Динамика паттерна «угроза национальной безопасности» в риторике Президента РФ В.В. Путина в контексте общественных настроений россиян

Полный текст

Введение Беспрецедентно высокий уровень одобрения деятельности Владимира Путина на посту Президента РФ представляет обширное поле для дискуссий среди отечественных экспертов. Политические психологи указывают на «парадоксы лидерства» и «пределы политологического знания» [Шестопал 2023: 181-182], потому что такая неестественная, с точки зрения принятых политикосоциологических закономерностей, реакция российского общества не является классическим «сплочением вокруг флага» (rally around the flag). В такой затруднительной ситуации, когда миссия политологической науки не просто подразумевает, а требует «повышения качества и значения социально-политической экспертизы» [Гаман-Голутвина, Сморгунов 2023: 10], актуальными становятся поиск и переосмысление инструментов понимания властных отношений и роли политических лидеров в них. Одним из наиболее современных, соответствующих тренду социокультурного понимания политики, является подход коммуникативной теории власти, объясняющей процессы социального и символического конструирования реальности [Шомова 2016: 7]. Исследования политической коммуникации зафиксировали повторяющийся на протяжении многих лет в риторике Президента России Владимира Путина сюжет существования угрозы национальной безопасности, которой необходимо противостоять. Мы определяем этот сюжет как паттерн «угрозы национальной безопасности». В условиях политической и в том числе, геополитической турбулентности, «ситуации “идеального шторма”… когда интенсивность конфликтов, поля боя и сферы противоборств становятся неопределенными величинами» [Гаман-Голутвина, Сморгунов 2023: 9] его изучение становится эвристически ценным в контексте понимания не только коммуникативного образа Президента РФ, но и состояния российского политического сознания. Каково символическое наполнение паттерна, насколько он взаимосвязан с общественными настроениями россиян и что это значит для отечественной политической системы? Вот вопросы, на которые пытается ответить данная работа. Коммуникативный образ Владимира Путина принято считать наиболее изученным среди отечественных лингвистов и политологов, в числе которых О.В. Паршина, О.С. Иссерс, С.А. Шомова, М.И. Богачев, А.Н. Потсар, Е.Б. Шестопал, Т.И. Стекстова, А.А. Зимина и др., однако научная новизна этой работы состоит в том, что прежде риторика В. Путина не подвергалась анализу с позиции выделения в ней паттерна «угрозы национальной безопасности» и его политико-семиотического значения, взаимосвязи с трендами изменений общественных настроений россиян, несмотря на ряд работ, посвященных формированию образа врага, аффективной риторике, дихотомии «свои/чужие» и проблемному уровню языкового кода, которые по сути своей являются частными проявлениями этого паттерна. Научно новой также является попытка соотнести концептологический рисунок паттерна с особенностями политической культуры россиян. Цель, методы, эмпирические материалы Целью исследования является анализ содержания паттерна «угрозы национальной безопасности» в риторике Президента РФ В.В. Путина, определение его взаимосвязи с общественными настроениями россиян и роли в российской политической системе. Нами были выдвинуты четыре гипотезы: 1. Существование угрозы национальной безопасности - повторяющийся сюжет в дискурсе В. Путина на протяжении всех четырех сроков президентства. 2. Паттерн «угрозы национальной безопасности» претерпел изменения от угрозы внутреннего характера к преимущественно внешней. 3. Значимость паттерна «угроза национальной безопасности» в дискурсе с каждым годом повышается. 4. Для российских граждан устойчиво актуальна потребность в безопасности, что отражается в общественных настроениях. Исследовательские инструменты коммуникативистики включают такую единицу вербальной коммуникации, как лингвистический паттерн, показывающий словесно выраженный образ мышления; когнитивную форму, хранящуюся в памяти [Борисов 2012: 87]; действенный набор заранее определенных элементов, что позволяет ряду исследователей трактовать этот языковой феномен как стереотип [Леонов 2011: 41-48]. В современной зарубежной литературе концепт «паттерна» имеет более прикладной характер и чаще используется при анализе онлайн-аудитории и инструментах взаимодействия с ней, в первую очередь - манипулятивного характера [Feezell 2018, Hammond 2017]. В таких трактовках делается акцент на эмоциональный компонент, с помощью которого оказывается воздействие на сознание реципиента путем закрепления в нем сложных устойчивых конструкций. Однако существуют и более широкие толкования: так, Д.Г. Фрилон раздвигает границы понимания паттерна до модели политической коммуникации, обусловленной системными характеристиками, подразумевая, что конструирование политической информации способно оказывать влияние на расстановку сил между политиками, медиа и общественностью, а также определять степень вовлечения тех или иных акторов [Freelon 2010: 1-19]. Говоря о паттернах в политике, сегодня все большее количество экспертов акцентируют внимание на связи лингвистических паттернов и приемов риторического воздействия. При этом паттернизация подразумевает не только риторическую повторяемость в политической речи определенных сюжетов, но и их тесную связь с трансляцией аудитории оптимального смыслового кода и адекватного его понимания [Лисова 2009: 1320]. Воспринимающая политические сигналы аудитория обладает собственным представлением об обсуждаемом вопросе (ментальная модель) [Шевченко 2002: 22], поэтому текст политика необходимо рассматривать во взаимосвязи с ее настроениями, ибо его смысл формируется в сознании носителей языка [Dijk 1999: 353-371]. Общественные страхи остаются наиболее сильными эмоциями человека, а угрозы безопасности - наиболее частой темой, артикулируемой политиками [Williams Kaylene 2012]. В исследовании были применены следующие методы сбора и анализа эмпирических данных: y риторический анализ (выявление риторических приемов и стратегий как средств эффективной коммуникации и убеждения); y концептологический анализ (анализ языковых средств, объективизирующих концепт, основой которого выступает паттерн); y корреляционный анализ (установление характера связи между переменными, используется при анализе опросов общественного мнения, соотнесения их со склонностью поддерживать В. Путина). Источниковая база включает результаты опросов общественного мнения Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ) и результаты исследований кафедры социологии и психологии политики факультета политологии МГУ им. М.В. Ломоносова, а также 8 текстов Владимира Путина общим числом слов 38 8371: 2000 - Послание Федеральному Собранию; 2004 - Речь на инаугурации; 2007 - «Мюнхенская речь»; 2012 - Письмо к избирателям «Россия сосредотачивается»; 2014 - Обращение к Федеральному Собранию («Крымская речь»); 2018 - Послание Федеральному Собранию; 2020 - Послание Федеральному Собранию («Конституционная речь»); 2022 - Речь о начале СВО. Выборка текстов проведена на основании наличия в тексте/выступлении Президента РФ В. Путина наиболее полного представленного паттерна «угрозы 1 Тексты взяты с официального сайта Кремля (URL: http://www.kremlin.ru/) и Российской газеты. URL: https://rg.ru/rf (дата обращения: 27.10.2023). национальной безопасности», а также с соблюдением хронологического шага между текстами в среднем в 3 года, чтобы получить возможность провести исследование в динамике. Программное обеспечение: QDA Miner 5.0.35 для проведения качественных исследований, MS Excel 2016 - для количественных. Результаты В ходе исследования были проведены кодирование и анализ текстов в соответствии с разработанной ментальной картой: исследуемые тексты вручную кодируются заранее определенным набором тегов (группы «источники угроз», «последствия угроз», «средства устранения» и др.), а программа (QDA Miner) подсчитывает частоту появления того или иного кода в тексте относительно других кодов. На основе получаемого процентного соотношения собираются «облака слов»: чем больше удельный вес кода в речи, т.е. частота появления, тем большего размера использован шрифт2. Доминируют следующие блоки: «Источники угроз», «Безопасность», «Угроза безопасности», «Действия по созданию угроз». С точки зрения содержания становится ясно, что угрозы, вызовы и меры противодействия - базовые проблемы сообщений В. Путина. Безопасность трактуется им как производная от важнейших, в его понимании, ценностей: прослеживаются нелинейные лексические связи, «безопасность» = «порядок» = «стабильность» = «сила» = «держава» и «безопасный» = «целостный» = «сплоченный» = «единый». Причем сопоставление контекстов употребления категории единство в прошлом и настоящем позволяет представить цепочку семантических изменений: «единство страны», включенное в ментальную схему «государство - право - территория» (на первых двух президентских сроках), и «единство общества», связанное с духовностью и культурой, «цивилизационный кодом» (2012 г.). Так, «территориальное единство» трансформируется в единство «национальное», а в прежде экономико-правовом дискурсе встречается все больше слов-маячков из сферы культуры: «сплав традиций и ценностей», «патриотический настрой», «семья», «воспитание», «правда», «общенациональное единение». Аксиологические категории использовались и раньше, но с меньшей частотностью, не в качестве аргументационной базы. В текстах появляется аффективная риторика: «мы», Россия - не только территориальное или культурное, но и эмоциональное пространство (причем Россия предстает как персонифицированный субъект, способный чувствовать и переживать предательство, словно живой человек) и «они», «шулеры» и «вруны», те, кто представляет угрозу. «…Когда Крым вдруг оказался уже в другом государстве, тогда уже Россия почувствовала, что ее даже не просто обокрали, а ограбили <…> Российское государство, что же оно? Ну что, Россия? Опустила голову и смирилась, проглотила эту обиду». (Крымская речь 2014). 2 Так как это качественный анализ, удельный вес группы просчитывается относительно представленности других, а не в абсолютном выражении. «…В ответ на наши предложения мы постоянно сталкивались либо с циничным обманом и враньем, либо с попытками давления и шантажа…» (Обращение 24 февраля 2022). Сама угроза лексически наиболее часто оказывается вместе с подобными категориями: «угроза распада», «угроза суверенитету», «угроза целостности». Угрозы, как правило, характеризуются как «фундаментальные», «военные», «серьезные», «новые». Тактически оформляются через безличное обвинение. «…Мир и дальше будут потрясать подобные дестабилизирующие кризисы…» (Мюнхенская речь 2007), «…пережила настоящий шок распада и деградации…» (Письмо к избирателям 2012), «Теперь все уровни власти поражены этой болезнью» (Послание Федеральному Собранию 2000), «…паралич власти, воли - это первый шаг к полной деградации…» (Обращение 24 февраля 2022). Несмотря на то, что наиболее проработанным блоком в риторике являются «Источники угроз», они не всегда определяются конкретно - автор сохраняет общепринятый этикет, осознавая дестабилизирующие последствия прямых вербальных обвинений. Сформулированные «источники угроз» включают персоны (Хрущев, оппозиционеры), государства и территории (США, Украина, Чечня, Кавказ), а также организации (НАТО). Однако такие источники угроз, хотя и представляют важную семантическую часть, не имеют в изученных текстах количественного большинства. Основной объем «Источников» - неустановленный круг лиц и события, действия, объекты с неопределенной или широкой трактовкой: «часть элит», «те (кому выгоден беспорядок)», «финансовые группы», «деструктивные силы», «90-е», «псевдоценности», «нацизм», «свобода без нравственной основы» и др. Заметим, что источники имеют и внутренний, и внешний характер. Образы угроз усиливаются с помощью использования лексических средств с отрицательным значением, в частности дисфемизмов «нас кинули», «подпевать по любому поводу», «междусобойчик» и аккумуляций: «Все, что не устраивает гегемона,… объявляется архаичным, устаревшим, ненужным. И наоборот: все, что кажется им выгодным, преподносится как истина в последней инстанции, продавливается любой ценой, хамски, всеми средствами» [Обращение 24 февраля 2022]. Наиболее часто инвективы используются Президентом РФ по отношению не к внутренним «Источникам угроз» («олигархи» или «популистские оппозиционные группы»), а к внешним и также к исходящим от них «Действиям»: «расширение НАТО на восток», «наращивание вооружения», «пренебрежение международным правом» и др. Внешние угрозы у В.В. Путина обычно «несправедливые», «подлые», появившиеся в результате «нарушения договоренностей». Ключевые «Действия по их предотвращению/устранению» - «протест» со стороны Российского государства и попытки отыскать новые «точки соприкосновения», а в случае провала этих мер - повышение уровня «обороноспособности» страны: «А что же сделали мы, кроме протестов и предупреждений? Чем ответила на этот вызов Россия? <…> мы напряженно работали над перспективной техникой и вооружением. Это позволило нам сделать стремительный, большой шаг в создании новых образцов стратегического оружия» (Послание Федеральному Собранию 2018). На контрасте внутренние источники и их действия чаще появляются в речи с определениями умаления: «неразумный» (налогообложение), «ограниченный» (круг проблем, поднимаемый оппозицией), «нечистоплотный» (коррумпированные чиновники), «неразвитый» (гражданское общество) и «слабый» или «не умеющий» чего-то делать (власть в 90-е гг.). Так, появляется слабый, несамостоятельный и неумелый образ внутренних политических игроков и управленцев, которые нуждаются в том, чтобы их направляли и контролировали, иначе сама их неумелость превращается в источник опасности для страны и общества. Часто для закрепления такого имплицитного посыла в риторике В.В. Путина появляется тактика апелляции к прошлому опыту - непосредственно к 1990-м, которым всегда сопутствуют речевые коннотации: «потери», «хуже», «бедность», «деградация». С годами происходит постепенный перенос пространственного поля опасного из преимущественно внутренней среды в преимущественно внешнюю. Проследим нелинейный трансформационный ряд в показательном блоке «Действия по созданию угроз» за двадцать лет: «борьба между уровнями власти» → «стремление части элит к рывку» → «управляемые «цветные революции» → «применение силы против суверенных государств» → «навязывание (Западом) своей воли» → «захват власти». Видно, как возникают новые синонимические связи, отражающие изменения семантики слов и как первоначально угрозы внутреннего характера в 2012-2014 гг. превращаются в опасности извне. Аналогичным образом изменения затронули, например, группу «Средств создания угроз»: «высокие налоги», «произвол чиновников» и «разгул коррупции» в течение времени заменяются на «оружие массового уничтожения» и «политику сдерживания России». Таким образом, на протяжении всех президентских сроков общий нарратив В. Путина связан с угрозами российскому обществу, российской цивилизации. Понимание Президентом «национальной безопасности» год от года расширялось, получив правовое закрепление в Стратегии национальной безопасности 2021 г.3 При объективации угроз безопасности В.В. Путин передает свои чувства и обращается к чувствам слушателей, что определяет его риторику как аффективную. С самого первого избрания президентом Владимир Путин уловил доминирующие общественные настроения: по мере роста экономических проблем, кульминацией которых стал дефолт 1998 г., «образ Ельцина регрессировал от народного героя к нелепому “дирижеру оркестра”» [Цуладзе 2003: 33]. Делегитимизация власти образовала в российском политическом пространстве 3 Указ Президента РФ от 02.07.2021 № 400 «О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации» // СПС КонсультантПлюс. URL: https://www.consultant.ru/document/ cons_doc_LAW_389271/ (дата обращения: 15.01.2024). «вакуум», который заполнила персонифицированная концепция Героя (Владимира Путина), сражающегося с Хаосом (последствиями правления Бориса Ельцина) [Мочалова 2012: 126-129]. Этот образ, который в неприкосновенности просуществует два первых президентских срока В. Путина, можно рассматривать в качестве осевого культурного продукта новообразованной коммуникационной сети российской политической системы. Состояние российского общества нельзя определить как консенсус, поскольку единой системы ценностей, разделяемой всеми гражданами и политической элитой, не сложилось [Селезнева 2016: 162]. В. Путину удалось стать объединителем доминантных ценностей и страхов сразу нескольких социальных групп. Эксперты ВЦИОМ назвали такую парадоксальную комбинацию «путинской метаидеологией» [От Ельцина до Путина 2007]. С точки зрения коммуникационной теории власти обладатели власти сами являются сетями, причем выступают они либо в роли «программиста», наполняя сеть смысловыми кодами, либо в роли «переключателя», контролирующего точки соединения между различными политическими и медиасетями. В таком ключе субъект власти характеризуется как обладатель сетесозидающей власти [Кастельс 2016: 62-63], а главной характеристикой сети является ее способность к интеграции [Латур 2017: 187]. По наблюдениям Е.Б. Шестопал, именно вокруг Владимира Путина происходит не только консолидация российского общества, но и «закрепление того ценностного фундамента, который никак не складывался в предыдущие постсоветские годы» [Шестопал 2015: 417]. На основе массовых социологических опросов определены доминирующие ценности россиян и ожидания от государства на протяжении первых двадцати лет XXI в.: сильное государство с сильным лидером, статус великой державы, расширение ряда гражданских прав и свобод, сохранение государственного/ иного контроля над нормами общественной нравственности, государственной системы соцобеспечения, образования и здравоохранения при условии роста их эффективности и т.п. (см. [Григорьева 2013: 18]), при этом «сущность практически всех политических ценностей раскрывается для граждан через категорию «безопасность» и «законность» [Селезнева 2016: 163]. По данным ВЦИОМ, тройку ценностей россиян, в 2020 г. уверенно возглавляли здоровье (89 %), семья (84 %) и безопасность (83 %)4. Заключение Спецификой медиапорядка современной России является объединение не только широких общественных масс, но и элитных групп вокруг В.В. Путина. Президент В. Путин рассматривается как акторно-сетевая 4 Ценности современного российского общества. Презентация В.В. Федорова июль 2022 г // Всероссийский центр изучения общественного мнения. 20.07.2022. [Электронный ресурс], URL: https://wciom.ru/fileadmin/user_upload/presentations/2022/2022-07-20_Cennosti_ sovremennogo_rossii_skogo_obshchestva_Fedorov.pdf (дата обращения: 20.01.2024). персона, чей политический дискурс является наиболее доступным источником вычленения ценностных кодов, способных консолидировать российское общество, находящееся до 2022 г. в состоянии аномии, ценностного рассогласования между разными уровнями существующих политических ценностей. Практически все выдвинутые гипотезы подтвердились. Присутствие паттерна «угрозы национальной безопасности» в том или ином виде зафиксировано в течение всего исследуемого периода - периода исполнения В. Путиным полномочий Президента РФ. Артикуляция угроз национальной безопасности является наиболее разработанной, образно наполненной, передается с помощью широкого набора речевых тактик. Паттерн «угрозы национальной безопасности» претерпел изменения от угрозы внутреннего характера к преимущественно внешней: место «финансовых групп», «цензуры», «борьбы между уровнями власти», «Чечни», «амбиций элиты» заняли «управляемые «цветные революции», «расширение блока НАТО», «русофобы» и «коллективный Запад», противостояние с которыми требует от российского народа максимального единения и сплочения. Значимость угрозы в дискурсе с каждым годом повышается. Мотив экзистенциальной угрозы существованию периодически проявлялся в проанализированных текстах разных лет: прежде такая угроза касалась исключительно естественного вымирания населения из-за «негативных демографических тенденций», впоследствии же она дополнилась образами развязанных в угоду западным интересам войн, в которых гибнут люди и разрушаются страны. Так получается семантический ряд, окончательно оформившийся еще до начала СВО и беспрецедентного давления на Россию со стороны западного международного сообщества: «борьба между уровнями власти» → «стремление части элит к рывку» → «управляемые «цветные революции» → «применение силы против суверенных государств» → «навязывание (Западом) своей воли» → «захват власти». Сформулированный семантический ряд угроз в риторике В. Путина представляет вычленение переживаемых российским обществом угроз в первые двадцать лет XXI в. Результаты социологических опросов подтвердили, что для российских граждан устойчиво актуальна потребность в безопасности.

Об авторах

Роман Васильевич Савенков

Воронежский государственный университет инженерных технологий; Воронежский государственный университет

Email: rvsav@yandex.ru
ORCID iD: 0000-0002-1643-2444

доктор политических наук, доцент, профессор кафедры философии и истории, Воронежский государственный университет инженерных технологий, доцент кафедры социологии и политологии, Воронежский государственный университет

Воронеж, Российская Федерация

Анна Константиновна Травянкина

Воронежский государственный университет

Автор, ответственный за переписку.
Email: travyankina_anna@mail.ru
ORCID iD: 0009-0002-8757-8659

магистрант политологии

Воронеж, Российская Федерация

Список литературы