ИСЛАМ В КОНСТРУИРОВАНИИ РЕГИОНАЛЬНОГО ПОЛИТИЧЕСКОГО ДИЗАЙНА СОВРЕМЕННОГО ТАТАРСТАНА

Полный текст

ПРЕДИСЛОВИЕ Специфика российских регионов формируется действием этнокультурного и этноконфессионального факторов. Каждый из них по-своему проявлял себя в определенные периоды новейшей истории России. Так, в 1990-е гг. «волна национализмов» на постсоветском пространстве сопровождалась актуализацией этнического фактора. Начиная с 2000-х гг. его уход на периферию политических и идентификационных процессов на уровне национальных республик постепенно замещается усилением религиозной составляющей на личностном уровне людей и в жизни региональных сообществ. Названные культурные аспекты, представляя собой значимые ценности для этноконфессиональных групп, оказались в фокусе внимания политических акторов, которые используют этнический и религиозный факторы в формировании региональной политики идентичности. REGIONAL POLITICS IN RUSSIA 313 Развитие регионализации в России оказалось в фокусе внимания исследователей как в связи с идентификационными, политическими и этнополитическими процессами, обновлением федеративных отношений, так и в контексте переосмысления теоретико-методологических подходов в анализе названных явлений. Актуализация этнического и религиозного факторов создала сложный социальнополитический контекст, в котором проявили себя и продолжают действовать сочетания интересов: федеральной и региональных элит; социальных, этнических и этноконфессиональных групп. В этих условиях происходят формирование многоуровневой идентичности, сочетающей гражданскую, региональную, этническую, религиозную и другие ее виды. Названные процессы находят осмысление в теоретических разработках таких авторов, как В.А. Ачкасов [2], Л.М. Дробижева [3], И.С. Семененко [13], В.А. Тишков [14] и многих других. Научно-практические аспекты государственного строительства и национальной политики, значимость регионального компонента в многонациональном государстве анализируются в работах В.Ю. Зорина и М.А. Астватацуровой [1], Ю.В. Попкова [12] и др. В контексте представленной темы, связанной с политикой идентичности постсоветского Татарстана, важно отметить работы Л.М. Дробижевой и Р.Н. Мусиной, проследивших динамику и сложную взаимосвязь гражданской, региональной, этнической и религиозной идентичностей на уровне этнических и этноконфессиональных групп татарстанского сообщества в течение последней четверти века [4; 7]. В настоящей работе для нас важно выделить религиозную компоненту в динамике политики идентичности татарстанской политической элиты за прошедшие 30 лет и проследить, как ее роль менялась в зависимости от общероссийской (политика федерального Центра) и внутриреспубликанской политической конъюнктуры. Последняя формировалась под влиянием интересов мусульман Татарстана и различных групп республиканской элиты. Актуальность исследования связана с возросшей ролью религиозности на всем постсоветском пространстве. Наряду с этим появляющиеся новые вызовы: исламская глобализация, использование религиозного фактора международными террористическими организациями, - вызывает озабоченность политиков и научного сообщества. Названные проблемы получают отражение как в государственных программах, таких как «Стратегия национальной безопасности Российской Федерации», так и в экспертном дискурсе [11; 5]. Так, М.М. Мчедлова акцентирует воздействие религиозного фактора на социально-политические процессы в российском обществе, прежде всего в ценностно-нормативном и институциональном аспектах, что оказывает влияние на формирование общероссийской идентичности [11. С. 93-94]. ДРЕЙФ ОТ ЭТНИЧНОСТИ К ИСЛАМУ В ТАТАРСТАНЕ: ПОЛИТИЧЕСКИЕ И СОЦИАЛЬНЫЕ ДЕТЕРМИНАНТЫ Реисламизация в Татарстане начиная с 1990-х гг. сочетает как движение «снизу», со стороны простых верующих, так и «сверху» со стороны власти. Для каждого из названных акторов характерны свои интересы. Для рядовых мусульман мотивация «возвращения» в ислам была связана в первую очередь с поиском 314 РЕГИОНАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА В РОССИИ основ новой солидарности, способной заменить разрушающуюся советскую идентичность и дать духовный оплот в сложный период социальной трансформации. Для политической элиты, формировавшей новую идентичность республики, ислам явился не только духовной исторической ценностью, но и осмысливался в инструментальном ключе - как значимый ресурс в контексте выстраивания отношений с международным сообществом (исламские страны Востока) и позиционированием региона в качестве «северного форпоста ислама» в России. Это сочетание интересов создает сложную картину целей, смыслов, стратегий и тактик, как в конструировании политического дизайна Татарстана, в стратегии управления культурой, поддержания межэтнического и межконфессионального согласия в регионе, так и в стремлении находить адекватные ответы на вновь появляющиеся вызовы. Религиозная и этническая идентичности, будучи тесно переплетенными в идентификационной структуре поволжских татар, меняли позиции, как в иерархии ценностей их носителей, так и в поле политики постсоветского Татарстана. Соответственно, в 1990-е гг. этнический фактор являлся стержневым в политике местной элиты, направленной на решение проблем этнокультурного развития, возрождения татарского языка и на формирование новой политической идентичности региона. Подписание Договора о разграничении полномочий между РФ и РТ (1994 г.), решение этноязыковых проблем на республиканском уровне нейтрализовало болезненные темы этнокультурной сферы. Наряду с этим усиление, начиная с 2000-го года, курса федерального правительства на централизацию стимулировало отход этнического фактора на периферию политических процессов. Новый этап сопровождается выходом на первый план ислама в региональных идентификационных процессах. Если в 1989 г. в республике было 18 мусульманских общин, то к середине 1990-х их число увеличилось до 700, к 2001 г. стало около 1000; десятилетие спустя их количество составило 12851. По данным ДУМ РТ 2017 г., на территории республики действуют 1430 мечетей, 9 казыятов, 48 районных мухтасибатов, 1415 зарегистрированных приходов2. Положительную динамику реисламизации подтверждают данные социологических опросов. Так, если в 1980-е гг. верующими себя признавали 16% татар-сельчан, в 1990 г. - 34%; в 1994 г. - 86% сельчан; в 2011-2012 гг. - до 90% сельчан [11. С. 212]. Среди татар-горожан соответственно: в 1990 г. - 34%; в 1994 г. - 66%; в 2013 г. - 84% [7. С. 60]. В поле политики в 1990-е гг. ислам репрезентировался национальными движениями РТ как важная составляющая этнической идентичности татар3. Начиная с 2000-х гг. ислам и исламские институты приобретают все бо´льшую самодостаточность. В формировании исламского дискурса в Татарстане важную роль играют 1 Данные Совета по делам религии при Кабинете министров РТ на 2011 г. 2 Данные Духовного управления мусульман РТ. Режим доступа: http://dumrt.ru/ru/aboutus/obschaya-informatsiya/. Дата обращения: 05.06.2017. 3 По мнению экспертов, появление первых религиозных институтов в республике в «период легализации» ислама у поволжских татар - результат деятельности этих организаций. См.: [13, 162]. различные группы элит. Содержательное и идеологическое направление задает татарская интеллектуальная элита. Формируемая ею рамка соединяет этничность, религию и политику. Известный ученый-исламовед Р.М. Мухаметшин, характеризуя этап развития исламского дискурса 1990-х и начала 2000-х гг., писал о том, что татарские интеллектуалы описывали проблемы современного мусульманского сообщества в Татарстане в рамках модернизационного подхода, апеллируя к тому, что ислам, наряду с традиционными семейными ценностями, стал важнейшим элементом этнического самосознания и идеологического осмысления современной действительности в татарском сообществе [10. С. 165]. Примечательно, что легитимация религии с конца 1980-х гг. в Татарстане привела к реанимации идей «джадидизма» - реформаторского мусульманского движения татар XIX в., целью которого была адаптация ислама к условиям либерального, индустриального общества. Лидер этого интеллектуального движения, экс-советник первого Президента РТ М.Ш. Шаймиева и ученый Р.С. Хакимов, связывает значимость джадидизма для современных, вполне уже модернизированных татар с поиском их места в мировом сообществе и в поликонфессиональной России. Идеологический смысл актуализации идей джадидизма можно выразить в нескольких аспектах. Первый из них связан с противостоянием исламскому фундаментализму, риски которого несет с собой исламская глобализация. Второй связан с функцией «культурного товара» в репрезентации татар внешнему миру: так Р. Хакимов считает, что сегодня нет каких-либо иных достижений кроме джадидизма, с которыми татарам можно было бы выходить на широкую международную арену [15. C. 21]. Мыслится, что соединение религиозного и светского в джадидизме несет в себе потенциал гармоничной интеграции татар-мусульман в российское и европейское сообщества. Тем самым подчеркивается и специфика исторического развития татар от закрытой мусульманской общины - к модернизированной, высокоразвитой нации, открытой для коммуникации с максимально возможным спектром стран и народов. Третий аспект связан с ролью татар и, соответственно, Татарстана в качестве региона-посредника с мусульманским Востоком в контексте внешнеполитических связей России, что особенно актуально в обстановке напряженности со странами Запада в последние годы. Приведенный дискурс современных татарских интеллектуалов характерен в большей мере для ее светских представителей, социализировавшихся в условиях советского атеизма. Другая часть татарской интеллигенции, глубинно включенная в мусульманское сообщество, не разделяет интерпретации джадидизма в качестве «татарского ислама» и говорит о неправомерности такого подхода, особенно в контексте возрождения национальных исламских традиций. Ее представители акцентируют модернизационную ипостась реформаторского течения, говоря о том, что для татарской интеллигенции и национальной буржуазии джадидизм всегда был не «прогрессивным исламом», а интеллектуальной и идеологической силой, способной вывести татарское общество на более современный этап развития4. 4 Рафик Мухаметшин: «Мы должны воссоздать свою богословскую школу». Режим доступа: http://kazanriu.ru/news/ 1409/. Дата обращения: 15.06.2017. Однако именно светская интерпретация ислама в качестве «джадидизма» была использована властной элитой в формировании современного имиджа Татарстана. «Мирный характер татарского ислама», «паритетность сосуществования христианства и ислама на территории республики», - идеологемы, которые можно интерпретировать как хорошо продающийся «товар» на внутреннем и внешнем рынке. Особую популярность в дискурсе власти у татарских интеллектуалов приобрела метафора: «Татары - „передаточное звено“, или „мост“ между Западом и Востоком». Эти формулы декларируются официальной властью республики в качестве основы стратегии развития поликонфессиональной территории. Декларируемая таким образом идентичность и стратегия развития республики позволяет эффективно расширять круг потенциальных партнеров на международной арене и выстраивать экономическое и культурное взаимодействие; формировать символический капитал на российском и международном уровнях и успешно лавировать в постоянно меняющейся политической конъюнктуре международных отношений, в которые включена Россия. ИСЛАМСКАЯ ГЛОБАЛИЗАЦИЯ В КОНТЕКСТЕ РИСКОВ И ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКОЙ КОНЪЮНКТУРЫ ФЕДЕРАЛЬНОГО ЦЕНТРА Наряду с тем, что ислам является для региональной власти одной из базовых составляющих идентичности региона, он связан и с рисками, формируемыми исламской глобализацией, которые могут привести к нивелированию и утрате исторически сложившейся исламской теологической традиции татар; внести раскол в мусульманскую умму Татарстана, а также привести к формированию мусульманских сект экстремистской направленности. В данном контексте важно иметь в виду, что реальные последствия политики в религиозной сфере во многом зависят от представлений и ориентаций политической элиты и татарского духовенства. Так, властная элита республики связывала процесс реисламизации с возвращением «татарского ислама», возвращением в общество исторически сложившихся в регионе традиций и ценностей, которые в течение многих веков способствовали формированию приемлемых для поликультурного общества внутриконфессиональных и межконфессиональных отношений [9. C. 2]. Руководство ДУМ РТ больше склонялось к арабизированной версии ислама. Эта разновекторность проблематизировалась властью: в 2009 г. Президент РТ М.Ш. Шаймиев отмечал: «Процесс возвращения традиций в татарское общество пока не стал духовно консолидирующим фактором. Напротив, мы видим, что в отношении к традициям поляризация представлений все больше и больше углубляется» [9. C. 3]. Стремление нейтрализовать поляризацию внутри мусульманской уммы в республике и устранить влияние салафитских течений стимулировало руководство республики, в союзе с духовенством и исламскими интеллектуалами, озаботиться проблемой подготовки своих, ориентированных на татарское исламское наследие духовных кадров. Замещение местных имамов зарубежными наставниками - логическое следствие 70-летней политики атеизма, уничтожившей институцио- нальную систему ислама в России. Именно это обстоятельство играет ключевую роль в усилении влияния исламской глобализации. Уже во второй половине 1990-х гг. мусульманское сообщество Татарстана и региональная власть стали воспринимать дефицит духовных кадров как проблему. Наличие исламских медресе не решало вопрос их дефицита и качества, поэтому в 1998 г. в Казани был открыт Казанский исламский университет (с 2009 г. - Российский исламский институт, РИИ), а в 2017 г. при активном участии региональной и федеральной власти была открыта Булгарская исламская академия (БИА). БИА позиционируется политической и духовной мусульманской элитами в качестве центра возрождения татарской теологической школы в противовес традициям зарубежных исламских центров. Их апелляция к кураторской роли Президента РФ В.В. Путина в отношении БИА выступает в качестве идеологического ориентира образовательного заведения: Президент РТ Р.Н. Минниханов, выражая благодарность главе государства, отметил, что «когда была озвучена идея создания исламской академии (В.В. Путин - Л.С.) не только ее одобрил, он ее постоянно контролирует». Муфтий ДУМ РТ К. Самигуллин, подчеркивая роль дореволюционных татарских богословов в исламских странах, рассчитывает на восстановление поволжской теологической традиции. Помимо интенции к возрождению отечественного исламского богословия учреждение БИА содержит геополитическую прагматику. В контексте западных санкций разворот России на Восток подкрепляется установлением культурных и экономических связей с исламскими странами. Татарстан в данной конъюнктуре играет роль влиятельного посредника в качестве региона с мусульманской составляющей. Так, на Всероссийском Форуме татарских религиозных деятелей «Национальная самобытность и религия» (2017 г.) Президент РТ, обращаясь к имамам татарских регионов России, подчеркнул: «Вы в своих регионах ведете работу по сохранению татарского языка, религии, народа, мы у себя ведем большую работу по налаживанию связей с арабским миром», подчеркнув при этом, что в эти дни завершилось заседание Стратегической комиссии «Россия - исламский мир»5. ЗАКЛЮЧЕНИЕ Рост религиозного сознания в условиях девальвации советской идеологии среди населения Татарстана, поиск легитимного основания в формировании региональной идентичности в политическом пространстве новой России заставили политическую элиту республики обратиться к культурным маркерам в качестве основы региональной идентичности. При этом татарстанская власть показала себя умелым регулятором процесса реисламизации, когда стихийности процесса были противопоставлены контроль за мусульманскими общинами, участие в управлении их деятельностью посредством кадровой политики и организация контролируемого исламского образования. Говоря о факторах влияния на элиту, важно 5 «Иншалла, из этой академии выйдут новые ученые, она станет минбаром единения». Режим доступа: https://www.business-gazeta.ru/article/346457. Дата обращения: 22.06.2017. тметить, что региональные управленцы взаимодействуют со всеми включенными в этот процесс группами элит: федеральные чиновники, научная и мусульманская интеллигенция, мусульманское духовенство, силовые структуры. При этом исламский фактор умело используется ею в качестве товара для внешнего и внутреннего рынка. Позиционирование культурной отличительности региона как части тюркского и исламского мира повышает ее ставки на уровне федерального центра в качестве «компетентного» и «своего» для исламских стран посредника в налаживании взаимодействия между Россией и Востоком.

Об авторах

Лилия Варисовна Сагитова

Автор, ответственный за переписку.
Email: liliya_sagitova@mail.ru

кандидат исторических наук, доцент, ведущий научный сотрудник отдела этнологических исследований Института Истории им. Ш. Марджани Академии наук Республики Татарстан

Список литературы