О перспективах распространения терроризма на постсоветском пространстве в условиях поражения ИГИЛ в Ираке и Сирии

Полный текст

В результате поражений и потерь, понесенных в Сирии и Ираке, ИГИЛ и другие террористические организации существенно меняют как тактику своей деятельности, так и географию оседания. Как правило, до так называемой «Арабской весны», с точки зрения территорий охвата, она в некоторой степени ограничивалась Большим Ближним Востоком и постсоветским пространством. Безусловно, из этого правила были исключения, но все же, хотя наиболее горячие головы претендовали на распространение исламской революции на весь мир, имелись в виду прежде всего, названные регионы. Вытесненные из Ирака и Сирии члены террористических организации отдельными семьями и группировками ищут места дислокации как в соседних странах, так и дальних регионах мира. Наиболее удобным для дислокации ИГИЛ и других террористических группировок оказалась Иордания, которая граничит с Сирией. По некоторым данным, в этой стране уже обосновались несколько тысяч боевиков, покинувших территорию Сирии в результате поражения. Плацдармом ИГИЛ становится раздираемая противоречиями и конфликтами находящаяся в постреволюционном хаосе богатая нефтью Ливия. Можно назвать целый ряд стран Юго-Восточной Азии - Малайзия, Индонезия, Мьянма, Бангладеш, где, по оценкам некоторых политологов, сосредоточено 62% всех мусульман современного мира. Можно назвать также ряд государств Восточной Азии, такие как Филиппины и Бруней. Новую географию расселения игиловцев отразил в своем описании хронологии терактов английский аналитик В. Маллет: «…охотящиеся за иностранцами вооруженные люди убивают японского специалиста по сельскому хозяйству на севере Бангладеш и итальянского сотрудника организации помощи в столице Дакке. 24 мусульманина-шиита становятся жертвами взрыва бомбы в Пакистане. В Индонезии в торговом центре Джакарты в ходе нападения на кафе Starbucks расстреляны восемь человек. В популярном индуистском храме в Бангкоке срабатывает взрывное устройство, в результате чего гибнут 20 человек, в том числе пятеро китайских туристов» [1]. В Китае в Синьцзян-Уйгурском автономном районе, где проживают 10 млн мусульман-уйгуров, действует группировка «Исламское движение Восточного Туркестана»; в Пакистане - организации «Лашкар-е-Джангви», «Джаиш-е-Мухаммад», «Техрик-е Талибан Пакистан»; в Афганистане - «Талибан», «Сеть Хаккани», «Исламское движение Узбекистана»; в Индии - «Индийские муджахеддины»; в Бангладеш - «Джамаат уль-Муджахеддин», «Ансарулла Бангла Тим»; в Таиланде - «Национальный революционный фронт»; в Индонезии - «Джемаа Исламия», «Моджахеды Восточной Индонезии»; в Малайзии - «Катиба Нусантара»; на Филиппинах - «Абу Сайяф», «Исламский фронт освобождения моро» и т.д. Впрочем, в обоснование тезиса о глобализации терроризма можно привести множество примеров по различным регионам современного мира. У ряда авторов вызывает обоснованные сомнения интерес ИГИЛ к ЮгоВосточной Азии, а также в свою очередь интерес индонезийцев, индусов и других народов к ИГИЛ. В связи с этим интерес вызывает тот факт, что из 170 миллионов мусульман Индии на войну в Сирии отправились лишь несколько десятков человек. Это свидетельствует лишь о многогранности терроризма, а не просто о приверженности граждан стран Юго-Восточной Азии конкретно «ИГИЛ», «Аль-Кайде», «Джебхат ан-Нусре» и т.д. Разумеется, для нас интерес представляют постсоветские государства Центральной Азии, прежде всего Казахстан, Таджикистан, Туркменистан, Кыргызстан, Узбекистан, трое из которых граничат с Афганистаном. К ним непосредственно примыкает Синьцзян-Уйгурский автономный район Китая, населенный мусульманами-уйгурами. Естественно, «исламистские» организации и группировки предпринимают попытки социальной и политической дестабилизации в этом регионе. Поэтому естественно, что Пекин внимательно следит за политической и религиозной ситуацией в постсоветских мусульманских государствах Центральной Азии, Афганистане, Пакистане, Иране, монархиях Персидского залива. В июле 2015 г. Государственный комитет национальной безопасности Киргизии провел операцию по ликвидации боевиков «Исламского государства», которые пытались подготовить нападение на российскую военную базу в Канте. Летом того же года в подмосковной Балашихе было задержано несколько десятков сторонников ИГИЛ из среды мигрантов из государств Центральной Азии, которые готовили террористические акты на территории России. По данным турецкого эксперта Э. Огуза, двое из троих террористов, которые 29 июня 2016 г. «обагрили кровью аэропорт имени Ататюрка в Стамбуле», были выходцами из Центральной Азии, а третий - уроженцем Кавказа [2]. Оценивая значимость этих и множества подобных фактов, эксперты, занимающиеся данным кругом проблем, совершенно обоснованно ставят вопрос о взаимозависимости постсоветских государств, особенно России и Центральной Азии с точки зрения единства общего пространства деятельности международных экстремистских террористических организаций и группировок. Проблема состоит в том, что немало террористов-выходцев из государств Центральной Азии, воевавших на стороне «Исламского государства» в Ираке и Сирии, были завербованы на территории России. В этой связи обращает на себя внимание то, что имеет место тенденция к расширению пространства распространения террористической, особенно вербовочной деятельности. Так, в последние годы российские правоохранительные органы раскрыли так называемые «спящие ячейки» экстремистов, заявляющих о своей принадлежности к ИГИЛ и другим террористическим группировкам не только в национальных республиках Северного Кавказа, Татарстане, Башкирии, но также в Крыму, Ленинградской, Тюменской, Московской, Томской, Тюменской областях и целом ряде других чисто русских субъектов Российской Федерации. 16 июня 2015 года в ходе заседания Национального антитеррористического комитета глава ФСБ А. Бортников отметил факты вербовки российских граждан в ряды «Исламского государства» на территории Приволжского федерального округа. По его данным, в Сирии и Ираке на стороне исламистов принимали участие более 200 жителей Поволжья [3]. Численность граждан Узбекистана, Кыргызстана, Таджикистана, работающих и просто находящихся на территории Российской Федерации, насчитывает миллионы человек, причем большая их часть сконцентрирована в крупных городах, где осуществление эффективного контроля над ними весьма трудная задача. Тем более, не просто выявить среди них лиц и группировок, пребывающих в России с преступными целями. На основе смыкания, установления устойчивых связей внутрироссийских и зарубежных составляющих экстремистского подполья формируется своего рода «исламистско»-террористический интернационал. Данные о точном числе граждан Российской Федерации и новых независимых государств Центральной Азии, перешедших на сторону ИГИЛ и других террористических организаций, весьма осложнено в силу целого комплекса причин. Одним из основных источников информации о численности перебежчиков являются данные, предоставляемые самим ИГИЛ и другими террористическими группировками. Зачастую таким данным трудно поверить, поскольку они могут быть существенно преувеличены в пропагандистских целях. Как правило, это разрозненные сведения, добытые журналистами и иными заинтересованными лицами из разных источников, которые не всегда и не обязательно могут быть достоверными. Немаловажное значение имеют подсчеты правоохранительных органов и спецслужб соответствующих государств рассматриваемых регионов. К сожалению, эта категория данных в силу своей закрытости не всегда доступна для общественности. Тем не менее, на основе анализа данных, извлекаемых из разных источников, можно составить приблизительную численность граждан разных государств, участвующих в войне против законных властей Ирака, Сирии и других государств Большого Ближнего Востока. В марте 2016 г. неправительственная аналитическая компания «The Soufan Group (SG)», занимающаяся сбором и анализом стратегической разведывательной информации по вопросам глобальной безопасности, опубликовала данные о численности граждан иностранных государств, участвовавших в тот период в рядах вооруженных формирований ИГИЛ 3 . По данным доклада, представленного этой компанией в июне 2014 года, в Сирии в боевых действиях против властей Дамаска в составе ИГИЛ участвовали 12 тыс. граждан 81 страны. В течение последующих полтора года их число в Сирии увеличилась более чем в два раза. По другим данным, представленным ЦРУ США, в сентябре 2015 года число боевиков из более чем 100 стран превышало 30 тыс. чел. [4] Как утверждается в докладе, из пяти государств Центральной Азии - Узбекистана, Казахстана, Кыргыз- 3 Группа Ее штаб-квартира располагается в Нью-Йорке, региональные офисы - в Чикаго, Лондоне, Дохе и Сингапуре. стана, Таджикистана и Туркменистана в ИГИЛ в совокупности участвуют около 2 тыс. боевиков [4]. В общей сложности на каждую из этих стран получается в среднем по 400 чел. Так, в ноябре 2014 года глава разведки Казахстана заявил, что в рядах ИГИЛ в Сирии воюет порядка 300 граждан Казахстана, половину из которых составляют женщины. Согласно заявлениям официальных лиц Узбекистана, относящихся к 2014 году, в составе ИГИЛ в Сирии воевали 300 граждан этой страны, входящих в состав группировки «Имам Бухари Джамаат», возглавляемой неким Шейхом Салахуддином [2]. По одним данным, относящимся к середине лета 2015 года в Ираке и Сирии в военных действиях ИГИЛ участвовали около 1400 граждан выходцев из постсоветских государств Центральной Азии, в то время как общая численность вооруженных сил этой организации оставляли от 11 до 200 тыс. чел. [5] Согласно данным доклада о выходцах из стран Центральной Азии, участвующих в боевых действиях на стороне террористов, подготовленного под руководством директора Казахстанского института стратегических исследований Е. Карина, первое место по их количеству в 2015 году занимал Узбекистан, на который приходилось около 500 человек. За ним шел Туркменистан с примерно 360 чел., Таджикистан - с 200 чел., Казахстан - с более 150 чел. [5] По другим данным, в 2016 году в рядах ИГИЛ в Сирии воевали около 500 граждан Киргизии [2]. Как утверждал директор ФСБ Российской Федерации А. Бортников, в 2016 году в Ираке и Сирии в общей сложности воевали 1,7 тысячи граждан Российской Федерации4. Согласно данным, которые приводятся в одном исследовании, результаты которого опубликованы в марте 2016 г., в ИГИЛ участвовали, если приводить по убывающей, 6500 граждан Туниса, 2500 - Саудовской Аравии, 2400 - России, 2250 - Иордании, 2100 - Турции, 1700 - Франции, 1350 - Марокко, 900 -Ливана, 800 - Египта, 769 - Германии [6]. Очевидно, что эти данные не идут ни в какое сравнение с теми, данными, которые мы имеем по странам Центральной Азии. С этой точки зрения еще больший интерес представляют данные о соотношении числа боевиков, посягнувших ИГИЛ, к численности населения соответствующих государств. Так, по данным исследования, проведенного Radio Free Europe/Radio Liberty, опубликованные в 2015 году на 1 млн. жителей приходилось 315 граждан Иордании, 280 - Туниса, 107 - Саудовской Аравии, 92 - Боснии и Герцеговины, 83 - Косово, 72 - Туркменистана, 46 - Албании, 46 - Бельгии, 33 - Узбекистана, 32 - Швеции, 28 - Палестины, 27 - Дании, 24 - Таджикистана, 18 - Франции, 17 - Австрии, 13 - Финлян- 4 Рекруты на джихад: Средняя Азия и Россия становятся единым пространством для транзита исламистов // Lenta.ru. 27.07.2015. Режим доступа: https://lenta.ru/articles/2015/07/27/ isisasia/. Дата обращения: 10.06.2019. дии, 12 - России, 8 - Казахстана, 6 - Турции, 5 - Кыргызстана и др.5 Таким образом, число таких лиц на миллион человек приходилось 72 на Туркменистан, 24 - на Таджикистан, 12 - на Россию, 8 - на Казахстан, 5 - на Кыргызстан. При этом важно учесть и тот факт, что большая часть чеченцев и представителей других северокавказских народов, участвующих в террористических группировках на Большом Ближнем Востоке, это лица, рекрутирующиеся из диаспор этих народов на Западе. Из 170 миллионов мусульман Индии как отмечалось ранее в Сирию отправились линь несколько десятков человек. Одним из косвенных показателей серьезного присутствия граждан Российской Федерации и постсоветских государств, в том числе Центральной Азии может служить то, что русский служит вторым языком общения между боевиками. Вместе с тем, на основе этих данных напрашивается вывод, что в ряды ИГИЛ вступают выходцы из стран Ближнего Востока, например, Иордании и Туниса, Балканского полуострова (Босния, Косово, Албания) и даже Европы больше, чем из стран Центральной Азии. При этом имеет место тенденция, как в России, так и в ряде зарубежных стран, в соответствии с которым, непропорционально большее значение придается именно выходцам из стран Центральной Азии. Этот кажущийся парадокс, возможно, объясняется отчасти тем, что сами руководители соответствующих центрально-азиатских стран преувеличивают значимость тамошних террористических организаций. Представляя себя как главных борцов против «исламистского» экстремизма и терроризма, они тем самым как бы приводят дополнительные аргументы в легитимность своей власти. Поэтому, признавая реальность угроз, исходящих от террористических организаций и группировок, с определенной осторожностью следует воспринимать аргументы и доводы о том, что Центральная Азия стала новым центром террористов ИГИЛ и других «исламистских» организаций и группировок. Как показывают так называемые «цветные», «майданные» и иные революции, феномен «арабской весны» и другие связанные с ними события и процессы, главным источником угроз социальной и политической стабильности этих стран представляют, прежде всего, внутренние факторы. Об обоснованности данного тезиса свидетельствует полный провал стратегии экспорта демократической революции, начатой Западом во главе с Вашингтоном. Главная причина ее провала состояла именно в том, что народы государств Большого Ближнего Востока оказались не готовы к принятию ценностей, принципов, установок, отношений, институтов демократии, во всяком случае, в их западном понимании. Большей частью тот хаос, который стал 5 Foreign Fighters in Iraq & Syria: Where do they come from? // Radio Free Europe/Radio Liberty. Режим доступа: https://www.rferl.org/a/foreign-fighters-syria-iraq-is-isis-isil-infographic/26584940.html. Дата обращения: 10.06.2019. результатом стратегии экспорта «демократической» революции, в целом ряде стран, был преодолен, благодаря установлению жестких авторитарных (если не сказать, диктаторских) режимов, наглядным примером чего стал Египет. Что касается постсоветских государств Центральной Азии, то здесь, по мнению местных экспертов-политологов именно благодаря жесткой политике в отношении всякого инакомыслия, тем более радикализма и экстремизма во всех их проявлениях практически удалось искоренить если не полностью, то значительно ослабить протестные движения. Организации и группировки, которые в 90-х года прошлого века фактически развязали гражданские войны в Таджикистане, в меньшей степени в Узбекистане и Киргизии, оказались разгромлены или вынуждены продолжить свою деятельность в Афганистане или иных государствах Большого Ближнего Востока. Наглядное представление об этом можно составить на примере «Исламского движения Узбекистана» (ИДУ), сформировавшегося в начале 90-х годов прошлого века и ставшего одним из катализаторов гражданской войны в Таджикистане 1992-1997 годов. После поражения в 1997 году эта организация переместились на территорию Афганистана и расположилась в городе Кундуз. Разумеется, опасности, исходящие от террористического подполья, ни на минуту не должна выпадать из поля зрения руководства и силовых и внешнеполитических ведомств как Российской Федерации, так и центрально-азиатских государств. С приближением окончания войны в Сирии ожидается возвращение в Россию, прежде всего, в национальные республики граждан страны-боевиков, которые принимали и продолжают принимать участие в войнах и террористической деятельности на Ближнем Востоке. В оставшейся последним оплотом боевиков провинции Сирии Идлибе сосредоточены несколько десятков тысяч боевиков, среди которых множество выходцев из России и стран Центральной Азии. По данным, которые приводит член Совета при главе Чечни по правам человека Х. Саратова, на подконтрольных террористам территориях стран Ближнего Востока остается не менее семи тысяч вдов и жен боевиков, из которых примерно половина составляют выходцы с Северного Кавказа. Очевидно, что граждане, которые могут вернуться из регионов боевых действий на родину, составляют угрозу социальной и политической стабильности Российской Федерации и соответствующих государств Центральной Азии. В ФСБ Российской Федерации высказывают обоснованные опасения о возможности использования вдов боевиков или так называемых «черных вдов», возвращаемых из регионов, охваченных конфликтами, войнами, террористической деятельностью, в экстремистских целях. Как утверждал Директор ФСБ А. Бортников, жены и вдовы боевиков могут быть использованы «главарями террористов в качестве вербовщиков, террористовсмертников либо исполнителей терактов, а также связников»6. В связи с сложными вопросами возвращения в Россию с Ближнего Востока несовершеннолетних российских детей и их матерей, в 2017 году при Уполномоченном при Президенте России по правам ребенка образована межведомственная Комиссия по вопросу оказания содействия возвращения детей, находящихся в зоне боевых действий, и рабочая группа Комиссии. Совместно с МИД, Минобороны, МЧС, МВД, Минздрав России и другими заинтересованными ведомствами предварительно и согласованно вырабатывается соответствующий алгоритм действий. При этом необходимо отметить, выполняя поручение Президента России В.В. Путина глава Чеченской Республики Р.А. Кадыров успешно проводит работу по возвращению россиян из Сирии и Ирака. Под непосредственным руководством Р.А. Кадырова «с лета 2017 года вывезли из Сирии и Ирака 158 человек. Среди них 137 ребенка и 21 женщина. Это жители Дагестана, Чечни, Ингушетии, Тверской, Тюменской, Пензенской, Ярославской, Брянской, Волгоградской областей, Москвы, Нижневартовска, Владивостока, Башкортостана, Казахстана, Узбекистана. Из этого числа только 37 детей и 10 женщин являются жителями Чечни»7. На большой пресс-конференции в 2017 году Президент России В.В. Путин положительно оценил деятельность Р.А. Кадырова по возвращению детей из зоны конфликта на Ближнем Востоке. «Эта работа правильная, она важна, и никаких сомнений здесь быть не может. То, что Кадыров делает, - это очень благородное и верное дело. Дети, когда их вывозили в зоны конфликтов, не принимали решение туда ехать, и мы не имеем право их там бросить. Так что Рамзан все правильно делает, пусть продолжает, мы будем ему помогать»8. Нельзя не учитывать еще одно обстоятельство. Когда придет конец открытым, более или менее масштабным военным действиям в странах Большого Ближнего Востока члены «спящих ячеек», располагающихся различных субъектах Российской Федерации, а также центрально-азиатских государствах, лишаются стимулов выезжать за рубеж и могут активизировать свою деятельность в местах проживания. Ведь нельзя отрицать тот очевидный факт, что ослабление террористической деятельности на территории Российской Федерации центрально-азиатских государствах за последние годы во многом объясняется выездом значительных контингентов приверженцев и «симпатантов» идеологии и практики терроризма за пределы страны. 6 Война из Сирии идет на Кавказ // Портал «Свободная пресса». 18.11.2018. Режим доступа: https://news.rambler.ru/middleeast/41287452-voyna-iz-sirii-idet-na-kavkaz. Дата обращения: 10.06.2019. 7 Instagram, za_kadyrova_95eng. 8 Большая пресс-конференция В.В. Путина - 2017. 14.12.2017. Режим доступа: http://tass.ru/obschestvo/4813044/. Дата обращения: 10.06.2019. Многие аналитики утверждают, что по мере приближения конца сирийского конфликта наблюдается все более четко проявляющаяся тенденция к использованию боевиками все более изощренных форм и методов террористических акций от атак с использованием транспортных средств для наезда на скопления людей, нападений с ножами на мирных граждан до «кибератак» на те или иные стратегические объекты. Как отмечает главный редактор журнала «Мусульманский мир», эксперт Института национальной стратегии Р. Сулейманов в интервью порталу «Свободная пресса», эволюционируя, терроризм «движется по пути сочетания как совершенно примитивных методов террора (наезд автомобилем на толпу прохожих или нападение одиночки с пистолетом на молящихся в церкви), так и более сложных - выведение из строя компьютерной системы госучреждений, каких-нибудь военных объектов, атомных станций»9. В то же время важно учесть, что при всех трансформациях, которые претерпевают ИГИЛ и другие террористические организации и формирования в результате понесенных им поражений, основным полем их деятельности и активности остается пространство Большого Ближнего Востока. Было бы не совсем корректно считать такую оценку как преуменьшение их угрозы для внутренней стабильности в Российской Федерации и соответствующих государствах Центральной Азии. Одной из главных задач тамошних подразделений террористического подполья рассматриваются рекрутирование новых отрядов боевиков и сбор финансовых средств для организации и осуществления боевых действий, прежде всего, в самих государствах Большого Ближнего Востока, например, против подразделений сирийской армии, курдских и шиитских ополченцев, вооруженных сил России и Турции и т.д. Что касается террористических актов вне этих пределов, то они призваны не только посеять страх среди народов остального мира, но и демонстрировать им свою мощь и волю на пути к экспорту «исламской» революции и распространения халифата на новые регионы. Следует признать, что в центрально-азиатских государствах к настоящему времени отлаженная и достаточно эффективно функционирующая правоохранительная система, хотя «исламисты» демонстрируют способность более или менее успешно приспосабливаться к новым условиям. Они во всевозрастающей степени осваивают навыки использования высокоскоростного интернета, который становится доступным в самых отдаленных регионах. Для совершенствования борьбы с террористическим подпольем центрально-азиатские государства периодически проводят антитеррористические учения как с Россией, так и с Китаем. В 2018 году в Кыргызстане про- 9 Война из Сирии идет на Кавказ // Портал «Свободная пресса». 18.11.2018. Режим доступа: https://news.rambler.ru/middleeast/41287452-voyna-iz-sirii-idet-na-kavkaz. Дата обращения: 10.06.2019. шли антитеррористические учения СНГ «Иссык-Куль - Антитеррор-2018». В мае 2019 года на горном полигоне «Фориш» в Джизакской области Узбекистана проходили узбекско-китайские антитеррористические учения «Сотрудничество-2019». Они осуществлялись в соответствии соглашением о сотрудничестве, подписанным между Национальной гвардией Узбекистана и Народной вооруженной милицией КНР. Целью учений было объявлено уничтожение условных террористов. На том же полигоне 22-27 апреля прошли тактическо-специальные учения с участием военнослужащих вооруженных сил Пакистана и Турции. При всем том, оценивая возможные угрозы социальной и политической стабильности, террористических актов следует учесть социальноэкономические, этно-национальные, территориальные, конфессиональные, политические и иные факторы, которые способствуют радикализации недовольных слоев населения центрально-азиатских государств. Важное значение с данной точки зрения имеет то, что Узбекистан, Таджикистан и Туркмения имеют общую границу с северными провинциями Афганистана. На сегодняшний день эту границу невозможно сколько-нибудь надежно контролировать, в силу чего террористические организации без особого труда могут проникнуть как физически, так и виртуально на территории постсоветских государств Центральной Азии и Синьцзян-Уйгурского округа Китая и Российской Федерации. Об актуальности этой проблемы свидетельствует то, что в сентябре 2015 года «Талибан» захватил город Кундуз на севере Афганистана - одного из важнейших в стратегическом отношении населенных пунктов, расположенных неподалеку от границы с Таджикистаном. Его стратегическое значение во многом определяется тем, что территории, граничащие с тремя центрально-азиатскими государствами, населены узбеками, таджиками, туркменами и киргизами. Именно на этих территориях особенно сильны позиции ИГИЛ. Среди государственных деятелей, интеллектуальной и политической элиты центрально-азиатских государств бытует мнение, согласно которому внешние факторы, прежде всего положение дел в Афганистане не оказывают сколько-нибудь значимое отрицательное влияние на политическую ситуацию в Центральной Азии. Угрозы экстремизма и радикального «исламизма» для Узбекистана, Таджикистана и Туркменистана считаются преувеличенными. Они зачастую как бы закрывая глаза на возможные угрозы террористических актов, поддерживают с Афганистаном торговоэкономические и иные, например, культурные и гуманитарные связи. Естественно, такая позиция затрудняет эффективный контроль над границей, тем более полную ее блокировку. В этом плане интерес представляет рассуждение заместителя директора Казахстанского института стратегических исследований С. Кушкумбаева, который пишет: «Ташкент стремится решить проблемы не путем блокирования границы с афганской территорией. Наоборот, власти стараются их открыть, чтобы углубить экономические и торговые связи с неспокойным соседом, развивают инфраструктурные объекты. Суть в том, что в решении афганских проблем Узбекистан переориентировался на экономические инструменты»10. Со всех точек зрения самым слабым звеном в этом регионе является Туркмения, которая, по большому счету, не защищена от угрозы проникновения радикальных исламистских формирований с территории Афганистана. Об этом свидетельствуют постоянные вылазки различных террористических группировок на афгано-туркменской границе. Не вдаваясь глубоко в историю, представляется достаточным привести лишь несколько примеров. В 2014 году талибы совершили целый ряд нападений на пограничные патрули Туркмении. В феврале того же года боевики Талибана совершили такое нападение на пограничную заставу на реке Мургаб в провинции Бадгис, в результате которого были убиты три туркменских пограничника, а также начальник специального подразделения полиции по борьбе с терроризмом М. Несим. В марте 2015 года экстремисты попытались проникнуть в Туркменистан, что вызвало серьезное беспокойство в Ашхабаде и Ташкенте. Власти Узбекистана заявили о своей готовности оказать Туркменистану помощь и отправили воинские подразделения на афгано-туркменскую границу. Военную помощь оказала и Россия. В результате террористы были нейтрализованы. Весной 2015 года произошли боевые столкновения на афганскотуркменской границе, в которых участвовали боевики ИГИЛ. обосновавшиеся в северо-западных провинциях Афганистана Герат, Бадгис и Фарьяб, населенных преимущественно туркменами. По имеющимся данным, в результате нападения боевиков с территории Афганистана летом 2018 года погиб целый батальон туркменских пограничников11. Разумеется, руководство Туркмении принимает необходимые меры для укрепления обороноспособности страны. Однако положение Туркменистана усугубляется тем, что руководство этой страны, придерживается статуса нейтралитета, существенно ограничивает свое участие в союзнических отношениях с Российской Федерацией и соседними постсоветскими государствами Центральной Азии. С точки зрения обеспечения национальной безопасности немаловажное значение имеет и то, что сравнительно небольшие по численности вооруженные силы Туркмении не отличаются высокой боеготовностью. Как известно, в 2014 году аль-Багдади объявил о создании «халифата», одним из главных врагов, которого в отместку за Сирию была объявлена 10 ИГ строит халифат в Центральной Азии. Москва бьет тревогу // РИА Новости. 26.09.2018. Режим доступа: https://ria.ru/20180926/1529330093.html. Дата обращения: 10.06.2019. 11 На туркменско-афганской границе погиб почти взвод туркменских пограничников // Алекс-новости. 06.07.2018. Режим доступа: https://alex-news.ru/afganistan-4/. Дата обращения: 10.06.2019. Россия. Естественно, в результате поражения ИГИЛ сначала в Ираке, а вслед за ним в Сирии, этот проект оказался фикцией. Но сама мифология халифата никуда не делась. Сохраняются попытки главарей ИГИЛ создать новые центры и вилайеты «халифата» на Северном Кавказе и в Центральной Азии. В этом направлении следует рассматривать новый проект халифата под названием «Вилаят Хорасан» или «Великий Хорасан», которого известный российский востоковед В. Наумкин совершенно справедливо оценил как «блеф». Он задуман как аналог средневекового халифата, который включал нынешние территории Афганистана, Туркменистана, Узбекистана, Таджикистана и некоторые регионы Ирана. Летом 2017 года боевики «Вилаята» объявили «джихад» России в качестве ответа за Сирию, заявив, что проведут теракты в российских городах. По имеющимся данным, это образование, в котором главную роль играют пуштунские племена, на сегодняшний день действует исключительно на территории Афганистана, хотя декларировалось, что главным полем его деятельности станут государства Центральной Азии. Большая часть пуштунов поддерживала «Талибан», но многие из них, не согласившись с его руководством идти на переговоры с властями Кабула, перешли на сторону ИГИЛ. В государствах Центральной Азии и на Северном Кавказе ИГИЛ и ряд других террористический организаций и группировок, воюющих на Большом Ближнем Востоке, воспринимаются не просто как некие внешние для них феномены, а как органическая часть внутреннего террористического подполья. Экстремистские и террористические организации и группировки, сформировавшиеся и активно участвующие в террористической деятельности вне пределов Центральной Азии и Северного Кавказа, успешно конкурируют с местными, казалось бы, укоренившимися организациями и группировками и подминают их под себя. Особую значимость в глазах претендентов на участие в террористических группировках приобретает то, что в них, прежде всего, в ИГИЛ участвуют известные личности, достигшие определенного статуса в тех или иных сферах общественной жизни. К примеру, к боевикам, воюющим против официальных властей Сирии, примкнул казахстанский футболист - капитан футбольного клуба «Акжайык» Айбек Губайдуллин. Или же тот же путь выбрал высокопоставленный сотрудник командир отряда специального назначения МВД Таджикистана, полковник Гулмурод Халимов. Благодаря средствам массовой информации в глазах определенных кругов молодежи популярность и симпатии могут приобретать те или иные личности, пытающиеся примкнуть к террористическим организациям и потерпевшим на этом пути неудачу. Наглядное представление об этом можно получить на примере казуса бывшей студентки философского факультета МГУ Варвары Карауловой, которая пыталась примкнуть к ИГИЛ в Сирии, но была задержана на турецко-сирийской границе. Популярности «Исламского» государства на Северном Кавказа в значительной степени способствует наличие в его руководящей верхушке авторитетных боевиков-представителей соответствующих народов региона. Так, Абу Умар аль-Шишани (Тархан Батирашвили), которого французские журналисты И. Мандро и М. Зерруки назвали «Иконой сирийского исламизма»12, стал одним из членов руководства ИГИЛ. Довольно влиятельные позиции в этой организации занимал воевавший в Чечне Ахмед Чатаев - активный участник двух чеченский войн, ликвидированный в 2017 году. Важно учесть, что в глазах многих радикалистски ориентированных людей ИГИЛ стал нечто вроде фирменного знака и, соответственно, клятва в верности ему оценивается как путь к повышению статуса в шкале рангов экстремистских организаций. Поэтому естественно, что ему присягнули афганские и пакистанские террористические группировки. Их возглавил Хафиз Саид Хан, который до этого считался главарем пакистанских талибов. На верность главарю ИГИЛ Абу Бакру аль-Багдади весной 2015 года эмир Исламского Движения Узбекистана (ИДУ), базирующегося на северном Афганистане, Усман Гази принес клятву верности ИГИЛ. В июле того же года он объявил, что эта организация в полном составе вошла в ИГИЛ. «Имарат Кавказ», основанный в 2007 году, считался близким союзником «Аль-Кайды». Однако в конце 2014-начале 2015 годов значительная часть приверженцев этой организации перешла на сторону ИГИЛ. Эта тенденция еще более усилилась после объявления в июне 2014 года аль-Багдади о создании всемирного исламского халифата. В апреле 2015 года правоохранительные органы России провели успешную операцию по ликвидации главы «Имарата Кавказ» Эмира Али Абу Мухаммада аль-Дагестани (Алиасхаб Кебеков), что, в конечном счете, еще более, ослабило позиции этой организации. Фактором, в той или иной мере препятствующим достижению сплоченности различных экстремистских «исламистских» организаций и группировок, да и внутри самих этих последних, а также распространению их за пределами Большого Ближнего Востока являются этнические, религиозные и иные различия между арабами, составляющими костяк «ИГИЛ», «АльКайды», «Джебхат ан-Нусры», и гражданами государств Центральной Азии, 12 О нем Мандро и Зерруки писали: «В рядах ИГ Умар аш-Шишани быстро проявил себя среди военачальников. В конце 2013 года его назначили военным эмиром северного региона ИГ и сделали членом Меджлис аш-Шура, центрального комитета и руководящего органа исламистской организации. Во время масштабного наступления ИГ у Мосула и на всем севере Ирака летом 2014 года он вышел в первые ряды организации, возглавив войска, которые заняли и взорвали иракские и сирийские посты на границе двух стран. Причем, сделано это было отнюдь неслучайно: аш-Шишани символически уничтожил границу, которую прочертили европейские колониальные державы после Первой мировой войны по тайному франко-британскому соглашению Сайкса-Пико. В результате он стал иконой транснациональной исламистской утопии» [7]. Афганистана и других регионов исламского мира, тем более немусульманских государств других регионов. У ИГИЛовских группировок нет единой территориальной базы, как это было в Ираке и некоторых регионах Сирии. «Аль-Каида», ИГИЛ и другие террористические организации и группировки во все большей степени теряют привязанность к определенному государству и конкретной территории и приобретают экстерриториальный характер. ИГИЛ при всей его привязанности к Ираку и Сирии, в последнее время, многие группировки, которые присягают ему и называют себя его филиалами, распространены на огромные регионы от Нигерии до Индонезии. Многие подразделения ИГИЛ разбросаны по разным странам и регионам, при этом выступая в противоречия и конфликты с их официальными властями. К примеру, в Афганистане им приходится конфликтовать и воевать не только с регулярной армией Кабула, но также с «Аль-Кайдой» и особенно с талибами, которые рассматривают его в качестве главных своих конкурентов и врагов, нередко вступая с ним в вооруженные конфликты. У различных подразделений ИГИЛ нет единого координируемого, более руководящего центра. Что касается, Аль-Багдади или какого-нибудь иной конкретной личности, претендующей на такой статус, то их реальная власть над различными разбросанными по многим регионам группировкам скорее эфемерная, нежели реальная. Например, не имеет особого значения существует реально Аль-Багдади, или не существует. Впрочем, много раз распространялись слухи о его ранении и даже гибели. Он важен как мифологический феномен виртуального пространства, воплощающий собой определенный комплекс идеологических клише, вроде халифата, исламской революции и т.д. Главная цель «Талибана» не страны Центральной Азии, а, прежде всего, свержение официальных властей Кабула и возвращение утерянных позиций, восстановление своего контроля над территорией страны. Для экстремистских организаций и группировок Афганистана страны Центральной Азии интересны скорее как промежуточные звенья в наркотрафике в Россию и Европу, нежели объекты террористических атак. Показательно, что в Афганистане ИГИЛ обосновался в тех пограничных провинциях, по которым идет основные маршруты наркотрафика. В последние годы руководители «Талибана» идут на контакты с Россией, которая пытается организовать межафганский диалог этой организации с официальными властями Кабула. Со своей стороны, «Талибан», хотя он запрещен в России как террористическая организация, проявляет склонность делать России знаки о своей готовности нормализовать с ней отношения. Так, 30 мая 2019 года его официальный представитель в Катаре Мухаммад Сохаил Шахин, комментируя итоги межафганских переговоров в Москве, заявил, что территория его страны не будет использоваться против России и соседних стран. При этом он положительно оценил роль России в урегулировании положения в Афганистане. Как отмечал Шахин, «роль России очень велика, и поэтому мы участвовали в переговорах в Москве не один раз. Мы благодарны правительству РФ за содействие таким встречам с афганцами. Мы должны работать вместе для установления мира в Афганистане, который окажет положительное влияние на весь регион»13. Обращает внимание и на то, что разные группировки, которые придерживаются весьма близких друг другу или даже во многом одних и тех же «исламистских», салафитских, ваххабитских идей и установок, конфликтуют и даже воюют между собой. Например, в Афганистане ИГИЛ борется за влияние с «Талибаном», «Аль-Каидой» и другими «исламистскими» экстремистскими группировками. Очевидно, что зачастую речь идет не столько об идеологии, или о каких-либо высших духовных и иных интересах, а о власти, влиянии, деньгах и т.д., хотя, при всем том, дело не только в них. Было бы заблуждением, преуменьшить место, роль и значение самого феномена «исламистского» экстремизма, радикализма и терроризма, как одного из важнейших факторов, оказывающих серьезное влияние на основные направления и перспективы геополитического развития современного мира. Отдельные отряды, подразделения, организации, группировки террористов, будь то ИГИЛ, «Аль-Кайды», «Джебхат ан-Нусры» и др. могут потерпеть поражение в тех или иных конфликтах, даже исчезнуть с политической арены, но сам этот феномен, лежащая в его основе система ценностей, идеология, вероисповедные установки, как показывает опыт современности, надолго сохранят свою притягательность, возможно, для многих людейпредставителей разных народов, недовольных процессами и тенденциями не во всем идеальных демократий современного мира. Подводя итог, необходимо отметить, что мир сталкивается с современными международными вызовами и угрозами. Особую тревогу вызывает всплеск так называемого гибридного международного терроризма. Несмотря на значительные успехи в борьбе с ИГИЛ, другими группировками, террористы по-прежнему представляют самую серьезную угрозу для всех без исключения стран. Они адаптируются к меняющимся реалиям, диверсифицируют источники и каналы получения финансовой и материальнотехнической поддержки своей деятельности, в том числе посредством укрепления связей с наркобизнесом и организованной преступностью. Конечно, в настоящее время финансовые возможности бандформирований в Сирии и Ираке серьезно подорваны. Тем не менее, сопротивление террористов в этом регионе сломлено не до конца. И причиной является именно их материальная подпитка. Как призвал В.В. Путин на 70-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН, руководствуясь общими ценностями и общими интересами на основе меж- 13 Запрещенные в России талибы пообещали России не нападать на Россию // Lenta.ru. 30.05.2019. Режим доступа: https://lenta.ru/news/2019/05/30/taliban/. Дата обращения: 10.06.2019. дународного права, объединить усилия и сформировать универсальный фронт противодействия глобальному злу14. Однако, наладить такие коллективные и скоординированные действия США со своими союзниками попрежнему мешают их геополитические амбиции, порой «двойные стандарты», а зачастую - стремление использовать радикалов для решения собственных корыстных задач на международной арене. Как подчеркивалось в статье, потерпев военное поражение в Сирии, тергруппировки создают новые плацдармы, вербовочные сети, «спящие ячейки» в других регионах. Они продолжают пользоваться как сохраняющейся разобщенностью международного сообщества, так и тем, что не все государства предприняли необходимые законодательные и правоохранительные меры на национальном уровне противодействия терроризму и экстремизму. Примером одного из опасных последствий такой политики может служить массово возвращающиеся террористы в страны происхождения либо в третьи государства, где законодательство и правоприменительная практика затрудняют их уголовное преследование. Данная угроза современности требует комплексного решения, в т.ч. международно-правового. Важно обеспечить неотвратимость наказания тех, кто вовлечен в террористическую деятельность. Однако, существует проблема международного взаимодействия по вопросам правовой помощи, информирования о передвижениях и миграции причастных к терроризму лиц, а также в решении проблем их экстрадиции. На международной арене, только Россия обладает уникальным и успешным опытом противодействия терроризму и экстремизму. Она в одиночку, на собственной территории свела к минимуму эти угрозы, в том числе подпитку их извне. Закрепили достигнутое принятием комплекса законодательных, политических, социально-экономических мер, уделяя внимание упрочнению межнационального, межконфессионального общественного согласия. Привлекая институты гражданского и религиозного общества. Для достижения положительных результатов необходимо наладить честное и эффективное взаимодействие на антитеррористическом и антиэкстремистском направлении между всеми странами участниками. Некоторые западные эксперты предпочитают не замечать развитие нынешнего разгула терроризма в регионе Большого Ближнего Востока, одной из причин которого стала позиция именно ряда стран Запада и их региональных единомышленников на вмешательство во внутренние дела государств региона, проведение там своего рода экспериментов в политической системе и смене «неугодных» им режимов, «заигрывание» с террористами и 14 Владимир Путин принял участие в пленарном заседании юбилейной, 70-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН в Нью-Йорке // Официальный сайт Президента России. 28.09.2015. Режим доступа: http://kremlin.ru/events/president/news/50385. Дата обращения: 10.06.2019. экстремистами в своих интересах. Из-за подобной высокомерной политики в Сирии, Ливии, Ираке и других странах террористическая обстановка продолжает ухудшаться, причем не только на Ближнем Востоке, но и в Северной Африке, Афганистане и других странах региона. Сегодня ни США, ни Европа, ни Азия и тем более постсоветские государства не защищены от глобальной террористической угрозы. Так как терроризм - это общая проблема, о чем, в частности, свидетельствует печальная тенденция роста количества терактов в мире, включая западные страны. Также следует выделить, что боевики действительно начинают массово перебираться в другие регионы мира для продолжения террористической деятельности. Все более опасным источником террористических угроз становится деградирующая военно-политическая ситуация в Афганистане. Пользуясь удобной для себя обстановкой хронической нестабильностью в этой стране, сюда в значительном количестве перемещаются террористыбоевики, вытесняемые из региона Ближнего Востока, прежде всего из Сирии. В Афганистане формируются одна из следующих опорных баз «террористического интернационала» - под «брэндом» ИГИЛ или под иным «брэндом». Лидеры «ИГИЛ» не скрывают своих планов захвата территорий государств Центральной Азии, а потом и России. Осознавая существующие риски для национальной безопасности России, СНГ, в частности, с центральноазиатскими партнерами, наше государство стремится к плотной координации и продвижению совместных усилий по всем приоритетным аспектам международного антитеррористического сотрудничества, прежде всего на многосторонней площадке ООН, а также по линии региональных структур ШОС, ОДКБ и СНГ. Пока все государства не начнут соблюдать международное право, Устав ООН, не откажутся от практики использовать террористические и экстремистские формирования в своих политических интересах, признавать лидирующую роль государств и их компетентных органов в борьбе со злом терроризма и экстремизма на всех уровнях - «метастазы» этого феномена будут доминировать в умах человечества.

Об авторах

Нурадин Умарпашаевич Ханалиев

Автор, ответственный за переписку.
Email: nur.han.mid@gmail.com

кандидат политических наук, первый секретарь Департамента по вопросам новых вызовов и угроз Министерства иностранных дел РФ

Список литературы