ВАЛИДНОСТЬ МЕЖСТРАНОВЫХ СРАВНИТЕЛЬНЫХ РЕЙТИНГОВ И ГЛОБАЛЬНЫХ БЕНЧМАРКОВ С ПОЗИЦИИ ТЕОРИИ СЛОЖНЫХ СИСТЕМ В МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЯХ

Полный текст

В последние десятилетия обращает на себя внимание процесс становления и постепенной институционализации нового инструмента информационного и внешнеполитического влияния, который можно назвать «властью/силой рейтингов» («charts power»). Начиная с 1990-х гг. в мире происходит «рейтинговая революция»: популяризация, легитимизация и превращение в реальную форму власти целого ряда межстрановых индексов, оценивающих и сравнивающих разные страны по разнообразным критериям и на основе различных методологических принципов. Сегодня оценки ряда межстрановых сравнительных индексов постепенно встраиваются во властный неолиберальный метанарратив и претендуют на то, чтобы выступать в качестве своеобразных критериев истинности во внутренней и внешней политике различных стран мира и международных организаций. Переизбыток информации в информационном обществе увеличивает потребность в готовых, радикально упрощенных и обработанных данных. Нарастающая сложность мировых процессов потенциально способствует увеличению властных возможностей субъектов, занимающих пограничные позиции между властью и т.н. экспертным сообществом и предоставляющих «вводную» информацию для принятия управленческих и бизнес-решений. Сравнительные межстрановые индексы тесно связаны с международным бенчмаркингом. Как известно, бенчмаркинг (от англ. benchmarking) представляет собой сопоставительный анализ практик, процессов, институтов по различным индикаторам на основе определенных эталонных показателей. Бенчмаркинг, возникший как особый вид деятельности в 1970-е гг., уже вырос из менеджмента как основной сферы своего применения и прошел стадии интернационализации и глобализации. Сегодня мы можем говорить о международном, политическом и институциональном бенчмаркинге как на национальном, так и на глобальном уровнях. Бенчмаркинг включает в себя такие процессы, как оценивание, сопоставление и мониторинг на основе определенных индикаторов. В целом бенчмаркинг является скорее практико-ориентированной, чем исследовательской деятельностью и нацелен на достижение практических результатов. В контексте исследования «рейтинговой силы» наибольший интерес представляет теория и практика глобального бенчмаркинга (ГБ). Например, сотрудники «Проекта глобального бенчмаркинга» (“The Global Benchmarking Project”) определяют глобальный ГБ как «транснациональную практику, направленную на контроль, оценку и изменение эффективности» [7]. Согласно распространенному в западной политологии мнению, международный бенчмаркинг представляет собой «популярный источник вдохновения и обучения эффективной политике» [6. P. 504] для правительств развивающихся и «переходных» стран. Политологи А. Брум и Дж. Куирк обращают внимание на потенциал политического влияния глобальных «бенчмарков» - ориентиров, относя их к новой форме власти, определяемой как «политика чисел»: «трудно представить сферу международных отношений, начиная от международной безопасности до глобальной политической экономии, изменений климата, прав человека, международного развития и глобальной публичной политики, которая не была бы втянута в политику чисел» [5. P. 814]. «Политика чисел» относится исследователями к формам непрямой власти или «управления на расстоянии». Значительный властный потенциал глобального бенчмаркинга заключается в «способности глобальных бенчмарков маскировать нормативные повестки дня за языком нейтральных и технократических оценок» [5. P. 814], а также «нейтрализовать» и «универсализировать» разные ценностные системы [4]. ГБ легко распространять и при этом сложно игнорировать. А. Брум и Дж. Куирк определяют глобальный бенчмаркинг следующим образом: - «транснациональная практика, которая выходит за пределы юрисдикции отдельных стран и осуществляющая одну или несколько из следующих форм сравнительной оценки: - качество поведения (насколько хорошо акторы справляются со своими обязанностями в конкретных областях); - качество проектирования (насколько хорошо конкретные политики, законы или институты разработаны и применены); - качество результатов (насколько деятельность в определенной сфере совпадает с поставленными целями)» [5. P. 815]. Согласно данной типологии возможны ситуации, когда правительство какойлибо страны получает сравнительно высокие оценки от оценивающих организаций за «качество выполнения своих обязанностей», но низкие - за результаты, что само по себе ставит под сомнение пользу от бенчмарка. Таким образом, согласно теории «политики чисел», ГБ представляет собой сравнительно новый и специфический тип осуществления власти в мировой политике, «варьируясь от более ранних попыток пропагандировать „стандарт цивилизации“, основанный на западных ценностях, до более современных попыток распространения в глобальном масштабе „передовых практик“ и политических норм посредством международных режимов и организаций» [5. P. 816]. Это «рекурсивный процесс, посредством которого сложные и оспариваемые нормативные ценности переводятся в упрощенные числовые представления, которые, в свою очередь, делают возможным позиционирование глобальных бенчмарков в качестве „доказательств“, которые могут быть использованы для политического влияния. Квантификация позволяет скрывать ценности, лежащие в основе ГБ, а также позволяет неспециалистам делать упрощенные сравнения сложных явлений на транснациональном уровне» [5. P. 815]. Исследователи отмечают, что в длительной перспективе глобальные бенчмарки способны устанавливать «эффект якоря», определяющего восприятие определенной проблематики различными акторами. Разрабатываемые в ведущих западных странах и популяризуемые глобальными СМИ сравнительные межстрановые рейтинги оказывают все большее воздействие (как фактическое, так и потенциальное) на принятие политических решений, ориентиры государственной политики, на мотивацию и поведение элит, научный прогресс, институциональное развитие, экспертное сообщество, СМИ и общественное мнение, внешнеполитический имидж стран и даже на экономическую и политическую стабильность. Известный британский исследователь международных отношений Д. Хелд отмечает в качестве одного из глобальных трендов современности «растущее давление неправительственных образований, способствующее развитию новых форм подотчетности в международной политической жизни» [2. C. 29]. Политическую роль глобальных индексов можно рассматривать с точки зрения теории международных режимов. Согласно С. Краснеру международный режим можно определить как «неявные или явные принципы, нормы, правила и процедуры принятия решений, по поводу которых в данной сфере международных отношений предполагается общее согласие» [2. C. 29]. Таким образом, «рейтинговая инфраструктура» является как средством информационной поддержки сложившейся системы международных режимов, так и отдельным формирующимся международным режимом. Принципиально иной подход предлагает теория сложных систем, считающаяся одной из ведущих в современных международных отношениях. С позиции данного подхода усложнение мировой системы после окончания холодной войны и поливариантность современных моделей развития ограничивают сферу применения межстрановых рейтингов в сравнительных исследованиях, превращая их в устаревший, неэффективный и необъективный инструмент познания. Так, исследователь Э. Кавальски отмечает парадигмальный сдвиг в изучении мировой политики, который он характеризует как «пятый спор в исследованиях международных отношений». Растущая сложность системы международных отношений, где «разнородность, а не порядок является нормой» [8. P. 436], бросает доминирующим системам взглядов на мировую политику вызов, с которым они не могут справится. Как отмечает Э. Кавальски, основные подходы в международных отношениях все еще определяются «прежней научной парадигмой, восходящей истоками к просвещению, которая провозглашала линейные образцы и шаблоны, демонстрировавшие высокие уровни порядка и предсказуемости за счет использования редукционистских методов, постулировавших, что все объекты претерпевают последовательные изменения и следуют по предсказуемым траекториям» [8. P. 437]. Из-за растущей непредсказуемости взаимодействий в системе международных отношений становится невозможным четко определять каузальные векторы и циклы обратной связи [8. P. 441], а нелинейность развития социумов и происходящих в них процессов не вписывается в распространенные линейные модели (см. табл. 1). Таблица 1 Сравнение парадигм порядка и сложности в международных отношениях Порядок Сложность Линейная парадигма мировой системы Нелинейная/системная парадигма мировой системы рациональность ограниченная рациональность предсказуемость Ограниченная / непредсказуемость детерминизм эволюционные изменения не признается врожденная ограниченность человеческого познания и прогресса существуют существенные ограничения познания и прогресса из-за высокого уровня неопределенности линейность процессов нелинейность процессов универсальный характер ценностей и стандартов локализованный, гетерогенный и темпоральный характер ценностей и стандартов Источник: [8. P. 438]. Универсалистские принципы, законы и ценности, лежащие в основе в том числе и международных индексов, теряют легитимность и стремительно устаревают в новых условиях, что делает познавательные и интерпретационные возможности рейтинговой силы все более иррелевантными, выводя на первый план именно ее политическую и идеологическую составляющие. Так, Э. Кавальски пишет: «Структура настолько разнообразной и постоянно меняющейся международной системы не может быть объяснена обращением к некоему единому источнику или непреложному принципу. Самоорганизация системы создает механизм, где сложные структуры могут эволюционировать без необходимости постулировать некие исходные положения» [8. P. 440]. С позиции теории сложных систем оспаривается и «сама возможность существования неких „объективных стандартов“ для сравнения и оценки конкурирующих претензий на монопольное обладание истиной, поскольку не существует никаких „естественных“ стандартов, но всегда лишь стандарты, принятые в конкретных обществах» [8. P. 449]. Конечно, данный подход не отвергает полностью значение международных рейтингов, скорее показывает, что оправданным является развитие более объективных «зонтичных рейтингов», исследующих и сравнивающих между собой не все страны мира, а лишь некоторую заранее обособленную их часть, т.е. сегментирующих группы стран с учетом региональной специфики и иных особенностей. Многие исследователи, не относящиеся к числу сторонников теории сложных систем, придерживаются похожих критических позиций [3]. Как отмечает политолог М.М. Мчедлова, недопустимо игнорировать «многомодусность цивилизационного ракурса современного понимания модернизации. С одной стороны, он также несет на себе отпечаток просвещенческой парадигмы, особенно в нормативной проекции линейного понимания модернизационнных стратегий в соответствии с логикой „Третьей волны“. С другой стороны - все более громкими становятся голоса, настаивающие на том, что „культура имеет значение“, а цивилизационная специфика различных типов обществ накладывает отпечаток на алгоритмы изменений в обществе, социокультурную и ценностную динамику трансформаций, политический контекст изменений» [1. C. 51]. Таким образом, ключевая функция сравнительных рейтингов - формирование всеобщих образцов, эталонов и, на их основе, соответствующих универсальных стандартов, вряд ли является полноценно осуществимой в условиях растущего разнообразия современного мира. Сегодня, на фоне роста сомнений в объективности ряда авторитетных рейтинговых исследований, намечается диверсификация рейтингового рынка, появляются новые перспективы у альтернативных рейтингов. Очевидно, что западные страны будут стремиться сохранить статус-кво своего лидерства в мировой политике, фиксируемый и обслуживаемый в том числе рейтинговой инфраструктурой и активно противодействовать тому, чтобы альтернативные модели и ценности становились признанными образцами для других стран и регионов.

Об авторах

В Г Иванов

Российский университет дружбы народов

Автор, ответственный за переписку.
Email: ivanov_vg@pfur.ru

Иванов Владимир Геннадьевич - доктор политических наук, доцент кафедры сравнительной политологии Российского университета дружбы народов

ул. Миклухо-Маклая, 6, Москва, Россия, 117198

Список литературы