрифтом выделены корреляции на уровне значимости р ≤ 0,05. Как видно из табл. 4, в этой группе с характеристиками романтической привязанности сильнее всего связаны показатели позитивной этнической идентичности, этноэгоизма и других показателей гиперидентичности. Эти показатели позитивной идентичности и гиперидентичности противоположным образом взаимодействуют с характеристиками привязанности. Позитивная этническая идентичность прямо связана с показателями ненадежной привязанности и обратно - с показателями надежной. А гиперидентичность - наоборот. Этнонигилизм (как крайняя форма гипоидентичности) обнаруживает корреляции, схожие с гиперидентичностью. То есть в межкультурных браках и инокультурном окружении для поддержания надежных отношений с партнером женщинам необходимо некоторое отклонение от «нормальной» этнической идентичности, преимущественно в сторону усиления значимости собственного этноса. Возможно, создание в семье условий для поддержания культурных традиций женщины, живущей в инокультурном окружении, ассоциируется с хорошим отношением партнера к женщине. Анализ корреляций в группе женщин из моноэтнических пар обнаружил гораздо меньше статистически значимых связей типов этнической идентичности с характеристиками привязанности к партнеру. В общем экстремальные формы идентичности обратно связаны с показателями ненадежной привязанности, особенно со страхом отвержения. Итак, приведенный анализ данных показывает, что более жесткие установки в отношении этничности позитивно связаны с надежной привязанностью женщины к партнеру в межэтнической паре. Можно предположить, что установки по поводу этничности связаны с сепарацией от родителей. Однако корреляционный анализ выявил не так много статистически значимых связей. В группе межкультурных браков этих связей меньше (5 значимых корреляций, r = 0,18-0,32), чем в группе монокультурных браков (11 значимых корреляций, r = 0,22-0,32). То есть стиль этнической идентичности женщин в монокультурных браках в большей степени связан с отношениями с родителями, чем в межкультурных. Общее содержание корреляций в обеих группах сходно. В основном позитивная этническая идентичность обратно связана с показателями благополучной сепарации от родителей, а отклонения в этноидентичности в обе стороны (гипои гиперэтничности) связаны с благополучной сепарацией напрямую. Так, женщины, психологически независимые от своих родителей, чаще демонстрируют отклонения от социально желательных установок, видимо, более открыто проявляя свои собственные. В обеих группах в большей степени со стилем этноидентичнсоти связан стиль сепарации (степень ее гармоничности, неконфликтности) и преимущественно - стиль сепарации от матери. При этом для женщин в межкультурных браках он сильнее всего связан с этнонигилизмом, а для женщин в монокультурных браках - с этноэгоизмом. Видимо, благополучная сепарация от родителей в каждой группе проявляет те установки в отношении этничности, которые им более свойственны в зависимости от их социальной ситуации Заключение Результаты исследования показали, что у женщин в межэтнических браках, живущих в инокультурном окружении, отношения привязанности как с родителями, так и с супругом более надежны и позитивны, сепарация от родительской семьи происходит более благополучно, а стиль этнической идентичности более экстремален и связан с внутренней конфликтностью. Это, с одной стороны, отражает продолжающийся процесс адаптации к новой культуре, с другой стороны, возможно, является механизмом сплочения данного вида межэтнических пар. Динамика этнической идентичности женщин в межкультурных браках в основном воспроизводит кривую аккультурации, то есть на начальных (до 5 лет) и более поздних (более 10) стадиях межкультурного брака стиль этнической идентичности мене экстремален, чем в средний период (5-10 лет брака). Женщины со средним стажем брака более убеждены в превосходстве своего этноса над другими. На более поздних стадиях для женщин в межкультурных браках более характерно отрицание роли этничности в жизни людей. Но, поскольку изучение динамики этнической идентичности не было целью данного исследования, эти результаты являются предварительными и требуют проверки в специально организованном исследовании. Динамика стиля привязанности к партнеру у женщин в межкультурных браках, в общем, схожа с той, которая отмечается в монокультурных браках в разных культурах. С увеличением стажа брака усиливаются тенденции к увеличению эмоциональной дистанции между партнерами, различные показатели ненадежной привязанности, что не позволяет нам объяснить выявленную более надежную привязанность у женщин этой группы особым статусом их семейного положения (межкультурный брак и инокультурное окружение). В таком случае остается объяснение, что женщины, готовые вступать в брак с представителем другой культуры, изначально отличаются более надежным стилем привязанности. Характеристики сепарации от родительской семьи у женщин с разным стажем межкультурного брака существенно не различаются, что не согласуется с данными, полученными в исследованиях монокультурных браков. Это позволяет утверждать, в межкультурных браках женщины меньше вовлечены в отношения со своими родителями, эти отношения дальше не развиваются. К сожалению, используемая методика, оценивая степень независимости от родителей в разных сферах, не позволяет оценить степень эмоциональной близости с родителями, то есть насколько действительно произошла перестройка их взаимоотношений; не дифференцирует реальную перестройку отношений и увеличение эмоциональной дистанции (вплоть до эмоционального разрыва). Таким образом, полученные результаты позволяют сделать вывод о большей психологической независимости от родителей женщин в межкультурных браках, о более низкой конфликтности этих отношений, но не о степени психологической зрелости этих отношений. Соответственно, мы не можем утверждать, с чем именно связано отсутствие динамики: с тем, что эти отношения уже с начала брака женщины были достаточно надежными, или с тем, что межкультурный брак женщины увеличил дистанцию в отношениях с родителями и отношения как бы «заморожены». Мы предполагаем, что оба варианта верны, что существуют разные сценарии. В результате проведенного исследования все выдвинутые гипотезы подтвердились. Доказано, что стиль этнической идентичности тесно связан с отношениями привязанности женщин к супругу. У женщин в моноэтническом браке, проживающих в родной стране, он больше связан с характером сепарации от родителей, а у женщин в межэтническом браке, живущих в чужой стране, - с привязанностью к мужу. В обоих случаях позитивная этническая идентичность связана с ненадежной привязанностью и зависимостью, а экстремальные формы этнической идентичности - с надежной привязанностью и личностной автономией в отношениях. То есть, возможно, в межэтнических парах этнос становится той «аутгруппой», в противостоянии с которой происходит сплочение «ингруппы», то есть супружеской пары. Можно предположить также наличие разных стратегий в зависимости от противопоставления своей пары с родной этнической группой женщины или с этнической группой мужа, являющейся и социальным окружением женщины. Например, одни стратегии приводят к усилению этноизоляционизма, а другие - к усилению этноиндифферентности. Но в данной выборке женщин из межэтнических пар не удалось выделить разные группы, значимо различающиеся по предпочтению гипоили гиперэтнической идентичности. Большинство женщин этой группы сочетают в себе обе экстремальные тенденции. Возможно, анализ данных явлений на большей выборке позволит прояснить механизмы выявленных взаимосвязей. Настоящее исследование имеет ряд ограничений, связанных с перспективами дальнейших исследований этой проблемы. Прежде всего, количественное исследование позволило выделить общие тенденции и выдвинуть ряд новых гипотез о возможных объяснениях выявленных закономерностей. Качественные исследования позволили бы более точно понять механизмы развития этнической идентичности женщин, состоящих в межкультурных браках, и взаимоотношение этой идентичности с отношениями в паре. Существенным ограничением также является то, что выборка состоит только из женщин. Важно в дальнейшем провести аналогичное исследование на мужской выборке, чтобы вычленить вклады факторов пола и социальной ситуации. К тому же данная выборка - только один из примеров межкультурных браков. Поэтому выводы, полученные в этом исследовании, следует с осторожностью применять для более широкой популяции. Требуются дальнейшие исследования разных сочетаний культур и характеристик социальной ситуации, чтобы более четко различать вклады разных факторов. В частности, в дальнейшем предполагается проводить аналогичные исследования с участием женщин, состоящих в браке в неевропейских странах, а также проживающих не в стране мужа, а в третьей стране. Как отмечено выше, данные о динамике изучаемых явлений требуют более тщательной проверки. В частности, важно изучать проявления данных переменных на разных стадиях жизненного цикла семьи, то есть с учетом не только стажа брака, но и возраста детей, важных жизненных событий и т. п. Мы осознаем, что этническая идентичность и сепарация от родительской семьи - только часть множества психологических факторов, воздействующих на отношения в паре. В дальнейшем следует привлекать и другие факторы, например, уровень личностной зрелости партнеров, личностной автономии, установки по поводу отношений в паре и семейной жизни в целом, жизненные ценности, характер детско-родительских отношений и т. п., и исследовать их взаимосвязи. Результаты данного исследования позволяют учитывать специфическую социальную ситуацию межэтнических пар в ходе психологической, социальной и прочей помощи таким парам. Понимание механизмов проявления стиля этнической идентичности в супружеских отношениях дает специалистам еще один ориентир для развития их культурной чувствительности (Чеботарева, 2017). В частности, результаты доказывают важность учета стиля этнической идентичности при работе с супружескими отношениями в межкультурной паре. Важно прослеживать в каждой конкретной паре, как их представления о своем этносе и этносе партнера встроено в семейное взаимодействие, какими поведенческими паттернами поддерживается этническая идентичность, как это влияет на характер отношений партнеров. Как мы увидели из результатов, позитивная этническая идентичность далеко не всегда способствует более гармоничным супружеским взаимоотношениям, но культурные различия супругов, очевидно, являются полезным ресурсом для развития отношений. Важно выработать конструктивные способы их обсуждения и поддержания. Изначальное более высокое стремление женщин в межкультурных парах к сближению с партнером важно воплощать в функциональные поведенческие паттерны, которые не приводили бы к чрезмерной эмоциональной зависимости, а в дальнейшем к фрустрации и отдалению. Важно поддерживать у таких женщин оптимальный уровень личностной автономии, в том числе и через развитие их социальных связей в новом окружении.

Об авторах

Елена Юрьевна Чеботарева

Московский государственный психолого-педагогический университет; Научно-исследовательский университет «Высшая школа экономики»

Автор, ответственный за переписку.
Email: chebotarevy@yandex.ru

кандидат психологических наук, доцент кафедры детской и семейной психотерапии Московского государственного психолого-педагогического университета; доцент департамента психологии Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики»

Российская Федерация, 127051, Москва, ул. Сретенка, 29; Российская Федерация, 101000, Москва, ул. Мясницкая, 20

Мира Александровна Конина

Проект Psypublic.com

Email: mira@psypublic.com

руководитель проекта

Российская Федерация, 119517, Москва, ул. Нежинская, 13

Алла Сергеевна Руденко

Научно-исследовательский университет «Высшая школа экономики»

Email: allarud1009@gmail.com

студент магистерской программы «Системная семейная психотерапия»

Российская Федерация, 101000, Москва, ул. Мясницкая, 20

Список литературы