Нация и религия: к определению понятия «религиозный национализм»

Полный текст

Тема национализма является одной из наиболее обсуждаемых в современной политической науке. Дискуссии по вопросам о реальности нации, ее истоках и классификации продолжаются с опорой на основные теоретические наработки, предложенные Б. Андерсоном, Р. Брубейкером, Э. Геллнером, Л. Гринфелд, Э. Хобсбаумом, Э.Д. Смитом и другими авторами. Существует много всевозможных типологий национализма. Одним из его видов исследователи называют религиозный национализм. Он достаточно активно изучается в современной науке. В частности, ученые значительное внимание уделяют религиозному национализму в Индии [1, 2], регионе Юго-Восточной Азии [3], а также в европейских странах [4]. Нация на смену религии Нация по сравнению с религией - это относительно недавний феномен. Она возникла лишь в новое время и вскоре стала одним из главных механизмов возникновения сообществ. При формировании объединяющей людей национальной идентичности часто используются самые разные явления: язык, идеи, история. Для этой цели оказываются полезны в том числе и религиозные предания, практики и верования. Все это может превратиться в горизонт совместных представлений и сделаться совместным культурным наследием людей, которые никогда не встречались и «никогда не будут знать большинства своих собратьев-по-нации», но при этом будут иметь в своем уме «образ их общности» [5, с. 47-48], заслуживающий того, чтобы непременно получить политическое оформление в виде отдельного национального государства [6]. Национальная идентичность обращена не к потустороннему миру, а к повседневной реальности, поэтому она всегда будет более очевидной, чем религия. Наделяя смыслом границы сообществ, она становится могущественной силой в современном секулярном мире, успешно рекрутирует приверженцев и осваивает многие из тех сфер, которые ранее были заняты религией. При этом для кого-то национализм становится своего рода заменой религии - ему служат и считают высшей ценностью. Национализм возник примерно в XVIII в. в связи с идеями народовластия, эгалитарного гражданства и представительства [7; 8]. Эти идеи овладели умами тех, кто совершал Великую французскую революцию. Народ, провозглашенный единственным источником власти и объединенный в нацию, должен управлять собственным суверенным государством. В XIX в. эти идеи стали господствующими и наступила эпоха национализма [9]. В донациональную эпоху религия играла главную роль в процессе объединения людей, создании представления о принадлежности к группе, поддержании чувства единства со «своими». В новейшее время в смысловом поле идентичности религия вытесняется и, можно сказать, что национализм во многом приходит ей на смену, беря на себя ряд ее функций и предлагая людям, в частности, представления о смысле жизни индивида и общества, вызывая сильные эмоциональные переживания и наполняя жизнь человека разнообразным содержанием (можно, например, «болеть за своих» в спорте, гордиться победами предков или успехами национальных компаний на международной арене и т.п.). В период средних веков Европу объединяло господство единой в то время христианской религии. Различия между группами людей, в частности, на основе физических черт или «народных» языков не осознавались как значимые [10]. Цвет кожи, глаз, волос или диалект не считались основанием для создания сообществ. Одновременно с распространением секуляризации обусловленные религиозной принадлежностью социальные связи и ценности замещаются теми, которые порождает национализм. Если в донациональную эпоху религия была основой солидарности, коллективного сознания, задавала моральные нормы, выступала хранилищем коллективных верований и памяти, объединяла человека с прошлым и будущим, то в новейшее время эту роль в обществе играет нация. В современном обществе не религия является исключительным средоточием смысла и сакрального, не она указывает предмет поклонения и почитания, напоминает людям об их обязанностях, но эту роль в большей степени выполняет нация [11]. До 1789 г. доминировали представления о религиозной легитимации власти, династии воспринимались как поставленные Богом. После американской и французской революций те, кто претендуют на власть, должны действовать от имени народа, выступать его представителями. Вместе с этим изменением резко понижается и значимость религии. Она отчасти продолжает, как и раньше, задавать для своих последователей эталоны морали, нормы поведения, предлагать практики спасения и образцы святости, которыми один народ отличается от другого. Но все это обретает новый смысл - все это должно служить «каркасом» для нации, основанием для возникновения устойчивого сообщества, единого народа со своей государственностью, уникальными преданиями, героями и святыми. С появлением нации преданность религии начинает восприниматься как средство, полезное для формирования нации, а не как самоценность. Современный национализм чаще всего очень ревниво относится к своим истокам: династия либо свергается, либо лишается реальной власти, а религиозные идеалы вечного спасения отходят на второй план, в сферу личной жизни или вовсе отвергаются. Религия перестает быть самоочевидной основой легитимации власти, и ей приходится доказывать свою полезность для нации. Сеть религиозных общин, которая на начальном этапе выступала в качестве «скрепы» для национализма, может казаться даже конкурентом абсолютным притязаниям национализма. Преобладающий в XIX в. либеральный национализм, тесно связанный с идеями Французской революции, был по преимуществу республиканским и гражданским [9, с. 123]. Во Франции сторонники этого типа национализма противопоставляли себя католицизму и были его идеологическими противниками, а католическая церковь долгое время боролась с идеей нации. До конца XIX в. французский национализм означал светскость и антиклерикализм, символом чего была Жанна д’Арк (сожженная католиками как еретик). Все изменилось после разгрома Франции протестантской Пруссией в войне 1870 г. После этого поражения произошло сближение французского национализма и католицизма, а Жанна д’Арк стала знаменем католического французского сопротивления протестантским соседям. В конце XIX в. начинает складываться ее культ, в 1909 г. Жанна провозглашена блаженной, а в 1920 г. - католической святой. Одновременно она становится главным национальным героем и символом Франции [12]. Хотя национализм во Франции остался по преимуществу светским и гражданским, этот пример показывает, что случаи, когда религия и национализм оказываются тесно связаны и подкрепляют друг друга, а религиозное содержание становится важной частью национальной принадлежности, обычно имеют политическую причину. Рассмотрим еще несколько наиболее ярких случаев, имевших место в европейских странах, и выделим их существенные черты. Религиозный национализм в Европе Наиболее показательный случай - это Ирландия. Британия со времени Реформации представляла угрозу для ирландской идентичности. Поскольку ирландский язык вышел из употребления, ирландская национальная идентичность могла убедительнее всего обосновываться на основе католицизма, который выступил наиболее полезным инструментом для построения нации. Ирландская идентичность формировалась в противовес британскому протестантизму. Католицизм для подавляющего большинства ирландцев сделался ключевым компонентом их национализма, отличительной чертой, этническим маркером, способным подчеркивать различия между этими народами [13-16]. Ирландия до недавнего времени демонстрировала очень высокие показатели религиозности, значительно выше, чем в любом другом западноевропейском государстве. В конце ХХ в. примерно 90 % ирландского населения принадлежало к католической церкви. Процент респондентов, которые заявляли, что ходят в церковь еженедельно, достигал 70, что было выше процента тех, кто признавал себя религиозными, - 65. Другими словами, даже нерелигиозные ирландцы посещали церковь и считали себя католиками. Некоторые религиозные нормы в этой стране стали частью повседневной жизни и государственного законодательства: не разрешался развод, незаконным являлся аборт. Лишь в последние годы показатели религиозности в Ирландии снижаются, но все же остаются достаточно высокими. Согласно переписи населения 2016 г. количество католиков составляло 78,3%1, но в 2018 г. после проведения референдума были разрешены аборты, а в 2019 г. облегчены условия развода. Польша - другая страна с аналогичными очень высокими показателями религиозности и католицизмом как неотъемлемой частью национальной идентичности. 96 % поляков - члены католической церкви, однако тех, кто называет себя верующими и участвует в религиозных практиках, заметно меньше [17]. В Польше до сих пор законодательно запрещены аборты. То, что католицизм стал и остается ключевой частью польской национальной идентичности, было обусловлено политической историей поляков, которая наполнена противостояниями с православными русскими и немцами-лютеранами. Эти противостояния носили в основном политический характер, но проходили по религиозным границам, и борьба поляков за национальную самобытность всегда принимала религиозный подтекст [18, с. 37]. От России и Пруссии исходили угрозы польской государственности, и в период, когда последняя терпела катастрофу, роль католицизма возрастала. Национализм утверждался католической верой, объединяющей польский народ и мобилизующей его в сопротивлении соседям. Католицизм оставался центральным и самым естественным инструментом для сохранения польской национальной идентичности в том числе и в коммунистическую эпоху, когда произошло усиление связи между религией и польским национализмом [19]. Католицизм символизировал сопротивление, был инструментом объединения польского народа, выполнял роль сохранения и передачи национальной культуры против советского интернационализма, оказался источником национализма в коммунистическую эпоху. Быть католиком - один из способов, которым поляк мог отстаивать свою польскую идентичность. Греция - это еще одно государство с чрезвычайно высоким религиозным национализмом. Ее политическая история складывалась несколько иначе - ей пришлось пережить множество угроз и столкновений с исламским миром, в результате чего ее национальная идентичность включила православие как важнейший компонент [20, с. 134-135]. В Османской империи православные греки жили по законам своей религии и общины, продолжая соблюдать свои православные традиции и обычаи, а церковь, имея привилегированное положение, помогала поддерживать греческую культуру и язык, не позволяя греческой нации ассимилироваться. Однако мусульманская власть всегда представляла собой потенциальную угрозу православной идентичности. Когда Османская империя вступила в период упадка, султаны усилили давление на своих православных подданных. Движение за национальную независимость Греции и последующее создание греческого национального государства приняли религиозный оттенок потому, что религия предоставила самый простой инструмент для массовой мобилизации в поддержку греческого дела. Греческий случай показывает, что религия для находящейся под угрозой исчезновения нации будет иметь огромное значение [21]. Православие и сегодня занимает центральное место в греческой идентичности и культуре - в символах, праздниках и многом другом [22; 23]. Православие закреплено в конституции как господствующая религия, т.е. официальная государственная религия Греции [24, с. 72]. Греки, так же как ирландцы и поляки, считаются одним из самых религиозных народов Европы. Более 97% молодежи в Греции утверждает, что принадлежит к православной церкви. Греческая молодежь в большей степени, чем кто-либо в Европе, выступают против эвтаназии (68,5%) и однополых браков (47,7%) [4, с. 114]. Национализм стран бывшей Югославии тоже носит по преимуществу религиозный характер и обуславливает высокую религиозность ее народов. В частности, православный национализм сербов был обусловлен тем, что им постоянно приходилось сталкиваться с угрозой со стороны инорелигиозных соседей. Последние, в свою очередь, также выстраивали свою национальную идентичность на базе религии. Можно говорить о хорватском католическом национализме или боснийском исламском национализме. Случай народов бывшей Югославии показывает, что важнейшим фактором, обуславливающим появление прочной связи религиозной и национальной идентичностей, т.е. религиозного национализма, является этнорелигиозный конфликт, в ходе которого формируется коллективная память, связанная с жестокостью, совершенной одной религиозной группой против другой [25]. Условия возникновения религиозного национализма Обобщая эти случаи, можно перечислить некоторые условия возникновения «союза» религии и национализма. В случае конфликта или любой угрозы идентичности имеющаяся религиозная граница между соперничающими группами естественно становится важным маркером национального самоопределения, а национальная и религиозная идентичности обретают тенденцию к слиянию. Как греческое православие является маркером принадлежности к греческой идентичности, так и быть поляком или ирландцем - значит обязательно быть католиком [25]. Религия в данном случае начинает выполнять нерелигиозные функции: утверждение национальной самобытности, этнической гордости, национальной чести, защиты суверенитета, культуры. При этом показатели религиозности оказываются чрезвычайно высокими. Религиозный национализм всегда стимулирует рост религиозности народа, а количество верующих в нем превышает 90%. Но эта религиозность не индивидуальная, она основана не на персональном выборе, она массовая, коллективная и внутренне для человека обязательная. В случае религиозного национализма принадлежность к религии диктуется верностью нации. Возможность выбора другой религии не предполагается, поскольку религия - неотъемлемая часть национальной культуры. Отход от религии рассматривается как предательство своего народа, измена памяти его героических предков. Религиозность носит преимущественно не личный, а публичный и политический характер, т.е. религиозность в значительной мере определяется не личным отношением к Богу, а лояльностью «своим». Однако для того, чтобы универсалистская религия играла эту дифференцирующую роль в развитии явно неуниверсалистской национальной идентичности, недостаточно просто соседей, придерживающихся иных верований. Известно множество случаев, когда соседи относятся к разным конфессиям, но религиозный национализм не рождается. Этот феномен предполагает наличие еще одного условия: соседние сообщества не просто относятся к разным религиям, но при этом находятся в затяжном конфликте, и над слабой его стороной висит угроза поглощения или ассимиляции. В этом случае разница в религиозных верованиях становится важной для национализма, полезной в формировании и поддержании идентичности [4]. Существование религиозного национализма связано с наличием угрозы, при которой одна религиозная группа боится быть побежденной другой и исчезнуть, утратив собственную идентичность. Не обязательно речь идет о физическом уничтожении людей, их не меньше пугает и культурная ассимиляция или утрата независимости. Этот страх является очень сильным мотивом, способным привести к массовой мобилизации этнических групп вокруг религии [26]. В России наиболее показательный случай религиозного национализма можно увидеть в Чеченской Республике. Именно там имеет место этническая граница, которая наложилась на имеющий долгую историю конфликт между группами, исповедующими разные веры. В такой ситуации религия воспринимается как важный маркер этнической самобытности народа, делающий его отличным от соседей и придающий осмысленность противостоянию. В принципе ислам не признает понятие «нация», а утверждает реальность мусульманской общины (уммы), имеющей полиэтнический состав. Наделение нации сакральным смыслом расценивается как нарушение единобожия. Национализм - это чуждое для мусульманского мира явление. Однако в российском контексте, где русское большинство разделяет секулярное мировоззрение или идентифицирует себя с православием, ислам может стать важным маркером национальной принадлежности, отличающим исповедующие его народы. А. Ливен отмечает, что в Чеченской Республике «ислам рассматривается как нечто отличающее чеченцев от русских… как составная часть национальной традиции» [27]. И даже те националисты, которые по своим личным убеждениям были далеки от какой-либо религиозности, декларируют приверженность «своей» религии как основе национальной культуры. Религиозный национализм всегда стимулирует рост групповой религиозности, цифры которой, как мы видели выше, очень высокие. Опросы показывают, что в Чеченской Республике абсолютное большинство респондентов заявляют, что они в точности исполняют исламские предписания, регулярно участвуют в религиозных практиках, хотели бы иметь шариатские суды и желают, чтобы их дети изучали шариат в школе [28, с. 168]. Более внимательный анализ религиозности жителей Чечни дает основания предположить, что она носит в значительной мере декларативный публичный характер, обуславливается не личным отношением к Богу, а лояльностью «своим». В частности, 96% опрошенных утверждают, что они ежедневно пять раз в день совершают намаз [28, с. 160]. Известно, что эта практика включает произнесение суры аль-Фатиха на арабском языке. Это первая сура Корана - одна из самых известных. Она часто читается во время мусульманских обрядов, в частности намаза, и тот, кто совершает намаз, не может не знать ее наизусть. В проведенном нами опросе респондентов спрашивали о том, могут ли они прочитать суру аль-Фатиху на арабском языке, и 52% ответили, что не могут, - это половина тех, кто говорил, что регулярно совершает намаз [28, с. 165]. Итак, мы видим в Чечне характерные признаки религиозного национализма: запредельно высокая религиозность, которая является неотъемлемой частью групповой идентичности, носит публичный характер и символизирует лояльность своему сообществу. Заключение Таким образом, национализм, в основе которого лежит религия, можно назвать религиозным национализмом. Это, конечно, не значит, что язык, история и пр. не имеют значения, но именно религия в этом случае играет главную роль в существовании и единстве национального сообщества, а религиозные институты приобретают дополнительную функцию обоснования национальной культуры и самобытности, утверждения национальной гордости, чести и групповой идентичности. В Европе религиозный национализм проявляется наиболее ярко в Ирландии, Польше, Греции, бывшей Югославии, в России это Чеченская Республика. Общее в этих странах - наличие религиозной границы и протекающего по ней конфликта: протестантско-католического между Ирландией и Англией; православно-исламского между Греций и Османской империей (Турцией); католическо-православно-исламского в Югославии, католическо-протестантско-православного - граница между Польшей и ее соседями, светско-православно-исламского в России. Эти случаи показывают, что религиозный национализм возникает, когда какое-либо стеремящееся к самоопределению и независимости сообщество, исторически связанное с конкретной религией, оказывается в окружении народов, принадлежавших к иной религии. В этом случае религия становится важным маркером, отличающим это сообщество от соседей, и возникает феномен религиозного национализма.

Об авторах

Алексей Владимирович Ситников

Российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации

Автор, ответственный за переписку.
Email: sitnikov-av@ranepa.ru

доктор философских наук, профессор кафедры государственно-конфессиональных отношений Института государственной службы и управления

Российская Федерация, 119571, Москва, Проспект Вернадского, 84

Список литературы