ПАНСЛАВИЗМ ДЛЯ СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ: ИСТОРИЧЕСКАЯ УТОПИЯ ИЛИ ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЙ ВЫЗОВ? РАЗМЫШЛЯЯ НАД КНИГОЙ Б.А. Прокудина «Панславизм в истории полити) ки и мысли России XIX века». М.: Издательство Московского университета, 2018. 218 с

Полный текст

Одним из самых значимых политических событий конца 2018 года стали мероприятия по случаю столетия окончания Первой мировой войны, на которых присутствовали все лидеры мировых держав. В связи с этим в академической политологической литературе и публицистике широко обсуждаются темы, связанные с Первой мировой войной, проводятся исторические аналогии. В связи с этим вспоминаются причины и предпосылки этой масштабной трагедии, перевернувшей Западный мир и положившей конец сразу нескольким империям. Среди предпосылок не так часто вспоминается сейчас один из сюжетов, который чрезвычайно волновал русское общество того времени, а именно «славянский вопрос». Славянский вопрос был одним из центральных для России в этой войне. А если обратиться к непосредственной причине развязывания военных действий, то можно вспомнить, что убийство эрцгерцога Австрийской Империи Франца Фердинанда организовала организация «Черная рука» и ее отделение «Молодая Босния», непосредственно связанные с панславистским движением. По итогам Первой мировой войны был реализован югославский политический проект, результатом которого стало объединение большинства южнославянских народов, вне зависимости от религии и культуры. В связи с этим крайне актуальной выглядит появление книги доцента Факультета политологии МГУ им. М.В. Ломоносова, историка русской политической мысли и известного популяризатора науки1 Б.А. Прокудина под названием «Панславизм в истории политики и мысли России XIX века», вышедшей в издательстве Московского университета. Изучение эволюции идей «славянской взаим- 1 Один из авторов интернет-проекта Postnauka.ru о современной фундаментальной науке. Режим доступа: https://postnauka.ru/author/prokudin. Дата обращения: 15.10.2018. 624 НАУЧНЫЕ РЕЦЕНЗИИ ности» рождает множество ассоциаций с современной российской внутренней и внешней политикой. В частности, одна из самых болезненных для российского общества ассоциаций - славянская общность в контексте украинского кризиса. Без преувеличения «значение событий 2014 г. на Украине для россиян социологически характеризуются понятием глубокой социальной травмы» [1. C. 233]. Осталось ли что-то от славянского единства после открытых военных столкновений в Восточной Украине, запрета русского языка и СМИ, взаимной враждебной риторики не только на государственном уровне, но и в социальных сетях? Как пишет Б. Прокудин, панславизм на первом этапе существовал в тесной связи с либерализмом и масонством [5. C. 33], а теоретиков славянского единства считали диссидентами [5. C. 21]. Применительно к нынешней ситуации в отношениях России и Украины, в том числе на уровне гражданских обществ, мы можем сегодня наблюдать схожую картину. Сегодня это удел представителей либерального сообщества, не присоединившегося к «крымскому консенсусу». И в первой, и во второй половине XIX века, также как и в начале века XXI-го, распространение российского влияния воспринималось как экспансия. Как отмечает автор книги, «термин «панславизм» возник в 1830-1840-х гг. в статьях германских и австрийских публицистов и отождествлялся ими с угрозой имперской экспансии России» [5. C. 18]. Продолжая проводить исторические параллели, нельзя исключить, что и сегодня в антироссийской публицистике может появиться термин (в сегодняшних реалиях мем в духе I-Pistemology [2. C. 447]), который окажет влияние на развитие отечественной политической мысли. Актуальность книге придает и параллель с современным состоянием политико-философской мысли в контексте поиска если не национальной идеи, то хотя бы набора консенсусных представлений о России, ее базовых ценностях, образе общего будущего. Сегодня в дискурсе преобладают идеи о цивилизационной самобытности России, евразийском характере и даже стратегическом одиночестве. Это перекликается с идеями славянской взаимности, которые обосновывали тезис об уникальности России, развивали концепции неевропеского развития, противостояния между романо-германскими и греко-славянским мирами [5. C. 74]. Вокруг этого строятся и современные попытки России сформулировать проект своей цивилизационной идентичности. Нечеткость концепции «Русского мира», «проблема смысловой концептуализации понятия «Русский мир» и связанной с ней ценностно-политической стратегии центрируется в точке пересечения цивилизационных и новых, политических коннотаций, что не может не сказываться на его неопределенности и многозначности» [4. C. 220-221]. Такой же неопределенной и многозначной концепцией был панславизм. Несмотря на то, что идея славянского единства разделялась и радикально-демократическими авторами, все же «панславизм как идея, оспаривающая либеральный тезис об „общечеловеческой цивилизации“, соответствовал в России главным образам императивам консервативного сознания» [5. C. 76]. Стоит сказать, что проблеме панславизма уделают внимание многие авторы: О.А. Французова [8], А.А. Григорьева [3], Г.В. Рокина [7], М.А. Робинсон [6], А.А. Ширинянц [9], учитель и старший коллега Б.А. Прокудина, однако именно в монографии последнего история развития идеи панславизма в русской соци- REVIEWS 625 ально-политической мысли изложена наиболее системно и исчерпывающе. Он изучает специфику зарождения идеи, ее эволюцию на протяжении всего XIX века вплоть до периода снижения общественного интереса к славянскому единству. Несмотря на разнообразие форм, вариативность содержательного наполнения концепций и идейную окраску идеологов славянского единства, важным остается тот факт, что «панславизм никогда не выходил на уровень государственной политики» [5. C. 21], более того, «воспринимался в правящих кругах России как достаточно опасное и в целом нежелательное явление» [5. C. 21], а «панславистская идеология входила в прямое противоречие с официальной внешнеполитической доктриной российского государства» [5. C. 33]. Но не только связь декабристов с «Обществом объединенных славян» укрепило императора Николая I «во мнении об опасности идей славянской взаимности для русского самодержавия» [5. C. 35]. Идеи панславизма входили и входят в противоречие с принципами, лежащими в основе российской государственности - полиэтничности, поликонфессиональности, евроазиатского характера цивилизации, единения вокруг сильной государственности с жесткой вертикалью власти, имперского по сути принципа формирования политического пространства. Наоборот, панславистские идеи возникали в противовес им, как антиистеблишментское направление мысли: «В России интерес к славянскому миру появился по сути как протест интеллектуалов против повального увлечения западничеством в правительственных кругах и дворянской элите страны» [5. C. 74]. Примером панславянского политического проекта был проект декабристов - демократическая славянская федерация. Если проследить развитие панславянских идей на более поздних этапах развития и выйти за рамки русской политической мысли, то мы увидим, что этот антигосударственнический характер идеи славянского единства, получил новое измерение. Со времен Ю. Крижанича существовали представления о главенствующей роли России в семье славянских народов как гаранта их цивилизационной идентичности. Такие идеи лежали в основе идеологии славянофильства. Однако за пределами России в конце XIX века на основе панславистского движения начало формироваться движение неославистов. Неослависты также видели своей задачей укрепление славянской взаимности, но настаивали на равенстве славянских народов между собой и освобождении от русского лидерства в деле освобождения славянских государств и объединения народов. В наиболее выраженном виде это проявилось в Польше. Идеи панславизма в этой стране разделились на два течения: пророссийское и антироссийское. Оказалось, что антироссийская повестка лежит довольно близко к панславистской. Первое федеративное панславянское государство, которое объединило в себе три славянских народа, было Речью Посполитой. Именно в Польше между Первой и Второй мировыми войнами появились планы по созданию Центральноевропейской Федерации - Междуморья или Intermarium, которая объединила бы в себе большинство славянских народов, за исключением русского. Сегодня идея Intermarium, в основе которой лежал тезис о сдерживании российского империализма и противостоянии влиянию Германии путем сотрудничества государств 626 НАУЧНЫЕ РЕЦЕНЗИИ Центральной и Восточной Европы, вновь становится актуальной. Ряд восточноевропейских политиков реанимируют концепцию Intermarium2. Прямой наследницей этого геополитического проекта является Инициатива Трех морей3, или Trimarium, которую зачастую путают с оригинальной версией доктрины первой половины ХХ века о реставрации польско-литовского политического содружества. О близком родстве концепции польского Президента Андрея Дуды и доктрины Йозефа Пилсудского столетней давности говорит не только схожесть названия. Так, представитель чешского дипломатического ведомства заявил, что Прага не готова активно участвовать в саммите Инициативы Трех морей именно по этой причине. Тем не менее, саммиты в Дубровнике в 2016-м, в Варшаве в 2017-м и в Бухаресте в 2018-м состоялись, и польская геополитическая стратегия была перезапущена.4 Следует отметить, что этому процессу сопутствует изменение геометрии европейской политики, переход инициативы от традиционного франко-германского локомотива ЕС к странам Вышеградской группы, участвующих Trimarium. В этом контексте антироссийский характер проекта даже затмевается антигерманским: страны Вышеградской группы размежевались со странами старой Европы по вопросу о способах урегулирования миграционного кризиса. Европейская солидарность серьезно пошатнулась в результате деятельности этого блока, который позиционирует себя в качестве противовеса Германии и ЕС5. Так, эволюционировавшая идея «славянского единства без России» стала геополитическим проектом, который направлен не только на противостояние с Россией, но и с единой Европой. Несмотря на то, что идеи славянского единства дали столь непредсказуемый и разнообразный урожай концепций, остается не до конца решенным вопрос, существовал ли когда-либо панславизм как непротиворечивая связная идеология, и имеет ли он шанс в будущем на политическое измерение, особенно учитывая современную ситуацию в системе международных отношений. Как пишет Б.А. Прокудин, «Можно говорить об основанном на либеральной системе ценностей панславизме А.Н. Пыпина, имеющем мессианскую составляющую панславизме А.С. Хомякова и М.П. Погодина, тяготеющем к монархическим ценностям панславизме Н.М. Каткова, сфокусированном на религиозно-нравственном православном идеале панславизме ФМ. Достоевского, имеющем геополитическую компоненту панславизме В.И. Ламанского и пр.» [5.C.23], панславизм слишком богат и разнообразен для собственно идеологии. Поэтому скорее ответ на поставленный вопрос будет отрицательным. Но при этом наследие панславистов остается огромным резервуаром идей, в том числе далеко не всегда благоприятных для будущего развития нашей страны.

Об авторах

Дарья Борисовна Казаринова

Автор, ответственный за переписку.
Email: kazarinova_db@pfur.ru

кандидат политических наук, доцент кафедры сравнительной политологии Российского университета дружбы народов

Список литературы