Концепция многополярности: многообразие подходов и интерпретаций

Полный текст

Введение Распад СССР и социалистического лагеря в конце прошлого века означали для политической науки крах биполярной системы международных отношений с ее нормами и правилами, что неминуемо привело к переосмыслению международных отношений, появлению концепций и теорий, отражающих меняющуюся международную действительность. В противовес представлениям, отстаивающим мировое господство оставшегося полюса - США, ученые и политики все чаще заговорили о формировании нового многополярного устройства мира. Тридцать лет спустя концепция многополярного мира продолжает оставаться предметом активных дискуссий в научной среде. Популярность данной концепции объясняется стремлением широкого круга исследователей и политиков дать характеристику трансформирующемуся мировому порядку через призму многополярности. Содержательная сторона исследуемой концепции раскрывается учеными из разных стран, представителями различных школ и подходов по-разному, что, очевидно, делает невозможным существование единой общепринятой и достаточно проработанной теории многополярного мира. Т.А. Алексеева, рассматривая сложную связь между наукой о международных отношениях и господствующими в разные исторические периоды научные картины мира, отмечает, что в эйнштейновско-картезианской «неклассической» научной картине мира «вместо одной-единственной истинной теории отныне допускалось существование нескольких, отличающихся друг от друга, но дающих возможность приблизиться к истинному знанию» [Алексеева 2017:35], а теоретики постнеклассической науки вообще пришли к выводу, что «абсолютно полную и достоверную научную картину мира не удастся создать никогда, любая из них обладает лишь относительной истинностью» [Алексеева 2017:36]. Данные положения неклассической и постнеклассической парадигм создают концептуальную базу для исследования и понимания столь многогранных и противоречивых феноменов, одним из которых является многополярность. Многополярность, таким образом, рассматривается не как постулат или утверждение, которое необходимо доказывать или опровергать, но как открытый для дискуссии вопрос, многообразие ответов на который способствует не только формированию представлений непосредственно о самом феномене многополярности в современных международных реалиях, но также раскрывает изменения, тенденции мирового развития и отображает реакцию ученых и политиков на происходящие изменения. Целью настоящей работы является раскрытие сущностного содержания многополярности с позиций ключевых школ и подходов в исследованиях мировой политики и международных отношений. Очевидно, что в рамках одной работы невозможно охватить все разнообразие представлений о содержании, значении и проявлениях многополярности, однако возможно обозначить ключевые положения, наглядно раскрывающие представление о многополярности в оптике представителей актуальных для данного исследования направлений мысли. Анализ концепции многополярности требует учета как минимум нескольких подходов и школ. В разных парадигмах осмысление и интерпретация многополярности может сильно различаться, вплоть до восприятия ее как не заслуживающей внимания и не отражающей реальность концепции. Однако именно многообразие идей, их уникальность и даже противоположность позволяют приблизиться к целостному пониманию изучаемого феномена. Понимание многополярности, таким образом, «складывается в мозаику» из представлений широкого круга экспертов. Важно отметить, что использование самого термина «многополярность» и его соотношение с «полицентричностью», «мультиполярностью» и другими схожими по содержанию понятиями вызывает споры и является предметом дискуссий. В рамках настоящего исследования не проводится сравнительный анализ подобных терминов; в качестве базовых понятий используются «многополярность» или «многополярный мир», однако интерпретируются и схожие понятия, содержательная сторона которых приближает нас к комплексному пониманию изучаемого феномена. В настоящей работе рассматриваются труды современных отечественных и зарубежных исследователей, как непосредственно изучающих многополярность, так и применяющих данную концепцию для анализа и прогнозирования изменений в международной реальности. Работа включает шесть разделов, посвященных осмыслению концепции многополярности с позиций реализма, неореализма, цивилизационного подхода, регионального подхода, либерализма и конструктивизма. Реализм Современные исследователи, работающие в духе реализма и неореализма, вносят принципиальный вклад в понимание многополярности в современных международных отношениях. Политическая школа реализма претендует на «реалистичное» объяснение международной действительности, то есть описание того, что действительно происходит и существует в реальности. В данной парадигме работает широкий круг исследователей, фиксирующих и анализирующих существующие тенденции и происходящие изменения в мировой политике, в частности трансформацию соотношения сил между ведущими державами. В контексте исследования многополярности следует задаться вопросом, насколько обоснованно говорить о трансформации мира в сторону многополярности с точки зрения сторонников «реалистичного» описания международной действительности. В качестве ключевых предпосылок формирования многополярного мира эксперты рассматривают две взаимосвязанные тенденции: рост потенциала новых центров силы и если не угасание гегемонии США, то сокращение американской мощи и влияния в мире. Рост потенциала новых центров силы Достаточно полно описывает меняющуюся международную действительность британский эксперт Дэвид Благден. Он утверждает, что система международных отношений возвращается к многополярности, то есть к сосуществованию нескольких великих держав. Ученый объясняет феномен формирования многополярного мира смещением экономического потенциала с Запада на Восток к новым промышленным центрам, таким как Бразилия, Россия, Индия и, прежде всего, Китай. Отмечается сам факт экономического потенциала, который при определенных условиях и наличии политической воли может быть конвертирован в военную мощь. С точки зрения исследователя, новая многополярность, скорее всего, будет включать великие державы разного уровня. К странам первого порядка следует отнести США, Китай и частично Индию. За ними следуют приблизительно в следующем порядке: Россия, Бразилия, Япония, Великобритания, Германия и Франция [Blagden 2015:335]. Эксперт отмечает, что термин «многополярность» и синонимичные ему появляются в дискурсе британской политики безопасности, в том числе в официальных документах и высказываниях политических деятелей в связи с тем, что присоединение Крыма к России, подрыв планов стран Запада в Сирии и рост военной мощи Китая разрушили представление британской политической элиты о невозможности реальной оппозиции Западу [Blagden 2019]. С представлением Д. Благдена о смещении потенциала с Запада на Восток и формировании на этой основе многополярности соглашаются британские эксперты Лиза тен Бринке, Бенджамин Мартилл, анализирующие потенциальную роль и вклад Европы в многополярное мироустройство [Martill, Ten Brinke 2019, 2020]. Австралийские политики и эксперты также считают, что мир вступает в эру большей многополярности. Как отмечено в докладе 2017 Independent Intelligence Review, подготовленном по заказу австралийского правительства в 2017 г. «геополитические последствия экономической глобализации создают новые центры силы и поощряют новые стратегические амбиции у государств»1. Австралийский дипломат, ученый и бывший посол Австралии в КНР Джефф Раби утверждает, что многополярный мир вернулся, и Австралии необходимо проводить более независимую от США внешнюю политику в духе политического реализма; признать Китай в качестве доминирующей державы в Восточной Азии, вовлекать его в сотрудничество по всему спектру региональных и глобальных проблем; а также развивать двустороннее партнерство во всем Восточно-азиатском регионе и со странами-единомышленниками по всему миру [Raby 2020]. При этом не все исследователи соглашаются, что рост экономического потенциала восходящих держав является достаточным фактором для становления многополярности. Итальянский эксперт Стефано Конт считает, что утверждение глобальной системы на многополярной основе произошло в результате кризиса, вызванного распространением коронавирусной инфекции COVID-19. Многополярность, по мнению автора, предполагает стремление каждого из «полюсов» проводить собственную политику, используя дипломатические, информационные, военные и экономические инструменты. В качестве ключевых глобальных игроков эксперт выделяет Россию, Китай, США и потенциально Европейский Союз. При этом, важно подчеркнуть, Бразилию и Индию исследователь к глобальным игрокам не относит, утверждая, что самого по себе экономического потенциала недостаточно для того, чтобы играть глобальную роль [Cont 2020]. Оригинальный подход предложила группа европейских исследователей, которые считают, что многополярность формируется только в экономической сфере, в то время как в военной сохраняется однополярность, экологическую сферу характеризует интерполярность, а политико-культурную - неполярность [Alcaro, Peterson, Greco 2016:49-50]. Угасание гегемонии США Наряду с ростом потенциала восходящих держав в качестве одной из предпосылок многополярности рассматривается снижение роли США в мире. Американские исследователи Александер Кули и Дэниел Нексон утверждают, что экономический рост КНР; создание Россией и Китаем альтернативного порядка, представленного рядом региональных институтов; потеря Соединенными Штатами «монополии на покровительство» малых государств, а также появление альтернативных идеологических моделей способствуют угасанию гегемонии США в мировой политике и изменению международного порядка. Многополярность в связи с этим рассматривается авторами как один из возможных сценариев будущего [Cooley, Nexon 2020]. Схожего мнения придерживается Хью Де Сантис, который утверждает, что в формирующемся многополярном мире США будут играть роль одной из нескольких великих держав, определяющих структуру и правила международной политики, но перестанут быть единственным арбитром [De Santis 2021]. C принципиальным положением, утверждающим упадок гегемонии США и его взаимосвязь с развивающимся в сторону многополярности мира, разделяют и другие исследователи из России [Сирота, Морохов 2016], ЮАР [Rapanyane 2020], Италии [Valli 2018], Пакистана [Muzaffar, Yaseen, Rahim 2017]. При этом очевидно, что далеко не все академическое сообщество готово рассматривать США в качестве одного из рядовых «полюсов», центров силы многополярного мира. Американский исследователь Брюс Джонс приводит доводы и утверждает, что США не «слабеющая» (declining), но «устойчивая» (enduring) держава, суммарный потенциал которой позволит сохранить за собой роль ключевого игрока на международной арене. При этом эксперт соглашается с необходимостью для США адаптировать стратегию лидерства под меняющиеся международные реалии [Jones 2019:78]. Более однозначную позицию занимает исследователь из Южной Кореи, подчеркивающий, что полярность определяется соотношением сил на глобальном, а не региональном уровне. США, по мнению эксперта, на глобальном уровне с легкостью обходят любые другие государства с точки зрения расходов и силового показателя. В то же время действия таких держав, как Россия и Китай, рассматриваются лишь как некая форма утверждения в мировой политике, а не как подтверждение тенденций изменения мировой иерархии [Tizzard 2017]. Объективности ради необходимо отметить, что наряду с экспертами, утверждающими формирование многополярности или отстаивающими сохранение за США роли глобального лидера, определенный круг исследователей уверен, что мир скорее движется в сторону новой биполярности. В данном контексте важными являются результаты комплексного и многофакторного исследования российского эксперта Д.А. Дегтерева. Ученый, анализируя потенциалы стран БРИКС (как «ядра» многополярности) и G7 (как держав status quo), а также сравнивая потенциалы США и Китая, приходит к выводу, что современный миропорядок эволюционирует скорее в сторону «новой биполярности», нежели многополярности[85]. С предстоящим биполярным мироустройством согласен известный американский политолог Грэхам Аллисон, который рассматривает американо-китайские отношения через призму так называемой «Ловушки Фукидида» и указывает на неотвратимость противостояния Китая и США [Allison 2017]. Опираясь на вышеизложенное, следует предпринять попытку обозначить ключевые составляющие многополярности через призму политического реализма: · фундаментом многополярности должен служить рост экономического, военного и политического потенциала новых центров силы - государств и/или их союзов; · при этом становится явной невозможность для США продолжать играть роль гегемона на международной арене; · становление относительного могущества новых центров силы и увядание гегемонии США будет способствовать проведению более независимой внешней политики с фокусом на реализацию собственных интересов. При всем этом даже в рамках «реалистичного» подхода к описанию международных отношений спорным и дискуссионным остается вопрос перехода к многополярному мировому устройству. Для одних мир уже является однополярным, в то время как другие убеждены, что перехода не произошло и мир по большому счету остается однополярным либо развивается по совсем другой траектории, в частности в сторону биполярности. Неореализм Одним из принципиальных положений неореалистского подхода является учет уровня международной системы при анализе международной политики. Ряд экспертов, опираясь на данное положение неореализма, рассматривают многополярность как актуальную характеристику международной системы, которая оказывает влияние на поведение элементов этой системы, то есть государств, и на международные отношения в целом. Многополярность как свойство международной среды учитывается экспертами при исследовании вопросов мира и безопасности. Исследование группы нидерландских экспертов конфликтного и кооперационного потенциала международной системы в «постковидном мире» основывается на представлении, что в условиях большей многополярности кооперационный потенциал определяется двусторонними отношениями между великими державами, такими как США, Китай, ЕС и Россия[86]. Многополярность рассматривается как свойство международной системы, оказывающее прямое влияние на изменение характера войны. Балканские ученые Спиридон Н. Лицас и Аристотель Циампирис, исследующие вопросы мира и безопасности в Восточном Средиземноморье, считают, что мир вступил в эру многополярного антагонизма после 9/11 и регион Восточного Средиземноморья со всеми его конфликтами и противоречиями является жертвой этого антагонизма. По мнению экспертов, в целом многополярность создает более стабильную международную среду. В рамках многополярной системы более вероятны обычные войны и мало вероятны тотальные войны, так как ключевые акторы, находясь в состоянии антагонизма и системной неопределенности, проявляют гораздо меньшую решительность в действиях [Litsas, Tziampiris 2016]. Итальянские исследователи Алессандро Марроне и Каролина Мути, анализируя факторы, влияющие на будущее Североатлантического Альянса, отмечают, что в условиях формирования агрессивной многополярности в международной среде появляется феномен «войны мирного времени» (peacetime war). Эксперты поясняют, что отсутствие крупных военных столкновений между мировыми и/или региональными державами создает атмосферу относительного спокойствия. При этом эти же державы постоянно вовлечены в опосредованные войны, кибератаки, информационные войны. Они используют различные инструменты и ресурсы с целью оказания влияния и давления на общество соперника через нанесение ущерба инфраструктуре, энергетической безопасности, экономике [Marrone, Muti 2020:4]. Представления этих ученых могут служить основой для интерпретации локальных и региональных конфликтов. Многополярность обуславливает отсутствие готовности ключевых держав к прямым силовым столкновениям, в то же время возможны региональные конфликты, принимающие различную форму в том числе и на территории третьих стран. Многополярность как свойство международной системы создает условие для большего «маневрирования» государств на международной арене. Бельгийский исследователь Гай Бертон исследует стратегии держав среднего уровня в эру многополярности на примере политики Малайзии и Индонезии на Ближнем Востоке. Ученый приходит к выводу, что в сравнении с периодом биполярности и однополярности, когда страны проводили последовательную политику поддержки, противостояния или уклонения от взаимодействия с конкретными региональными игроками, сегодня Малайзия и Индонезия реализуют все три стратегии одновременно, что позволяет им сотрудничать с разными силами региона и избегать конфронтации [Burton 2021]. Несколько схожую тенденцию отмечает Кристина Кауш, которая утверждает, что для региона MENA, объединяющего 16 стран Ближнего Востока (Ирак, Иран, Кувейт, Ливан, Иордания, Саудовская Аравия, ОАЭ, Оман, Йемен, Бахрейн, Катар и Сирия) и Северной Африки (Египет, Ливия, Марокко, Алжир, Тунис) все больше характерно состояние конкурентной многополярности. При этом различные региональные и внерегиональные игроки отказываются от долгосрочных союзов и выстраивают коалиции на функциональной основе [Kausch 2015:2]. Исследователь из Южной Кореи Мейсон Ричи анализирует возможные стратегии Индо-Азиатско-Тихоокеанских государств в случае возникновения регионального конфликта, в частности между США и Китаем. Эксперт приходит к выводу, что в условиях многополярности союзники США, как и сами Соединенные Штаты при столкновения других региональных держав, могут выбрать стратегию «отфутболивания» («buck-passing») [Richey 2020:14], то есть стремиться передать ответственность и инициативу другому игроку в случае конфликта. Опираясь на вышесказанное, можно заключить, что в рамках неореалистского подхода многополярность предстает в качестве: · характеристики международной системы, оказывающей влияние на элементы этой системы; · концепции, создающей базу для анализа и прогнозирования поведения государств на международной арене. Следующие теоретические направления - цивилизационный и региональный подходы - в рамках исследования концепции многополярности расширяют представление об акторах мировой политики и потенциальных полюсах, центрах силы многополярного мира. Цивилизационный подход В последнем десятилетии XX в. с идеей «столкновения цивилизаций» выступил С. Хантингтон [Хантингтон 2020]. П.А. Цыганков считает, что С. Хантингтон стал одним из первых выразителей новой версии реализма, в соответствии с которой роль главных акторов мировой политики берут на себя цивилизации [Цыганков 2004]. При этом принципиальные положения реализма сохраняют свою силу. В условиях анархичной международной среды отношения между цивилизациями, как и между государствами (в классическом реализме), носят конфликтный характер, объясняемый многообразием и противоречием ценностей. Особое значение исследованиям цивилизационного фактора в трансформации мирового порядка уделяется в современной российской политической мысли. В рамках данного направления исследователи [Мартынов 2009; Аблеев, Золкин, Марченя 2019]; Попов[87]: · соглашаются с многоцивилизационной основой многополярности; · рассматривают евразийскую (российскую) цивилизацию как полюс многополярного мироустройства; · размышляют над содержательной стороной российской цивилизации. Отдельно необходимо выделить российского исследователя А.Г. Дугина. Ученый разработал собственную теорию многополярного мира, которая предлагает рассматривать мировые цивилизации в качестве полюсов. Эксперт отмечает множественность цивилизаций и отождествляет их с акторами в системе международных отношений [Дугин 2013]. Данное видение разделяет Л.В. Савин, подчеркивающий, что для формирующейся многополярности характерно столкновение цивилизаций [Savin 2020]. Между тем британский ученый Кристофер Коукер, исследующий феномен государства-цивилизации, считает, что сами по себе цивилизации не обязательно «сталкиваются». При этом иначе обстоят дела с государствами-цивилизациями, среди которых эксперт отмечает Россию и Китай. По мнению ученого, такие государства бросают вызов международному порядку, установленному странами Запада, что в итоге может привести к появлению нового постлиберального миропорядка [Coker 2019]. Другой немаловажный феномен отмечает канадский исследователь Сабина Дреер. Исследователь обращает внимание на религиозный национализм, который часто увязывается с идеей многополярности и деколонизации, при этом используется в качестве основы создания контргегемонистских проектов. Примером могут служить исламский фундаментализм на Ближнем Востоке или турецкая идея возрождения Османской Империи [Dreher 2020]. В целом более оптимистично к происходящим трансформациям относится известный политолог Амитав Ачария, для которого идеальный мировой порядок является продуктом взаимодействия и взаимного обучения между различными цивилизациями и государствами, а не столкновением между западной «либеральной цивилизацией» и незападными цивилизационными государствами. Эксперт не отрицает существование конфликтного потенциала, однако подчеркивает необходимость диалога, в основе которого лежали бы не только различия, но и ценности, объединяющие цивилизации [Acharya 2020:153]. Исследования, посвященные изучению роли цивилизаций в современной мировой политике, наполняют концепцию многополярности уникальным содержанием и создают собственное поле для исследований. Базовыми установками в рамках данного подхода являются: · приписывание роли акторов и центров силы в мировой политике цивилизациям; · конфликтный потенциал межцивилизационных отношений. При этом насущными являются вопросы «диалога» между цивилизациями и формы институционализации цивилизаций в современном мире: будь то через так называемые цивилизационные государства или же новые формы транснациональных образований. Региональный подход Представленный выше цивилизационный подход к делению мирового пространства соотносится с современной тенденцией в науке о международных отношениях к региональному изучению мира, его делению на различные регионы, региональные пространства, региональные подсистемы. В современных условиях, когда региональные процессы оказывают непосредственное влияние на мировую политику, регионализация и теории регионального уровня наполняют концепцию многополярности новым актуальным содержанием. В рамках данного направления мысли процессы регионализации предстают в качестве основы формирования многополярного мира. По мнению российского исследователя А.Д. Воскресенского, «макрорегиональный комплекс (а не отдельное государство по версии одного из классических и до сих пор наиболее влиятельных подходов в теории международных отношений - реализма) представляет собой прообраз одного из центров формирующейся полицентричной мировой системы» [Воскресенский 2012:42]. М.Л. Лагутина обращает внимание на появление новых мирополитических феноменов - глобальных регионов, превращающихся в ключевые элементы формирующейся полицентричной системы [Лагутина 2015]. А.И. Костин, В.С. Изотов считают, что наиболее вероятной характеристикой будущей планетарной структуры может стать интеграционно-конфронтационный полицентризм. В качестве центров силы рассматриваются интеграционные системы, которые будут конкурировать между собой за экономические и политические пространства [Костин, Изотов 2015]. Представление о связи между формирующимся многополярным/полицентричным миром и процессами регионализации разделяется рядом других исследователей [Реутов 2016; Алексеенко 2015; Селищева, Чжоу, Потапенко, Ананьев 2016]. Формирование региональных порядков, в свою очередь, связывается с ростом потенциала региональных держав и одновременным ослаблением позиций США на мировой арене. Так, индийский исследователь Срирам Чаулия считает, что быстро растущие силы в разных регионах мира могут заполнить вакуум, возникающий из-за ослабления международной роли США, а также обеспечить порядок, мир, безопасность и процветание в своих регионах [Chaulia 2019]. Турецкий эксперт Эфе Джан Гюркан отмечает, что в условиях кризиса глобального управления и ослабления позиций США происходит поляризация мировой политики. Евразийский регионализм, продвигаемый Россией и Китаем, становится движущей силой и основой геополитической многополярности. Так, в ответ на кризис глобального управления Евразия заявляет о себе как ведущем регионе и создает свои собственные, альтернативные США институты, среди которых эксперт отмечает Организацию Договора о коллективной безопасности (ОДКБ), Евразийский Экономический Союз (ЕАЭС), Шанхайскую организацию сотрудничества (ШОС), Азиатский банк инфраструктурных инвестиций (АББИ) [Gürcan 2020]. В свое время Амитав Ачария утверждал, что грядущий мир следует описывать в терминах «регионополярности» (regiopolarity), нежели многополярности или других связанных с полярностью понятиях [Acharya 2009]. По мнению эксперта, ни одна из восходящих держав не сможет заполнить вакуум, оставляемый США на глобальном уровне, и будет привязана к своему региону [Acharya 2014]. Даная логика подразумевает деление мирового пространства на ограниченные зоны влияния центров силы, что в целом соотносится с идеей многополярности. Многополярность, таким образом, может формироваться и укрепляться по мере «проявления» и обособления регионов, развития региональных связей, создания уникального экономического, политического, культурного пространства внутри конкретного регионального кластера. Учитывая логику так называемой регионополярности, Джордж Горзон предлагает несколько иную модель децентрированной многополярности (decentred multipolarity). Ученый соглашается с региональным делением мира и наличием региональных лидеров, однако он отмечает, что политические и экономические устремления государств конкретного региона не ограничиваются исключительно своим регионом, но могут распространяться за его пределы во всех направлениях. Речь идет как о региональных лидерах, которые могут стремиться в меру своих возможностей проецировать влияние в другие регионы, так и о рядовых странах, которые в определенных сферах сотрудничают с государствами из других регионов (в том числе с другими региональными лидерами) [Garzón 2017]. Подобная трактовка многополярности в широком смысле соответствует духу «нового» регионализма, который среди прочего предполагает наличие значительной свободы во внешней политике для государств - участников объединения [Бутенко, Мохаммади 2020]. Таким образом, рассматривая феномен многополярности с позиций регионального подхода, важно отметить следующие принципиальные положения: · в качестве основы многополярного мирового устройства выступают усиливающиеся процессы регионализации, развитие региональных связей, региональных интеграционных систем; · усиление региональных процессов и формирование региональных порядков напрямую связано с ростом потенциала новых центров силы - региональных держав и ослаблением позиции США в мире. Либерализм Либеральная парадигма является одним из исторических столпов теории международных отношений. Учитывая принципиальные положения либерализма, следует задаться вопросом, какую роль отводят сторонники данной школы феномену многополярности в контексте обсуждений условий и принципов достижения мира, стабильности и безопасности в международной среде. Перспективы мультилатерализма, международного права, международного институционального порядка и стабильности международной системы в связке с многополярностью рассматривает ряд отечественных и зарубежных ученых. Мнения исследователей относительно значения многополярности для сохранения мира и безопасности разнятся. Французский исследователь Заки Лайди определяет многополярность через теорию гегемонистского перехода (theory of hegemonic transition). Многополярность, по мнению эксперта, можно описать как «переход без гегемонии». Набирающие силу незападные государства бросают вызов гегемонии Запада. При этом они недостаточно сильны и объединены, чтобы предлагать собственную альтернативу мироустройства. Многополярность, по мнению эксперта, разрушает многосторонность, создает препятствия для работы международных институтов и ведет к утверждению приоритета национальных интересов без учета глобальных проблем, требующих совместных решений [Laïdi 2014:351]. Схожей позиции придерживается Шон Батлер, для которого появление восходящих держав, стремящихся к большей автономии и независимости во внешней политике, может привести к эрозии мультилатерализма. Формирующаяся многополярность, таким образом, несет в себе угрозу стабильности международной системы, так как затрудняет решение проблем, требующих коллективных усилий, в частности сохранения мира при помощи коллективных механизмов безопасности [Butler 2018:3]. Опасения ученых о последствиях многополярности, по большому счету, вписываются в либеральное понимание мирового устройства. Либеральный мировой порядок, отстаивающий ценности демократии, верховенство права, свободу торговли, является проектом стран Запада. Вполне логично, что появление новых центров силы может привести к появлению новых проектов мироустройства или попыткам восходящих держав играть более значимую роль в рамках существующего порядка. На фоне дискуссий о кризисе либерализма [Казаринова 2018] многополярность может восприниматься как угроза либеральному миропорядку с его правилами и институтами. Логика, утверждающая угрозу многополярного мироустройства стабильности международной среды и либеральному порядку, находит не только сторонников, но и противников. Риккардо Алькаро соглашается, что многополярность привносит элемент непредсказуемости в международную систему. При этом отмечает отсутствие причин считать, что многополярное мировое устройство приведет к смерти либерального порядка. По мнению эксперта, многое зависит от того, будут ли США проводить политику прагматичного вовлечения незападных держав или же выберут стратегию сдерживания и конфронтации [Alcaro 2015]. Японский ученый Такамицу Хадано, исследующий подход России к мультилатерализму через призму конфликта в Донбассе, также приходит к более оптимистичному выводу. Эксперт считает, что в эру многополярности, когда восходящие державы добиваются независимости во внешней политике, мультилатерализм все же может способствовать координации действий нескольких государств. Более того, он остается источником международной легитимности, с чем соглашаются восходящие державы [Hadano 2020]. Концептуально иной логике придерживается А.В. Кортунов, который не видит в многополярности угрозу, но рассматривает ее как интеллектуальную и политическую реакцию «на самоуверенность, высокомерие и разнообразные эксцессы незадачливых строителей однополярного мира»[88]. По мнению ученого, концепция многополярности должна остаться в прошлом, а в качестве фундамента будущего мирового порядка эксперт предлагает модель многосторонности, основу которой должны составить международные режимы, многосторонние договоренности, первостепенный учет интересов более слабых государств[89]. Более того, актуальная модель многосторонности «будет складываться не в рамках старых институтов, а вокруг общих проблем и конкретных проектов»[90]. Рассматривая многополярность с точки зрения либеральной парадигмы, необходимо акцентировать внимание на следующем: · многополярность, в первую очередь, рассматривается в контексте обсуждений потенциального влияния многополярного мира на стабильность и безопасность международной среды; · с одной стороны, многополярный мировой порядок воспринимается как нежелательное явление или даже угроза либеральным ценностям, либеральному мировому порядку и, как следствие, самой международной системе. С другой стороны, более многополярное мироустройство не обязательно должно приводить к дестабилизации международной среды, отказу новых центров силы от сотрудничества и переходу к состоянию «войны всех против всех». Конструктивизм Раскрытие сущностного содержания многополярности в современных международных отношениях не может обойтись без ключевых положений конструктивизма, выдвигающего идею конструирования мировой политики при помощи различных концепций и теорий. В данном контексте справедливым представляется утверждение Д.А. Дегтерева, что «в эпоху постмодерна сложившееся представление о миропорядке - это во многом социальный конструкт»[91]. Не является исключением и концепция многополярности, которая закономерно рассматривается современными учеными в качестве конструкта определенной модели мирового устройства. В первую очередь модель многополярного мирового порядка находит поддержку и развивается в рамках российского внешнеполитического дискурса. О.А. Алексеева-Карневали утверждает, что мир не является многополярным (как, впрочем, однополярным или биполярным). Многополярное мировое устройство - это российский дискурс, поддерживаемый Китаем и, в меньшей степени, Индией. Этот дискурс работает только внутри своего блока, члены которого принимают положения дискурса. В то же время «на все пространство международной системы силового поля ни одного из имеющихся нарративов, несмотря на претензии на универсальность, не хватает»[92]. Многополярность, с данной точки зрения, не может претендовать на роль модели мирового устройства, хотя бы потому, что с ней согласны далеко не все игроки на международной арене. Химена Куровска считает, что российский дискурс многополярности выступает в качестве формы сопротивления либеральной гегемонии стран Запада, так как предполагает право региональных «полюсов» силы самостоятельно определять, каким образом применять демократические ценности, а также защищать свою культуру и институты перед лицом западного доминирования [Kurowska 2014:491]. Британский политолог Елена Чебанкова обращает внимание, что возвращение к биполярной системе международных отношений, в которой Россия была бы способна выступать в качестве противовеса Западу, невозможно. Продвижение идеи многополярности, таким образом, позволяет сохранять за собой голос на международной арене [Chebankova 2017]. Д.Б. Казаринова отмечает, что Россия, отстаивающая идею многополярности и провозгласившая поворот на Восток, по большей части сконцентрировалась «в своем внешнеполитическом дискурсе на полемике со странами Запада» [Казаринова 2018], что не только уводит ее нарратив от многополярности Е.М. Примакова, но может привести к самоизоляции и коллапсу. Основой российского внешнеполитического нарратива может стать поиск и формирование комплексной архитектуры евразийской безопасности, которая бы охватывала не только военную, территориальную и политическую безопасность, но также культурную, научно-техническую и другие виды безопасности[93]. Вместе с тем обращение к многополярному дискурсу характерно не только для России и ее условных партнеров по многополярности. Бельгийский исследователь Гудула Де Кирсмекер обращает внимание на то, что среди всех стран ЕС к дискурсу многополярности наиболее часто обращается Франция. Эксперт выделяет две взаимосвязанные причины. Статус великой державы все еще сохраняется в качестве основы французской национальной идентичности. При этом французские политики осознают, что потенциал Франции не сопоставим с советским во время холодной войны или американским тогда и сегодня, а также с тем, что возникновение новых крупных игроков, таких как Китай, Индия или Бразилия, размывает основы ее влияния [De Keersmaeker 2017:160]. Феномен многополярного популизма отмечают американские исследователи Александер Кули и Дэниел Нексон. С их точки зрения, сегодня многие популистские лидеры (например, в Сербии и Италии) заявляют о многополярном мировом устройстве, подчеркивают наличие на мировой арене новых партнеров, в первую очередь, таких, как Россия и Китай, и создают тем самым основу для проведения более независимой от либерального Запада самостоятельной политики [Cooley, Nexon 2020]. Рассматривая многополярность через призму конструктивизма, следует обозначить следующее: · многополярность рассматривается как внешнеполитический дискурс, социальный конструкт, претендующий как на описание, так и трансформацию реальности; · среди причин развития многополярного дискурса следует выделить стремление ряда государств проводить более независимую от либерального Запада политику, осознание изменения соотношения сил на международной арене. Заключение Анализ многополярности с точки зрения различных теоретических школ и подходов позволяет с разных сторон взглянуть на данную концепцию. Изучение данного феномена с разных, порой противоположных сторон приближает к комплексному пониманию концепции многополярности в современной мирополитической науке. Многополярность предстает не как утверждение, которое необходимо подтверждать, отстаивать, или опровергать, но как предмет обсуждения, дискуссия вокруг которого отражает тенденции мирового развития и способствует комплексному пониманию происходящих в мире процессов. В академической среде нет общепринятого понимания многополярности. Представители различных школ и подходов, ученые из разных стран по-разному определяют и оценивают сущностное содержание многополярности. Реализм отмечает, что многополярность может рассматриваться как объективное отражение тенденций мирового развития. Фундаментом многополярности выступает ослабление позиций США как глобального лидера, рост экономического, военного и политического потенциала незападных держав. Неореализм рассматривает многополярность как свойство международной системы, оказывающее влияние на поведение государств. Цивилизационный подход фокусируется на определении цивилизаций в качестве новых акторов и центров силы на мировой арене. Региональный подход акцентирует внимание на усиливающихся процессах регионализации, создании региональных интеграционных систем, которые в условиях роста потенциала региональных держав и ослабления позиции США в мире способствуют формированию многополярности. Либерализм, в первую очередь, стремится оценить влияние многополярности на стабильность и безопасность международной среды. Наряду с предсказуемым отношением к многополярности как к угрозе миру и безопасности существует иная, более оптимистичная точка зрения. Конструктивизм рассматривает многополярность как внешнеполитический дискурс и одновременно проект ряда государств, в первую очередь России.

Об авторах

Владислав Сергеевич Солуянов

Автор, ответственный за переписку.
Email: soluyanov_vladislav@mail.ru
ORCID iD: 0000-0003-2489-3002

аспирант кафедры сравнительной политологии

Список литературы