Конструирование идентичности мусульманских регионов России в контексте формирования общероссийской идентичности

Полный текст

Введение Россия существенно усилила свое участие в мировой политике в первые десятилетия XXI века (в том числе с использованием вооруженных сил в Сирии и Украине). Она настаивает на желании самостоятельно определять собственный путь развития, реализовывать свой проект региональной интеграции (евразийский выбор России) и быть одним из полюсов многополярного мира. В результате коллективный Запад во главе с США начал относиться к ней как к угрозе его глобальным интересам и международному порядку, «основанному на правилах». Против России ведется гибридная война, в рамках которой, среди всего прочего, могут создаваться и использоваться в целях дестабилизации и смены политического режима любые конфликты в российском обществе, в том числе этнорелигиозного характера. Для многонационального и полиэтнического государства такие конфликты могут представлять серьезную опасность. Проблема защиты суверенитета и территориального единства Российского государства предполагает постоянное внимание государства и общественности к поискам решений вопроса идентичности регионов (субъектов РФ), где проживает большое количество населения, считающее себя последователями ислама. В дальнейшем тексте мы эти регионы будем условно называть мусульманскими. Значимость проблемы идентичности мусульманских регионов РФ связана с рядом глобальных, региональных и внутрироссийских факторов. Глобальный уровень. После завершения холодной войны и прекращения противостояния двух идеологических систем - капиталистической и коммунистической - в современных обществах возникает большое количество идентичностей, в том числе определяющихся на основе конфессиональной принадлежности. В условиях современной глобализации усиливается геополитическая значимость цивилизационного фактора, в основе которого лежат ценности конкретных мировых религий, в частности ислама. Контролируемый коллективным Западом либерально-демократический мировой порядок начинает оспариваться другими проектами, среди которых имеются несколько проектов, предлагаемых мусульманскими странами (Саудовская Аравия, Турция, Иран). На российских мусульман оказывают влияние также зарубежные экстремистские и террористические движения и организации, выступающие под исламскими лозунгами. Региональный международный уровень. Полтора десятка лет длился период упования на равноправное вхождение в «мировое сообщество» и соответственно - равнодушия российского общества к собственной идентичности. Тем самым Россия дала возможность таким соседним региональным амбициозным государствам, как Турция, беспрепятственно реализовывать планы усиления влияния на тюркские мусульманские государства постсоветского пространства и на мусульманские народы нашей страны, прежде всего тюркские. Внутрироссийский уровень. В российской политике идентичность мусульманских регионов влияет на процесс формирования общероссийской идентичности. После прекращения существования СССР возникло новое государство - Российская Федерация, в котором продолжается становление государственности, создается собственная модель мирового порядка. В постсоветской России начался бурный процесс формирования региональной идентичности. Субъекты РФ, включающие национальные республики с мусульманским населением, участвуют в процессе формирования федеративного государства в условиях усиления унитарных тенденций в управлении государством. В обществе идет возрождение религии, прежде всего православия и ислама. При поддержке государства идет процесс социализации мусульманской религии, усиления участия мусульманских структур в политической жизни общества, а также реализуется сложная задача создания российского ислама. Все это происходит в обществе, в котором сосуществуют досекулярные, секулярные и постсекулярные группы населения, которые различаются по своим мировоззренческим характеристикам и своей политической культуре. В 2014 г. произошло воссоединение Крыма с Россией, что в контексте нашего исследования означает появление еще одного условно мусульманского региона в нашей стране, в котором также идут сложные процессы конструирования этнических, конфессиональных, региональной и общероссийской идентичностей [Лункин 2018; Балтанова, Нестулаева, Рыбкина, Хузиева 2017]. Обзор литературы по проблеме В англоязычной литературе многообразие региональных моделей взаимоотношений ислама, общества и государства в контексте глобализации [Mandaville 2014] в постсоветских реалиях [Pilkington, Yemelianova 2003] и применительно к России чаще всего рассматривается сквозь призму радикализации [Yemelianova 2009; Dannreuther, March 2010]. От общего обзора развития российского ислама [Malashenko, Nuritova 2009] авторы переходят к проблемам исламского политического лидерства [Matsuzato 2007], институционализации [Braginskaia 2012] и проблемам отдельных регионов [Light 2012]. Вопрос соотношения формирующихся общенациональной и региональных идентичностей привлек внимание исследователей вскоре после создания нового государства - Российской Федерации. Р.Ф. Туровский отмечал в конце первого десятилетия существования постсоветской России, что в условиях максимальной самостоятельности регионов «с одной стороны, постепенно, с большим трудом складывается российская общегражданская идентичность со своим набором консенсусных ценностей. С другой стороны, происходит регионализация общественного сознания, которая стала реакцией на кризис общенациональной идентичности, возникший в результате распада СССР» [Туровский 1999: 87]. Он делал вполне обоснованный вывод о том, что после распада СССР регионализация в нашем многонациональном обществе в основном происходила под воздействием этноконфессионального фактора. Целью этой регионализации в национальных республиках было создание национальной государственности посредством конструирования собственной идентичности, приоритетной по отношению к общероссийской. «Представители титульного этноса стали считать первичной и определяющей свою принадлежность именно к республике, а уже потом к России. В дополнение к расколу „центр - провинция‟ появился новый раскол „центр - национальные республики‟, причем в каждой республике сформировалась собственная идентичность» [Туровский 1999: 90]. Это происходило в условиях глобальной регионализации и необходимости замены утраченной советской идентичности. О.Д. Волкогонова и С.О. Белоусов в 2009 г., рассматривая процесс восстановления вертикали власти в РФ, также признавали сосуществование двух типов идентичности, их дезинтеграционный потенциал, а также возможности возрастания значения региональной идентичности и ее доминирования над общероссийской идентичностью. «В конечном счете, - полагали они, - региональная и общероссийская идентичность занимают сейчас приблизительно равные доли в сознании россиян. Но обострение отношений по линии „центр - провинция‟ (которое видно не только в различиях в образе и качестве жизни, но и на уровне ценностных систем, что проявляется в типах политического поведения и голосования), „центр - национальные республики‟ (где региональная идентичность сочетается с этнонациональной)… может привести к возрастанию значения именно региональной идентичности, ее доминированию над общероссийской [Волкогонова, Белоусов 2009: 61]. По мнению Т.А. Корниенко, высказанному им также в 2009 г. в период реализации проекта восстановления вертикали власти в РФ, из-за несформированности общенациональной идеи в российском обществе происходит замещение российской идентичности идентичностью региональной. Этот процесс определяют местные элиты, а не население, так как «большинство населения страны и регионов не имеет устойчивых интересов и не желает выражать их в публичных политических действиях». Над общероссийской доминируют региональные идентичности из-за того, что «в отсутствие общенациональной идеи, способной интегрировать разнообразные интересы населения, именно региональные мифологемы выступают в качестве механизма конструирования групповой идентичности, поскольку используются региональной элитой в качестве инструмента формирования в менталитете локального «образа мира» [Корниенко 2009]. Л.М. Дробижева приходит к выводу о том, что общероссийская идентичность признается большинством представителей всех народов нашего общества и отделяется ими от этнической идентичности. Она является государственногражданской, и это способствует укреплению единства многонационального народа страны. Вместе с тем, полагает автор, «проблемы остаются в ее содержательном наполнении элементами гражданственности… Актуализация этнической идентичности в стране остается высокой… Следовательно, этнический фактор, поддержание межэтнического согласия остается существенным элементом гражданской интегрированности в российскую идентичность» [Дробижева 2018: 112]. По мнению А.В. Лубского, в настоящее время в нашем обществе доминирующая универсальная национально-государственная идентичность сосуществует с отдельными этнонациональными и национально-гражданскими идентичностями. Однако достигнутый уровень совместимости универсальной и отдельных идентичностей недостаточен для ослабления дезинтеграционного потенциала этих различий. Тем более, что «национальную идентичность приходится конструировать в условиях реэтнизации, усиления роли этнической и религиозной идентичностей, социокультурного и идеологического расколов в российском обществе, существования в нем избыточных социальных неравенств» [Лубский 2018]. Г.С. Денисова, А.В. Лубский и В.П. Войтенко отмечают необходимость исследования российской идентичности в полиэтнических регионах России, где с ней конкурируют этнонациональные идентичности. Касаясь процесса формирования российской идентичности, они обращают внимание на цивилизационное измерение российской идентичности, связанное с возникновением представлений «о России как государстве-цивилизации, как референте национально-цивилизационной идентичности». То есть предполагается, что основу общероссийской идентичности составляет представление о ней одновременно как о нации и цивилизации [Денисова, Лубский, Войтенко 2018: 134]. И.И. Болотина исходит из представления о том, что в национальных республиках региональная и этническая идентичности часто совмещаются. Она полагает, что региональная идентичность (как и этническая) является основанием общероссийской идентичности. А в тех случаях, когда региональная идентичность доминирует над общероссийской, это может быть свидетельством скрытых социально-политических или экономических противоречий между центром и регионами [Болотина 2020]. Итак, можно сделать вывод о том, после распада СССР в новой России произошел кризис идентичности и в качестве ответа на него начался процесс формирования прежде всего региональных идентичностей, а затем и общероссийской. Все это происходило в ходе попытки РФ войти в мировое сообщество, принять участие в либерально-демократическом мировом порядке. Российские исследователи соглашаются в том, что общероссийская и региональные идентичности успешно сосуществуют друг с другом, но способны к конфликтам вплоть до возникновения сепаратистских тенденций на основе абсолютизации региональных особенностей. Можно полагать, что рост общероссийской идентичности неизбежно приводит в отдельных регионах к росту региональной этнической идентичности. Наиболее подверженными к доминированию региональной идентичности над общероссийской являются национальные республики, где усилиями местных элит осуществляется соединение региональной идентичности с этнонациональной. На этом основании можно говорить о полицентричности российского пространства, соединяющего общероссийскую идентичность с региональными (этнонациональными и национально-гражданскими) идентичностями. Существенные расхождения существуют между теми, кто считает, что к России применима концепция гражданской (политической) нации, и теми, кто критически относится к попыткам применить к России западные представления о государстве-нации, ссылаясь на постимперский контекст формирования современного российского общества. Они высказывают предположение о том, что основу общероссийской идентичности составляет представление о ней одновременно как нации и цивилизации. Для нашего исследования представляет большой интерес процесс формирования региональных идентичностей под влиянием этнонационального фактора, включающего религиозные ценности. Формируют или конструируют региональные идентичности местные политические и интеллектуальные элиты в соответствии со своими потребностями. О.Д. Волкогонова и С.О. Белоусов объясняют этот процесс следующим образом: «Использование ресурса региональной идентичности может быть востребовано внешними акторами - федеральным правительством, элитами других регионов, международными организациями и т.п. для получения самых различных результатов (от налоговых льгот и инвестиций до политического престижа). В случае же использования внутренними акторами, речь, как правило, идет либо о легитимизации власти (правящими элитами), либо о подрыве ее легитимности и передаче в другие руки (оппозиционными элитами)» [Волкогонова, Белоусов 2009: 58]. Целью нашего исследования является выявление движущих сил процесса конструирования региональной идентичности в мусульманских регионах страны, а также решение таких задач, как определение соотношения национального и конфессионального факторов этого процесса, взаимосвязи между региональными и общероссийскими идентичностями, особенностей конструирования региональной идентичности в Татарстане. Соотношение национального и конфессионального факторов конструирования региональной идентичности На процесс становления региональной идентичности постсоветской России как многонационального и поликонфессионального государства большое влияние оказывают этнический и религиозный факторы. В основном это происходит в национальных республиках. Контекстом этого процесса в религиозном плане является религиозное возрождение (глобальное и российское), которое в мусульманских регионах проявляется в возврате к элементам исламского образа жизни (уровень массового сознания), а для местных элит выступает одним из факторов формирования региональной политической идентичности (идеологический уровень). То есть этот процесс одновременно сочетает движение «снизу» - со стороны населения и «сверху» - со стороны элиты. На разных этапах становления региональной идентичности религиозный фактор сосуществует или конкурирует с этническим фактором. Многие авторы, в частности Л.В. Сагитова, полагают, что если в 1990-е гг. был актуален этнический фактор (волна национализмов в ситуации утраты общегосударственной идеологии), то с 2000-х гг. более значимым становится религиозный фактор [Сагитова 2018: 313]. Это приводит к возникновению многоуровневой идентичности, включающей общероссийскую (федеративную), региональную, этническую, религиозную, гражданскую компоненты. Исследования ценностных оснований идентичности молодежи Северного Кавказа, проведенные Е.А. Авдеевым и М.Е. Ерохиной, показали, что молодежь в этом регионе разделяет идентичности, в которых присутствуют традиционные и современные ценности. У большинства этих молодых людей, придающих большее значение, чем русская молодежь, этнической, конфессиональной и региональной идентичностям, сформировалась и общероссийская идентичность [Авдеев, Ерохина 2022]. Вышеизложенное позволяет нам поддержать точку зрения, согласно которой региональные процессы были и остаются частью процесса формирования общероссийской идентичности. В зависимости от конкретного этапа развития регионов этнический и религиозный факторы конкурируют или сосуществуют друг с другом в процессе конструирования региональных идентичностей под воздействием как местных элит (движение «сверху»), так и населения (движение «снизу»). Влияние религиозного и этнического факторов на демократическое развитие России В последние годы существования СССР и в первое десятилетие становления Российской Федерации отношения центра и ряда регионов были конфликтными из-за их стремления получить максимальный объем прав вплоть до попыток создать собственное государство (из интересующих нас регионов - Татарстан, Башкортостан, Чечня). Для сохранения государственности руководству страны, в основном В.В. Путину после прихода на пост президента РФ, пришлось создавать вертикаль власти, обуздывая процесс неуправляемой регионализации и формирования авторитарных политических режимов в ряде российских регионов. Были использованы как административные и правовые (создание федеральных округов, согласование федеральной и региональных конституций), так и силовые методы, в частности под лозунгом «восстановления конституционного порядка» в ходе двух чеченских войн в период с 1994 по 2002 г. Риски для российской государственности, полагают некоторые российские исследователи, все еще сохраняются в связи с тем, что в ряде мусульманских регионов (в республиках Северного Кавказа) наблюдается увеличение роли этнической идентичности в ущерб общегосударственной идентичности [Болотина, Кузнецова, Толстухина 2017]. Кроме того, неудачным оказался опыт развития демократии в первое десятилетие существования РФ, заключавшийся в разрешении создания политических партий на религиозной и этнической основе. Вскоре была осознана реальная возможность раскола нашего поликонфессионального и полиэтнического общества из-за религиозных конфликтов. Это приводило к угрожающей политизации религиозных (и этнических) противоречий в процессе становления политической системы и могло дестабилизировать общество. Из-за этого с 2001 г. создание таких партий на основе расовой, национальной и религиозной принадлежности было временно запрещено законом. Исламский фактор формирования региональной и общероссийской идентичности Этот процесс основывается на ряде исторических предпосылок. Политика ограничения свободы совести в СССР не сумела вытеснить исламский образ жизни населения мусульманских регионов. Была крайне низкой степень институционализации этой конфессии, издательско-просветительская деятельность и подготовка священнослужителей. Поэтому полная открытость российского общества после распада СССР привела к тому, что в страну хлынул поток исламских миссионеров, имевших огромные финансовые ресурсы, образовательные и издательские возможности и предлагавших собственные концепции ислама, вплоть до экстремистских. Государственные структуры не могли и не хотели держать под контролем этот процесс. Это был серьезный вызов для российской государственности, так как верующим мусульманам в результате деятельности зарубежных миссионеров и местных радикальных националистов предлагались новые идентичности, противостоящие российской общенациональной идентичности. Это были идентичности, связанные с принадлежностью к тюркскому этносу, с вовлеченностью в неоосманский проект, разделением ценностей экстремистских и террористических организаций, использующих исламские лозунги. В последние годы, по мнению В.С. Лебедева, наиболее важными причинами радикализации экстремистов «оказываются неэффективность политических институтов, социальная необустроенность республик и идеологическое давление со стороны террористов»1. Важная роль ислама в конструировании региональной идентичности отражает и реальные процессы социализации ислама в российском обществе в сферах экономики, политики, права, медицины, образования, моды. Процесс этот противоречив и может приводить, как пишет А. Ярлыкапов, «к таким явлениям, как, например, ситуация фактического полиюридизма в Дагестане, а также к общему сужению светского пространства на Кавказе. На бытовом уровне в некоторых районах Северного Кавказа практически господствует адат и шариат, а со светским правом люди сталкиваются достаточно редко и формально. Случается это не только в силу ускоренной исламизации населения, а в значительной мере в силу того, что светское право не работает в жизненно важных сферах»2. Усиление исламской идентификации в качестве мотивации политической деятельности российских мусульман отмечают Д.Г. Мирзаханов и З.А. Исрапилова. Они считают, что «поиск принципов справедливого общественного устройства в переходном российском обществе перемещается в сторону попыток политизации институтов мусульманской самоорганизации» [Мирзаханов, Исрапилова 2017]. По мнению В.С. Лебедева, в Дагестане наблюдается реализация модели усиления исламского фактора (политизации ислама) «снизу». Хотя республиканские власти не заинтересованы в сильной политизации ислама, однако они поддерживают деятельность Духовного управления мусульман республики и ограничивают возможности его фундаменталистских конкурентов. Такой подход он называет инструментальной политизацией ислама, осуществляемой для сохранения существующего положения3. 1 Лебедев В.С. Сравнительный анализ моделей политизации ислама на материалах Чеченской Республики и Республики Дагестан: автореф. дис. … канд. полит. наук. М., 2016. 2 Ярлыкапов А. Российский ислам в контексте ситуации на Ближнем Востоке // Россия в глобальной политике. 14 июня 2016. URL: https://globalaffairs.ru/articles/rossijskij-islam-vkontekste-situaczii-na-blizhnem-vostoke/ (дата обращения: 25.09.2022). 3 Лебедев В.С. Цит. соч. Мы видим, что ислам как фактор конструирования региональной идентичности используется в условиях возрождения ислама в России, происходящего в формах социализации и политизации. Для региональных элит большой интерес представляет инструментальная политизация ислама, осуществляемая для легитимации их власти и регулирования отношений с федеральным центром, а также с зарубежными мусульманскими государствами и структурами. Конструирование региональной идентичности в Татарстане Субъектами становления региональной идентичности в Татарстане были местная элита (политическая и духовная) и население. Существенное влияние внутри страны на Татарстан оказывала политика федерального центра, а извне - руководители мусульманских государств и исламских центров и организаций. Л.В. Сагитова справедливо отмечает, что «для политической элиты, формировавшей новую идентичность республики, ислам явился не только духовной исторической ценностью, но и осмысливался в инструментальном ключе - как значимый ресурс в контексте выстраивания отношений с международным сообществом (исламские страны Востока) и позиционирования региона в качестве „северного форпоста ислама‟ в России» [Сагитова 2018: 315]. Как и в других регионах, влияние этнического и религиозного факторов в Татарстане постепенно изменялось. С 1990-х гг. в основном этнический фактор способствовал конструированию новой региональной идентичности в попытке Татарстана претендовать на собственную государственность. Татарский язык и ислам трактовались как важные элементы татарской идентичности. Одним из этапов этого процесса было в 1994 г. подписание Договора о разграничении полномочий между Российской Федерацией и Республикой Татарстан. С 2000-х гг., по мере усиления курса федерального центра на централизацию и ограничение сепаратистских тенденций в ряде республик, этнический фактор уступает место или дополняется религиозным. Резко увеличивается количество религиозных общин и мечетей, большинство татар в городе и в сельской местности признает себя верующими мусульманами. В итоге, в рамках модернизационного подхода, татарская интеллектуальная элита способствовала соединению этничности, религии и политики [Сагитова 2018: 316]. Усиление влияния религии в контексте модернизационного подхода неизбежно привело к обращению татарской элиты к наследию «джадидизма» - реформаторского мусульманского движения татарской элиты в XIX в. Обращение к «джадидизму» трактуется как способ идеологического обоснования достойного места Татарстана в современном поликонфессиональном российском обществе и на мировой арене, в частности в мусульманском мире. В этом качестве Татарстан стремится представлять себя как общество, интегрально соединяющее светское и религиозное начала, с паритетностью сосуществования ислама и христианства, обладающее современной (т.е. нефундаменталистской) версией ислама (татарский ислам), способное в качестве посредника обеспечивать связи РФ с тюркским и мусульманским миром. В этом плане интересна мысль Д.Г. Мирзаханова о том, что в результате «для татарской элиты и уммы на первом месте стоят принципы татаризма-тюркизма, в отношении которых ислам занимает второстепенный характер. Политическая элита Татарстана осуществила этнолингвистическую консолидацию ислама как часть татарстанской локальной идентичности в переходном контексте» [Мирзаханов 2018]. Таким образом, ислам превратился в Татарстане в один из основных факторов конструирования региональной идентичности, имеющей значение как внутри России, так и за ее пределами. Вместе с тем необходимо признать, что большая роль религии в формировании региональной идентичности несет с собой ряд угроз. Так как реисламизация общества происходит в условиях возрождения ислама в мире в целом (исламская глобализация), то с этим связаны серьезные риски утраты контроля региональных элит над традиционным исламом, над татарской уммой. Поэтому актуальными являются задачи подготовки собственных кадров духовенства, обеспечения единства внутри уммы, преодоления негативных внешних влияний со стороны фундаменталистских, экстремистских террористических движений. С этой целью были созданы Российский исламский институт и Булгарская исламская академия, одной из целей которых является возрождение традиций татарского исламского богословия. Заключение Мы выяснили, что формирование региональной идентичности в мусульманских регионах России после распада СССР является противоречивым процессом, у которого есть внутренние и внешние причины, имеются позитивные и негативные результаты. Только постоянный контроль государства и общества за этими процессами, государственно-конфессиональное сотрудничество, внимание к отношениям центра и регионов в условиях асимметричного федерализма дают возможность конструктивного формирования и взаимодействия общегосударственной и региональных идентичностей, светских и религиозных ценностей, мусульманской и православной конфессий. Очевидно, что тенденция усиления влияния мусульманских институтов и религиозных ценностей способна обеспечивать конструирование региональной идентичности в мусульманских регионах. Элиты в ряде регионов используют ислам в качестве легитимирующего власть ресурса в отношениях с федеральным центром и собственным населением. Это происходит посредством признания особой роли ислама властями и использования исламской риторики в выступлениях государственных деятелей для легитимации проводимой ими политики. Но религия наряду с этническим фактором может способствовать попыткам разорвать связь между общероссийской и региональной идентичностью, подпитывать сепаратистские настроения, а также экстремистские и террористические движения. Возможно нарушение принципов светскости нашего государства и свободы вероисповедания. Из-за воспроизводства различий в выборе приоритетов ценностных оснований различных идентичностей сохраняется потенциал этнических конфликтов, особенно в таких мультиэтнических регионах, как Дагестан. На дальнейшее развитие процесса конструирования региональных и общероссийской идентичности будет оказывать процесс создания российского ислама. Заметная роль ислама в формировании идентичности в мусульманских регионах в российском поликонфессиональном обществе предполагает необходимость продолжения исследований способов обеспечения стабильного существования федеративного государственного устройства и толерантного отношения к религиозным ценностям в условиях сохранения светского характера государства. Происходящий в этих регионах процесс взаимодействия религиозной и национальной идентичностей предполагает дальнейшие исследования проблемы взаимодействия региональных и общероссийской идентичности.

Об авторах

Юрий Михайлович Почта

Российский университет дружбы народов

Автор, ответственный за переписку.
Email: pochta_yum@pfur.ru
ORCID iD: 0000-0001-9600-2665

доктор философских наук, профессор, профессор кафедры сравнительной политологии факультета гуманитарных и социальных наук

Москва, Российская Федерация

Список литературы