U.S. and EU water and energy projects in Central Asia

Full Text

Введение Водно- энергетический кризис в Центральной Азии стал одной из наиболее актуальных проблем региона, затрагивающей как внутренние процессы, так и международные отношения. Активное индустриальное развитие и демографическая ситуация в странах Центральной Азии увеличивают их потребность в электроэнергии. По прогнозам Евразийского банка развития, к 2030 г. страны Центральной Азии будут потреблять на 34 % больше энергоресурсов, главным образом из- за роста численности населения[48]. Однако на сегодняшний день водно- энергетическая инфраструктура в Центральной Азии находится в критическом состоянии [Крицкий, Щедров 2024]. Слабое региональное сотрудничество также усугубило сложившийся кризис. В регионе гидроэлектростанции страдают от недостатка воды (что представляет еще одну важную проблему для стран ЦА) из- за частых засух, что приводит к снижению выработки электроэнергии. Тепловые электростанции, работающие на угле и газе, также не обеспечивают стабильное снабжение из- за износа оборудования и нехватки топливных ресурсов. Дефицит электроэнергии, который уже существует в республиках Центральной Азии, в скором времени может стать причиной замедления экономического развития, роста социальной напряженности и возникновения конфликтов в регионе. Высокий гидроэнергетический потенциал региона (прежде всего Таджикистана и Кыргызстана) в основном остается нереализованным, поскольку строительство ГЭС требует больших финансовых вложений, которыми республики не обладают. В этих условиях страны региона вынуждены обращаться к внешним партнерам, которые, как отмечает С. Притчин, «крайне пассивны в своих планах и возможностях» [Притчин 2023]. Западные внерегиональные акторы, присутствующие в Центральной Азии, предлагают свои проекты решения проблем водопользования и производства энергии. Однако следует отметить, что в большинстве своем они являются частью стратегии по отделению региона от России и Китая и не приносят реальных результатов. Очевидно, что на данный момент только РФ обладает необходимыми компетенциями и предлагает проекты, в том числе гидроэнергетические, реализация которых может кардинально изменить ситуацию. Поиск путей решения внутри региона Водно- энергетическая тематика рассматривалась в повестке взаимодействия республик Центральной Азии с момента обретения ими независимости (и даже раньше еще в рамках Советского Союза) [Абдиева 2023; Гусев 2013; Сизов 2024; Nesmashnyi 2024]. В 1992 г. было подписано соглашение «О сотрудничестве в сфере совместного управления использованием и охраной водных ресурсов межгосударственных источников». Этим Соглашением фактически был создан единый орган - Межгосударственная координационная водохозяйственная комиссия (МКВК). Данное Соглашение было подтверждено Решением Глав государств в г. Кзыл- Орде от 26 марта 1993 г. и их «Соглашением о совместных действиях по решению проблемы Аральского моря и Приаралья, экологическому оздоровлению и обеспечению социально- экономического развития Аральского региона», а позже - Соглашением пяти стран региона от 9 апреля 1999 г. «О статусе МФСА и его организаций». Как отмечают А. Михалев и К. Рахимов, в Центральной Азии «насчитывается около десятка проектов по сотрудничеству в сфере водных ресурсов, но в разной степени готовности»[49]. Если говорить о современных договоренностях, в июне 2024 г. министры энергетики Киргизии, Узбекистана и Казахстана подписали соглашение о совместном участии в строительстве Камбаратинской ГЭС в Киргизии[50]. Стороны, в частности, договорились о создании трехстороннего акционерного общества для управления проектом, Бишкек будет владеть 34 % акций, Ташкент и Астана - по 33 %. Кроме того, соглашение предусматривает, что после завершения строительства участники будут согласовывать режимы работы ГЭС и гарантированно выкупать часть электроэнергии. Возвести объект рассчитывают за 10 лет, первый гидроагрегат хотят запустить через пять лет. Однако вопрос финансирования не решен до конца. Тем не менее это можно считать позитивным развитием событий, поскольку против этого проекта жестко против выступал прежний президент Узбекистана И. Каримов, который говорил о возможном военном конфликте между странами региона[51]. 6 августа 2024 г. в Астане состоялась первая встреча министров энергетики государств Центральной Азии. По итогам было подписано коммюнике, которое, как ожидается, заложит фундамент для дальнейшего успешного сотрудничества по всем ключевым направлениям между странами[52]. Стороны поддерживают расширение сотрудничества между странами Центральной Азии в области развития энергетики, включающее в себя расширение партнерских отношений в области традиционных источников энергии, таких как нефть, газ и нефтепродукты, а также в области возобновляемых источников энергии, таких как гидроэнергетика, солнечная энергия и энергия ветра. Выражена также общая приверженность развитию сотрудничества в области использования ядерной энергии в мирных целях и продвижению инициатив в области экологически чистых технологий. Кроме того, стороны выразили готовность наладить обмен опытом и сотрудничество по области цифровой трансформации электроэнергетики. Тема сотрудничества в водно- энергетической сфере обсуждалась на VI Консультативной встрече глав государств Центральной Азии. Президент Казахстана К.-Ж. Токаев в очередной раз предложил разработать инициативы по совместному строительству гидроэнергетических объектов и учреждению Водно- энергетического консорциума для стран Центральной Азии. По его мнению, требуется выработка новой консолидированной водной политики, основанной на равноправном и справедливом водопользовании, неукоснительном выполнении взаимных обязательств[53]. Подобные инициативы уже оглашались и в рамках двусторонних встреч, и на площадках международных организаций, однако до настоящего времени не были реализованы. Водно- энергетические проекты Соединенных Штатов Центральная Азия стала представлять интерес для Соединенных Штатов после распада СССР в 1991 г. Вашингтон одним из первых признал независимость новообразованных стран, а также одним из первых открыл свои посольства во всех республиках региона. Первоначально американская стратегия заключалась в углублении политических контактов, продвижении демократического управления и либерализации рынка. Также зачастую США продвигали и поддерживали идею возрождения «национального самосознания» и национальной культуры народов Центральной Азии, ставящей основной целью отторжение региона в культурном, историческом и ментальном аспекте от России. Стратегическое значение региона для США обусловлено значительными запасами энергоресурсов, редкоземельных металлов и выгодным географическим положением в Евразии, которое определяет одну из ведущих ролей Центральной Азии в борьбе с терроризмом и поддержании региональной стабильности. Вместе с тем Центрально- Азиатский регион с точки зрения вопросов экономической интеграции, миграционного потока, традиционных и нетрадиционных угроз безопасности является буферной зоной для воздействия на Россию и Китай. Минимизация значимости и влияния России, а теперь и Китая в регионе остается ключевой целью геополитической стратегии США на евразийском направлении. Сразу после распада СССР политика США для центральноазиатских стран была генерализирована и универсальна в силу размытой идентичности на постсоветском пространстве. Открытое насаждение либеральной повестки не давало нужных результатов. Под влиянием западных акторов в странах Центральной Азии начали активизироваться националистические движения, в том числе дирижируемые извне. Затем стратегия влияния США стала более адресной, отвечающей специфике каждой из стран. Экономические и политические инициативы Запада были адаптированы к необходимости учитывать интересы центральноазиатских элит, которые в свою очередь пытались сохранить многовекторность своей внешней политики в силу исторического сопряжения с Россией и желанием продолжить выгодные отношения с северным соседом [Геополитические проекты… 2018]. В сентябре 2023 г. во время саммита «С5+1» Джо Байден заявил, что США заинтересованы в увеличении финансирования проектов, развивающих энергетическую безопасность стран Центральной Азии. С 2020 г. США реализуют проект USAID[54] «Энергетика Центральной Азии», который, как указано в паспорте, «оказывает помощь пяти странам региона - Казахстану, Кыргызской Республике, Таджикистану, Туркменистану и Узбекистану - в достижении их национальных и региональных приоритетов в области энергетической безопасности и в получении экономических выгод от региональной торговли электроэнергией»[55]. Период реализации проекта: октябрь 2020 - сентябрь 2025; бюджет составил 39 млн долл. США. В рамках этого проекта USAID запустил Региональный форум «Чистая энергия», в котором участвуют 300 представителей сектора энергетики. Агентство также организовало партнерство между компаниями США и местными институтами посредством запуска Американского Инновационного Центра для Центральной Азии и через налаживание связей между Ташкентским государственным техническим университетом и Университетом Делавэр. USAID предоставляло поддержку через обучающие и гендерные инициативы. Однако настораживает то, что Агентство занималось разработкой реформ по модернизации энергетического сектора. Так, например, сотрудники USAID принимали участие в рабочем заседании Министерства энергетики и водных ресурсов Республики Таджикистан[56]. В 2021 г. Агентство запустило новый региональный проект по водным ресурсам и окружающей среде. В течение пяти лет проект с бюджетом в 24 млн долл. США должен реализовываться во всех пяти странах Центральной Азии и Афганистане «для укрепления регионального сотрудничества по управлению трансграничными водными ресурсами в бассейнах рек Сырдарья и Амударья»[57]. Сравнительно новый фактор Афганистана в водно- энергетической сфере в настоящее время заслуживает особого внимания [Жильцов 2023]. Очевидно, что данная программа не будет способствовать преодолению водно- энергетического кризиса в Центральной Азии, а призвана восстановить собственное влияние на Кабул, а также наладить отношения с правительством Афганистана, сформированном представителями движения «Талибан»[58]. Поддержка USAID строительства Афганистаном канала Куш- Тепа подтверждает данный тезис. По мнению И. Шестакова, «начав реализацию этого проекта, Вашингтон абсолютно не интересовался, как он отразится на странах ЦА и какой урон нанесет их национальным интересам»[59]. Необходимо отметить, что упомянутые инициативы Соединенных Штатов реализуются вместе с их «Глобальной водной стратегией на 2022-2027 гг.», которая была принята в 2022 г. и, как позиционируется, «предусматривает создание мира, в котором будет обеспечена безопасность водных ресурсов, что будет способствовать укреплению здоровья, процветанию, стабильности и жизнестойкости за счет устойчивого и справедливого управления водными ресурсами и доступа к безопасной питьевой воде, санитарным услугам и гигиене»[60]. Исследователь А. Михалев рассматривает ее как «всего лишь одну из версий управления водными ресурсами»[61]. Цель данной стратегии - помешать странам Центральной Азии сформировать интегрированную позицию для решения своих водных проблем и дистанцировать их от сотрудничества с Россией. Самым известным энергетическим проектом, который поддерживает Соединенные Штаты, является CASA-1000 (Central Asia - South Asia - 1000). Он предусматривает соединение энергетических систем Центральной и Южной Азии, а именно Таджикистана и Кыргызстана с Афганистаном и Пакистаном, для экспорта электроэнергии. Проект поддерживают Госдепартамент США, USAID, Всемирный банк, Исламский банк развития, Министерство международного сотрудничества Великобритании (DFID) и Австралийское агентство международного развития (AusAID). Переговоры по этой инициативе велись с 2007 г. В 2008 г. представители четырех стран заказали технико- экономическое обоснование проекта. Разработку ТЭО завершили в 2011 г. Так, Кыргызстан в рамках CASA-1000 обязался взять на себя долю в 40 % от предполагаемых поставок электроэнергии в Южную Азию. Оставшиеся 60 % готов обеспечить Таджикистан. Однако этот проект таит большую опасность: Киргизия и Таджикистан, согласно условиям, должны летом сбрасывать воду, обеспечивая ею соседей - Казахстан и Узбекистан, и экспортировать электроэнергию в Пакистан. Зимой на вырученные деньги Бишкек может покупать электричество у Астаны или Ташкента. Однако в условиях кризиса киргизские энергетики будут опасаться спускать летом воду, дабы не оставить Токтогульское водохранилище пустым, а страну - без света и тепла. Это грозит проблемами и политической дестабилизацией. Проект не реализован не только из- за проблем, имеющихся в Афганистане, но и из- за сезонной неравномерности производства электроэнергии на ГЭС двух горных республик. Международные обязательства по экспорту электроэнергии в определенных объемах при дефиците электроэнергии на внутреннем рынке могут привести к тому, что потребители в Кыргызстане и Таджикистане будут лишены доступа к этому стратегически важному ресурсу. Американский интерес в создании такой энергетической инфраструктуры - сугубо политический: интегрировать Киргизию и Таджикистан не с Россией, а с Афганистаном и Пакистаном. Водно- энергетические проекты Европейского Союза После распада СССР Европейский союз начал постепенно наращивать присутствие в Центральной Азии. Сначала это происходило через предоставление помощи развитию и проецирование стандартов управления в экономике и государственном управлении. Растущая важность региона на международной арене заставляет Брюссель активизировать и диверсифицировать свою политику в Центральной Азии, предлагая в том числе проекты по водно- энергетическому сотрудничеству. В 2009 г. при ведущей роли Италии была учреждена Платформа сотрудничества ЕС - Центральная Азия в сфере охраны окружающей среды и водных ресурсов, как основа для сотрудничества между ЕС и странами Центральной Азии в области охраны окружающей среды, водных ресурсов и изменения климата. ЕС возобновил проект «Европейский Союз - Центральная Азия: сотрудничество в области водных ресурсов, окружающей среды и изменения климата» (WECOOP) в октябре 2019 г. Проект завершился в апреле 2023 г. Его деятельность была направлена в том числе «на усовершенствование и рационализацию политических стратегий и укрепление потенциала национальных министерств и государственных ведомств, работающих в соответствующих сферах»[62]. Еще один проект - Программа «Вода и энергия Центральной Азии» (CAWEP). Это партнерство между Всемирным банком, Европейским союзом, Швейцарией (через SECO) и Соединенным Королевством было реализовано 2018-2022 гг. Бюджет проекта составил 11,2 млн16. Цель программы - содействовать региональному сотрудничеству для более устойчивого и комплексного управления водными и энергетическими ресурсами в условиях меняющегося климата[63]. Одна из последних инициатив Брюсселя - проект Европейского Союза «Устойчивые энергетические связи в Центральной Азии» (SECCA) (2022-2026 гг.) с общим бюджетом в 6,8 млн евро. В описании проекта говорится, что «ЕС стремится способствовать укреплению энергетической устойчивости региона, повышению уровня энергетической безопасности, обеспечению энергетической независимости, поддержке в достижении климатических целей, а также созданию рабочих мест и возможностей для бизнеса. Страны ЕС и ЦА работают вместе, чтобы создать синергию для устойчивого энергетического сектора и сделать регион ЦА более сильным игроком на мировой арене»[64][65]. Отдельно отмечается, что проект SECCA также будет учитывать гендерную проблематику, поддерживая гендерную политику и законодательство как в области энергоэффективности, так и в области возобновляемых источников энергии, а также повышение роли женщин в данной сфере. Миссия проекта SECCA заключается в содействии более устойчивому энергетическому балансу в регионе Центральной Азии в соответствии с передовым опытом ЕС. Однако, пропагандируя «зеленое» энергообеспечение, страны Европейского Союза сами окончательно не готовы к «зеленому» переходу. Германия Нидерланды и Италия были вынуждены возобновить работу некоторых закрытых ранее угольных электростанций. Следует отметить, что проект SECCA реализуется в рамках стратегии «Глобальный шлюз» (Global Gateway). Ее цели: повысить доступность Интернета в Центральной Азии (проложив каналы для оптоволоконных кабелей); диверсифицировать транспортные маршруты с опорой на Транскаспийский мультимодальный коридор; внедрить в регионе возобновляемую энергетику и «умное» сельское хозяйство[66]. Можно сказать, что в водно- энергетических проектах Европейского Союза главный упор проекта делается не на предотвращение энергокризиса, а на переход к возобновляемым источникам энергии и достижение климатических целей энергопользования. Зачастую они направлены на изменение законодательства республик Центральной Азии, что может представлять угрозу их государственному суверенитету. Заключение Таким образом, водно- энергетические проблемы в Центрально Азии требуют комплексного решения и вовлечения всех республик. Кроме того, критически необходимо подключение к этому процессу России. Это обусловлено не только существованием в общем энергетическом пространстве в прошлом, но и объективным требованием географии. Со своей стороны Москва предлагает реализацию серии проектов, которые способны качественно изменить ситуацию в регионе. К ним относятся поставки газа в страны региона через трубопровод «Средняя Азия - Центр», строительство АЭС и ГЭС. Кроме реализации больших энергетических проектов Россия через филиалы российских вузов готовит специалистов, способных впоследствии их обслуживать (например, Ташкентский и Казахстанский филиалы Национального исследовательского ядерного университета «МИФИ»). Подход РФ отличает комплексный характер подхода решения проблемы: от готовых передовых инженерных решений до подготовки местных профессионалов для их обслуживания. Кроме того, предложения Москвы не предусматривают политического контекста и основаны на взаимной выгоде в их реализации. Осознавая важность развития ВИЭ, РФ делает ставку на сооружение более реалистичных, быстрее воплощаемых и эффективных источников энергии. Соединенные Штаты и Европейский Союз в свою очередь, предлагая многочисленные проекты и программы сотрудничества по водно- энергетической тематике в Центральной Азии, во главу угла ставят не решение проблем, а насаждение «зеленой» и гендерной повестки, изменение законодательства и отторжение региона от сотрудничества с Россией.

About the authors

Evgeny E. Vlasov

Far Eastern Federal University

Author for correspondence.
Email: vlasov.ee@dvfu.ru
ORCID iD: 0009-0003-3487-0717

PhD in Political Science, Vice-R ector for International Relations, Director of the Oriental Institute

Vladivostok, Russian Federation

Marina O. Dmitrieva

Far Eastern Federal University

Email: dmitrieva.mo@dvfu.ru
ORCID iD: 0000-0003-1010-5108

PhD in Political Science, Associate Professor, Department of International Relations, Oriental Institute

Vladivostok, Russian Federation

References

Supplementary files