Российская цивилизационная идентичность как основа ценностной целостности и государственной политики

Полный текст

Введение Исчерпание монополии западного глобального проекта на формирование картины мира и выстраивание политико-идеологического целеполагания имплицировало переосмысление социально-политической субстанции современного мира, включая ревизию семантического узла нормативных универсалий. Ответом стало обращение к теоретическим рамкам цивилизационного подхода для интерпретации общества и политики и использование цивилизационного дискурса для утверждения нового политического целеполагания России. Равноположенность путей цивилизационного и политического развития стран и регионов как альтернатива глобальной линейной нормативности закладывается в основу нового политического нарратива, перетекающего в реальную политику. Одним из структурообразующих оснований этого нового нарратива становятся понятия «цивилизация», «идентичность», «ценностная система», «традиция», конструирующих с одной стороны дискурсивную силу российского государства, с другой - выступающих легитимными основаниями для обеспечения полноты суверенитета и строительства нового, более справедливого мирового порядка. Отсутствие в течение длительного времени политико-инструментального и познавательного внимания к данным сюжетам, их вымывание из академического и идейно-политического пространства наряду с господством институционального подхода обусловило ситуацию, когда социокультурные и ценностные основания стали едва ли не «упущенными переменными». Однако современность, перечеркнув понятные и знакомые смыслы и значения политических универсалий, конструкций, парадигм, иерархий, вернула социокультурную проблематику, заставив по-новому звучать утверждение «культура имеет значение» [Культура имеет значение... 2002]. Цивилизационный подход и исследования идентичности Прежде чем цивилизационный подход стал смысловым аккумулятором интерпретации происходящих в реальной политике явлений, в эпистемологии и онтологии современности произошел глубинный сдвиг: разрушение онтологической подлинности и дрейф к симуляции, спектаклю, абсолютизации единичности постмодерна привело к обществу вероятностному, нестрого прогнозируемому, нестрого контролируемому, с высоким уровнем неопределенности, а также к множественности истинности. Ложь становится также легитимацией возможной реальности, перечеркивая онтологические дизъюнкции Модерна. Наступившая «тирания настоящего времени» [Вирильо 1996], не только породила формирование конгломерата вариантов историй, но и определила новый характер политики - глобальную тревожность, поскольку самым страшным для человеческой психики является потеря исторических и ценностных координат - некой карты природного и социального мира [Фромм 1997:302-303]. Во многом именно она послужила катализатором обращения к «квазинеподвижным историям», к которым относятся цивилизации. Цивилизационная парадигма является одной из концептуальных схем политической теории, позволяющей интерпретировать политические институты, процессы и мировую политику сквозь призму более устойчивых и глубинных факторов - ценностных систем и культурных феноменов. Цивилизации, как правило, не имеют конца, они переживают все другие «коллективные реальности», они не исчезают бесследно, передавая последующим цивилизациям определенную позитивную часть своих достижений. Цивилизации суть реальности длительной исторической протяженности, «réalité de longue durée» [Braudel 1969: 302], они живут гораздо дольше, чем иные социокультурные общности, развиваются через внутренние собственные законы, бесчисленные противоречия социальных образований, включенных в них. Цивилизация может меняться внутри, но сохраняет почти все нюансы и отличительные особенности по отношению к другим цивилизациям, поэтому преемственность и устойчивость становятся смысловыми узлами. «Цивилизации проходят сквозь политические, социальные, экономические и даже идеологические потрясения, которые они подчас деятельно навлекают на самих себя. Французская революция не была тотальным крушением в судьбах французской цивилизации, а революция 1917 г. не являлась таким крушением в судьбах русской цивилизации…» [Бродель 1998: 228]. Во многом подобное понимание послужило методологическим фундаментом признания культурного многообразия как основания политических путей развития и как онтологического основания политической реальности. Политическая субъектность начинается структурироваться цивилизационными различиями, конфигурация мировых конфликтов все больше приобретает социокультурные черты цивилизационных различий. Категории «столкновение или диалог цивилизаций», «идентичность» оказываются не только философскими понятиями, но и практическими категориями взаимодействия, обуславливающими вектор социально-политического развития, а традиционные основания культурной идентичности, например религия, причудливо переплетаются на цивилизационно-культурном, личностноиндивидуальном и политическом уровнях. Специфика политического процесса начинает описываться посредством предметных полей данных понятий, смыслы и референты которых также подвергаются деконструкции и видоизменениям [Идентичность… 2023]. Цивилизационная парадигма является одной из концептуальных схем политической теории, позволяющей интерпретировать ее сквозь призму более устойчивых и глубинных факторов - ценностных систем и культурных феноменов. Кардинальная смена логики социального развития, изменение ценностного наполнения и властных конструкций предопределили современное дискурсивное расщепление цивилизационных смыслов. Многослойность понятия «цивилизации», современное смещение его референтов и референций, происходящая политизация ценностно-символических структур, включение в концептуальный и идейный арсенал политических теорий и инструментальных практик социокультурных акцентов привели к повышению концептуальной и технологической значимости понятий цивилизационного пула: историческая память, устойчивость, традиция, ценностная система, социокультурная специфика, религия. Зонтичным понятием, отражающим цивилизационную специфику, выступает идентичность. Эти категории отражают субъективное пространство политики; они наделяются политическими значениями и смыслами и смещаются в пространство национальной и иных измерений безопасности [Постсоветская идентичность… 2024]. Они отражаются в дискуссиях о суверенитете, об исторической памяти, о едином ценностно-смысловом пространстве и национальной консолидации. В российских стратегических документах данные категории используются для отражения цивилизационной специфики и акцентируют культурно-смысловые приоритеты - «сохранение исторической памяти, противодействие попыткам фальсификации истории, сбережение исторического опыта формирования традиционных ценностей и их влияния на российскую историю, в том числе на жизнь и творчество выдающихся деятелей России»1. Соответственно признание за Россией цивилизационного статуса также нашло отражение в последних ценностно-стратегических документах РФ, прежде всего в «Стратегии национальной безопасности Российской Федерации» (2021), «Основах государственной политики по сохранению и укреплению традиционных российских духовно-нравственных ценностей» (2022), «Концепции внешней политики Российской Федерации» (2023), связывающих в единый семантический узел ее цивилизационную устойчивость, политическую субъектность, уникальную систему ценностей, идентичность, солидарность, полноту суверенитета. «Цивилизационные сюжеты - очевидный пример перелива дискуссий из научного поля в международно-политическое и обратно, подобные коллизии стали частью „новой нормальности“» [Горшков 2024: 215]. Современные государственные стратегии в России консолидируются именно вокруг подобного понимания цивилизации, исходя из аргументации российской идентичности как цивилизационной. Следует оговориться, что оформилось методологическое разграничение между цивилизационной теорией и цивилизационным подходом. Если первый центрируется вокруг смысловых оттенков понятия «цивилизованности», то второй - вокруг смыслов «цивилизации» как единицы исторического и политического становления. Современный нарратив государства в России строится именно вокруг подобного понимания цивилизации «более чем тысячелетний опыт самостоятельной государственности, культурное наследие предшествовавшей эпохи… определяют особое положение России как самобытного государства-цивилизации, обширной евразийской и евро-тихоокеанской державы, сплотившей русский народ и другие народы, составляющие культурно-цивилизационную общность Русского мира»2. Для политического языка более привычны иные понятия, аккумулирующие схожие значения: солидарность, сплоченность, согласие относительно общих целей, ценностей, интересов (что включается в параметры национальной безопасности), улавливающие как субъективные и моральные аспекты единства, так и объективные основания. В частности, в последние годы в России наблюдается усиление роли традиционных ценностей и символов в формировании национальной идентичности. Идентичность становится все более важным фактором в определении внешней и внутренней политики государства, стремление к ее укреплению становится ресурсом противостоять внешним угрозам и консолидировать общество. Следует подчеркнуть, что именно ценностные ориентации (то, что творится в голове), которые разделяются и внутренне принимаются, объединяют людей, обеспечивая солидарность, а государство скрепляют. Поэтому устойчивость ценностно-смысловых и символических структур представляется ключевой для поддержания идентичности как проекции цивилизации, воспроизводства солидарности как проекции идентичности, обеспечения суверенитета как политико-субстанциональной и политико-инструментальной проекции цивилизации. Более того, идентичность предстает как «неисчерпаемый нематериальный ресурс, который может „работать“ на развитие, и одновременно это своего рода градусник для определения „температуры“ общественного развития и устойчивости его поступательного движения от рубежа к рубежу» [Идентичность… 2023: 24]. Вместе с тем современность меняет пространство, производящее политические и культурные смыслы и нормы, а включение человека в сеть множественных, безличных связей ослабляет его соотнесенность с традиционными институциями и ценностным иерархиями. Индивидуализация идентичностей и ценностная аномия стимулируют возникновение новых сообществ, не компенсирующих нехватку солидарностей и плохо описываемых традиционными понятиями, например, возникающих подвижных общностей в параметрах конкуренции и «войны всех против всех». В реальности можно видеть дефрагментированность ценностных систем, следствием чего являются аномия и трайбализация, элиминацию временной шкалы идентичности, что приводит к конкуренции моделей историй, наличию разломов в исторической памяти, перетекающих в реальное социальное пространство3. Ключевым следствием представляется резкая актуализация многослойности исторического времени, симультантности существования ценностных систем и культурно-социальных общностей, принадлежащих к различными историческим и технологическим временам (традиционному, модернистскому, современному времени), а также больших различений в ценностных ориентациях внутри таких систем. Это ставит вопрос о необходимости универсального основания для снятия партикулярных развитий, каждый из которых претендует на онтологический статус. Так, установки на цивилизационный и мировоззренческий суверенитет России, связанный с разными временными перспективами ее истории разделяют 79 % россиян [Стрела времени 2024: 176], они «пронизывают» ценностную ткань общества, консолидируя россиян вокруг моральных основ, идеи государственности, приоритета общественного над личным [Стрела времени 2024: 178]. Таким образом, одним из ключевых параметров единства представляется ценностная целостность. Именно приверженность населения «своей концепции бытия», действенность таксонов как смысловых сгустков, концентрирующихся в ценностных ориентациях и проявляющихся в поведенческих стереотипах, коррелирует с заявляемыми методологическими установками на социокультурную легитимацию самостоятельности политического мировидения и предположением, что многие права и свободы (как основы западной цивилизационной политического модели) представляются в России не институциями, а скорее этическими категориями. Идентичность предполагает осознание себя единым народом, тогда как сегодня структура общества не предполагает градации по единому основанию (экономическому, социальному, религиозному, образовательному или иному). Раздробленность в гносеологическом ракурсе отражает фундаментальный кризис классической политической эпистемы Запада, основанной на дихотомиях, в социально-политическом же - ставит вопрос о трибах или разломах и размежеваниях. Есть ли пересечения между поведением, картиной мира, способов мышления представителей различных социальных сегментов, кластеров или триб, объединяет ли их что-то более глубокого порядка? Если мы говорим о размежеваниях, то существуют ли непреодолимые водоразделы, порождающие различные миры, или есть более глубокие, субстанциональные основания, определяющие возможные параметры единства. В российском обществе улавливаются четкие интенции, связанные с глубокими разделениями из-за гипертрофированных неравенств, недостатка справедливости, неравномерности регионального развития. Что может нивелировать порождаемые ими разломы в экономической, политической и культурно-нормативной структуре общества [Горшков 2014: 20]?4 Результаты эмпирического исследования Методологический посыл данной статьи исходит из признания устойчивости параметров российской цивилизации, включающей в себя ценностные константы, задающие специфику социокультурного и политико-институционального профиля российского общества, исходит из инструментализации концепции российской цивилизации применительно к новым современным параметрам, включая признание ценностной уникальности, в том числе понимание основных политических универсалий - солидарность, гражданственность, общее благо. Коллективная идентичность играет ключевую роль в формировании солидарности в российском обществе: исторически сложилось так, что россияне испытывают сильное чувство принадлежности к своему народу, истории, культуре и государству. Это подтверждается результатами проведенных эмпирических исследований в рамках проекта FSSF-2024-0060 «Идентичность как ресурс преодоления размежеваний в России: от сохранения ценностного ядра к вариантам ценностного консенсуса», поддержанного ЭИСИ, Министерством науки и высшего образования РФ (рук. Ю.М. Почта): среди объединяющих факторов в российском обществе лидируют три параметра - история, культура и государство5, что в совокупности указывает на наличие цивилизационного объединяющего фундамента. Хотя, казалось, сверхакцентрованные неравенства между бедными и богатыми в России уже оформились в непересекающиеся множества, однако, как показывает проведенное исследование, объединяющими моментами выступают: государство - 39 %, история - так считают 37 % опрошенных студентов, культура - 30 %, что в совокупности составляет цивилизационно-государственный паттерн. Еще 18 % указали на менталитет, 21 % - на любовь к Родине, 22 % - на землю как объединяющее начало. То есть можно говорить о ценностных актуализированных аттракторах российской идентичности, пересекающихся с общими практиками проекций идентичности: солидарность, патриотизм, добровольчество, милосердие, помощь. История, культура и государство объединяют в смысловой узел цивилизационную идентичность, включая ценностно-символические проекции семиотического, временного и институционального единства, можно его рассматривать как ценностное ядро. Ключевой целью, т. е. ценностным консенсусом, которая могла бы обеспечить ценностное единство и объединить россиян, принадлежащих к различным социальным сегментам, по мнению молодых людей, является защита государства. Такое суждение поддерживает каждый третий из опрошенных студентов. С заметным отставанием роли интеграторов могли бы выполнить идея всестороннего развития личности (17 %) и новые большие инфраструктурные проекты (13 %). Это свидетельствует о восприятии государства как атрибутивного цивилизационного признака, институционально и ценностно универсального, тогда как экономические и личностные проекции являются дополнительными. Политико-институциональная проекция цивилизационной идентичности, включающая палитру политических и ценностных смыслов, солидарности, гражданственности заложена в индикатор «Какие чувства вы испытываете по отношению к российскому государству?». В 2024 г. доминируют чувства уважения (65 %), гордости (57 %), любви (54 %). Похожие результаты были и при ответе на вопрос относительно испытываемых чувств к России как к государству в 2023 г.: преобладали позитивные чувства: уважение (55 %), любви (43 %), гордости (42 %)6. Увеличение показателей за год очень существенно, что можно считать совпадением ориентаций и установок россиян с современными ценностными приоритетами государственной политики. Таким образом, именно государство может выступить аттрактором ценностного консенсуса в России, одним из путей достижения которого назван в объединительных целях следующий предлагавшийся самими студентами: «Учить детей с рождения любить свою родину и продвигать идеи патриотизма в обществе». Повышение направленности на солидаризирующие интенции, непосредственно связанные с цивилизационным восприятием России, консолидацией общероссийской идентичности, целенаправленной и решительной внешней политикой, укреплением государства как субъекта целеполагания, позволяет определять параметры ценностного консенсуса. Центральным акцентом исследовательской методологии является понимание цивилизационной идентичности, связанных форм общегражданской идентичности в различных проекциях как основы социокультурного суверенитета. Данный нематериальный ресурс проставляется не менее действенным и необходимым рычагом, чем технологические или политикоинституциональные основания. Можно сделать вывод об актуализации связи суверенитета и идентичности, когда суверенитет является необходимым условием для формирования и сохранения национальной идентичности, а идентичность укрепляет суверенитет государства. Утверждение культурного суверенитета России в значительной степени происходит через противопоставление современной западной культуре и идеологии: идея защиты российских традиционных ценностей, исторической памяти и культуры проходит красной нитью в официальных документах Российской Федерации, публичных выступлениях политиков, государственных и общественных деятелей. Проблема культуры и ценностей является одной из наиболее острых и политизированных: нынешнее противостояние России и стран Запада происходит прежде всего в ценностной плоскости, высвечивая тесную связь суверенитета и идентичности именно в концептуальных рамках цивилизационной парадигмы и формулирования новых политических стратегий. Совокупность ценностей представляет собой основание российской идентичности, рассмотренное сквозь призму цивилизационных параметров, понимаемое как совокупность, всеобщность ценностей, культурных черт, феноменов [Braudel 1969: 292]. Соответственно, культурноценностное единство может быть рассмотрено через континуум смыслов, в которых формализируются культурные образцы, составляющие основу для ценностной консолидации и для коллективных действий и целей. Конвергентно данному утверждение и понимание культуры в христианскоантропологическом мировидении, утверждающем, что культура возникает в служении общему благу и становится принципиальным благом человеческих сообществ. Ценности могут быть рассмотрены в нескольких значениях: ценности как идеи и идеалы (кодифицированные или записанные в программных документах и доктринах); ценности как ориентиры общественного развития (разделяемые членами определенного сообщества или общества в целом идеи о должном во всех сферах жизни); ценности как регуляторы жизни человека (как мотиваторы, представляющие результат индивидуального жизненного опыта, полученного в определенных культурных условиях, и регулирующие деятельность отдельного человека). Именно приверженность большинства населения к сохранению своих традиционных ценностных представлений, своей «концепции бытия и мировидения», формировавшейся на протяжении веков, поддерживает устойчивость цивилизационной идентичности. Перетекая в политико-инструментальную область, данное положение становится основанием государственной политики по сохранению и укреплению традиционных российских духовно-нравственных ценностей7. Насколько данная политика находит поддержку в студенческой среде, демонстрирует как правильность выбранного курса, так и осознание политической субъектности России и ее цивилизационного статуса в качестве обоснования суверенитета. Понимание традиции давно перетекло из пространства идейных дискуссий и политических императивов в границы витальной и этической предельности, вызвав ожесточенные столкновения между цивилизационными образованиями и ценностно-политическими системами. При всей неопределенности прилагательного «традиционные», давления линейной модернизационной дихотомии традиционное/современное налицо безусловная поддержка выбранной государственной стратегии по сохранению и продвижению традиционных духовно-нравственных ценностей. Большинство считает такую политику правильной, более того, налицо увеличение поддержки проводимого курса, что свидетельствует об объединительном и глубинном характере традиционного резервуара ценностей как смыслового ядра российской цивилизации. Если в 20228 и 2023 гг. половина опрошенных считала, что политика России по упрочению и продвижению традиционных ценностей несомненно правильная политика, то в 2024 г. таковых уже 60 %. Если в предыдущие годы каждый 5-й считал данную позицию устаревшей, а каждый 8-й считает ее неискренней, то в 2024 г. космополитические интенции разделяет только 12 %, а вот количество сомневающихся в искренности данной политики осталось прежним. Оценка политики как неправильной свелась до минимума в 3 % (с 5 %). Несмотря на то, что позиция оценки политики России по упрочению и продвижению традиционных ценностей как правильной растет и ее разделяет большинство, налицо и почти 40 % альтернативного мнения, что демонстрирует столкновение традиции и современности, в котором воспроизводится глубинная цивилизационная характеристика России - расколотость. Можно предположить, что более предпочтительной формой артикуляции данных идей для современного молодого россиянина (студента) будет направленность на будущее (рис. 1). 50 50 18 18 12 12 12 5 5 3 2022 2023 2024 Рис. 1. Динамика ответов на вопрос: «Политика России по упрочению и продвижению традиционных ценностей - это…» (2022-2024, %). Источник: составлено автором по результатам исследований. Right attitude Insincere attitude Difficult to answer Wrong attitude Outdated attitude 60 50 50 18 18 12 12 12 5 5 3 2022 2023 2024 Figure 1. Dynamics of answers to the question: “Russia’s policy of strengthening and promoting traditional values is…” (2022-2024, %) Source: compiled by the author based on research results. Традиционные ценности служат фундаментом для формирования российской идентичности. Они определяют отношение людей к своему прошлому, настоящему и будущему, формируют представления о том, что такое Россия и что значит принадлежать к российской цивилизации. Патриотизм, семья, трудолюбие, духовность и коллективизм находят отражение в национальном самосознании и повседневной жизни россиян (табл.). Как вы относитесь к российским традициям и образу жизни? (2022-2024, %) Вариант ответа/ год 2022 2023 2024 Это основа нашей духовности, которую надо развивать и возрождать 28 37 42 Традиционные ценности позволят обеспечить самостоятельность России 17 21 22 В российских традициях и образе жизни есть много как плохого, так и хорошего 38 34 27 Вижу в российских традициях и образе жизни больше плохого (бескультурье, отсталость) 11 5 4 Затрудняюсь ответить 11 8 6 Источник: составлено автором по результатам исследований. How do you feel about Russian traditions and lifestyle? (2022-2024,%) Response option / Year 2022 2023 2024 This is the basis of our spirituality, which must be developed and revived 28 37 42 Traditional values make it possible to ensure Russia’s independence 17 21 22 There are many good and bad things in Russian traditions and lifestyle 38 34 27 I see more bad things in Russian traditions and lifestyle (lack of culture, backwardness) 11 5 4 Difficult to answer 11 8 6 Source: compiled by the author based on research results. Динамика позитивного отношения студенческой молодежи к российским традициям и образу жизни показывает рост их восприятия как основы духовности, которую необходимо поддерживать (42 %), и условия самостоятельности и укрепления суверенитета России (22 %). Эти показатели увеличились по сравнению с 2022 и 2023 гг. Наиболее существенный рост, в полтора раза (в 28 до 42 %), наблюдается в поддержке суждения, что традиционные ценности суть основа нашей духовности, которую надо развивать и возрождать. Это демонстрирует повышение ориентации на восприятие России как особой цивилизации с уникальной системой ценностей, несводимых к линейным нормативным сравнениям с образцом. С этими положениями коррелирует и повышение осознания взаимосвязи между, с одной стороны, ценностной системой, идентичностью, а с другой - самостоятельностью и суверенитетом (34 %). Группа, выбирающая срединный ответ «много как плохого, так и хорошего», уменьшилась по сравнению с 2022 г. (с 38 до 27 %), показав тенденцию некоторого уменьшения позиции стремления совмещать традиции и современность. Учитывая, что самый непопулярный выбор исключительно негативного варианта из представленных «вижу больше плохого» уменьшился в 2 раза (с 11 до 4 %), можно говорить о размытом понимании самих традиций и традиционного образа жизни, при этом значительная часть понимает их функциональную ценность как внутри российского общества, так и как основы самопрезентации России в мире. Более того, эта группа начинает расти по сравнению с прошлым годом, что, вероятно, можно отнести за счет успехов образовательной политики (курс «Основы российской государственности», увеличение объема курса «История России», введение единого учебника по истории России), целенаправленного дрейфа внутренней политики государства в сторону ценностных сюжетов и дискурсивных паттернов власти. Государственная политика России сегодня центрируется на обеспечении ценностной целостности, признавая ее ключевую значимость наряду с целостностью территориальной. Не случайно надежды на будущее у опрошенных студентов связываются прежде всего с политической деятельностью (рис. 2). 4% политическая 5% 8% экономическая 31% 9% 16% 27% благотворительная / милосердная волонтерская творческая революционная никакая Рис. 2. Ответ на вопрос «Сегодня мы видим много неравенства и несправедливости, с какой деятельностью вы связываете надежды на будущее? (2024, %) Источник: составлено автором по результатам исследований. 4% political 5% 8% economical 31% 9% 16% 27% charity volonteer creative revolutionary none Figure 2. Today we see a lot of inequality and injustice, what kind of activity do you pin your hopes on for the best? (2024, %) Source: compiled by the author based on research results. Если брать аспект ценностей как ориентиров, то к смысловому наполнению традиционных ценностей можно отнести: 1. ценностные и солидарные основания российской цивилизационной идентичности и, соответственно, проблему актуализации патриотических ценностей в самосознании современного российского общества; 2. ценностно-символические параметры российской идентичности, т.е. воспроизводимые глубинные паттерны российской цивилизации, отражение ее специфических черт как параметров уникальности и легитимации суверенитета; 3. сформированные смыслы как представления о сущности и значимости для жизни, которые проникают в структуру мотивации жизнедеятельности, где обретают форму ценностей. Они могут работать на индивидуальном и коллективных уровнях, обратное движение формирует мировоззрение. Результаты проведенного исследования демонстрируют, что именно соотнесение идентичности и суверенитета представляет собой комплекс уникальных преимуществ России, что определяет ее специфику и статус на мировой арене (рис. 3). Именно нематериальная составляющая данного комплекса, имплицитно входящая в ядро цивилизационной идентичности - культура и искусства как уникальное преимущество была выбрана большинством опрошенных (57 %). Традиции сильного государства и военную силу выбрала практически половина опрошенных, что также свидетельствует о наличии смыслового паттерна в восприятии России как Великой державы со всеми ее атрибутами, что обеспечивает высокую поддержку проводимой сегодня политики и действий институтов верховной власти, и прежде всего Президента РФ. Самостоятельность выбирают 40 % опрошенных, что отражает соотнесение суверенитета с идентичностью и признаками великодержавности. Пятая часть выбирает в качестве уникальности России ее роль альтернативы Западу, и почти столько же видит это в православии как религиозной традиции, под воздействием которой сформировались российская культура и культурное ядро российской идентичности, ее ценностное своеобразие. Образование и инновационный потенциал, связанный сектором IT, выбирают 21 и 17 % соответственно. Меньше всего рассматривается как преимущество России экономика, эту позицию выбирают лишь 8 % опрошенных студентов. 6 8 17 21 9 20 57 54 39 20 50 0 10 20 затрудняюсь ответить 30 40 экономика 50 60 инновации и IT поликонфессиональность культура и искусство самостоятельность традиции сильного государства образование православие военная сила альтернатива Западу Рис. 3. Распределение ответов студентов по ответам на вопрос: «В чем уникальное преимущество России в глобальном мире?» (2024, %, допускалось 3 ответа) Источник: составлено автором по результатам исследований. 6 8 17 21 9 20 57 54 39 20 50 0 10 2030 40 50 60 Difficult to answer Innovations and IT Multi-confessional character Culture and Art Self-Sufficiency Traditions of a strong state Economics Education Orthodox Christianity Military force Alternative to the West Figure 3. Distribution of students’ answers according to the answers to the question: “What is Russia’s unique advantage in the global world?” (2024, %, 3 answers were allowed) Source: compiled by the author based on research results. Заключение Таким образом, в конгломерате составных частей самобытного наследия, обеспечивающего конкурентоспособность и уникальность России, ключевым напылением выступают культура и государство, что еще раз подтверждает их скрепляющий потенциал, определяющий специфику институциональной и ценностной системы, способов мировидения и исторического позиционирования. Символические параметры исторической и ценностной преемственности, позволяющие не только обеспечивать коллективные политические и социальные практики в настоящем, но и формирующие образ желаемого будущего составляют ценностное ядро российской идентичности. Практической задачей выступает поиск механизмов конвертации ценностного ядра и соотносящихся с ним институтов в варианты ценностного консенсуса, преодолевающего водоразделы между полярными сегментами российского общества. История, культура и государство выступают ключевыми опорными точками подобной конвертации, а устойчивость цивилизационной идентичности предлагает базу для обеспечения единства. Одновременно идентичность как ресурс социокультурного суверенитета и основа ценностного единства преломляется в инструментальной политике и ее идейной оболочке сквозь призму традиционных ценностей, сохранение и продвижение которых выступает как целенаправленной государственной стратегий, так и общей потребностью «самоподдержания» цивилизационной специфики.

Об авторах

Мария Мирановна Мчедлова

Российский университет дружбы народов; Институт социологии Федерального научно-исследовательского социологического центра РАН

Автор, ответственный за переписку.
Email: mchedlova-mm@rudn.ru
ORCID iD: 0000-0002-4635-1741

доктор политических наук, профессор и заведующая кафедрой сравнительной политологии, Российский университет дружбы народов; главный научный сотрудник центра «Религия в современном обществе», Институт социологии Федерального научно-исследовательского социологического центра Российской академии наук

Москва, Российская Федерация

Список литературы

Дополнительные файлы